Перед моими глазами виднелась дорога. Извиваясь она серпантином уходила в море тумана.

Над всем этим высилась гора, причудливой и не естественной формы. Она резко выбивалась из общего пейзажа, занимая свое незаслуженное место.

Но при всем при этом, именно эта гора была целью моего пути. Я принял свою судьбу, когда решился на это путешествие. Фридрих, сой старый друг всегда журил меня за бесконечный, не меркнущий энтузиазм по отношению к судьбе и жизни в целом. И принятию мной всего что происходит в ней.

Я хотел решить многие проблемы, мое стремление заключалось в том, чтобы не стереть прошлое, а скорее принять то, что произошло, - доброе и дурное, ошибочное и мудрое – с силой и благодарностью восторгаться этому времени.

Я отказался от суеты и сетований на прошлое. Не стремился ретушировать его, а решил для себя самого провозгласить этой добродетелью.

Фридрих говорил мне: «Ты хочешь, все больше с каждым днем учиться смотреть на необходимое в вещах, как на прекрасное, Хочешь стать тем, кто делает вещи прекрасными, сделав все в этом мире любовью.» Он по стариковски смеялся, дергая себя за усы. Считал это глупостью, пуститься в такого рода приключение.

Прошлые странствия не вызывали во мне подобного трепета, нежели это. В нем было нечто особенное, возможно близость завершения, своеобразная точка, так влияло на меня.

Сегодня я шел к морю ясности, чтобы победить своего последнего демона, который прятался там, на вершине горы.

До того, мне пришлось потратить много времени на анализ ошибок, сожалея и сокрушаясь о неудачных поворотах судьбы, желая, чтобы все вышло по-другому. Обычно я сильно противился всему, что несет смирение и фатализм. Тем не менее мое отношение к жизни было таково. Мне предстояло держать в уме много противоположных идей и упорядочивать их, когда для них придет время.

Как бы мне не хотелось, с кем-то поговорить, но единственным кто может меня услышать это Фридрих. Потому что в своих сожалениях и причитаниях я был не один, он страдал от этого тоже. И как только начинался наш разговор, частенько в него вклинивалась его какая-нибудь из историй. Одна мне запомнилась больше всего.

«Это было, когда я гулял в окрестностях Верхнего Энгадина*. Тогда была чудная ночь для копания в самом себе. Я был из того сорта людей, которые как это ни странно задают вопросы определённого характера только себе. Меня тяготила семья, отец и мать. И я сбежал. Карьера шла по наклонной, я уехал в глушь в надежде обрести себя. И дать ответы на многочисленные вопросы. Все больше «если бы», скапливалось в мое голове. Но ответы так и не находились, и куда бы я не бежал, я всюду вес с собой этот багаж из сотен вопросов.»

Но был еще кое кто в нашей компании, это был Каспар. Он жил в свое время в своем стареньком деревянном домике не далеко от Силье-Марин**, пытался сбежать от всего на свете в захолустье. В тот момент жизни, по его словам, мысли подобного рода его посещали достаточно часто. Он страдал от них до того момента, пока в двери не постучалась старость. И по заверением Каспара, встреча с нами стала судьбоносным событием в его жизни. Хотя он никогда не объяснял почему. Каспар мог подорваться в четыре утра, чтобы успокоить свой ум, который начал грызть себя около полуночи.

Мы встретились когда поселились в одном доме, близ Барселонетты. Небольшой двухэтажный коттедж, что собрал под своей крышей трех беглецов. Окна его выходили на канал реки Манати. Небольшая удаленность от города, обеспечивала покой и тишину, и возможность удобно добраться до города общественным транспортом. Это было то, что наб было необходимо.

 

*Верхний Энгадин - регион в швейцарском кантоне Граубюнден, округах Малоя и Инн, горно-туристический курорт.

**Сильс-Марин - Маленький городок Сильс-Мария находится в Верхней Энгандинской долине на полпути между Санкт-Морицем и итальянской Кьявенной, всего в 15 км от границы с Италией.

В то утро, я завтракал в Па Пекар, круассаны и черный кофе. Меня тогда возмутил один старик, который кричал на официанта, по поводу не свежих круассанов. Этим стариком оказался Фридрих. Не спрашивая моего разрешения, он просто пересел за мой столик и стал возмущаться за ним, пока не обратил внимание на меня. Не попросив прощения, он просто завел со мной беседу. Так мы и подружились. Потом чуть позднее я познакомился с Каспаром, когда помог донести посылку до его дома. В итоге оказалось, что мы все живем в одном здании. Каково было наше удивление!

Каждый из нас преследовал свои цели, и вопросы соседства нас мало волновали. Вскоре каждый из них захаживал ко мне, а иногда вместе как ураган приходили неожиданно с бутылочкой чего ни будь крепкого.

В ходе наших бесед, я закрепился в мысли о своем последнем странствии. Эта идея стала для меня, подобна бессмертному духу, что встречает рассвет.

С высоты сегодняшнего дня, могу признать, что ничего не могло бы быть иначе. Потому что все, что было и что будет связано между собой сетью последствий.

В последний наш разговор, Фридрих был тише обычного, все больше молчал и смотрел в окно. После того, как он ушел, у меня осталось ощущение какой-то незавершенности. Мои ощущения подтвердились. Когда-то давно, еще в тысячу восемьсот восемьдесят втором году, он написал письмо. Он не проставил адресата, там был вписан только отправитель.

Старик Фридрих скончался вовремя моего последнего странствия. И по чистой случайности, я обнаружил это письмо у себя рюкзаке. Мне было известно о нем, когда Фридрих немного перебирал, он всегда его демонстрировал нам. Но, каково было его содержание мне было не известно.

Я достал конверт и одним движением вскрыл его. В письме был всего несколько предложений.

«Друг мой, я был готов на все в этой жизни, даже на то, чтобы засунуть голову в пасть льва. Но вопросы, которые мне было видимо не дано решить, убили меня. Я не справился. Прости.

Надеюсь у тебя все получится.»

О его кончине мне сообщил Каспар, когда я звонил ему, справиться о его делах. Мне было жаль, что мы больше никогда не встретимся, и не будет больше разговоров. Но мое путешествие было важнее всего.

Так или иначе, каждый из нас сетует на прошлое. Падая с головой в «если бы», идет семимильными шагами к катастрофе.

Пройдя столько дорог, я был у намеченной цели. И сжав письмо в руке сделал решительный шаг навстречу неизбежному. Неумолимо приближаясь к горе, во мне пробуждался страх, который я так яростно пытался подавить. Но странный ком все подступал и подступал к горлу. У ее подножия туман стелился ровным покрывалом укутывая ноги. Шаги давались неожиданно странно, ноги как будто прилипали к земле. Но пройдя море тумана, страх отступил, как будто какое-то наваждение, испарилось и от него не осталось и следа. Я поднимался все выше, горизонт багровел, а облака принимали неестественные формы. Закручиваясь кольцами у вершины горы, растекались и исчезали как мираж. А небо меняло свой цвет, от голубого до зелено, переливаясь и взрываясь искрами, напоминая мне северное сияние. Как будто, в небо выплескивались дозы эмоций, что заставляют его менять свой окрас. Весь этот хоровод, сталкивался друг с другом, и превращался в неестественные цвета и формы.

В конце концов я оказался на вершине, она была плоской со старым, обветшалым домом в центре. Пространство вокруг занимали статуи, тысячи статуй. Лица их повторяли форму и черты моего лица. Каждая из них застыла с гримасой злости или ярости на лице. Вот я совсем малыш, и ломаю игрушку, которая мне не нравится. Вот я срываю злость на ком-то. И таких момент были сотни. Это были моменты моей жизни, с которыми я смирился, но не примирился.

Я прошел к дому, пройдя насквозь кольцо из застывших камней, моменты которые они запечатлели мне были так знакомы. Дом был полуразрушен, с дырами в стенах, обвалившейся крышей и трещинами в фундаменте. Я поднялся по ступеням держась за перила, дерево было шершавым и горячим. Толкнул дверь, внутрь она отворилась со скрипом и упала, подняв облако пыли. В дальнем конце комнаты, стоял стул, на котором сидел человек окруженным фарфоровыми вазами, тарелками и различными кружками. Часть из них была целой, и казалась на первый взгляд новой, другая грудой черепков валялась у его ног, по углам, и занимала большую часть пространства комнаты.

- Зачем ты пришел? – Воскликнут человек, поднимаясь со стула. Я не мог разглядеть его лица, оно оставалось в тени.

- Я ищу примирения.

- Тебе здесь нечего делать!!! – Он сорвался с места, и в два прыжка оказался возле меня. Человек был моим отражением, две капли воды не были так похожи, как он был похож на меня. Это был мой Гнев, мой двойник в облике безумия. Его лицо, руки и все тело безобразными бороздами усеивали шрамы. Некоторые из них кровоточили, некоторые гноились. Он бешенным взглядом смотрел на меня, его дыхание было отрывистым, слово он задыхается. Я стоял неподвижно, смотря ему в глаза, сжимая в руке письмо. Это было оцепенение, возможно меня парализовало? Нет, я точно знал, что делал. Не сводя с него глаз, я сказал лишь одно, и закрыл глаза.

«Прости.»

Через мгновение, я почувствовал на своем лице тепло первых лучей солнца, и дуновение теплого ветерка, который игриво трепал мои волосы.

Я принял свою судьбу, когда решился на это путешествие.

Я отказался от суеты и сетований на прошлое.

Мне нужно было одно, отдаться морю тумана. Хоть моя дорога была и завершена…

Но странствие, все равно может быть бесконечным…

Если захотеть.