Святочный рассказ

 

Совсем недавно забытая Богом и людьми Сосновка год от года разрасталась, на глазах превращаясь в фешенебельный коттеджный посёлок. Селиться здесь стало недёшево, но зато престижно. У кого не хватало денег на новый домок-теремок, скупали, а то и задаром оформляли в собственность пустующие дома в старой части деревни. Из сосновских старожилов почти никого уже не осталось. Разве что только старики Карнауховы да ещё с десяток-полтора кто помоложе. Приказала долго жить и баба Маня, последняя из старшего поколения Пургиных. Без деда Семёна она протянула недолго. Внук их, Максим Пургин, и его жена Анюта тяжело пережили утрату этих дорогих им людей. Но что делать? Все там будем, не в одно только время…

День выдался морозным и солнечным. Анюта возилась с Кирюшкой – умницей и непоседой, четвёртый год веселившим родителей своими проказами, а Максим во дворе боролся с очередной порцией снега, за ночь на нет сведшим все его вчерашние труды. Досады не было, поработать физически крепкому молодому мужчине всегда в радость. Да и снежок – лёгкий и пушистый – он так по-детски невинно искрился, так весело поскрипывал под ногами, что обижаться на него было грех.

Готовились к Рождеству. К неописуемой радости Кирюшки ёлка уже стояла наряженная, но звезду и гирлянду Максим пока не включал, притаив сюрприз своему карапузу. На праздник они с Анютой пригласили родителей и всех давних друзей. Не будет только шурина Петьки, которого вечно какие-то бесконечные неотложные дела не пускают на Рождество в Сосновку. Исправно шлёт, правда, поздравительные телеграммы из своей Сибири. Случается, летом нагрянет дней на десять. Беспокойтесь о нём, а ему хоть бы хны… Ну, да Бог с ним. Поэт! Какой с него спрос?

– Максик, тебя к телефону, – Анюта в одном лёгком платьице выскочила на крыльцо с мобильником в руках. – Вроде из епархии, а кто – не поняла. – Сунув мужу аппарат, она шеметом скрылась за дверью.

– Слушаю вас… Да, Пургин, директор ландшафтного комплекса «Крутогор». Добрый день… Отец Константин? Не знаю. Отлучился куда-нибудь, а мобильник с собой взять забыл… Да-да, я понял, обязательно ему передам… Конечно можно. Не беспокойтесь, на улице не оставим. Как его имя?.. Да-да, я слышу вас… С матушкой? Ну, и замечательно. Ждём… Хорошо. Владыке Никону низкий поклон. До свидания, всего вам доброго.

«Ну и дела-а!» Бросив лопату в сугроб и наскоро обстукав голиком валенки, Максим поспешил в дом.

– Анёк-огонёк, хочешь новость?

Анюта, придерживая одной рукой Кирюшку, упорно пытавшегося сорвать с ёлки очередную приглянувшуюся ему игрушку, живо взглянула на стоящего у порога Максима вспыхнувшими любопытством глазами.

– Владыка Никон благословил на наш приход второго священника. Это звонил секретарь епархии, забыл как его звать, и просил встретить. До отца Константина он не дозвонился, а мой номер у них там есть. Вот так-то!

– А где же батюшка-то? – Анюта как всегда мгновенно прониклась новой заботой и, не раздумывая, приняла решение. – Его надо срочно найти и предупредить. Оставайся с Кирой, а я сбегаю к нему, в храме он, поди.

– Ну, уж нет, дорогая, ты сама упражняйся с этим неслухом, – Максим с улыбкой погрозил пальцем внимательно прислушивающемуся к разговору сыну. – Отец Константин скорее всего в приюте. Он ещё вчера хотел наведаться к ребятишкам, репетируют они там что-то к Рождеству. Когда это ты туда доберёшься, а я быстро. Пока!

Чмокнув воздух в направлении Анюты с притихшим Кирюшкой и, не дожидаясь их ответной реакции, Максим скрылся за дверью. Недавно подшитые стариком Карнауховым валенки несли его как сапоги-скороходы в направлении детского православного приюта во имя святого Георгия Победоносца. Это богоугодное заведение было открыто в Сосновке по инициативе Василия Гавриловича Подрядова, по-прежнему возглавляющего фирму «Уралстройсервис» – генерального застройщика Сосновки, и при самой активной поддержке отца Константина. В общем-то, только благодаря этим людям Сосновка и стала той Сосновкой, какой её знают сегодня все в области и даже далеко за её пределами.

Добравшись до приюта, Максим первым делом спросил дежурного, здесь ли отец Константин. Получив утвердительный ответ, быстро поднялся в зал торжеств, оборудованный на втором этаже, в гостиной бывшего купеческого дома, три гда назад переоборудованного под православный приют для мальчиков-сирот. Батюшка с воспитанниками Воскресной школы репетировали рождественский спектакль, который они хотели показать на праздник.

– Здравствуйте, Наталья Александровна, – едва переводя дыхание, Максим поздоровался со старшим воспитателем.

– Что-то случилось, Максим? – Наталья Александровна с тревогой поднялась навстречу директору.

Доброе давнее знакомство позволяло этой миловидной женщине обращаться к Максиму без отчества. Но пользовалась она своим правом только в том случае, если рядом не было ни посторонних людей, ни детей.

– Не волнуйтесь, ничего особенного. Надо только срочно переговорить с отцом Константином. Позовите его, пожалуйста.

Вышедший из зала батюшка тоже взволновался, увидев запыхавшегося Максима. Но, узнав в чём дело, развеселился, как ребёнок. В душе Максим радовался, пожалуй, не меньше этого уже не молодого, всеми уважаемого человека. А батюшка того и гляди запрыгает на одной ноге, с прихлопом в ладоши. Таким радостным, по-мирски весёлым его никто и никогда не видел. С трудом скрывая улыбку, Максим попытался вполне заслуженным комплиментом вернуть отца Константина в присущую священнослужителю степенность.

– Но у вас и приход теперь больше, чем в Пригожино.

– Больше, Максим, конечно больше. Ведь сколько у нас венчаний да крестин – сам видишь. Слава Богу, хорошо это. Но мне тяжело в моём-то возрасте. Да уж и здоровье не то. Это отец Гавриил тоже знает, не обидится. Один-то я уж скружился совсем… А батюшку я встречу. Обязательно встречу! Вот ещё часок порепетируем с детками, и я бегом домой. Ты только, Максимушка, не сочти за труд упредить мою матушку, чтоб состряпала чего-ничего к приезду гостя. Телефон-то свой карманный опять дома забыл, худая голова.

– Всё сделаю, отец Константин. И комнату приготовим в нашей гостинице, и без обеда не оставим. Вы не беспокойтесь, репетируйте…

В это время в кармане Максима запел мобильник.

– Слушаю, Аннушка… Что?! Какой Петруня? Петька что ли?.. Да ты что! А когда же он, прохвост, успел жениться?.. Всё, Анёк-огонёк, всё! Ты меня прямо наповал… Минут через двадцать буду дома.

– Представляете, отец Константин, Наталья Александровна – вы где? – Петька приехал! С женой! Надо же – четыре года к Рождеству не показывался и… приехал. Вот подарок к праздничку, так подарок!

Оставив своих друзей в полной растерянности от так нежданно прилетевшей радости, Максим во всю прыть помчался назад. Пробегая мимо церковного дома, выполнил просьбу отца Константина, ошарашив новостью ещё и матушку Пелагию.

Петька ждал у ворот. Уже издали завидев Максима, он бросился навстречу, широко раскинув свои длинные руки. Столкнулись, как не разъехавшиеся машины, кувырком покатились в глубокий январский снег. Клубы искрящейся пыли окутали их с головы до ног. Вдосталь накатались, хотели уже подняться, но, оставшись на коленках, начали толкаться руками в плечи, снова стараясь уронить друг друга в сугроб. И ни единого слова – только смех взахлёб. Петьку, наверное, смешили подшитые валенки Максима и его несуразный рыжий полушубок с волчьим воротником. А Максим не мог без смеха смотреть на совершенно незнакомую ему пышную смоляную кудель на Петькином подбородке, сплошь забитую чистым деревенским снегом.

Вволю натешившись, друзья враз вскочили на ноги и обнялись.

– С приездом, непутёвая твоя голова!

– Привет, Макс! Не представляешь, как я рад тебя видеть!

– А то я не рад! Ты почему не предупредил? Мы бы тебя встретили по-человечески. Всё молчал-молчал, и – на тебе, свалился, как снег на голову. Каким ты был, Петька, таким ты и остался…

– С предупреждением не интересно. А так – сюрприз!

Максим с Петькой снова обнялись и направились к дому. У ворот стояла Анюта с непокрытой головой, в наспех накинутой телогрейке и бойко разговаривала, то и дело показывая рукой в сторону приближающихся мужчин, с какой-то молодой незнакомкой в шоколадного цвета пальто с красивым пушистым воротником.

– Кто это к нам ещё пожаловал? – Максим как пристально ни всматривался, не мог признать собеседницу жены.

– А это ещё один вам сюрприз к Рождеству, – Петька хлопнул шурина по плечу и громко рассмеялся.

– Жена что ли?

– Она самая. Сейчас познакомишься…

Радостных, раскрасневшихся, вываленных в снегу друзей встретили такие же радостные, приветливые улыбки их жён.

– Знакомься, Мариша, это не только мой родственник, это мой лучший друг детства – Максим, – отрекомендовал шурина Петька.

– Очень приятно, – проворно сняв варежку, протянула свою маленькую, по-детски пухлую руку Марина.

– Взаимно. И радостно, и приятно, – сдержанно ответил Максим, подкрепив слова лёгким рукопожатием.

– Ну, а теперь – милости просим в дом, гости дорогие, – Анюта подхватила под руку новоиспечённую сношеньку, а Максим подтолкнул Петра.

Шумная гурьба больших, холодных, да вдобавок ещё совсем незнакомых кроме папы и мамы людей, нимало не смутила Кирюшку. Он только с любопытством повернул в их сторону свою белокурую головку, на какое-то мгновение оторвавшись от поглотившего его в отсутствие родителей занятия – уничтожения ёлочных украшений. Почти все игрушки, до которых он смог дотянуться, были превращены в мелкий блестящий бой, густо усыпавший пол вокруг ёлки.

– Кирилл, разве так делают умные мальчики? – с трудом напуская на лицо строгость, спросил сына Максим, осторожно высвободив из его ручонки очередной приговорённый шарик. – Посмотри, какой шарик красивый, как радовалась ему ёлочка, а ты его хотел разбить. Не жалко?

– Залко… Он сам хотел лазбиться. Я его только поделзал, стобы он не лазбился, – Кирюшка ясными повлажневшими глазёнками посмотрел на отца, потом перевёл взгляд на Анюту, ну, и конечно, вышел из воды сухим.

Разобравшись со своим проказником, Максим снова всё внимание обратил на гостей, а Анюта быстро замела в совок осколки ёлочных игрушек. Кирюшка внимательно разглядывал Петра и Марину.

– Ну, что, племяш, будем знакомиться, – Пётр взял на руки малыша и поцеловал его в нос. – Я твой дядя, а зовут меня Петей. Значит, я – дядя Петя. Понял?

– Понял… Ты дядя Петя, – Кирюшка без церемоний обхватил Петра за шею. – А это сто за тётя?

– Это тётя Марина.

– Понял… Посли, я тебе показу какая у меня есть лосадка.

– Пошли, пошли, я очень люблю лошадок.

Пётр с Кирюшкой ушли в детскую, оборудованную Максимом в недавно срубленной притычке к дому. Анюта захлопотала на кухне, а Максим с Мариной расположились, было в зале, как исстари повелось в этом доме называть большую заднюю комнату. Но разговора не получилось. Виновато спохватившись, что осталась не у дел, Марина попросила возможность переодеться, вынудив Максима уйти в детскую, присоединившись к вовсю шумевшей там мужской компании.

– К нам сегодня гостей со всех волостей, – весело объявил Максим, усаживаясь в кресло. – Второй священник в Сосновку назначен. Звонили из епархии, чтобы встречали. Вот-вот должен подъехать.

– Да ну? А что, отцу Константину он не в тягость?

– Отец Константин, как дитя малое радовался, когда я сообщил ему эту новость. Трудно ему одному справляться стало. Приход-то разросся. Молодёжи много: кто женится, кто ребёночка крестит. Да и старики потихоньку прибираются. Он бедный, как белка в колесе крутится. Второй священник давно уже нужен. Только бы под стать отцу Константину попал. Не нарадуемся мы на нашего батюшку. Душевный он человек, рассудительный.

– Здесь, Макс, уж как повезёт, на всё воля Божья, – Пётр поднялся с пола и пересел в другое кресло, напротив Максима. Кирюшка тут же взобрался к нему на колени и, тихонько похихикивая, стал теребить густую дядину бороду. – А молодой батюшка-то?

– Не знаю. Сказали только встретить да приготовить жильё. Номер в нашей гостинице устроит? Как ты думаешь?

– Ваша гостиница губернатора устроит, не то что попа. Об этом мечтать только! – Пётр аккуратно пересадил удивившегося такой бесцеремонности Кирюшку в кресло, а сам подошёл к окну и, сдвинув в сторону тюлевую занавеску, выглянул на улицу. – Макс, а батюшка-то, похоже, приехал… Чего ты расселся? Беги встречать.

Максим опрометью кинулся из комнаты, на ходу что-то крикнув Анюте. В поднявшейся суете на пороге в детскую появилась Марина:

– Переодевайся быстрее, – едва сдерживая смех, шепнула она мужу и подсела на корточках к Кирюшке.

Не мешкая, Пётр достал из принесённого Мариной пакета своё облачение и через несколько минут был готов преподнести сестре с шурином очередной сюрприз. Встав за дверью, стал ждать появления Максима. Пока всё шло по плану.

– Ну, и где же батюшка? – взволнованный Максим прямо в валенках вбежал в детскую. – Слышь, Петька, где твой батюшка? – Не увидев шурина, он в растерянности остановился. – Марина, а Петька куда пропал?

Чтобы не расхохотаться, Марина уткнулась лицом в пушистый свитерок Кирюшки. Выручил её ровный, зычный голос мужа:

– Да все мы здесь, успокойся, Макс. И батюшка, и Петька…

Максим обернулся на незнакомый голос и остолбенел. Во всей красе светло-серого подрясника, с большим крестом на груди перед ним стоял Петька. Он степенно подошёл к другу, троекратно поцеловал его и осенил крестным знамением.

– Отец Пётр, второй священник Троицкого храма посёлка Сосновка, – Пётр в пояс поклонился Максиму и, чувствуя, что тот не на шутку поражён увиденным, осторожно, под руку подвёл его к креслу и усадил.

Кирюшка крутился вокруг них, не сводя глаз с недоступного ему дядиного креста, а Марина, сотрясаясь беззвучным смехом, закрыла лицо руками и быстро вышла в зал. Максим по-прежнему бестолково смотрел на Петра и не мог произнести ни слова. Из оцепенения его вывел звонкий возглас сына:

– Папа, ты сто, не узнал дядю Петю?

Максим вздрогнул, ожил:

– Узнал, сынок, ещё как узнал! Ну, Петька, не будь на тебе этого креста, не знаю что сделал бы с тобой. Подожди-ка, Кирюша… – Максим встал с кресла и, схватив в охапку Петра, закружился с ним по комнате, чем до невозможности рассмешил Кирюшку. – Молодец, отец Пётр, – перевёл дыхание Максим. – От души рад за тебя… за вас с Мариной. Поздравляю! Аннушка! Иди сюда скорее, полюбуйся на братца!

Марина выдержала характер и ничего преждевременно не рассказала Анюте. А та, поспешив на зов мужа, была поражена не меньше его самого, впервые увидевшего Петра.

– П-петруня? Ты… батюшка? – Анюта с минуту заворожено смотрела на брата, и вдруг, машинально вытерев руки о фартук, бросилась ему на шею. – Петенька, Петруня ты мой! Когда же ты удумал такое?

– Старец Нектарий Оптинский, сестричка, очень просто ответил бы на твой вопрос: «Ищите во всем великого смысла. Все события, которые происходят вокруг нас и с нами, имеют свой смысл. Ничего без причины не бывает…» – отец Пётр ласково обнял Анюту и расцеловал, аккуратно смахнув большим пальцем выступившие из её счастливых глаз слезинки радости.

Марина стояла в сторонке, и с доброй улыбкой наблюдала столь необычную и трогательную картину нежданного явления в семью родного человека в облике священника.