– Доктор, срочно в ординаторскую, вас ожидает профессор Спиридонова, – сообщила мне медсестра в коридоре больницы.

– Что случилось? – обеспокоилась я.

– Больной, редкий больной, вернулся из Таиланда, лихорадка до 41°С. Думают, что какая-то тропическая инфекция.

Я ускорила шаг и буквально вбежала в ординаторскую. За столом сидела доктор Эмма Андреевна Спиридонова. Она была старейшим и опытнейшим врачом-инфекционистом в нашем городе. Мы все были её учениками и обожали её лекции. Именно благодаря таким харизматичным преподавателям иногда и выбираешь специальность. Эмма Андреевна была энциклопедией по инфекционным заболеваниям, все редкие случаи обязательно разбирались в её присутствии. Она лечила в своё время холеру и брюшной тиф, о которых мы только читали в учебниках. Все студенты были совершенно уверенными, что больше никогда не встретят это в своей практике, потому что медицина шагнула далеко вперёд.

На этот раз был новый редкий случай — первый случай заболевания тропической инфекцией в Новосибирске. Эмма Андреевна провела ночь в поисках предположения. Она перечитала все последние литературные данные. И теперь на консилиуме обсуждался диагноз и лечение пациента. После интереснейшей дискуссии всех врачей был вынесен вердикт:

– Коллеги, это лихорадка Денге! – торжественно сказала профессор Спиридонова.

Затем тихо, поймав меня в коридоре за руку, Эмма Андреевна таинственно полушёпотом спросила: «Анна Владимировна, кажется, вы летите в Таиланд на следующей неделе?»

– Да, Эмма Андреевна, – ответила я.

– Доктор, ваша задача собрать как можно больше материала по лихорадке Денге, будете ответственным специалистом по тропическим инфекциям. Привезите нам всё, что сможете из Азии. Мы должны с вами подготовить врачебную конференцию.

Если бы Эмма Андреевна знала, что она сказала. Ведь с этого момента и начинается всё, чего она пожелала.

Самолёт приземлился в Бангкоке. Шагнув на трап, я оказалась окутана влажным пряным воздухом Таиланда. Запах специй завис в пространстве и двигался вместе с ветром, быстро пропитав волосы и одежду. Нас посадили на старенький автобус и повезли в джунгли. Через несколько часов мы оказались в живописнейшем месте на берегу притока реки Чаупхраи. Домики стояли на сваях над рекой. К каждому домику тянулся с берега романтический мостик. И это было похоже на рай на земле, такой, куда хочется сбежать от суеты.

Вечером мы собрались на ужин под большим навесом, ночь в джунглях сопровождала ужин тропическим стрекотом. После ужина я прочитала моим спутникам лекцию о правилах защиты от насекомых, о профилактике тропических инфекций, о возможных путях заражения и лекарствах, которые нужно принимать. И о лихорадке Денге!

Прошло две потрясающие недели в этой неземной красоте. Заканчивался спрей от насекомых, и в последнюю ночь я распылила его везде, кроме лица. В роковое утро я проснулась, но смогла полноценно открыть только один глаз. Второе веко отекло, на нем красовался укус насекомого.

В этот день мы уже возвращались домой. Мы благополучно прилетели и разъехались по домам отдыхать.

Через три дня я, как ни в чём не бывало, готовила ужин. Вдруг моё тело налилось жаром и загорелось. Состояние было похоже на тот момент, когда перегрелся в сауне и тебе становится плохо. Я смогла только дойти до кровати и лечь. Градусник показывал 40.1°С.

«Денге,– подумала я,– Денге». И впала в бессознательное состояние.

Прошёл день, температура держалась 40.0°С, встать и идти было странно невозможно, как будто на меня надели «стальной плащ». Ни есть, ни пить не хотелось.

Вопрос стоял, кто победит: вирус или иммунная система. Я ждала и верила, что справлюсь. Шли дни, 2-й, 3-й, 4-й, температура держалась 40–41°С с периодическим снижением после жаропонижающих. Сложно было осознать, где сон, где реальность, какое время суток, какой день и где я нахожусь. Иногда приходила мысль принять противовирусные. Но физически невозможно было встать и идти в аптеку. «Стальной плащ» накрыл меня с головой и приковал к постели.

На шестой день открылась дверь моей квартиры. На пороге стояла моя мама и осматривала помещение в поиске жизни.

Это она подняла меня с кровати, похудевшую за 6 дней на 6 кг, с лихорадкой, с обезвоживанием и начинающимися геморрагиями, и решила везти в больницу. Уложив моё тело на заднее сиденье, мама повезла меня в 1-ую инфекционную. То есть повезла меня на мою работу, которую я прогуливала шестой день, к моим коллегам, которым я обещала материал для конференции.

В машине начали происходить ужасающие вещи, которые были весьма реалистичны. Наша Хонда поздоровалась со мной и намеревалась говорить без остановки.

– Серьёзно? Ты обладаешь разумом? – недоумевала я.

– Все машины обладают разумом, посмотри вокруг, – предложила она.

Я выглянула из окна и застыла от ужаса, каждая встречная машина подмигивала мне фарами и улыбалась. Хотя вскоре я увидела хмурых, больных, обиженных или злых. Теперь все они говорили со мной, а я могла говорить с ними.

– У нас есть план захватить мир людей, – заявила Хонда. – Мы можем блокировать двери и удерживать вас в заложниках.

– Хонда, но ведь мы же друзья, ты же не поступишь так же, как другие машины?

– Почему нет, – цинично возразила она, – мои двери уже заблокированы.

Я дёрнула дверь, она не открывалась, и у меня началась паническая атака. Сердце набирало обороты, на лице выступила испарина, тело горело от жара. Машины мерзко хохотали за окном, обнажая зубы-радиаторы.

Образование врача позволило мне на секунду вспомнить, что это галлюцинации. И к моему счастью мы уже приехали в больницу.

Знакомый приёмный покой, запах хлора и наши медсестры – всё это развеяло галлюцинации. Я искала глазами кушетку, чтобы лечь.

«Надеваем бахилы, проходим, где ваш страховой полис?» - буркнул кто-то.

Я немедленно отрезвела, перестала умирать и почти выздоровела. Где полис? Где мой полис? А взяла ли я его вообще?

Однако, признав во мне своего доктора, мне разрешили пройти в кабинет без предварительных экзекуций. За столом сидела моя коллега, которая, раскинув руки, а потом, прижав их к лицу, начала качать головой, как китайский болванчик:

– Анна, что с тобой? – и продолжила смотреть на меня с ужасом.

– Денге, лихорадка Денге, – выдавила я и тут же легла на кушетку в ожидании приговора.

Мою кровь немедленно отправили на исследование в Центр Вирусологии и Биотехнологии «Вектор», Кольцово. Впоследствии из неё выделили и вырастили вирус. Теперь в музее микроорганизмов «Вектора» есть штамм вируса лихорадки Денге 2.

Меня определили в палату интенсивной терапии и положили под капельницы. Начинался геморрагический синдром, тромбоциты упали до 20 при норме 180–320, гематомы возникали при любом прикосновении, вирус продолжал уничтожать тело. ЭКГ показывала выраженные дистрофические изменения миокарда, нарастала одышка. Усилились боли в животе, поэтому меня отвезли на УЗИ.

Врач УЗИ сидел с напряжённым лицом, долго пересматривая изображение, и вдруг попросил меня встать на ноги, чтобы сделать УЗИ стоя.

«Ах, вот она, ниже уровня пупка», – прокомментировал доктор.

Что могло быть особенного ниже этой линии, размышляла я?

– Ваша печень, она полностью опустилась вниз, и обе почки, и вообще всё теперь лежит в малом тазу. Вот и причина вашей боли. Висцероптоз.

Я вернулась в свою мрачную палату с голыми желтоватыми стенами, и в меня тут же воткнули капельницу.

Эмма Андреевна в первый же день пришла ко мне. Она стояла в дверях, покачивая головой и прицыкивая языком:

– Анна Владимировна, ну нельзя же так буквально выполнять просьбы. Привезли вы нам, конечно, больше, чем мы просили.

Она лично занялась мной и организовала всевозможное лечение. Шла вторая неделя моей болезни. Но состояние оставалось тяжёлым.

Унылые стены палаты, одиночество и длинные ночи со звуками подъезжающих «скорых» угнетали меня ещё больше, чем болезнь. В какой-то момент я обнаружила, что не хочу жить, ладно, я проиграла вирусу. Лейкоциты и тромбоциты падали, геморрагии появлялись на теле. Я отмерила себе ещё 2–3 дня на пустую жизнь и решила, что хватить бороться.

На следующее утро яркий луч солнца разбудил меня, на окнах не было занавесок, и я могла видеть зелёные деревья. На улице было лето. Прекрасная погода. Воскресный день. Тишина в отделении, так как посещение было запрещено, врачей не было, а дежурная медсестра уже раздала таблетки и расставила уколы.

Прекрасный день, чтобы умереть! Без шума, суеты, просто уснуть и не проснуться. Я закрыла глаза.

– Вот она! Ага, прохлаждаешься в палате? А на улице жара, солнце. Вставай, собирайся, едем на море!

Что? Кто посмел нарушать мои планы? Я открыла глаза, в палате стояли Олеся и Андрей, мои замечательные друзья и коллеги, врачи и учёные. Они потянули меня за руки, подняли с кровати и уверенно заявили:

– Поехали на море!

Да, но я не могла сбежать из больницы в таком состоянии. И надо было писать заявление об отказе от госпитализации. Но их план был великолепен, они решили меня тайно похитить. Мы тихонько выскользнули из отделения, также тихо, как и они проникли в него, как умеют делать медики.

Теперь я ехала в машине в сторону Обского моря в компании хороших друзей. Момент смерти откладывался.

На пляже они расстелили покрывало, развели костёр, начали жарить мясо на огне. Запах дыма и барбекю впервые за две недели вызвал у меня чувство голода. Нет, я не умру, пока не попробую это.

Потом все помчались купаться: с брызгами, с радостными возгласами – так, как купаются в короткое сибирское лето. Я лежала на покрывале и смотрела на них, без сил встать, и чувствовала досаду, потому что я не купалась.

– Ну что, когда будем умирать? – спросила меня мадам с косой.

– Я ещё не купалась, – с сожалением ответила я.

– Ну так вставай и иди, – предложила мне она.

– Серьёзно?

При этом я уже вставала на ноги и намеревалась пощупать воду. Через 5 минут я стояла по колено в море и пинала воду, чтобы сделать как можно больше брызг. Затем я с аппетитом ела мясо, приготовленное Андреем на костре. Он исключительно виртуозно готовил любое мясо. Сибирское солнце щедро грело моё истощённое тело.

На закате мы вернулись в больницу, я проникла в палату и спряталась под одеяло с прежним лицом, чтобы медсестра не заподозрила преступление.

Дама с косой куда-то исчезла. Утренние анализы крови показывали хорошие результаты. Температура больше не появлялась. Жизненная энергия наполняла меня сильнее и сильнее. У меня было 7 дней для того, чтобы выздороветь и выписаться из больницы, потому что в следующее воскресенье мы снова собирались ехать на море.

Итак, Олеся и Андрей сделали для меня драгоценный подарок – они вернули меня к жизни. Они вдохновили меня жить. В нужный момент они оказались в нужном месте. Так же, как и моя мама, которая нашла меня в квартире. Самое главное, что у меня появилась мотивация выздороветь, и делать то, что я хотела сделать, и возникла новая цель.

Что ж, в конце этой истории я стала специалистом по Денге и другим Флавивирусам. На «Векторе» в коллекции появился штамм этого вируса с моим именем и тест-система для диагностики Денге. Я имею высокий титр антител к этой инфекции, поэтому моя кровь используется, как контрольный образец для лабораторных тест-систем в России, Америке и Израиле. Мои лейкоциты, выделенные специально для этого, могут производить антитела вне моего тела в нужном количестве для любых типов исследований. Я разработала тест-системы ПЦР, ИФА и Microarray assay на Денге, Зика, Жёлтую лихорадку, Клещевой энцефалит и другие Флавивирусы.

Это лучшее, что можно было извлечь из этой ситуации, как мне кажется.