Он вынул из кармана длинный углепластиковый футлярчик и, открыв, продемонстрировал великолепный набор из шести игральных костей. Пока восьмигранные кубики ходили по рукам, он смел со стола крошки соленых сухариков и шелуху лузганных фисташек, ловко расчертил поле, соорудил борта, придвинув стулья спинками к столу, широким жестом пригласил игроков рассаживаться.

Вокруг завозились.

– Во что играем, Игрок?

– Хэзерд.

Спрашивавший занял место напротив. Остальные загудели одобрительно – игра была хорошо знакома, а профессиональный игрок не допустит жульничества – принялись потрошить карманы в поисках наличных.

Еще трое, оседлав стулья и скрестив руки на импровизированных «бортах», заняли свободные места, сложив свои замусоленные купюры в некое подобие пачки. Свет в полутемном подвальчике кабака и вовсе померк, когда те, кто не нашел ни лишних денег, ни достаточно азарта придвинулись ближе, нависли над игральным столом.

Игрок не смутился. Вынул световой шар и запустил его под потолок, осветив большую часть помещения.

Для игры требовалось еще двое. Из темного угла выдвинулся щуплый типчик в замызганной форме каких-то портовых служб, за собой – на коротком стальном поводке – он тащил что-то вроде лысой мартышки. Мартышка скакала на двух ногах, одной рукой помогая себе, а другой – придерживая стальной поводок у шеи. Обратив на себя всеобщее внимание на удивление гулким для такого тщедушного тельца кашлем, владелец мартышки дернул поводок, заставив животное вспрыгнуть на стул.

Толпа ахнула.

Если хозяин страдал некоторой худобой, то его зверь находился на грани полного истощения. С заострившейся мордочки смотрели большие глаза – умные и грустные, серая кожа, покрытая редкой тусклой шерсткой, была натянута прямо на костяной каркас.

– Ставлю! – объявил хозяин.

– Чеши отсюда со своей скотиной, – посоветовал тот, что сел за стол первым.

– Это не против правил, – обиделся щуплый. – Моя ставка стоит денег, и денег не малых. Да я с такой ставкой не одну серию сыграю! – Выудив из кармана форменной куртки сложенный в четверо листок, он предъявил его Игроку.

Игрок взял бумагу и, развернув, пробежал глазами.

– …редкий вид…, …родословная…, …стоимость… Да, – теперь он обращался ко всем, – эта зверюшка стоит двадцать пять тысяч кредитов.

Кто-то присвистнул – все банкноты, выложенные на стол, едва могли покрыть названную сумму. Все же это был дешевый кабак для технических служащих космопорта, и больших денег тут не водилось сроду.

– Все равно кормить его нечем, – пробурчал хозяин, занимая четвертое место и протягивая руку за бумагой.

– Погодь, – раздвигая толпу пузом из задних рядов выдвинулся лохматый здоровяк в промасленном комбезе, – а ну дай бумажку почитать… – Игрок взглянул на щуплого и, получив поощрительный кивок, отдал листок. – Сыграю! – Решился здоровяк, внимательно изучив паспорт.

Он сел, заняв сразу два стула. Делово отслюнявил с десяток крупных купюр и, когда сложил их стопкой рядом, все подобрались, вытянулись вперед, глядя, как Игрок – мастерски-красиво – демонстрирует кости, кладет их в стакан и смешивает. После того как не слишком доверчивыми игроками были отобраны две кости из первого выброса, Игрок спрятал лишние в футляр.

Игра началась.

Гремел стакан, кости стукали о борта, Игрок комментировал: чиф, крэбс, лаки – вел счет, объявляя его в конце каждой серии. Многие закурили, шар под потолком затянуло сизым дымом дешевых сигарет. Было тихо, изредка наблюдатели перебрасывались репликами, но замолкали, как только кости начинали свой бег к борту. Зверь, расположившийся на стуле седьмым игроком, следил за игрой так же внимательно, зрачки метались вслед за скачущими от борта костями, верхняя конечность примата оттягивала ошейник, зверь норовил зубами подцепить тонкую кожаную полоску.

К седьмой серии счет вел здоровяк. Щуплый проигрывался в пух. Его условный счет в двадцать пять тысяч был так же худ, как и его мартышка.

В девятой серии тот, что сел за стол первым, испугался за небольшой выигрыш против поставленного на кон и начал пассивно поддерживать ставки банкомета. К одиннадцатой серии он сумел выгадать еще чуть сверху, а щуплый вышел на ноль. Игра велась до двенадцатой серии, и щуплый, отвесив подзатыльник своей несчастливой ставке, полез в карман за наличными. Ставка вздрогнула, отпустила ошейник, спрятав руки под стол. Поднявшийся было ропот стих, лишь только загремели в стакане кости.

– Лаки! – объявил Игрок, и кабачок загудел.

Игра окончилась. Игрок отсчитал свою долю в семь процентов от общей суммы ставок, толстяк разделил банк с молодым заправщиком, и заполучил обезьяну себе. Кажется, этому выигрышу он был особенно рад, принял из рук хозяина и поводок, дернув животное поближе к себе, и сопутствующие бумаги. По негласным законам игры толстяк поставил выпивку Игроку и своим партнерам. Бывший владелец костлявого примата, проигравшийся в пух, опрокинул предложенный стакан не присаживаясь. Он ушел сразу и никто не мог бы поставить это ему в вину. Многие вздыхали сочувственно, гладили приз и пытались давать ему соленые крекеры.

Примат вздыхал тяжело и, страшно шевеля костями под бледно-серой кожей, втягивал голову в плечи – отказывался от угощения.

– Слышь, мужик, – тот, что присел за игровой стол первым, толкнул толстяка локтем, – а чем ты эту скотину кормить собираешься? У тебя там в бумажке не написано? Гляди, она ж не жрет ничего.

– Зачем кормить, – толстяк положил тяжелую руку на загривок мартышки, – я ресторан знаю: блюд экзотических. Мне там за такую зверюгу аккурат двадцать пять тонн и выложат. Уж это точно, проверено.

Веселый гомон оживившегося было кабака стих.

– Да ты сдурел? Живодер хренов!

Молодой заправщик приподнялся на месте, не веря своим ушам. Завсегдатаи, рассыпавшиеся по любимым углам, снова начали подтягиваться к центру.

– Но-но! – Толстяк сжал ладонь, схватив мартышку как котенка. – Я выиграл. Игра была честной, а что я со своим выигрышам делать стану, это уж меня только касается.

Молодой человек оглянулся, но не нашел явной поддержки, лишь любопытствующие взгляды со всех сторон.

– Да нет… конечно. – Он сел на место, сразу сникнув. – Полез в карман за выигрышем. Сосчитал: четыре тысячи. Неловко повернулся к толстяку, – возьмешь?

Толстяк удивился, смутился, отпустил слабо трепыхавшуюся в захвате мартышку и похлопал молодого человека по плечу.

– Ну чего уж ты, не расстраивайся. Ты, это, конечно, малый хороший, да только не стоит она четырех тысяч. В документе же двадцать пять ясно написано. Хочешь, я тебе еще водки возьму? На двоих, бутылку, а?

– Я добавлю две тысячи. – Игрок задумчиво смотрел на примата, и тот отвечал ему тем же. Его большие глаза сейчас казались особенно грустными и умными. Молодой человек расправил поникшие было плечи, оглядел зал.

– Штуку, – тот, что сел за стол первым, улыбнулся ободряюще.

Кабачок оживился, под общий гогот бармену предложили приготовить мартышку на месте и подать всем, раз уж весь кабак взялся заплатить за нее деньги. Скоро в центре игрового стола, где размазанные пивные лужицы стерли уже так ловко разлинованное поле, возвышалась внушительная куча кредиток. Толстяк, намотав поводок на руку, отсчитывал неторопливо, тщательно. Почувствовав зверюгу своей собственностью, завсегдатаи гладили костлявую спину, чесали под выпиравшими наружу ребрами. Зверь щурил круглые глаза.

– Однако, – тот, что сел за игровой стол первым, смеялся, вытирая навернувшиеся на глаза слезы, – это не снимает вопроса. Почем мы знаем, куда ты денешь зверюшку? Да и как кормить ее, тут нигде не написано, а она, того и гляди, дубу даст с голодухи. Что делать-то будешь, а?

Молодой человек опять растерялся, обернулся к мартышке, как будто спрашивая ответа у нее.

– Сдать в экоцентр. В паспорте написано – редкий вид. Раз редкий – вышлют его зеленые на родную планету, популяцию увеличивать, и дело с концом. – Игрок, помогавший толстяку считать купюры, споро шелестел бумажками и даже не обернулся, отвечая.

Идея об увеличении популяции пришлась всем по душе, хохот не умолкал до позднего вечера, и молодой заправщик демонстрировал спасенного примата все новым и новым посетителям кабака, будто нюхом чуявшим царящее в нем веселье.

Зверь приснул. Дремал, свернувшись в клубок. Он сразу потерял выпирающую костлявость и стал походить просто на худого бездомного котенка. Далеко за полночь молодой человек растормошил мартышку, и, взяв её зачем-то за руку, повел к выходу. Зверь ковылял рядом то опираясь свободной рукой о пол, то протирая ею заспанные глаза.

У выхода молодой человек приостановился открыть когда-то автоматическую дверь, а примат обернулся и подмигнул глядящему вслед Игроку. Игрок улыбнулся старому другу и вышел черным ходом, ему надо было спешить – на квартире ждали напарники и три билета на Новый Эквадор.

Игрок не сомневался, что молодой заправщик поступит именно так, как было предложено, и маленький Мешок с костями доберется до дома своим ходом.