Дьявольское наваждение или непорочное зачатие. (к 10-летию Моссалита)

 

«Как написать эти воспоминания о Юбилее Моссалита и его прародителях, - сомневался я

поначалу, - как принято: хвалебно или откровенно- разоблачительно?» И выбор пал на

второй вариант, поскольку этот юбилей останется по-настоящему запомнившимся.

 

Сразу сообщаю, что все события касающиеся зачатия Моссалита явились цепочкой

мистики, случайностей и проделок самого Михаила Булгакова и Ильи Майзельса с

непосредственным участием кота Або и его хозяйки. Дополню только, что зуб, который я

имел на Ольгу Грушевскую в течение всех десяти лет, куда-то на днях исчез.

 

А посему посвящается Ольге Грушевской.

 

Итак, как начинал свои передачи один известный журналист:

- Однако, здравствуйте!

 

ДЬЯВОЛЬСКОЕ НАВАЖДЕНИЕ или НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ?

(К десятилетию МОССАЛИТА)

 

НОЧНОЙ КОШМАР И НЕПРЕДСКАЗУЕМОЕ УТРО

 

Всю ночь, накануне того памятного дня - зачатия Моссалита, меня мучили жуткие

сновидения. По пустынным московским улицам за мной гнался Илья Майзельс со своей

бандой красных котов, чтобы забанить меня на ЧХА.

 

- Зачем ты, Действительный член союза, понаставил столько мышеловок на портале!? -

кричал он. - Уже два кота в них попались! И что мне теперь с ними делать?

 

- К твоему сведению, я уже давно не член, тем более не действительный! Что делать!?

Вызывай МЧС, Скорую, или сразу два катафалка. Кстати, в правилах ЧХА нет запрета на

мышеловки, - отбрёхивался я на бегу, понимая, что объяснять что-то Илье бесполезно.

 

Его красные коты истошно орали разными голосами, не давая спать. И когда под утро

Майзельс, всё-таки, догнал меня и протянул руку, чтобы схватить, внезапно из подъезда

дома вышел сам Михаил Булгаков и демонстративно показал Илье средний палец, отчего

тот, в изумлении остановился и стал решать - к чему бы это? А мне Булгаков подмигнул.

Утром я поднялся с кровати весь разбитый и не в себе. Сон не выходил из головы.

 

Уже днём, малость оклемавшись, я тащился в салон Ольги Грушевской. Погода стояла

мерзопакостная. В одной руке я с трудом нёс кейс, где лежали бутылка Советского

шампанского и домашние тапки, в другой - букетик цветов. По пути, меня догнала

Аннушка Народицкая, в яркой шубке-полуперденчике светлой рыси. Её изящная

сексапильная походка «от бедра» и яркой расцветки шубка вызывали завистливые

взгляды и язвительные реплики у проходивших женщин и восторженные у мужчин. Шагая

с ней рядом настроение улучшилось. По дороге, я рассказал Аннушке о ночном сне.

 

- Какая чепуха! - ответила она, - Что вы волнуетесь?

Знали бы мы тогда - какое продолжение будет у этой чепухи!

 

О НЕХОРОШЕЙ КВАРТИРЕ ГРУШЕВСКИХ

 

Наверное многие помнят то время, когда мы собирались в квартире Ольги Грушевской.

Она, эта хозяйка второй в Москве «нехорошей квартиры», была, в то время, женщиной

интеллигентной, но излишне гостеприимной. Квартира имела ограниченные габариты

площади, не позволявшие вместить всех желающих туда попасть, и это, в конце концов,

«достало» всех домашних, включая общего любимца - кота.

 

Этот шоколадный красавец брутальной внешности с магическим именем Або, вызывал у

всех мистическое ощущение и робость. Поэтому все к нему относились соответственно, и

обращались только на «Вы». И он этого заслуживал, т.к. помимо своей внешности и

характера являлся полным тёзкой премьер министра Японии - Синдзо Абэ, что в переводе

на русский так и означает - Грушевский Абэ! Это правда не давало надежд на улучшение

международных отношений - японцы на то и японцы… Ольга на днях рассказала, что этот

японский тёзка заявил нашему свои территориальные претензии, так наш Або вставил

ему такую ноту про Вторую мировую и про договор, а в заключение даже посоветовал –

особо-то хвост не задирать, после чего у японца глаза надолго остались круглыми.

Надеюсь Або уже там, на небесах, встретил этого японского Абэ...

 

Но пока, между этими разборками, наш Або, искал спасения от многочисленных гостей

салона, в каком-нибудь закутке.

 

Квартира Ольгина и правда мне сразу показалась «нехорошей». Особенно, когда я

наблюдал, как Ольгина интеллигентная бабушка с ужасом смотрела со старой

фотографии, что стояла за стёклами серванта, на устроенный её внучкой этот

литературно салонный бедлам, с выслушиванием непонятного чтива, с опустошением

всего спиртного и съестного находящегося в квартире, с гостями во всех комнатах,

включая переднюю, кухню и туалет, с грязным паркетом… Чему тут было восторгаться

бабушке?!

 

Зато со мной у неё были самые тёплые отношения. Бабушка ценила меня за подходящий

ей возраст, за неизменную привычку приходить с цветами и своими тапками и, в пример

остальным, уходить рано. Порой, мне даже казалось - я был бы у неё самым уважаемым,

если бы вообще не приходил.

 

Как ни странно, но мне было жалко и саму Ольгу Грушевскую, потому, что до утра ей

приходилось приводить квартиру в порядок. Но, вероятно, и её терпению наступил конец.

Поэтому, я расскажу вам, господа, сейчас о самом главном, откуда ноги растут:

 

О ПРОЦЕССЕ ЗАЧАТИЯ

 

В тот знаменательный день, нас, приглашённых, собралось не так уж и много, - максимум

человек десять. Все искренне озабоченные судьбой столицы. Поначалу выпили под

известное - «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!» Потом пили за хозяйку, за всё, что

было и чего бы хотелось, закусывали, чем бог, т.е. Ольга ставила на стол, и толковали о

вечном - о Москве старой и современной, о ЧХА, о Майзельсе. О какой ещё чепухе может

болтать компания подвыпивших литераторов в уютной московской кухоньке при

гостеприимной хозяйке!?

 

Выпитое шампанское показалось всем необычайно крепким. Оно пузырилось, зло шипело

и брызгало во все стороны так необычайно и духовито, что ударило в наши литературные

головы, шизофреническими идеями.

 

Поначалу, Ольга Грушевская (наша «дева Мария»), дала маху, а может и не давала

вовсе, а делала только вид. Разве у женщин узнаешь правду?! Неожиданно для всех она

предложила:

 

- А не пройтись ли нам, господа литераторы, по Булгакову и создать что-то своё,

московское. Конечно, не Массолит, как у него, а Моссалит - Московский салон

литераторов!

 

- Надо же, - вспряла тут же Народицкая, слегка поддатая и уже без шубки. - Не зря же

Яну сегодня Булгаков ночью приснился. Он мне сам об этом рассказал. А с Моссалитом

идея хорошая, только с базой не в Доме Грибоедова, как у них, а поближе, на Усиевича, в

доме библиотеки Платонова.

 

- Правильно! И салон чтобы был не только литературным, а литературно-театральным, -

поставленным голосом поддержала захмелевшая Ольга Уваркина. - Со всякими там

прибамбасами, со спектаклями и водевилями, где я – прима Моссалита!

 

- И со своей газетой, с «Русским Базаром», куда можно было бы без проблем всунуть

своё, никем нечитаемое, чтиво, - вырвалось у меня.

 

- Здрасьте вам, Кауфман! – возмутилась известная редактор Светлана Сударикова. –

Отвечать за весь российский базар я не собираюсь. У нас и своего московского

достаточно. Вот за него – другое дело. Правда он тоже иногда попахивает, но он наш,

родной.

 

И тут до меня наконец дошло: «Оба на! Да разве это «случайные» совпадения – это

русское Або и японское Абе?!

Абалдеть! - Чуть не завопил я вслух, - В этом определённо есть что-то дьявольское!» - но

не успел, как со всех сторон посыпались предложения:

 

- С регулярными разнообразными гостями, юбилеями и литературными сборниками, -

безапелляционно заявил Всеволод Круж.

 

- И с непременными фуршетами, - послышался откуда-то заплетающийся уже голос

Зинаиды Кокориной, - и с таким же крепким Советским шампанским!

 

- И с детской площадкой, - встряла Народицкая голосом Рины Зелёной, - Со сказками и с

танцами, - и тише добавила: - Живота…

 

- Э…! Тогда бы хорошо с кальяном и с девочками, - прошамкал я, проснувшись.

 

- Счас! Девочек ему! А как же с реализацией ваших шедевров? - возмутился поэт

Александр Сухих, чьи творения шли нарасхват.

 

- Моих шедевров? Так почему же ни одного моего до сих пор не продано?! - остановил я

его.

 

- Ян! Ну, не мелочитесь?! Я продам вас сразу, целиком – полным собранием сочинений.

Делов-то! Да я кого хочешь, продам! Главное для меня - устроить два книжных развала -

один, малый - на Усиевича, где у Грушевской всё схвачено, и большой - на Кузнецком

мосту. У меня там свои люди.

 

- Эх, девочки и мальчики! А где же ваше милосердие?! С полунормальными детЯми всё

хорошо, они уже под Народицкой. А как же быть со взрослыми? Может пошефствуем над

Кащенкой? Хотя бы над моими шизофрениками? Кто возьмётся, а? Я помогу. Там в

палатах ведь тоже наши люди, - взывала ко всем известная психиатричка Ирина Файер,

появившаяся в салоне в белом халате прямо с дежурства.

Всем присутствующим стало не по себе и сделалось, на всякий случай, стыдно.

- Ну, как же не помочь психически больным, — возмутился кто-то из- Петербурга, - Да

большинство москвичей – психопаты и ненормальные. Верно, Ира?

- Конечно! – воодушевилась Ирина.

Но желающих помогать Ирине Файер не нашлось. Все молча о чём-то думали, глядя на

пустую бутылку из под шампанского. Последний бутерброд с сыром, что раньше в

одиночестве грустно крючился на тарелке, дожёвывал Круж. Молчанье затягивалось.

 

- Значит так, господа литераторы! Я вижу, что вы единогласно поддерживаете наше

предложение, - подытожила Грушевская, погладив кота. - Время уже далеко за полночь и

пора закругляться. О мелочах - типа там Кащенки, решим в рабочем порядке. Как вы

считаете, Всеволод? – обратилась она к Кружу.

 

Тот, от неожиданности, едва не поперхнувшись, пробубнил:

 

- Ешьтештвенно, Оль!

 

-Так вот, продолжала Грушевская, - Мы поздравляем всех с появлением Московского

салона литераторов! С МОССАЛИТом всех нас!

 

После чего господа литераторы на радостях допили и доели всё, что только Ольга, на

радостях, выставила на стол и с трудом начали расползаться по своим домам.

 

Что в итоге зачатия получилось - судить вам, господа. Если вы сомневаетесь в

правдивости моих воспоминаний, можете сами спросить об этом у кота Або, у бабушки,

что одиноко грустит без нашего бедлама в серванте, да, в конце концов, у самого Ильи

Майзельса.

 

ЭПИЛОГ

 

Вспоминается Жванецкий: «Одно неосторожное движение, и ты уже …».

У него всё было просто! У нас сложнее.

Чего нам всем стоило это участие кота Або и его хозяйки в зачатии Моссалита, говорит их

короткий разговор:

 

- Когда же Вы, Або, успели подливать в шампанское водку?

 

- Разве я позволил бы себе подливать дамам водку? Это был чистый спирт.

***

С очередным юбилеем тебя, МОСКОВСКИЙ САЛОН ЛИТЕРАТОРОВ и здоровья всем его

членам и друзьям!

 

Опубликовано в 2019 году.