По кому воет собака?

 

Еда! Срочно требовалась еда! И средних размеров, худая собака затрусила к пятиэтажкам, к людям…

…Сережка сидел дома голодный и ждал мать. Ждал с утра, но звук ключа раздался только под вечер! Мальчишка радостно бросился встречать… Но мать была не одна! В дверь вошел и незнакомый мужчина, пьяненький и веселый.

- Равняйсь! Смирно! – прокричал он Сережке. – Вольно, разойтись!

Мать тоже была навеселе и как-то оцепенела, увидев сына, словно это была неприятная неожиданность.

- Ну, чего уставился? Иди к бабке! Не до тебя сегодня! - проворчала она.

- Ма, есть охота!

- Нет ничего у нас! Бабка покормит!

Сережка невольно заглянул в пакет, который держал мужчина. Там торчали бутылки, вырисовывалась колбаса, хлеб и еще свертки с чем-то…

Мужчине стало неудобно. Он по-хозяйски прошел на кухню, взял нож и отрезал по куску хлеба и колбасы. Мать нехотя передала это сыну, и не успел он и одеться, как вытолкала на улицу:

- До завтра чтоб духу твоего не было!

Парнишке стало так неуютно и так не хотелось выходить на холодную, осеннюю улицу, что он и про бутерброд забыл. Но, весь наполненный обидой, все же вышел. Там встал около подъезда. А когда собрался с мыслями и голод напомнил о себе, вдруг увидел рядом собаку. Она сидела прямо на холодном асфальте и, напрягшись, смотрела на колбасу и хлеб. Собака не угрожала, не требовала - просто просила, просто умоляла…

- Собаченька, - пробормотал Сережка, – я тоже с утра не ел…

Но руки, словно сами, разломили еду на две части. Собака осторожно взяла и уже не выдержав, судорожно, вмиг проглотила изрядные ломти! Затем внимательно осмотрела парнишку. Поняв, что больше ничего не получить, она побежала в сторону лесопарка.

Сережка от нечего делать припустил вслед. Друг за другом они вбежали в редкий кустарник, затем дальше к молодым березкам. Там собака оглянулась и поняла, что это тот самый добрый человечек. Успокоившись, она юркнула в отверстие полузасыпанной большой трубы. Парнишка разглядел, что в глубине, на подстилку из листьев легла собака, а вокруг заползали, выискивая соски матери, три щеночка…

…Эти щенки родились поздно. Слишком поздно, ближе к осени. Но рядом была мать и главное, отец, молодой «двортерьер» тоже не бросил «семью». Он постоянно бегал в город, где выискивал, где выпрашивал еду и значительную часть приносил подруге! Молоко у неё не пропадало, и щенки набирали сил!

Но пару дней назад кобель исчез. Собака не знала, что друга отловили «бойцы» вет. службы, выискивающие беспризорных животных. Собака же не может объяснить, что её ждут, что без неё пропадут… Да и кто бы слушал? Дико огрызающегося, откусывающегося пса все же скрутили. А в салоне микроавтобуса «за укус» так отделали палкой, что он не дожил и до приезда в «Приют». Не дожил до «гуманной смерти»!

Вот когда голод высушил молоко, и побежала собака к людям...

Насмотревшись на собачек, Сережка пошел к домам. «Разрешит ли мама взять щеночка?» – подумал он. Но и сам себе не стал отвечать на этот глупый вопрос, а принялся обдумывать свою дорогу к бабушке. Идти было далеко, и денег на автобус не было. «Может, кто даст?» – оглядел паренек двор. Увы, в такую погоду хороший хозяин сам не выйдет и собаку не выгонит на улицу! Только в окне третьего этажа виден был сосед, молодой ухоженный и благополучный парень. Но этот не даст денег! Он и не здоровался никогда, презрительно отворачивался. Сережка вздохнул и пошел пешком…

А сосед, Игорь Петрович, разглядывал хмурое, темное небо и складывал стихи:

- Сумрак щемящей… давящей громадиной навис… Каприз… В низ… Карниз…

«Чувства стиха» у него не было. И к стихосложению он подходил как к арифметике: прибавим это… сложим с тем… Рисовал схемы… Занятия эти были длительны и мучительны! Но все равно, в конце концов, постоянно размер был какой-то безразмерный, а ударения бродили по слогам, как сами желали…

Наконец, стих был кое-как сляпан и получил название «Осень вырванного сердца…». Поэт подумал: «Ничего! Редакторша всё залижет и объяснит: неустанные поиски формы… поэтическая вольность… оправданный диссонанс… И т.д. И т.п…»

… Редактором у Игоря была совершенно необыкновенная женщина. Служила она действительно лит.редактором в самой большой газете городка. Но эта скромная должность на самом деле не отражала значение Её в литературной жизни. Здесь, в этой части страны - это был Авторитет! И под её патронажем находились все молодые дарования. Редакторша решительно бралась за их воспитание и железной рукой тянула по «пути Поэзии». В её понимании, конечно! Так из Игоря быстро выбила мечты и «прожекты», а научила писать то, что надо, то, что в «общей струе»! Как получалось? О, это было делом второстепенным!

И Игорь Петрович оказался достойным учеником! Он быстро «въехал» в стратегию и тактику литературной борьбы. Да не просто участвовал во множестве конкурсов, а бился, как в последнем бою! Заметив интересную, конкурентную Вещь, мгновенно поднимал друзей и все стаей набрасывались на Автора. Бедный писака растеряно отбивался от «кусающих»… Но в этот момент «впивался в горло жертвы» сам Игорь! Главное было не в поиске аргументов, а в силе натиска с самой невероятной, самой обескураживающей бессмыслицей. Автор терялся окончательно, жюри раздумывало, а тут и бац - конкурс закончен, Автор – «пролетел»! А кому нужны послесловия, «послеоправдания»? За свою хватку Игорь получил уважительную кличку – Волк! И званий «Победитель конкурса» навырывал, выгрыз столько, что на визитке уже места не хватало!

Мысли о редакторе навеяли Игорю воспоминания о вчерашнем вечере…

«Лаура, Девушка Эпохи Возрождения» - так представлялась редакторша в доверительных беседах. «Сука!» - так говорили про неё все «за глаза»!

«Лаура», пригласила к себе домой «на семинар» Игоря и еще двух любимых учеников. А там, как всегда, началось такое… Сразу почему-то вспомнилась весенняя сценка: собачонка и свора одуревших от вожделения кобелей… «Нет! - отбросил это пошлое сравнение Игорь. - Мы же потом стихи читали! Да и это не мы - Её, а Она - нас! Господи, ну и Сука!»

Улыбнувшись теплым воспоминаниям, Игорь Петрович занялся денежной «халтуркой». До завтра требовалось придумать «слоганы» для выборной компании знакомого депутата. Но дело пошло с трудом! На слово «выбирай» - лезло только «рай»… А на «голосуй» - вообще какая-то непотребность выскакивала! Сосредоточиться мешала собака, вдруг завывшая в лесопарке. «Вот тварь! Утром же позвоню «ловцам»! Пусть, как и ту - придавят!» - подумал поэт и пошел спать…

А это выла собака со щенками, и труба усиливала звук. Собака почуяла приближающийся с севера снег. Одна то она бы выжила – не первую зиму встречала! А вот со щенками, которых не бросишь… Нет, это была верная смерть всем четверым! И собака снова принялась выть – страшно и безысходно!