В комнате громко тикают ходики.

Наталья лежит на диване, не шевелясь, прикрыв глаза, и делает вид, что спит. Но ресницы предательски дрожат. В

комнате ощущается чьё-то незримое присутствие, и поэтому Наталье как-то не по себе. Она слегка разжимает веки, и

смотрит сквозь ресницы, пытаясь рассмотреть того, чьё присутствие она ощущает…

Но комната абсолютно пуста!

Рядом, протяни руку, обеденный стол с массивными деревянными ножками, белая вязаная скатерть с длинными

кистями по окоёму. Чуть левее – сундук, покрытый полосато-разноцветной рогожкой. Напротив – шифоньер с

зеркалом. Правда, сегодня зеркало завешано новой белой простынью. Так полагается по обычаю.

 

Наталья окончательно проснулась, села, прислушалась... Диван под её грузным телом недовольно скрипнул. Женщина

бросила взгляд на ходики – почти полночь… Что могло разбудить её посреди ночи? Вспомнила, что накануне сильно

устала и, не раздеваясь, повалилась на диван. Даже свет гасить не стала. Но не потому, что чего-то опасалась, просто

так было спокойнее.

Она подошла к зеркалу и слегка отодвинула полог простыни - бледное лицо, скорбно опущенные уголки губ, чёрные

растрепавшиеся волосы… Наталья застегнула пуговицу на платье, одним привычным движением подхватила

спутанные пряди волос, воткнула в получившийся кокон пару шпилек. И снова почувствовала чьё-то незримое

присутствие.

- Совсем нервы расшалились!

Наталья подошла к печке-голландке, приложила ладонь к округлому боку – тёплая ещё! Постояла так с минуту,

стараясь унять внутреннее беспокойство.

За окном послышался едва различимый хруст снега. Или ей показалось? Словно маленький ребёнок пробежал в

направлении к входной двери избы.

- Господи! – Наталья взглянула на образа. Слабый огонёк горящей лампадки заколыхался, как будто от дуновения

ветерка. Неприятный холодок пробежал по спине, притаился где-то в области копчика.

Женщина осторожно отодвинула край ситцевой занавески, выглянула в окно. Там – непроглядная морозная зимняя

ночь. Вдалеке – редкие огоньки фонарей, окна многоэтажки. Кому-то, как и ей, сейчас не спится – в некоторых окнах

горел свет.

 

Послышался неразборчивый звук в сенцах, словно кошка спрыгнула с чердака на пол.

- Мария кошек отродясь не держала, не любит.

Наталья взглянула на портрет сестры. В тяжёлой деревянной раме, под потускневшим стеклом – чёрно-белая

фотография. Мария с мужем Михаилом, плечом к плечу, молодые, счастливые.

На сестре – строгое, с отложным воротничком, платье. На Михаиле – тёмный костюм, белая рубашка…

Чёрно-белое фото разительно отличается от цветного тем, что слишком ярко подчёркивает каждую мелочь, каждый

штрих. Ничего не спрятать, не утаить!

Каштановые, с тонким, как стрела, пробором, волосы Марии, заплетены в тугую косу. На полных губах – едва

заметная улыбка. У Михаила – упрямо сжатые губы, тяжёлый взгляд тёмных глаз. Такие разные, непохожие, но на

всю жизнь неразлучные! Словно два валенка – левый и правый, никуда друг без друга, до самого конца.

 

Где-то на улице тревожно взлаяла собака. И снова всё умолкло.

- Радио, что ли включить? – Наталья потянулась, было, к приёмнику, и тут же замерла на месте. Входная дверь слегка

подалась назад, будто со стороны сеней кто-то потянул её на себя. Массивный крючок едва заметно дрогнул.

Наталья, хотя и была крупной женщиной, но, как это часто бывает, слыла трусихой. Боялась не только мышей, но и

безобидных ящериц.

- Кто здесь? – внезапно осипнувшим голосом, крикнула она в пустоту.

В ответ - тишина…

 

Сегодня у неё был очень трудный день! Наталья занималась поминками. С утра наведалась в местный храм, отстояла

службу. Потом сходила в пекарню – забрала пироги, приготовила кутью, накрыла стол. И хотя народу было немного,

всего двенадцать человек, а толкотни и суеты хватило с лихвой. Голландку пришлось подтапливать дважды и

несколько раз сбегать за водой в колонку. К вечеру осталась совсем без сил

- Михаил-то, чай, на меня не в обиде? Всё сделала, как положено, по-людски. Земля пухом тебе, Миша. Царствие

Небесное!

 

За окном снова послышался хруст снега.

Наталья отпрянула вглубь комнаты, забилась в самый тёмный угол.

Трясущейся рукой стала креститься часто-часто:

- Спаси, Господи. Помилуй!

Кажется, немного отпустило…

 

В полной тишине слышно было только громкий стук загнанного сердца и тиканье ходиков.

Который теперь час? Время перевалило за полночь.

Завтра, вернее, уже сегодня, нужно встать пораньше. Она обещала проведать Марию в больнице, отнести пироги,

компот из сухофруктов. Впрочем, уснуть она уже не сможет.

Ах, как некстати Мария заболела! После похорон мужа, видимо, по причине стресса, наружу вылезли все болячки. И

давление подскочило, и сахар в крови поднялся. Вот и пришлось Наталье все заботы по Сороковинам взять на себя.

Господи, когда же наступит утро?

Словно в ответ на её немой вопрос, в печной трубе завыло, загудело низко и протяжно. В этом вое Наталье

послышалась неясная тоска, словно кто-то невидимый оплакивал чью-то участь.

 

Наталья сноровисто (сама не заметила – как!) подскочила к голландке, с грохотом захлопнула задвижку трубы.

 

В этот момент дверь дёрнули с такой силой, что крючок едва не слетел с петли.

- Уходи по-хорошему! Марии в доме нет! – с надрывом в голосе крикнула Наталья.

Толчки в дверь тут же прекратились.

- Погоди, я сейчас… Вот она водичка, вот она, святая!

Наталья, как ополоумевшая, схватила бутылку с водой, откупорила, сделала большой глоток из горлышка, плеснула в

ладонь.

- Отче наш, иже еси на небесах…

Резко выбросив руку вперёд, щедро окропила дверь.

- Да святится имя Твоё…

Вновь набрала в горсть воды, брызнула на окна, потолок, на печку. Пока обходила небольшую комнату по периметру,

чуть не упала, споткнувшись о табурет. Табурет покачнулся, не устоял, и с грохотом повалился на пол.

- Тик-так! – сказали ходики и остановились.

Стрелки показывали без четверти час.

 

До самого утра Наталья не сомкнула глаз. Сначала, мокрая от пота, обессилевшая, сидела на диване, прислушиваясь

и вглядываясь в тишину. В аптечке нашла капли корвалола, не считая, отпила прямо из пузырька.

Когда немного полегчало, запустила часы, слабой рукой подтолкнув маятник. С запозданием вспомнила про радио,

повернула ручку, но из динамика послышался только треск. Повернула ручку чёрно-белого телевизора – та же

история.

 

Голова стала совсем тяжёлой, наступило какое-то странное оцепенение и безразличие. Всё произошедшее показалось

ей, женщине пятидесяти пяти лет от роду, в полном уме и здравии, страшным сном. Кошмаром!

- Упокой, Господи, душу раба Михаила, - пролепетала бесчувственными губами. – Сестре ничего говорить не буду.

 

Наталья глубоко вздохнула. Вспомнила, как бабушка в детстве рассказывала:

- Создатель наш, Наташка, на небушке живёт.

- Откуда ты знаешь?

Бабушка на минуту задумалась, подыскивая доказательства.

- Ну, вот если ты, например, хлебушек оставишь на улице, то он исчезнет. Это Боженька забрал.

- Ба, а может, это кошка съела? – ответила разумная не по годам Наташка.

Бабушка смутилась, поняв свою оплошность, сердито сказала, как отрезала:

- Бог есть. Верь!

 

Наталья осторожно отодвинула занавеску – за окном занимался рассвет. Неужели она пережила эту, самую страшную,

ночь в её жизни?

Женщина стала неспешно собираться в больницу. Завернула в чистое полотенце пироги, положила баночку с мёдом.

Ополоснула лицо под рукомойником, не спеша оделась. На цыпочках подошла к двери, приложилась ухом – всё тихо,

словно ничего и не было. Резко откинула крючок… В сенцах – всё то же самое, всё на своих местах.

 

Наталья отодвинула железную задвижку входной двери, шагнула на крыльцо. Похрустывая снегом, сделала несколько

торопливых шагов по направлению к калитке…

И вдруг остановилась, как вкопанная! Небольшая поленница, что ровными рядами красовалась возле бани, была

разобрана по полешкам и разбросана в радиусе нескольких метров. Словно ураган невиданной силы разметал

поленья по двору! И что интересно, вокруг – ни единого следа.

 

- Осерчал, видно, Михаил, что жены дома не оказалось. Попрощаться приходил.

Наталья переложила тяжёлую сумку в другую руку, поправила на голове шаль и по узкой дорожке, проторенной меж

сугробов, вышла на улицу.

Пока шла до больницы, о многом передумала, перекумекала. И про то, что есть такое – душа человеческая? И для

чего человек живёт на белом свете? И какова жизнь там, на небесах? И много-много о чём ещё передумала.

Но в том, что душа человека даже после смерти обладает огромной силой, Наталья теперь нисколько не сомневалась.