В старые добрые времена, один известный артист эстрады, с голубых экранов первых советских телевизоров, так отзывался о своем жилье: «Дом большой, жильцов много, а поговорить – то и не с кем».

Я тогда мысленно с ним не соглашался. Разве это возможно? А, может быть, у всеми любимого артиста такой огромный дом – многоэтажка, что он не знает и половины своих соседей?

В отличие от него, и будучи еще в пионерском возрасте, я знал или почти знал, всех жильцов нашего шестидесяти четырех квартирного дома, в котором, с самого моего рождения, и проживал с мамой и бабушкой.

И, конечно же, я не просто общался со всеми соседями своего подъезда. У всех, наверное, хоть однажды, но побывал в квартирах, правда в разное время и по разным причинам.

Уж как мне было не знать наших соседей, живущих за стенкой бабушкиной спальни? Двух лилипутов, братьев – близнецов: дядю Филю и дядю Колю. Тогда многие говорили, что они во времена своей молодости успешно выступали с гастролями в цирке.

Второй из братьев артистов всегда был всем недоволен. У него был грубый, громкий голос и он, чаще почем зря, срывался на мальчишек нашего двора. А они побаивались лилипута и, конечно же, открыто его недолюбливали.

Однажды, дядя Коля поплатился за все обиды, которые он, может быть и не со зла, нанес своим маленьким соседям. И они его проучили – посмеялись над строгим мужчиной.

Недолго думая, взяли и к ручке его входной двери, привязали конец недлинной веревки. А другой - обмотали вокруг железных прутьев лестничных перил так, что веревка получилась натянутой, почти как гитарная струна. Осталось только нагло и назойливо позвонить в дверной звонок дяди Коли и в ответ на его: "Кто там?", сначала промолчать и еще раз позвонить, а потом с громким смехом и улюлюканьем, броситься бежать по ступенькам из подъезда, рискуя при этом плюхнуться на пол и разбить себе носы.

В отличие от грозных соседей - бабушек и дедушек, в нашем подъезде жила тихая и неприглядная, одинокая женщина преклонного возраста – Таисия Петровна. «Бедная старушка», как за глаза называли её все жильцы нашего дома.

Она действительно была жалкого и несчастного вида. Одевалась всегда плохо и неопрятно. Причем от одежды бедной старушки всегда исходил неприятный запах, который вызывал веселое настроение у дворовых детишек и открытую неприязнь у некоторых соседей.

Но Таисия Петровна не обращала внимания на все внешние раздражители. В случае защиты от них, у неё было готово изречение, которое она адресовывала почти всем своим обидчикам: «Отвяжись, худая жись!»

Мы с пацанами по-детски, часто потешались над соседкой. У нее были какие-то серьезные проблемы с рассудком. Но, тем не менее, она не просто жила одна, а как-то еще и существовала. У женщины, где-то в России даже был сын. Но они почему-то не поддерживали отношения. А жизнь у Таисии Петровны складывалась несладко. Она получала небольшую пенсию, которой ей очень не хватало. Почему – то в то время ей не помогали органы опеки.

Моя бабушка считала, что у нашей соседки сверху, такая маленькая пенсия, видно еще и потому, что Таисия Петровна, в конце своей трудовой деятельности, работала в бухгалтерии одной из воинских частей нашего города. И зарплату там получала, скорее всего, «не ахти какую».

«Вот так! Проработать много лет с чужими деньгами, а что в результате? И своих не заработать и пенсию не заслужить. А ведь через руки Таисии прошло за все то время, ой, как много денег!». - Не без гордости за себя рассуждала моя бабушка. Ведь она в ту пору являлась персональным пенсионером республиканского значения. И получала сначала восемьдесят рублей, а потом, ближе к московской олимпиаде, ей добавили еще двадцать. По тем меркам, это считалась высокая пенсия!

Таисию Петровну многие соседи жалели и не забывали. Ей регулярно приносили что-нибудь из еды, а иногда даже давали деньги на хлеб и молоко. Она всегда их принимала со словами такой благодарности, что бедную старушку все больше и больше не хотелось оставлять без присмотра. Я нередко ходил для нее в магазин, когда она сама не могла спускаться с четвертого этажа.

В то время в несколько домов нашего района провели в квартиры газ. И помню, как Таисия Петровна просила меня подняться к ней в квартиру и помочь поставить на плиту чайник или кастрюлю с супом. Зажигала она газ по-своему, по-особенному. Сначала повернет направо ручку на плите, а потом медленно еле-еле подходит к окну и нащупывает коробок спичек. Затем, еще не дойдя до чайника, заранее чиркает спичку и подносит ее к плите. Из-под чайника вырывалось пламя внушительных размеров. Меня это тогда шокировало и пугало реальной возможностью возгорания не только ее квартиры, но и дома.

А в ней по сути мебели-то и не было. Одна железная кровать, тумбочка, два стула. Знаменитый круглый советский стол, который тогда был, наверное, в каждой квартире. Зеркало на стене. Такое заляпанное, что в него и не было смысла глядеться. В комнате постоянно присутствовал тяжелый запах старины, нафталина и еще непонятно чего. И мне всегда поскорее хотелось уйти к себе домой. Находясь у соседки, я всегда старался не проходить в одну единственную ее комнату. А оставался в коридоре, который, кстати, был в два раза длиннее нашего. Входная дверь хозяйкой квартиры днем на замок не закрывалась. И я когда заходил к ней, часто присаживался на старый, большой сундук, стоявший вдоль стены. Больше в коридоре ничего не было.

Может быть поэтому, этот сундук и привлекал время от времени мое внимание. У нас дома тоже был бабушкин сундук. Он и сейчас хранится у меня в кладовке, выбросить все рука не поднимается.

Но у бедной старушки сундучок был помассивнее нашего. С закругленными углами, обшитыми металлическими полосками. Сидя на нем, я нередко думал, о том, что он может содержать внутри. А вдруг там есть книги, и они никому не нужны? Я в детстве не просто любил много читать, но и собирал свою библиотеку. И не упускал возможности интересоваться книгами у разных знакомых. Вот я однажды и спросил о сундуке у Таисии Петровны.

- Что пристал? Отвяжись, худая жись!, - конечно же, услышал я в ответ на мой вопрос. Но, правда, совсем не обиделся. А зачем? Ведь сундук-то ее. И мой излишний интерес к нему ничем не оправдан.

Пора детства у меня, конечно же, была «золотой». Хотя и она иногда чем-нибудь да омрачалась.

Соседи нашего подъезда вдруг стали замечать, что Таисии Петровны уже как пару дней не видно на улице. Постучались в ее запертую с ночи дверь. Тишина. Позвали хозяйку. Опять тишина, никто не отвечает. Забеспокоились, но решили подождать, денек. Вдруг что-нибудь выяснится.

А потом, соседи бедной старушки по площадке, почувствовали подозрительный и неприятный запах из-за двери Таисии Петровны. И побежали в домоуправление и за участковым.

Вскоре моя мама пришла домой со слезами на глазах и сказала, что бедная старушка померла.

Сердобольные соседи нашего подъезда тоже были расстроены. Жаль одинокую женщину - она жила в нищете и похоронить-то её будет некому. Да и на какие деньги?

После похорон, на протяжении нескольких дней, квартира Таисии Петровны была опечатана. Небольшая веревочка соединяла дверную ручку с рядом вбитым гвоздиком. Но все равно, дверь, почему-то плотно не закрывалась. И через небольшую щель, при желании, можно было легко ее открыть. Вот только для чего? И кому это надо? Ведь участковый сразу после похорон, сказал соседям, чтобы все кто хотят, могли бы себе на память забрать кое- что из имущества бедной старушки.

Это он так посмеялся, наверное? Что там было брать? Стол, старый комод, кровать или сундук из коридора? Мама, как только заикнулась моей бабушке об этом сундуке, то сразу же получила строгий отпор:

- Даже и не думайте! Зачем он нам нужен? Свой девать некуда! Я не сегодня - завтра умру, куда будете гроб ставить?

И все же квартиру Таисии Петровны пришлось освобождать. Для помощи были приглашены мужчины нашего подъезда. Они прежде выставили сундук на площадку между этажами, а затем брезгливо повыкидывали все остальное на помойку. Лишь сундук тащить почему-то поленились. И он простоял пару дней у лестницы, ведущей на четвертый этаж.

Когда снова пришел участковый и пригласил двух понятых женщин, то они в его присутствии, нехотя, открыли крышку и стали выбрасывать из сундука старые залежавшиеся тряпки, насквозь пропахшие нафталином.

- Товарищ милиционер, давайте определяйте его поскорее на помойку. Вы же видите, ничего в нем больше нет, - не выдержала одна женщина.

- И то верно, - поддержала ее другая. - Что здесь искать, в этих тряпках?

И она выдернула кусок ветхой ткани из сундука. А под ней лежали… аккуратным толстым слоем, перетянутые банковскими ленточками пачки денег крупного достоинства. Пятидесяти и ста рублевые купюры.

Что происходило дальше я не знаю, но помню, как квартиру «бедной старушки» еще несколько дней посещали работники КГБ и обыскивали ее так, словно это была гробница фараона.

Некоторое время, соседи обсуждали этот случай, и говорили что в сундуке «бедной старушки», якобы денег хватало на покупку нескольких новеньких автомобилей. Правда, куда потом подевались все найденные деньги, никто толком не говорил. А может быть, и не хотел.

Вскоре про случай с деньгами, как и про саму «бедную старушку» забыли. Ведь жизнь не просто продолжалась, она кипела вовсю. Наступали - «золотые восьмидесятые» и их украшение – московская олимпиада.

2014

 

Рассказ будет напечатан в новом номере журнала «Огни над Бией»,

(Бийск, Россия)