Если бы персидский поэт задумал посвятить Ларисе Корниенко стихи, он бы написал что-нибудь подобное: « О, луноликая пери, с волосами, как белый шелк...» Но персидские поэты не писали стихов Ларисе. И не персидские — тоже не писали.

 

Мужу Ларисы — капитану Корниенко — и в страшном сне не приснилось бы сочинять стихи. Цветов своей жене Корниенко - парень добрый, но занудный - не дарил принципиально. Тратить деньги на цветы он считал бессмысленным занятием, поэтому к праздникам Лариса получала от мужа подарки исключительно полезные в хозяйстве: набор из трех кастрюль, или сковородку, или там доску разделочную.

 

Единственное, что Лешка Корниенко подарил жене, совершенно не прилагая никаких усилий, так это прозвище «капитанша». Можно подумать, в гарнизоне одна Лариса была капитаншей! Но прозвище прилипло только к ней. Так бывает.

 

Словом, вы уже поняли, что капитанша была симпатичной натуральной блондинкой замужем за скучным и правильным, как инструкция к утюгу, парнем. И все бы ничего, но Лариса работала в библиотеке в окружении романов и стихов о любви. Днями напролет она читала, читала, читала и наконец дочиталась до осознания, как ей не повезло с мужем, который как раз накануне осчастливил ее очередной кастрюлей и уехал на неделю на дальний полигон испытывать новый танк и терпение личного состава.

 

Не повезло, потому что не было и нет в Лешке Корниенко романтизма. А Ларисе, хоть и прозывалась она в гарнизоне капитаншей, хотелось сказки и любви, как в книжках. Понятно, что сейчас для романтиков не самое благоприятное время, а совсем наоборот. И капитан Лешка со своим практицизмом и пристрастием к новым кастрюлям легче вписывался в современную жизнь. Но романтики еще не все перевелись, не задушила их жизнь окончательно. Иногда они прорастают, как трава сквозь асфальт, вот в таких вот забытых богом гарнизончиках.

 

Лариса спрятала новую кастрюлю в шкаф, где бок о бок, как солдаты в строю, стояли старые праздничные кастрюли, двадцать четыре штуки. Кастрюли состарились так и не успев пригодиться. Маленькая семья Корниенко - детьми они пока не обзавелись - до сих пор обходилась набором из четырех разнокалиберных кастрюлек, подаренных Ларисе с Лешкой на свадьбу. Лариса, пригорюнившись, оглядела пыльную батарею праздничных кастрюль веселенькой расцветки — Лешка предпочитал цветочный орнамент, и эмалированные бока подарков цвели маками, ромашками, васильками. Для кого-то, может, и богатство, но только не для Ларисы. Если она немедленно не предпримет решительные действия, ее ждет участь праздничной кастрюли — остаток жизни уныло пылиться в шкафу за ненадобностью.

 

В этом настроении Лариса решительно надела яркий сарафан и отправилась в гарнизонную библиотеку работу работать, а точнее — грезить в сонной тишине пустой библиотеки о любви.

 

На пороге перед закрытой дверью топтался свеженький, как березовый листок весной, лейтенантик. Видимо, только что из училища, сияет новой формой, новым званием, как перламутровое блюдечко из престижного немецкого сервиза.

 

«Ах, ты славненький какой!» - подумала капитанша, открывая дверь и пропуская лейтенантика вперед. Она быстро заполнила формуляр на нового читателя, попутно выяснив, что зовут его Юрой, и он на целых восемь лет моложе ее, Ларисы. Но разница в возрасте не смутила Ларису, потому что у Юры обнаружился дар, который свел Лешкины шансы удержать жену у домашнего очага, а точнее — у шкафа с двадцатью четырьмя кастрюлями - к нулю.

 

Как выяснилось, Юра не просто любил стихи, он их еще и писал, что немедленно и продемонстрировал прекрасной капитанше, краснея и смущаясь. Конечно его собственные стихи оказались не очень умелыми, но молодой человек не растерялся и призвал на помощь Есенина :

 

Мне бы только смотреть на тебя,

 

Видеть глаз златокарий омут,

 

И, чтоб прошлое не любя,

 

Ты уйти не смогла к другому.

 

Лариса поняла: это судьба. Впервые за шесть лет в гарнизоне, закисшем от скуки, появился поэт! Действовать надо было смело и без промедления. Несколько стихотворений о любви, мастерски прочитанные капитаншей в ответ, парочка нежных взглядов и шелковые волосы натуральной блондинки, рассыпанные по плечам, сделали свое дело.

 

К концу недели отношения прекрасной капитанши и влюбленного поэта дошли до высокого градуса кипения. В субботу утром муж должен был вернуться с полигона, а в пятницу вечером Лариса, как только стемнело, отправилась на свидание к поэту. Офицерское общежитие — здание одноэтажное, но на высоком фундаменте - стояло на отшибе, окнами в забор, огораживающий территорию гарнизона. В первом окне слева, распахнутом, как и было условлено, свет не горел.

 

Лариса прокралась к окну и попыталась вскарабкаться на подоконник, но съеденные в разные годы пироженки и печеньки не просто затруднили, а сделали невозможным покорение достаточно высокого подоконника. И вообще в подобных случаях капитанша привыкла пользоваться дверью, она не привыкла входить и выходить в окна. Безуспешно попрыгав под окном, прекрасная, но несколько отяжелевшая капитанша тихонечко свистнула, намекая поэту, что нуждается в помощи. Но в темной комнате никто не подавал никаких признаков жизни. Хотя нет, признаки как раз были. Какое-то движение или сопение, какие-то странные звуки, в природе которых Ларисе разбираться было некогда. Ей надо было побыстрее убраться из-под окна, чтобы не попасться на глаза никому из знакомых не приведи господи.

 

Она шепотом позвала поэта по имени. Никакой реакции. Позвала громче — какая-то возня, потом в комнате вспыхнул неяркий свет ночника или настольной лампы, занавеска отодвинулась и оторопевшая Лариса увидела в раме окна не юного поэта, а человека, очень похожего на Лешку. На ее собственного мужа! Просто одно лицо. Но муж в это время на полигоне испытывал танк. И никак не мог находиться в офицерском общежитии. Да и вообще, что ему делать в общежитии для холостяков?

 

Додумать эту мысль Лариса не успела. Человек, похожий на Лешку, так же внезапно исчез, как и появился. Исчезновение сопровождалось вполне узнаваемыми звуками: кто-то там, в комнате, испуганно матерился вполголоса, затем послышалось шлепанье босых ног, хлопнула дверь.

 

Лариса не умела влезать в окна, но бегать худо-бедно умела. Она бросилась ко входу в общежитие и столкнулась нос к носу с собственным мужем. Полуголый, в одних трусах, но с сапогами в руках, муж пытался улепетнуть, однако Лариса оказалась проворней.

 

- Корниенко, стоять! - громко скомандовала капитанша.

 

- Ларочка, - стуча сапогами в голую грудь, торопился оправдаться Лешка, замерев по команде, - мы в преферанс играли, мамой клянусь!

 

- Штаны проиграл?- хмыкнула Лариса. - А свет погасили для остроты ощущений?

 

Вопросы оказались настолько квадратными, что Лешка растерянно замолк. И в этот самый напряженный момент, как черт из табакерки, на дорожку к общежитию, тяжело дыша и громко топая, ввалился влюбленный поэт.

 

- Ларочка! Солнце мое, - завопил он, - как хорошо, что я успел! На электричку опоздал. Пришлось ждать. Так боялся, что ты уйдешь.

 

- Как же я могла уйти? - с воодушевлением воскликнула Лариса. - Любимый! Я тебя, может, всю жизнь ждала!

 

- Кого ты ждала? - ошеломленно спросил Лешка, роняя сапоги. В этой неоднозначной ситуации он попытался придать себе значительности. Надулся и нахмурился. Но человеку в трусах трудно выглядеть значительным. И Лешка растерянно пялился то на жену, то на юного поэта.

 

- Его ждала! Его! - повторила Лариса. - «Мне бы только глядеть на тебя, видеть глаз златокарий омут...» - прочитала она с чувством и схватила поэта под руку.

 

К этому времени из общежития уже набежали зрители, с интересом наблюдая за развитием конфликта. Поэт приободрился и вдруг бухнул:

 

- Выходи за меня замуж! Выйдешь?

 

Зрители дружно ахнули.

 

- И выйду! - твердо сказал Лара. - Еще как выйду!

 

Поэт взял ее за руку и повел через толпу онемевших зевак в общежитие. В ту самую крайнюю комнату, которую уступил сегодня для свидания однополчанину, не подозревая, что добродушный простяга-капитан — муж Ларисы. Уступил на полдня, когда поехал в город за кольцом для Ларисы. Это кольцо он и вручил капитанше, пока насупленный Лешка забирал штаны и прочее барахлишко. Кстати, Лешкина пассия сбежала без оглядки, как только заварилась скандальная каша.

 

И они действительно поженились. Лариса и Юрий. В гарнизоне азартно спорили на деньги, на интерес, кто на что - сколько дней продержится этот нелепый брак, заключенный при таких анекдотических обстоятельствах. А бывшая капитанша, теперь уже лейтенантша и поэт внимания на злые языки не обращали. Сняли комнату, через год родили сына. А еще через год — второго.

 

Когда я приехала в гарнизон, Лешка Корниенко уже оттуда перевелся. У Ларисы с Юрием родился третий сын, а старший пошел в школу. И эту историю, теперь как легенду, рассказывали в гарнизоне всем новичкам в качестве примера, как не может и не должно быть. Но иногда все-таки бывает. Любовная история, которая начиналась, как скверный анекдот, а продолжилась, как прекрасное стихотворение:

 

Мне бы только смотреть на тебя,

 

Видеть глаз златокарий омут,

 

И, чтоб прошлое не любя,

 

Ты уйти не смогла к другому.

 

Кто-нибудь спросит, а куда же делись двадцать четыре новеньких кастрюли? Неужто Лешка с собой увез? А шут его знает! Вот Лариса из отдельной квартиры ушла на съемную, не побоялась. От капитана - к лейтенанту, да еще молоденькому. Как в омут - с головой. А вы говорите - кастрюли... Разве это имеет значение, особенно в таком загадочном деле, как любовь?