ЮБИЛЕЙ То академик, то герой То мореплаватель, то плотник, Он всеобъемлющей душой На троне вечный был работник. Пушкин А.С. В детстве я не был избалован вниманием взрослых, и в результате - закомплексованность, закрытость. Окружающий мир манил, но наблюдал я его между створок своей раковины. Из близких родственников только дядя, Лебедев Владимир Васильевич, да двоюродная сестра Анна воспринимали меня личностью с раннего детства. При их появлении я, незаметно для себя, покидал эту раковину, становился раскованным и веселым. При встречах дядя Володя всегда уделял мне много внимания. Он подкупал своей искренностью, непосредственностью, юмором и тонким пониманием моих мальчишеских проблем. Должно быть, в душе дядя Володя все еще был мальчишкой. По прошествии многих лет понимаю, что человеком он был удивительным и обладал двумя редкими очень симпатичными качествами. Первое – воспитание. Дело в том, что Владимир Васильевич рос в дворянской семье. Правильное и хорошее воспитание для советского времени было качеством действительно редким. В сумме же с природной добротой оно давало потрясающий эффект. Только Владимир Васильевич мог быть таким галантным кавалером и до конца жизни (а это 86 лет) не сидел в общественном транспорте, если хотя бы одна женщина стояла. Во время застолья можно было получить большое удовольствие, всего лишь наблюдая за его поведением за столом. Только дядя Володя мог так изящно и непринужденно управляться со столовыми приборами, поддерживать интересный разговор, вовремя и, кстати, рассказать анекдот, сделать комплименты дамам, поухаживать за ними. Иногда неназойливо брал инициативу по развлечению гостей в свои руки. Тогда, в зависимости от обстоятельств, либо рассказывал балладу Беранже, которого очень любил, либо забавные быльки из питерского послереволюционного времени. Как пример, можно привести такую. В тридцатые годы особенно популярной личностью в народе был пролетарский писатель Демьян Бедный. О нем говорили: «Демьян Бедный – мужик вредный». Уж очень не нравилось Демьяну поведение наркома культуры Луначарского, и особенно не нравилось увлечение молоденькими балеринами. Демьян об этом писал, где только было можно, и однажды вынудил наркома ответить на свои выпады эпиграммой: «Демьян, Демьян, ты возомнил себя советским Беранже. Ты б…, и ты, конечно, ж…., но ты отнюдь не Беранже». Второе качество – это любовь к жизни и, несмотря ни на что, всегда бодрое и жизнерадостное настроение. Большего оптимиста, чем Владимир Васильевич мне встречать не приходилось. Был он оптимистом вопреки всему. Ведь из толпы явно выделялся, как белая ворона в стае черных. Власть видела в нем чужого, а кое-кто из простых людей считал за ненормального. Дядя Володя любил Россию, знал ее историю и просто благоговел перед личностью императора Петра. О Петре I знал много, видимо впитывая информацию всю жизнь. Порой рассказывал такое, что в печати встречать не удавалось. Очень любил дядя Володя Указы Петра и многие из них помнил. Чаще всего мы виделись во время всевозможных праздников, когда собиралась вся наша многочисленная родня. И перед тем, как сесть за стол, дядя Володя иногда полностью, а иногда фрагментами под смех и одобрение гостей зачитывал указ Петра I – «О достоинстве гостевом на ассамблеях быть имеющем»: Перед появлением многонародным гостю надлежит быти: - мыту старательно, без пропускания оных мест; - бриту тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкою урону не нанести; - голодному наполовину и пьяному самою малость. В гости придя с расположением дома ознакомиться заранее на легкую голову, особливо отметив расположение клозетов, а сведения в ту часть разума отложи, коя винищу менее остальных подвластна. Явства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не учинить. Зелье же пить вволю, нежели ноги держат, буде откажут – пить сидя. Лежачему не подносить, дабы не захлебнулся, хотя бы и просил. Захлебнувшемуся же слава, ибо сия смерть на Руси почетна. Ежели меры не знаешь – на супругу положись – оный страж поболее государевых бдение имеет. Упитых складывать бережно, дабы не повредить и не мешали бы танцам. Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберешься. Беду почуяв, не паникуй, нескорым шагом следуй в место упомянутое, но по дороге не мешкай и все силы употребляй для содержания в крепости злодейски предавшего тебя брюха. Будучи без жены, а то и, дай бог, холостым, на прелести дамские взирай не с открытой жадностью, но исподтишка – они и это примечают, не сомневайся. Таким манером и их уважишь и нахалом не прослывешь. Руками не действуй, сильно остерегаясь и только явный знак получив, что оное дозволяется, иначе конфуз свой на лице будешь носить долго. Без пения нет веселья на Руси, но оное начинают по знаку хозяйскому, в раж не входи, соседа слушай – ревя в одиночку, уподобляешься ослице Валаамовой, музыкальностью и сладкоголосьем же, напротив, снискаешь многие похвалы гостей. Помни, сердце дамское на музыку податливо. Но особенно его любимым был Указ, изданный Петром в 1709 году, его дядя вспоминал чаще других: «Нами замечено, что на Невской перспективе в ассамблеях недоросли отцов именитых в нарушение этикета и регламенту штиля в гишпанских камзолах с мишурой щеголяют предерзко. Господину полицмейстеру Санкт-Петербурга указую впредь оных щёголей с рвением великим вылавливать, сводить в Литейную часть и бить кнутом, пока от гишпанских панталонов зело похабный вид не окажется. На звание и именитость не взирать, также и на вопли наказуемых». Точно также любил дядя Володя свой родной город и всегда подчеркивал, что царь Петр - отец города. Переименование города в Ленинград считал деянием кощунственным и не признавал. Благодаря авторитету и влиянию дяди, любовь и восхищение Петром I поселилось с детства и в моем сердце. День 30 мая 1972 года ждал я с особым нетерпением. В этот день исполнялось триста лет со дня рождения отца города – царя Петра I. Накануне написал заявление на отгул и 30 мая ушел с работы на два часа раньше обычного. Петропавловский собор работал до девятнадцати часов, и я не сомневался, что даже при большем стечении народа к могиле Петра попаду. Купил букет гвоздик и спустился в метро. Вышел на «Горьковской», прохожу по мостику, захожу в главные ворота крепости и появляется в душе какое-то беспокойство - уж больно пустынно в Петропавловке. Действительно, подхожу к собору, а входная дверь закрыта - ни объявлений, ни объяснений никаких. На площади, недалеко от входа, в позах, выражающих недоумение, стоят человек пять-семь таких же чудаков, как и я, и тоже с букетами. В каком-то смятении и, как это ни странно, надежде я быстрым шагом пошел вокруг собора. И вдруг, пробегая по внутреннему двору, почувствовал на себе взгляд. Оборачиваюсь и встречаюсь глазами с приятной пожилой женщиной, стоящей у неприметной двери в собор. Излучала она бесконечную доброту: - Молодой человек, вы к Петру? Появилось ощущение, что в этом действе участвую уже не только я, но и кто-то свыше. Усилием воли, придавив распирающее меня негодование, кротко ответил: - Да… - Подойдите сюда. Я подошел. Глядя на меня ласковыми глазами, женщина сказала: - Молодой человек, сейчас я отведу вас к могиле Петра и оставлю с ним один на один на целых пятнадцать минут. Я знаю, что у вас есть, что сказать императору в день его юбилея. Не стесняйтесь, говорите, будьте, уверены, он вас услышит. Мы прошли несколько помещений, я ничего не запоминал, поскольку психологически был уже там, у Петра. Открываем потаенную дверь и попадаем в совершенно пустынный собор – усыпальницу императоров Российских. Подходим к могиле Петра. Живые цветы возвышаются над надгробием не менее чем на метр. Прежде чем уйти, женщина обратила мое внимание на бюст, установленный рядом с могилой, и сказала, что это единственный бюст, который делался с живого Петра. Свою работу скульптор Растрелли закончил в 1724 году, т. е. за год до кончины Петра 1. Бюст не принадлежит Петропавловскому собору и взят только на время юбилея. Наконец она ушла по своим делам и оставила меня одного. Я положил цветы и стал внимательно рассматривать бюст, пытаясь представить царя живым. В то же время, размышлял: с какой стати, почему я, самый, на мой взгляд, недостойный, был выбран судьбой представлять народ в день трехсотлетия со дня рождения Великого гражданина России и у могилы что-то примитивное говорить ему в этот день. Может быть, Петр и не обиделся, ведь он хорошо относился к простым людям, ну а его царственные наследники, наверное, уморились смеяться, глядя на такого простофилю. А может быть все как раз и правильно, и я здесь не случайно. Петр должен видеть, что простой народ его, Петра, помнит, любит, и ценит труд, положенный на благо России. Власть же, по непонятным причинам, старательно вымарывает это великое имя из истории. Вот и град Петров почему-то называется Ленинградом. Институт, который я закончил, когда-то назывался Политехническим институтом им. Пера Великого, а теперь он - имени крестьянина-токаря М.И.Калинина. Должно быть, власть считает это имя более достойным. Пятнадцать минут пролетели так быстро. Появилась моя благодетельница и тем же путем вывела меня из собора. Пока шли, душа металась: «Как отблагодарить за такой удивительный подарок?». И вот уж мы во дворе, а я стою в растерянности. Рабоче-крестьянское государство этикету не обучало, и иногда я попадал в затруднительные положения. В дальнейшем жизненный опыт, конечно, дал рецепт. Рецепт безотказный, и пришел он из Польши. Поцеловав женщине ручку, можно положительно решить абсолютное большинство проблем, возникших между вами. Так ничего и не придумав, кроме банального «спасибо», я оставался некоторое время стоять у собора, переполненный впечатлениями, несколько озадаченный и недовольный собой. На следующий день проснулся с чувством горечи и недоумения. Хотелось думать, что вчерашнее событие – всего лишь случайное недоразумение, может, собор закрыли вынужденно, может, случилась какая авария в районе. Утром в киоске «Союзпечать» купил все газеты, которые вышли 31 мая. Пришел на работу, листаю: «ПРАВДУ», «ИЗВЕСТИЯ», «КОМСОМОЛЬСКУЮ ПРАВДУ», «СМЕНУ» - нигде ничего. Осталась последняя газета «ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПРАВДА», первая страница, вторая, третья – ничего. В конце четвертой страницы мелким шрифтом написано, что вчера в Доме ученых состоялось собрание историков Ленинграда, посвященное трехсотлетию со дня рождения Петра 1. Настроение мое эта маленькая заметка, конечно, не изменила. Таких действий Власти я не ожидал, и я их не понял. Впервые в жизни остро почувствовал, – в какой несвободной стране живу. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
