1

 

Началось-то это давно, лет двенадцать назад, когда Доктор прислал

мне ту длиннющую "простыню" - с названием столь же патетическим,

сколь и обнадеживающим - надо же, народу-то, и все разбрелись,

разлетелись - короче, "Генеалогическое древо" прислал...

 

Вот сейчас бы написать: тягучими зимними вечерами, когда за окном

валит снег и хороший хозяин... Но в наших южно-израильских краях

снег все еще в диковинку, да и вообще - зима здесь не самое плохое

время года, как думают некоторые, а потому - каким-нибудь зимним

вечером, когда за окном, окрапленный меленьким дождичком, начинал

вызывающе ароматизировать асфальт, взывая к ностальгии, я включала

торшер и раскладывала свой новый пасьянс - направо и налево…

 

Но со временем занятие это наскучило – вот кружочки, вот квадратики,

фамилии, хоть и дальнеродственные, но ничего не говорящие – ни я им,

ни они мне. Фотографии-то (фотки же, фотки! – поправят меня юные

читатели) порастерялись где-то в пути, по архивам лазить – оно,

конечно, интересно и познавательно, но сразу скажу – сложно,

пробовала, не получилось, а скорее всего – не в те двери зашла, ну и,

как всегда, на прощание рукой махнула…

 

И вот тогда-то, а точнее, спустя целых двенадцать лет, когда

генеалогический пасьянс мой был вроде как за ненадобностью засунут

пусть и в надежное, но все же в какое-то дальнее место, вдруг разом

«нарисовались» Доктор с Программистом, а затем и Валя Питерский

присоединился.

Доктор – ну если он врач, так пусть уж и будет Доктором.

Программист – физик, да к тому же еще и математик, здесь как ни крути

– выходит Программист.

Валя Питерский – а потому что из Питера, чего уж долго объяснять.

 

А все вместе (со мной в придачу!) – троюродные братики и сестрички,

разбросанные судьбинушкой уж так далеко, уж так далеко друг от

друга. Доктор, тот давно уже практикует в заснеженной Скандинавии,

Программист - чуть ли не каждое утро переплывает на пароме Гудзон

по дороге на работу, а до Вали Питерского вообще целых три часа

езды – аж от Беэр-Шевы до Хайфы.

 

Основу заложил Доктор – он был непреклонен: будем делать свой сайт!

Он так давно мечтал об этом, да и Программист к тому времени уже

«созрел» - он был готов обеспечить нам всю компьютерную наладку,

всем же остальным подсобным рабочим оставалось снабдить

Предприятие наше самым главным – документами, из которых

фотографии, фантастическим образом вдруг материализовавшиеся в

наших альбомных сусеках, – были ценнейшим доказательством правоты

нашего не совсем уж безнадежного дела.

 

Фотографий оказалось много - мы их сканировали и пересылали

Программисту, поначалу он один владел всеми тонкостями присутствия

на нашем сайте, но в какой-то момент выдохнул: ребята, зашкаливает,

попридержите коней, а лучше всего - попробуйте сами-то… У Доктора

– больные, у Вали Питерского – внуки, а я так до сих пор никак и не

пойму – как же попадает повидло в конфеты «подушечка», ну в смысле

– с компьютером я исключительно на «вы»…

Но потихоньку закончились самые «урожайные» месяцы, основной завал

мы разгребли, и вот оно, долгожданное письмо от Программиста, мол,

господа, милости просю!..

 

Вроде бы все мы знали о наших бабушках-дедушках, а вот оказалось,

что и не все! Мы не скрывали своей, чуть ли не детской, радости, когда,

уточняя даты жизни наших родных, вдруг узнавали столько нового о

них, что тут же устраивали в эфире филиал «исторических хроник».

Мы подключали к нашим «расследованиям» знакомых историков и даже

следователей: первые нам систематизировали событийность, вторые,

используя «криминальную» технику», пытались прочитать на старинных

фотографиях расплывшиеся от времени слова.

 

Мы и самих-то себя начали ощущать ой как намного помолодевшими!

Наши бабульки и дедульки смотрели на нас с тех самых старинных

фотографий, еще не очень-то веря, что когда-нибудь вот так запросто,

но в то же время очень и очень осторожно их белобрысо-черноокие (а

можно и наоборот!) потомки будут рассматривать под лупой их

накрахмаленные кофточки, юбочки, костюмы, галстуки, выкрикивая

друг другу через океан по скайпу, – что ж мы, черти окаянные, раньше-

то этим не занялись, ведь это же так здорово!!!

Наша кропотливая работа была интересна еще и тем, что мы, иной раз

подустав от всевозможных преград, не раз останавливавших наши

розыски чуть ли не на недели, вдруг начинали выдавать «на-гора»

всякие байки, так или иначе касавшиеся наших родных. Вот одну такую

я и расскажу здесь. Доктор, это о твоем дедушке.

 

2

 

Как уж так получилось, что у папы не оказалось нового адреса дяди

Миши, - я не знаю. А в тот вечер, когда я вдруг обнаружила себя

стоящей перед вагоном поезда, через десять минут отправлявшегося в

Питер (пардон, по-тогдашнему в Ленинград), я и думать об этом не

могла.

 

Начало семидесятых, я прекрасно сдала свою первую сессию (одна

«античка» чего стоила!), и родители сделали мне королевский подарок

– марш-бросок в Ленинград. Уже на перроне папа дал мне в руки

какие-то бумажки с адресами, телефонами, ну почти, как явочные

квартиры, только не зашифрованные, а я почему-то все хотела их

выбросить, наверное, от переполнявшей меня до поросячьего визга

радости, но тут папа наконец пригрозил – смотри не потеряй!, - и я

догадалась: надо по этим телефонам в Питере кому-то позвонить,

преподнеся таким образом этому кому-то сюрприз!..

 

Паровоз уже стоял под парами, в смысле – тепловоз натуженно ворчал,

когда проводница выпроводила моих домашних из вагона, я осталась в

купе пусть и не одна, но все равно одна, медленно соображая – что

собственно произошло?..

Ну вот захотелось после тяжелой сессии отдохнуть, ну побросала какие-

то вещички в баульчик, купила билет за полчаса до отхода поезда и

еду в Ленинград – правда, не знаю, к кому еду, но это такие мелочи,

имена, явки все есть, ничего…

 

В Питер приехали очень рано, часов в шесть утра, было темно,

сутолочно, по-ленинградски промозгло, но какой-то непередаваемый,

совершенно не похожий на московский, дух, сразу приобщавший к

чему-то необычному, обжег меня прямо на выходе из вокзала (и ничего

подобного я уже потом не ощущала, приезжая еще не раз в Питер).

Все мои дальнейшие действия – я их отчетливо помню – напоминали

действия подуставшего командировочного, привыкшего полулениво-

полупривычно решать свои скучные конторские дела. Ощущая себя уже

абсолютной ленинградкой, затаив в себе почти кричащую радость от

всего происходящего, я, не спеша, пошла звонить – в шесть часов утра!

– по первому из папиного списка телефону.

- А Сергей Семенович в Ломоносове, - ответил мне еще не

проснувшийся женский голос, - а что случилось?

 

Как ты уже догадался, Доктор, и по другим номерам ответы были почти

такие же: кто-то уехал, кто-то еще не доехал…

Но, слава богу, папа догадался, среди прочих, написать не только дяди

Мишин телефон, по которому упорно никто не отвечал, но и его адрес.

Наверное, видок у меня был еще тот, потому что вдруг рядом со мной

остановился какой-то старик и голосом, совершенно не вязавшимся со

всем его потасканно-древним видом, спросил:

- Барышня, вы что-то ищите?

 

Вот они старые петербуржцы, про которых я столько читала! Дед был

предельно деликатен и счастлив уже тем, что смог кому-то в такую

рань чем-то помочь. Он вежливо рассмеялся, прочитав на листочке

нужный мне адрес:

- Барышня, вам очень повезло, другие-то, может быть, и не подсказали

бы вам… Дело в том, что название нужной вам улицы давно уж

изменено… А вот и ваш трамвай…

Дядина улица пролегала, помнится где-то недалеко от Лиговки.

Довольно быстро я нашла и дом – старой постройки, кажется, этажа

четыре, с мраморными ступенями, как и полагается, протертыми от

долгожительства посередине, вот она и квартира на втором этаже… Я

позвонила в дверь.

Быстро загремел какой-то засов изнутри, дверь открыла сердитая

пожилая женщина и…

- Что надо?!

 

Я заученно затараторила – извините, что без звонка, но телефон не

отвечал…

Тетка повысила голос: кто нужен-то?

- Дядя Миша, а я, извините, без звонка…

- Нет таких!

И тетка захлопнула дверь.

Да, я забыла, в руках у меня еще была сумочка с вполне приличным

сухим вином «Гамза», в плетенке, и тортик «Сюрприз» - все, что мы

смогли купить накануне вечером на Ленинградском вокзале.

 

Я вышла на улицу и ничего другого не придумала, как вернуться на

вокзал, мне там было как-то спокойнее, и еще мне казалось, что

единственным на тот момент близким человеком был в этом городе для

меня тот самый старый петербуржец, я думала, что увижу его там

сейчас и он снова мне чем-нибудь поможет. Но петербуржца уже не

было, начало светать, и сразу исчез почти непередаваемый словами

налет таинственности. Вокзал как вокзал. Полно людей. И я, к этому

моменту уже уставшая и, кажется, начинавшая понимать маму, которая,

в отличие от папы, не была уверена в правильности моего

неожиданного вояжа…

 

Я наконец сообразила подойти к справочному бюро, и через пару минут

держала в руках адрес моего дяди.

А вот здесь-то, Доктор, и начинается самое интересное! Адрес был тот

же самый – я только что вернулась оттуда… Я все поняла. Мне уже не

хотелось к дяде, мне просто хотелось сказать его родным в лице

мегеры, захлопнувшей передо мной дверь, что так вести себя по

меньшей мере бестактно… Дальше порога я не войду, репетировала я,

просто скажу им, что мы в Москве так бы никогда не поступили, еще я

им оставлю вино и тортик…

 

Вдохновленная благородной местью, я уже и не помню, как через

полчаса вновь оказалась у дядиного дома. Я поднималась по лестнице

как победительница. Я уже знала, что буду потом делать, - сначала на

вокзал купить билет на вечерний поезд, а днем обязательно в

«Эрмитаж», и хватит, и все…

Снова звоню в дверь… Вот этот засов…

- Дядя Миша живет выше! И хватит уже ходить! Больше не открою!...- и

что-то еще, но уже из лабиринтов коридора.

- Что? – наконец доходит до меня. – Выше? Как это выше?

 

Дверь мне открыл дядя Миша. Уже потом я сказала – кто я и откуда

приехала, а в первые секунды он, посмотрев на меня, вдруг закричал

куда-то вглубь квартиры:

- Миля, вставай, молодая Ева приехала!!

Так звали мою бабушку, сестричку дяди Миши, твоего дедушки,

Доктор…

 

2010.