Встреча

С женой он не разводился, но и жизнь никак не получалась. Детей Бог не дал. Материально проблем не было, он хорошо зарабатывал. Прошли годы, большая часть жизни, время, превратив в прах многие события, лица, но волны памяти захлестывали его воспоминаниями детства, а с годами это происходило почему-то все чаще и чаще. Он решился вернуться в свою родную деревню. Десятки лет он не был в своей деревне. Когда прошелся по своей улице, где пробегал все детство, он не узнал ее. Деревья разрослись, взметнулись намного выше крыш, колодца не было, его заменил водопровод, кустов смородины тоже не было. Лавка, с которой его ноги когда-то не доставали до земли, кажется, совсем вросла в нее. Родительский дом сохранился, но стоит постаревший и какой-то спокойно-усталый. За знакомой дверью бывшего его дома живут чужие люди. Чувство утраты дома было настолько сильно, что он в тот же день уехал в соседнее село. Снял небольшую комнату у одинокой старухи. По вечерам он читал, потом сидел на бревне около дома и вспоминал. С детства ему приходилось надрываться и торопиться. Позже, уже взрослым, рвался за большой зарплатой, за большой любовью, все это тоже казалось гонкой за чем-то неуловимым. Казалось, вот-вот он напряжется, и догонит свое счастье, а там будет жить спокойно, размерено и делать, только добрые дела. Время шло, а это, что-то неуловимое, так и не ловилось. Слушая тишину и глядя на мигающие звезды, он чувствовал себя маленьким и неудавшимся. Он подолгу не спал, ворочаясь на скрипучей кровати. Ненавидел стук часов. Непривычно спокойное бытие, сначала нравившееся ему, стало тяготить.

Однажды он решил все же еще раз сходить в свою деревню. Пройтись по соседям, узнать все новости. Уже второй час сидели они за столом, около открытого окна. Сидели и пили чай. Он уже рассказывал о том, как и где, жил, и о жене. Вспоминали старых друзей. Она рассказывала о муже, он слушал ее без особого внимания. Он заговорил о Севере, где ему побывать пришлось, о красоте тех мест, она кивала, но слушала тоже плохо. И, наконец, оба замолчали и сидели, думая каждый о своем.

В комнате ее дома все осталось по-старому: уютные накрахмаленные белоснежные вышитые занавески. Чистота и запах пирогов, который никогда не выветривался из ее дома. Ее бабушка, мать умели печь удивительные пирожки. Когда, в детстве, ему с друзьями надоедали пустые драки и бессмысленная беготня по улице, где каждый сантиметр был досконально изучен, тогда они приходили в ее дом, угощались пирогами и вели обстоятельный анализ синяков и ссадин на своих коленях, со страшными привираниями и доказательствами. Уже, будучи студентом, он приезжал домой и всегда приходил в ее дом. Это была частичка его детства.

Она показывала фотографию своего умершего мужа.

- Вот так, - рассеянно и отрывочно говорила она.

- Вот так, понимаешь ли, - вторил он. – Так и живу.

Серые с синевой глаза ее были спокойны и строги, но порой в них мелькала грустные искорки, которые тут же гасли.

- Да, - повторил он, - вот так. И беспрестанно курил.

Первый удар грома был оглушителен и резок, как взрыв. Второй удар охватил небо и отозвался в оконном стекле мгновенным жалобным звоном. Волнистые стены туч плыли над домами, иногда опускались к земле черными лохмотьями. Огненные росчерки невидимого пера освещали искаженным светом огромное пространство. В комнате было то темно, то светло.

- Закрой окно – сказал он.

- А мне нравится гроза, пусть окно будет открытым. Легче дышать, - ответила она.

- Опасно сидеть в грозу с раскрытым окном – пытался он ее вразумить.

- Ну и что, - рассмеялась, - может, я хочу, чтоб со мной случилось что-нибудь ужасное.

Он хотел ответить ей в тон, но неожиданно замер.

Небольшой светящийся шар, как детский мяч, состоящий, словно из прозрачного искрящего льда, вплыл в комнату. Ужас сковал их. Шар замедлил движение и остановился за ее плечом, будто разглядывал, изучал ее

Потом так же плавно поплыв в его сторону. Оба не имели сил даже перевести дух, внимали малейшему движению таинственного пришельца.

Шар потихоньку облетел всю комнату и так же тихо через окно покинул их. За окном гроза шла на убыль.

Он, спохватившись, сказал, что уже поздно, и что ему обязательно надо идти. Встал. Она тоже встала из-за стола. Теперь они стояли рядом. Она была немножко ниже его ростом, слегка подняла голову и с грустной улыбкой сказала:

- А я ведь любила тебя. С девчонок… Ах, как я любила тебя! И когда ты не вернулся в деревню, я от обиды вышла замуж. Жили мы с ним хорошо. Нет, я не раскаиваюсь, жаловаться было бы не на что. Но всю жизнь, ты понимаешь, всю жизнь я любила только тебя.

Совершенно ошеломленный этим признанием и чувствуя в душе пустоту, он с робкой надеждой глядел на нее. Глядел на висок, где билась и трепетала голубая жилка, и тихо проговорил:

- Можно поцеловать тебя?

- Не надо. Ни тебе, не мне это уже не надо. Случайности я не хочу, а на постоянно поздно.

Он стоял перед ней, опустив голову. И глухо, с внезапной хрипотцой ответил:

- Ну, прощай.

- Иди, - с грустью сказала она.

Через час он сидел на бревне и смотрел на звезды. Думал о том, как странно и непостижимо складываются человеческие судьбы. И как выбрать правильную дорогу, никто не знает. И вернуть-то и начать сначала уже нельзя. Время не возвращается. Он всю жизнь мечтал о большой любви, искал ее в дальних краях, и, даже не мог предположить, что она рядом жила. Он за собой никакой вины не чувствовал, только сожаление. Когда говорят «прозевал» - в этом нет никакого осуждения, а только понимание и даже своего рода сочувствие. Даже если ты прозевал свою жизнь. Ну что же, с кем не бывает? Зевнул широко, скулы свело, выдохнул с шумом: «А-а-а-а-х-х-а-а…» Человек зевающий – проглотил жизнь, он сыт ею по горло. Все, о чем мечталось, выпорхнуло в черную трубу, как ведьма на помеле. И вон поплыло в сумерках по-над крышами.

Он чувствовал себя нелепым и ненужным, хотелось себя куда-нибудь деть, что-то делать. Друзей детства он растерял, новых, постоянных друзей не завел, так приятельствовал. Ему всегда не хватало людей. Они вообще как-то кособоко проходили через его жизнь, долго в ней не задерживаясь, и за это приходилось расплачиваться одиночеством.

Утром он примет решение вернуться к жене.