Шилай тихо плавился от жары под проливным светом Эстобара. Он осторожно ступал по раскаленной сийл, сжимая в руке аквус - круглый керамический брусок, десять сантиметров длиной, белого цвета, с датчиком на конце. Шилай так бродил уже седьмой час, и ему начинало казаться, что эта штука с чувствительным носом получила солнечный удар. Вокруг Шилая расстилалась равнина; прокаленная темно-красная почва, разбросанные повсюду валуны и густое синее небо, упрямо источающее жар. Мимо иногда пробегали зверьки, похожие на крошечных слонов, некоторые замирали в нескольких метрах от человека, вытягивали шеи и водили из стороны в сторону толстым хоботом, пытаясь распознать чуждый запах. Шилай осторожно, стараясь не делать резких движений, потянулся за электрошокером. У него уже был печальный опыт общения с неизвестными животными - однажды на Лиале к Шилаю, не торопясь, подошло милое существо, ростом не более кошки, понюхало воздух и неожиданно вцепилось в руку человека острыми, как бритва, многочисленными зубами. Пришлось пожертвовать аквусом, чтобы отбиться. На память о том случае остались тонкие, как ниточки, шрамы, ужасно ноющие на дождь.

 

Шилай вытер лицо, сел в горячую пыль, положив аквус рядом, снял рубашку и помахал ею, с трудом разгоняя застывший воздух, что, впрочем, не принесло ему облегчения.

 

*****

 

Шилай был седьмым в роду фонтанщиков. Седьмым с того самого момента, когда Шилай Первый собрал миниатюрный приборчик, который чувствовал воду, живущую не слишком глубоко под землей. Шилай Пятый изобрел аквус, чтобы разыскивать ту, что спряталась поглубже. И теперь Шилай Седьмой колесил по Вселенной с аквусом в нагрудном кармане и помогал жаждущим. Шилай невероятно гордился своим ремеслом - благодаря ему взмывали фонтаны, разрывая иссохшую кору, и вода, добытая им, поила истосковавшихся по воде, питала растения, омывала раскаленные русла, дарила надежду на жизнь. И не было прекрасней мгновения, когда душа и кровь планеты взрезает черствую оболочку и устремляется ввысь. И осознаешь, что именно ты помог ей вырваться наружу, на свежий воздух времени, и именно ты напоил изнывающую от жары планету.

 

*****

 

Близился полдень. Шилай, отдуваясь, выпрямился. Его окружала пустошь, которую дерзко перечерчивало неуместно гладкое, как зеркало, шоссе. Чуть поодаль синел домик, в дверях которого стоял наблюдающий за работой Шилая абориген - грузный, в характерных чудовищных шишках и каком-то фиолетовом балахоне, похожем на чехол для земного автомобиля. Его защищала тень распластавшейся крыши. Рядом с ним в песке ковырялся ребенок. Шишки на нем были поменьше, поэтому облик был не столь отталкивающим. Он что-то лепил из грунта, тщательно уминая ладошками свое творение, затем безжалостно крушил его и создавал новое. Судя по всему ни зной, ни палящий Эстобар ему ничуть не мешали. Ребенок был всецело поглощен работой и, казалось, даже столкновение Сийл с метеоритом не вывело бы его из состояния творческого покоя.

 

Шилай почувствовал, как сильно он хочет пить - шутка ли, он работал с ночи, и у него во рту еще не было ни капли, так как его наниматель почему-то не привез воду, а личные запасы увлажняющих капсул закончились еще ночью. Он окликнул ребенка. Тот на секунду отвлекся, взглянул на Шилая полными равнодушия глазами и вновь окунулся в свое занятие. Тогда Шилай попытался обратить на себя внимание хозяина дома. Он приблизился настолько, насколько позволяли правила приличия и собственный опыт, и заговорил с мужчиной. Призвав на помощь язык жестов и скудный запас знания местного наречия, фонтанщик попытался объяснить, что его мучает жажда. Когда он подошел почти вплотную, аборигену ничего не оставалось, как откликнуться на просьбу чужака. Ответом был отказ. "Ты ищешь воду, - ответил сийлянин. - "Найдешь - напьешься. У нас воды и так мало. Запасов едва хватит на неделю. А если тебя постигнет неудача? Почему я должен ради тебя отнять быть может последний глоток у моего сына?" На ломаном языке ошарашенный ответом Шилай доказывал, что, если он умрет от обезвоживания, то неудача постигнет все население Сийл. И его сына в том числе. Доводы фонтанщика не убедили аборигена.

 

*****

 

Каждый раз, приступая к делу, Шилай не был уверен, что дойдет до конца и оправдает надежды. На него давила огромная ответственность. Но хуже всего было работать под пристальным вниманием местных жителей, когда он был должен не какой-то абстрактной нанявшей его компании, а кокретным, толпящимся вокруг, застывшим в напряженном ожидании существам. Вот этому мальчику с трубочкой на месте носа, той милой девушке с кожей цвета лесной фиалки, старику, который пятой рукой опирается на палку, супружеской паре в настолько открытой одежде, что он краснеет. Перед этими существами он был в долгу.

 

*****

 

В ушах Шилая зашумело - будто волна несмело накатывала на берег. Шилай выпрямился, прикрыл ладонью глаза, защищаясь от слепящего эстобара, и посмотрел вдаль; с тихим жужжаньем осторожно приближалось нечто стрекозоподобное. Вскоре оно остановилось рядом с фонтанщиком, перебирая на месте тонкими лапами и трепеща прозрачными крыльями, отчего прозрачный овал покачивался на эфимерном остове. Внутри овала сидели пассажиры - парень и позади него девушка. Шилай подошел ближе. Прозрачная оболочка распалась надвое. Парень привстал, вопросительно глядя на чужака. Он узнал в нем фонтанщика-землянина, о долгожданном прибытии которого были оповещены все сийляне. Шилай попросил немного воды. Девушка что-то сказала спутнику, тот порылся в углублении прямо перед сиденьем водителя, извлек оттуда плоскую квадратную бутылочку и протянул фонтанщику. Он с удовольствием отхлебнул, блаженно зажмурился и глотнул живительный напиток, наслаждаясь приятным, хотя и горьковатым вкусом. "Это сок нуала. Он быстро утоляет жажду", - улыбнулась девушка, насколько позволял ее маленький рот. Пить Шилаю действительно быстро расхотелось. Он поблагодарил еще раз и сказал, что ему пора возвращаться к работе. "Вы не будете против, если мы понаблюдаем за вами", - спросил парень. - "Мы мешать не будем" - поспешно добавил сийлянин. Шилай согласился, он привык к тому, что рано или поздно вокруг него вырастала толпа зрителей.

 

*****

 

Шилай бродил по выжженной эстобаром равнине, неотступно, но бесшумно сопровождаемый толпой сийлян, которые плавно, как ртуть, перетекали с место на место вслед за фонтанщиком. К обочинам дороги прилипли "стрекозы" любопытных хозяев, то там, то здесь валялись забытые детьми игрушки и даже одежда тех, кому стало слишком жарко. Однако Шилаю никто не мешал - сийляне внимательно следили за каждым его мимолетным жестом и малейшим движением и дружно шарахались в сторону, уступая в нужный момент дорогу. Но аквус стойко безмолвствовал.

 

Длинный день близился к завершению, о чем свидетельствовал Эстобар, медленно и неотвратимо двигавшийся к горизонту. Туземцы окончательно смолкли, видимо, потеряв надежду, что Шилай найдет воду. Никто не перешептывался, ничего не выкликал, не спрашивал. Все, включая фонтанщика, устало ждали ночи, хотя он еще продолжал чисто автоматически ходить по теплой сийл, таращась на аквус. Толпа постепенно начала рассасываться, "Стрекозы", одна за другой, развозили разочарованных хозяев по домам и, в конце-концов, около Шилая осталось лишь несколько юных представителей и представительниц планеты, которые скорей всего жили поблизости.

Шилай решил, что на сегодняшний день пора заканчивать поиск, как вдруг аквус вздрогнул в его руках, и замигала сигнальная лампочка. Аквус издал тихий протяжный свист. Фонтанщик покружился в поисках места, где прибор перестанет мигать, и свет лампочки станет ровным, потом достал из припорошенного теплой пылью чемодана небольшое буровое устройство, закрепил на почве и нажал пуск. Установка загудела, ее жало впилось в тело Сийл и с бешеной скоростью устремилось к влаге, будто сам бур изнемогал от жажды и старался скорей добраться до воды, чтоб ее утолить.

 

Шилай вздохнул с облегчением, вытер пот и растянулся, изнемогая от усталости и ощущая, как затекли его мышцы, как болят глаза, едва шевелятся пальцы, немеет от напряжения спина. Фонтанщик растянулся на сийл, намереваясь всецело отдаться мягким уютным лапам сна. Ему снилась Земля. Его детство. Отец учит его распознавать места, где может прятаться вода. "Люби ее, повторяет он снова и снова, ведь она - живая. Как ты, как я, как твоя мама, как твои друзья. Люби ее, как мать, желай ее, как женщину, будь ей предан, как другу, оберегай, как ребенка и постарайся вызволить ее из заточения, дай вздохнуть свободно и возможность подарить жизнь. И тогда ты проживешь счастливо." Мать, улыбаясь, приносит им воду в стеклянных чашах. Она колышется, гладит прозрачные стенки, и солнце ласкает ее, вглядываясь в свое отражение. "Раз она живая, разве можно ее пить?" - встревоженно спрашивает маленький Шилай, сжимая чашу. "Она - часть всего живого на Земле. Так решила Природа. Вода дарит жизнь и делает ее долгой". Шилай делает глоток и чувствует, как его тело наполняется прохладой и легкостью.

 

Шилая разбудила тишина. Он взглянул на часы. Прошло всего-навсего двадцать минут. Машина не издавала ни звука. Шилай подскочил, подбежал к ней - бур замер, врезавшись в сийл наполовину, издавая едва различимый напряженный гул. Такое уже случалось не раз. Шилай попытался раскачать машину, покрепче сжал подставку, подергал из стороны в сторону и убедился, что бур намертво застрял в почве, вероятно натолкнувшись на что-то твердое. Фотанщик вытащил машину из сийл и повторил попытку в нескольких сантиметрах от злополучного места. Бур был вновь запущен, и Шилай напряженно ждал развязки. Несколько детей с интересом наблюдали за его действиями и подошли поближе. Они замерли и настороженно смотрели на человека и его странную машину. Фонтанщик затаил дыхание, гипнотизируя взглядом бур. Стук его сердца отсчитывал время. Раз. Два. Три. Четыре....

 

Столб воды врезался в небо и, разбившись, рассыпался. Расплескался. Растекся по песчаной почве Сийл. И ожил. Запульсировал. Забился, щедро излучая жизнь, даря энергию многим поколениям. Вода била сквозь отверстие в буре, который слегка подрагивал от мощного напора, и победно низвергалась на сийлян. Убедившись, что источник не иссякает, Шилай убрал машину, и теперь ничего не мешало извергаться живительному потоку. Несмотря на позднее время к фонтану потянулись жители. Первыми подбежали дети, начали резвиться под каплями, ловить воду руками и ртом, танцевать, смеяться. Подходили сийляне, живущие в окрестностях, останавливались проезжающие мимо "стрекозы", из них выходили любопытные. Шилая благодарили, ему улыбались, звали в гости. Даже неприступный абориген, отказавший Шилаю, одобрительно посмотрел на него. А Шилай, абсолютно счастливый, стоял, улыбаясь, и смотрел в жидкое ночное небо, отдав себя прохладным потокам.

 

*****