ГЛАВА 3.

 

Рука потянулась к пачке сигарет, но в следующую секунду я замер. Шепот метели за окном нарушил рев мотора и свист шин, как будто проводили ралли. Это была манера вождения Егора – резко, со свистом тормозить перед поворотом и быстро набирать скорость, как только выровняется автомобиль. Черный глазастый красавец с изображением на капоте звезды, «мерседес» остановился прямо у калитки. Быстро накинув куртку, я выбежал встречать друга. Егор по-прежнему был худощав и подтянут, едва выйдя из автомобиля, он продемонстрировал маленький рот, готовый улыбаться в любую минуту. В Японии говорят, что среди шпионов больше всего людей с треугольной формой лица. Об этом я как-то прочел в книге по физиогномике. В Чечне Егор служил в разведке и был обладателем именно шпионского лица, с характерным для таких людей широким лбом и малым по размеру, слегка выпяченным вперед подбородком. Всякий раз, встречая этого человека, в глубине моего мозга активировались рецепторы, вызывающие ощущение эйфории и общей расслабленности. Так и есть, стоило зайти в дом, Егор достал из кармана длинного пальто коньяк и лимон. Пока я ломал и подкидывал в печь доски, оторванные от забора, Егор, сверкая своими большими карими глазами, рассказывал, как по дороге его дважды оштрафовали полицейские, что зима выдалась холодная, а метель идет следом за метелью, и все повторяется почти каждый день. Он сообщал об этом так, будто ему пришлось выехать не за тридцать километров от города Хабаровска, а в совершенно другой регион. Когда я порезал лимон, хлеб, открыл рижские шпроты и налил в рюмки пятизвездочный дорогущий коньяк, Егор, наконец, завершив словесную прелюдию, спросил:

- Так что случилось?

- Не спеши! Мой рассказ может вызвать у тебя странные чувства, не подумай, что я сошел с ума. Это все старик! Он был «власовцем». В 1945 году мой дед сохранил ему жизнь, и вот он разыскал меня, чтобы отблагодарить вместо деда. Он мне такое рассказал! – засмеялся я, наливая коньяк.

Мы выпили и закусили дольками лимона. Зная, что Егор не курит, я все равно спросил:

- Куришь?

Получив отрицательный ответ, я приоткрыл форточку и обреченно закурил. «Опять дым, как дорожка в прошлое». Рассказ старика я начал с того места, на котором прервал его для себя в последний раз.

- Говоря современным языком, экстрасенс в облике контрразведчика вывел «астральное» или, говоря по-другому, «эфирное» тело пленного унтер-офицера из тела физического, погрузив в кромешную темноту.

- Что? – переспросил Егор.

Но я уже был частицей мистического рассказа, и меня больше не волновали вопросы друга.

Черный смог со слов Бораша быстро рассеивался, обнажая широкий и длинный коридор, с потолка пробивался слабый электрический свет тусклых ламп. В конце коридора виднелась черная металлическая дверь. Переместиться вот так запросто можно было лишь во сне, либо погрузившись в гипноз, про который Борашу уже приходилось слышать в учебной части РОА. Водитель странного немецкого офицера, приехавшего на приведение личным составом присяги на верность Германии, рассказывал, будто офицеров внешней службы контрразведки - абвер - учат силой мысли управлять противником, погружать человека в состояние сна.

Со всем телом было что-то не так. В движении руки оставляли за собой белую, словно дымка, вуаль, исчезающую, как только стоило замереть. Такой эффект показался возможен благодаря освещению, но торопливо рассмотрев себя с ног до головы, Дмитрий увидел, что похож на сбитый в форму тела туман. Кожа отличалась от одежды лишь более светлыми тонами. Однако такая чертовщина не вызывала страха, казалось, надо только проснуться, и все встанет на свои места. Реальность между тем не манила за собой, а внутренний голос подсказывал открыть дверь, расположенную в торце коридора.

По центру с виду бронированной двери был изображен больших размеров овал, вмещающий в себя меч, опоясанный узлом, по контуру овала следовала надпись «Аненербе». Спустя десятилетия, в эпоху всеобщего интереса к истории Третьего рейха, в Англии, в одном из научных изданий Бораш прочтет, что эта надпись обозначала реально существующее тайное немецкое общество, занимающееся изучением оккультизма, древней германской истории и наследия предков.

Толкая тяжелую дверь плечом, ее изнутри открыл седоволосый и тучный, с небольшой залысиной на лбу мужчина лет сорока. Улыбнуться его поросячьему лицу Дмитрию не помешала даже боязнь быть замеченным. «Картина Репина «Не ждали»», - мысленно пошутил Бораш. Тем не менее, унтер-офицер на минуту остолбенел, но человек смотрел сквозь него и, вскоре убедившись, что в коридоре никого нет, принялся вновь тянуть дверь на себя. Новое состояние Дмитрию стало нравиться. Обычный сон нам навязан, он как фильм, просматриваемый с закрытыми глазами, здесь же ты волен поступать, как вздумается, не следуя сценарию режиссера сна.

Проскользнув в дверь, Дмитрий оказался в большом круглом зале, освещенном двумя десятками настенных факелов. Каменные стены таили энергию древности, а по центру стоял большой круглый средневековый стол, сервированный серебряными бокалами с картинок рыцарских романов. Вокруг стола, держась за высокие спинки стульев в готовности присесть, стояли пять незнакомцев примерно одного возраста с человеком, невольно впустившим его сюда. Толстяк повернул несколько механизмов, закрепивших дверь на замок, и присоединился к остальным. Мужчины переминались и нервничали, в ожидании пока седьмой, им был худощавый старец, завершит бормотать то ли молитву, то ли заклинание. Собравшиеся были одеты в одинаковую черную униформу с шевроном, на левой руке изображающим руну Альгиз, похожую на позу человека, взывающего к богам. Дмитрий попытался рассмотреть лица собравшихся, но появившийся вдруг ниоткуда едкий дым, разъедающий глаза и, внезапно, потускневший свет факелов не позволили этого сделать.

Рядом со столом, возвышаясь на трех фигурных ножках, стоял цвета золота больших размеров котел. Завершив бормотание, старец жестом указал всем сесть и, когда семь мужчин заняли свои места, он стал говорить на немецком языке:

- Нацисты хотели встать во главе управления мира, используя наши открытия, оставив нам участь рабов. Но мы изменим ход событий. Рейх уже обречен, а мы станем подобны богам.

Старец подошел к котлу, опустил в него бокал и, наполнив сосуд до краев, продолжил:

- Первый бокал Сурицы дает физические силы - мы станем сильными и быстрыми, как львы, второй даст молодость, изгонит гнетущую старость, третий бокал обострит наши слух, зрение и обоняние.

Все встали, обступив котел. Наполняя бокалы, они выпивали приятную на вкус жидкость, вызывающую возбуждение. После каждого допитого бокала участник магического ритуала поднимал руки вверх, будто получая энергию откуда-то из космоса, глаза людей становились колючими и бегающими по сторонам.

Зал стало затягивать густым туманом, опускающимся с потолка, но участники ритуала не замечали этого, поскольку данное действие режиссером сна было приготовлено только для Дмитрия.

Подобно прошлому разу, перемещение произошло очень быстро. Вначале наступила минутная кромешная темнота, затем появляющиеся, словно из рассеивающегося тумана очертания маленькой комнаты, грани посуды и кухонного инвентаря на большом прямоугольном столе. Бораш оказался в однокомнатной квартире второго этажа. Из окна виднелась старинная улочка, напомнившая Прагу, дома этого древнего города - нарядные и вкусные как праздничные торты. Кроме обеденного стола, из мебели был комод, стул и аккуратно заправленная кровать. Пустовать комнате долго не пришлось, взволнованно, громко споря, в нее вошли три немецких офицера. Они были в серой полевой военной форме с эмблемами сдвоенных рун Зиг в виде молний и «мертвой головой» на месте кокарды. Дмитрий легко узнал служак из СС.

Офицеры разбрелись по комнате, не переставая резко осуждать предательство армии генерала Власова. Для чего режиссеру сна понадобился сюжет с эсесовцами, словно отрывок из военной кинохроники, Дмитрий пока не знал и лишь мог с нетерпением ожидать его возможный глубокий смысл. Уверенный в своей невидимости для окружающих, он облокотился на узенький подоконник и принялся рассматривать поджарого оберштурмбанфюрера СС. Усталые глаза офицера на угловатом, словно выточенном из мрамора лице показались Дмитрию знакомыми. Но вспомнить эсесовца мешал другой пристальный взгляд у двери. Не спеша, словно делая одолжение, Дмитрий посмотрел в сторону зовущих глаз штандартенфюрера СС и мгновенно оцепенел. Это было знакомое, холодное, как лед, лицо, не выражающее никаких эмоций. Недружелюбные, сверлящие глаза, обладая магическим магнетизмом, удерживали Дмитрия, предоставляя время вспомнить их. Когда холодные уста зашевелились, Дмитрий узнал офицера, но все еще не верил своим глазам.

- Идите на поединок, твердо, решившись умереть, и вы останетесь живы. Ибо тот, кто держится за жизнь, умрет. А тот, кто презирает смерть, будет жить, - на немецком языке протяжно сказал штандартенфюрер СС, в точности повторив слова майора СМЕРШа на допросе в украинской провинции близ Львова.

Вот почему майор контрразведки сразу показался ему знакомым. Человек, работающий неизвестно на какое государство и одновременно водивший странным образом по снам, не спешил его разоблачать. Он вел двойную игру и играл с Дмитрием, как кошка с мышкой. Дмитрий точно знал, что уже был в этой комнате и видел всех собравшихся здесь людей, но вспомнить обстоятельства и события, произошедшие тогда, пока не мог.

- Сказанное Вами не подходит продажной РОА, им с самого начала нельзя было доверять, - нервничал оберштурмбанфюрер СС, вытирая платочком пот со лба. - Они предали Сталина, теперь Германию, торгуются с чехами, чтобы только спасти свой зад. Хотелось бы знать, мы для них уже враги?

Штандартенфюрер СС как бы напоследок ехидно улыбнулся Дмитрию и, присоединившись к разговору офицеров, в очередной раз не к месту вставил:

- Сегодня пятое мая, а завтра, по имеющейся у меня информации, Власов собирается вывести свою армию из поселка Сухомасту в американскую зону.

Разговор эсесовцев вновь пошел о предателях Вермахта, но Дмитрий больше не слушал их, он вспоминал неспокойный день накануне пятого мая. Стоя у ратуши на Староместской площади, разглядывая знаменитые астрономические часы, Дмитрий ожидал своего друга и сослуживца по РОА Корягина Ивана. В городе назревало восстание чехов, повстанцы впоследствии якобы обещали свободу от Советов всем, кто к ним примкнет. Иван должен был прийти сюда вместе с командиром подполья, но в назначенные десять часов так никто и не пришел. Каждый час старуха-смерть, изображенная на астрономических часах в виде скелета, звонила в свой колокол, напоминая о бренности существования всех зевак, стоявших внизу. Затем открывались окошки, и появлялась процессия апостолов, завершал их действия громкий крик петуха. Напрасный час ожидания заставил Дмитрия вновь вернуться к зданию на окраине Праги, где он нес службу по охране высокопоставленных особ из СС. Утром пятого мая он будет приглашен в эту комнату и в первый раз увидит только что собравшихся господ.

- Судя по тому, как Вы все время переживаете за планшет, он является секретным. Что в нем? В сложившейся обстановке не лучше ли его уничтожить? – сказал штандартенфюрер, трогая ремень кожаной офицерской сумки на плече оберштурмбанфюрера.

- Да, конечно, теперь ничего не имеет смысла! Здесь картотека на семерых ученых «Аненербе», они предали фюрера. Моей и Генриха задачей было разыскать их, но в Праге следы затерялись.

Оберштурмбанфюрер протянул планшет молоденькому гауптштурмфюреру Генриху Лееру и добавил:

- Генрих, содержимое надо сжечь.

Штандартенфюрер СС, не скрывая своего интереса к картотеке, хотел было перехватить планшет, но молодой эсэсовец уже выскочил за дверь и позвал кого-то на ломаном русском языке. Дмитрий затаил дыхание, еще бы, в комнату вместе с Генрихом вошел он сам - унтер-офицер Русской Освободительной Армии Бораш Дмитрий Свиридович. Он смотрел на себя самого, как в зеркало судьбы, вспоминая все последующие события этого дня.

- Служит ли ваша дивизия Рейху, или, как и все части РОА, перешла на сторону врага? – командирским голосом Генрих обратился к унтер-офицеру.

- Моя честь зовется верность! – ответил Бораш, подняв правую руку вверх.

Эсесовцы, довольные достойным ответом, стали аплодировать, кроме штандартенфюрера СС, сложившего руки в замок. Излучая холод, как ледяная глыба, он стоял посередине комнаты. Лицо, полное жизни, мгновенно превращающееся в бесчувственную маску мертвеца еще встретится Дмитрию вновь в украинской провинции близ города Львова.

Генрих поставил унтер-офицеру задачу сжечь планшет вместе с бумагами, затем одобрительно стуча по спине, препроводил за дверь. Когда дверь закрылась, за окном послышалось родное для слуха «ура». Это был вестник начала боев воинов Русской Освободительной Армии в союзе с повстанцами против немецких оккупантов. Бои будут длиться с 5 по 9 мая, до прихода Красной Армии.

Последний свой день в Праге Бораш вспоминал так - над городом летала немецкая авиация, в восьмидесяти километрах, бездействуя, стояли американцы, а до прихода Красной Армии оставалось 12 часов. По улицам города шла жестокая война, в которой ему все казались врагами, и этим всем, ровно, как и ему, хотелось жить. В атмосфере Праги кружила смерть, улицы заполнили цвет и запах крови, повсюду были сооружены баррикады из брусчатки и перевернутых автомобилей. Воспользовавшись одеждой и документами мертвого чеха, он, наконец, выбрался из города перед самым приходом основных сил Красной Армии.

Сутки плетясь вдоль железнодорожного полотна, ведущего неизвестно куда, Дмитрий наконец прицепиться к санитарному поезду, шедшему на Украину.

Был ли у него выбор, хотел ли он что–то изменить, бывший унтер-офицер РОА, ставший старцем, мне не ответил. Не стал он подробно рассказывать и про дни, проведенные в Праге. Игнорируя мои вопросы, Бораш продолжил свою историю, кажущуюся бредом сумасшедшего, вернувшись вновь к комнате, где он увидел себя, словно в зеркале судьбы.

Случайно или по сценарию все того же режиссера сна, Дмитрий ринулся вслед за самим собой, но, запнувшись за ножку кровати, упал, провалившись в темную бездонную пропасть. Современные ученые, изучающие «эфирное тело», «тонкое тело», «астральное тело», а попросту говоря душу человека, утверждают, что, когда во сне создается впечатление падения вниз, это наша душа, совершив прогулку, возвращается в свою физическую оболочку. Со слов Дмитрия, он был именно во сне.

Падая на огромной скорости и не имея возможности пошевелить ни одной мышцей, Дмитрий вдруг ощутил под собою твердую поверхность, а секунду назад округленные от ужаса падения глаза оказались закрытыми. Очухиваясь, он увидел знакомые очертания кабинета НКВД. Прямо перед лицом на боку лежал табурет, руки сдавливала портупея, а из-за письменного стола слышался голос майора:

- Я шел следом за тобой, чтобы перерезать тебе глотку. Мне нужны были только документы. Но когда ты принял решение бежать, взяв планшет как трофей, я подумал, зачем мне тебя убивать, все равно понадобится дурак, который должен спасти этот мир.

Дмитрий не понимал, что происходит, тем более, что от него хотят, а спросить попросту боялся. Майор вышел из-за стола, поставил табурет и, развязав ему руки, помог присесть. На улице послышался истеричный женский крик:

- Леший! Леший!

В кабинет вошел странный человек, облаченный в запахнутый на правую сторону плащ черного цвета, голову покрывал капюшон, из-под которого на грудь свисали длинные серо-зеленые волосы. Дмитрий легко узнал торговца керосином и наконец, смог его рассмотреть. Лицо без ресниц и бровей было вытянутым и смуглым, с торчащим, как коряга, кривым носом, а глаза казались необычайно большими и зелеными, точно два изумруда.

- Шел, нашел, потерял, - пробормотал уродец.

В нос ударил тошнотворный запах болот и сырости.

- Тебя уже представили, позволь, наконец, представится самому, - сказал майор, затем приложив пятерню к груди, добавил: - Черт!

В неожиданно распахнувшуюся дверь вбежали лейтенант и Семен. Они тяжело дышали и явно не замечали стоящего прямо перед ними торговца керосином, принятого старухой за Лешего. Смотря сквозь него, обращаясь к майору, лейтенант спросил:

- К вам никто не заходил?

- Довольно, оставьте нас, лейтенант, вы же видите, что никто к нам не заходил!

Оба виновато попятились назад, тихо прикрыв за собой дверь. Майор еще раз приложил пятерню к груди и, совершив небольшой поклон в сторону пленного, повторно представился:

- Черт! Повелитель Нави, твои далекие предки называли меня Чернобог.

Взгляд офицера стал тяжелым и неприветливым, можно даже сказать «дурным».

- Картина Репина «Приплыли». Я, конечно, догадывался, что НКВД может оказаться хуже Ада, но чтобы черти и лешие - это уж извините... - засмеялся Дмитрий.

Контрразведчик, назвавший себя Чертом, повелителем Нави, Чернобогом, для нормального человека в тот момент мог казаться только сумасшедшим. Между тем, ему было все равно, что о нем думал Дмитрий, и, тем более, во что он верил. Имея явное преимущество, майор присел за стол и, как будто предыдущие его признания не должны вызывать удивлений, продолжил не менее странный для Дмитрия и с виду обычный для себя разговор:

- Семь ученых, желая приблизиться к Высшей Силе, совершили ритуал известный в мире людей только волхвам славян-язычников. Они приготовили и испили Сурицу языческих богов. Вместе с силой в них вселились зло, жадность, гнев, жажда власти и крови. Каждые десять лет собираясь вместе, они будут совершенствовать свои возможности, жажда их станет неутолимой, а желания - извращеннее. В 2012 году они совершат заключительный ритуал, который приведет планету к концу существования, а их - к безграничной власти во Вселенной. Ты должен покончить с ними. Картотека тебе поможет их разыскать, она по-прежнему в лесу, в планшете, там, где ты ее оставил.

- Шел, нашел, потерял, - опять пробормотал Леший.

- А сам то что, ведь ты одним движением пальцев можешь разрушить половину мира? Можно ли тебе доверять? Умирая, солдаты зовут Бога, свою мать, а не тебя! Не слышал я твоего имени из уст, объятых агонией. Откуда такая забота о людях? – удивленно спросил Дмитрий.

- Для меня важно равновесие добра и зла! Кроме того, все, что происходит, желают боги славян-язычников Ярило и громовержец Перун, я здесь по их просьбе и не сравнивай меня Чернобога с демонами христиан! Теперь ты участник этой игры, с чем и поздравляю.

- Как их убить, они же полубоги? Почему я должен тебе верить, может быть, докажешь для начала, что ты тот, кем себя называешь?

Не отвечая на вопрос, Чернобог подошел к огромному шкафу и, взявшись за ручки дверок, замер. Дмитрий вспомнил про подготовленный лейтенантом второй аргумент в шкафу. Не оборачиваясь, Черт сказал:

- Думаю, это будет интереснее увидеть, чем мои рожки и хвост. Здесь подарок от твоих друзей из НКВД! Люди, что с них взять?

Резким движением Черт распахнул обе дверки одновременно и отошел в сторону. Дмитрий увидел истерзанное, обмякшее от физической и душевной боли, тело молодой девушки, подвязанное за запястья к перекладине шкафа впившимися в плоть веревками. Голова безвольно свешивалась вперед, лицо закрывали грязные и слипшиеся от крови русые волосы. Казалось, сухожилия сейчас лопнут, а уставшее тело рухнет, заплатив за свободу кистями рук. Узнать ее сразу было нельзя, как вдруг из уст Дмитрия вырвалось:

- Маричка!

Судорожно цепляясь пальцами за узлы, он бережно развязал одну, а потом другую руку. Девушка, как скошенный цветок, пала в его объятья. Скользя по телу, изорванное, испачканное кровью платье, свалилось на пол, обнажив девичью наготу.

История так сильно тронула меня, что я зажмурился и представил, как глаза влюбленных блестят от счастливых слез.

- Очнись, дурень! – крикнул, чуть ли не в самое ухо старик. – Такой нежной и беззащитной я ее видел последний раз. Милая девушка превратится в настоящего воина тьмы или света, я уж не знаю, но ранее жалея каждую букашку, она вдруг станет способной, не задумываясь, мозжить человеческие черепа.

После небольшой паузы Бораш вновь вспомнил Маричку, красоту которой заметил даже Чернобог. Старик осторожно присел в кресло и продолжил свой рассказ.

Похотливо смотря на тяжелые груди девушки, Черт сказал:

- Она умирала, богиня мира мертвых Марена шла за ней. Я вдохнул в нее душу колдуньи, извини, иначе не умею.

Леший сел рядом с Чернобогом, достал из огромного кармана плаща два граненых стакана и бутылку с торчащей из горлышка мешковиной. Из бутылки по стаканам потек неразбавленный спирт, вмиг заполнивший комнату своими молекулами.

- Шел, нашел, потерял, - весело повторял Леший.

Легко и не закусывая, наливая каждый сам себе, вначале Черт, а потом Леший выпили по два стакана залпом.

- Колдунья, используя фото из картотеки, поможет тебе подобраться к каждому, а убить их сможешь банально, из любого пистолета, - сказал Черт, затем, засунув за пазуху Дмитрия «наган», добавил: - Но лучше все-таки вот из этого.

Схватив пустой стакан, Леший встряхнул его над полом. Капли спирта, коснувшись половиц, вдруг вспыхнули огнем. Пламя быстро распространялось по кабинету и вмиг охватило самого Лешего и Черта. Объятые раскаленными языками, как две гигантские свечи, истошно смеясь, они продолжали сидеть за столом, разливая спирт по стаканам.

Взяв Маричку на руки, Дмитрий выскочил во двор.

Охваченный властью пожара, дом съеживался и трещал. Окна, похожие на свирепые огненные глаза, предупреждали об опасности солдат, пытавшихся вбежать вовнутрь. Неконтролируемый процесс уже нельзя было остановить. Контора сгорала очень быстро. Бросив сопротивляться огню, люди молча стояли, наблюдая, как нагнулись стены, а потом рухнули перекрытия с крышей. Жар от пылающего дома ласкал их обессиленные лица.

Дмитрий выправил рубаху и потряс подол, ожидая, что выпадет «наган», но револьвера не было. Все, произошедшее в кабинете НКВД, было лишено здравого смысла и теперь казалось сумасшествием. Маричка без сознания лежала у него на бедре. Дмитрий накрыл ее рубахой и, нежно гладя по волосам, стал бережно очищать их от грязи и запекшейся крови.

- Что произошло? Где майор? – заорал подбежавший лейтенант.

Глаза офицера пылали безумием, за последние несколько часов он успел здорово поднабраться «вонючим» алкоголем местного приготовления. Его до блеска начищенный хромовый сапог топтался прямо между ног Марички. Лейтенант продолжал что-то орать, но мозг унтер-офицера, заполненный яростью и чувством мести, притуплял слух. Не отрывая взгляда от сапога, Дмитрий наблюдал, как он все больше и больше наступал на рубаху, обнажая ее треугольник, поросший волосами. Осмыслив взгляд Дмитрия, лейтенант замолчал, наклонился вперед и, разя самогоном сквозь зубы, процедил:

- Нравится? Мне с Семеном тоже понравилась.

Лейтенант протянул руку, чтобы сорвать с девушки рубаху, но, мгновенно сбитый с ног, уже лежал на земле и задыхался от пальцев, сдавливающих горло. Офицер задрожал, попытался вырваться, но очень быстро захрипел, а его тело обмякло. За спиной послышался топот солдатских сапог, крики и узнаваемый голос Семена. Спеша отправить лейтенанта в Ад, Дмитрий приподнялся на обеих руках, давя на горло всем своим телом, но в следующий момент сам потерял сознание от сильного удара по голове.

В себя Дмитрий пришел только к вечеру. Освещенный закатом, над ним стоял Илья Федорович, поливая из ведра холодной колодезной водой. Укутавшись в телогрейку, дрожа от холода, рядом сидела Маричка. Ее глаза были большими и испуганными, тяжело и часто дыша, она вытирала с опухших губ свежую кровь. По пепелищу сгоревшей «конторы» лазали два солдата. Шевеля пепел сапогами вокруг единственно уцелевшей печи, они пытались что-то найти. Наконец один их них поднял какой-то предмет над головой и закричал:

- «Наган» нашел! Больше ничего нет!

- Неси его сюда! Все, отбой! – охрипшим голосом крикнул лейтенант.

Поглаживая шею, офицер встал рядом с рыжебородым солдатом, затем брезгливо сплюнув в сторону пленных, сказал:

- Запомни, солдат, майора не было, не доехал он, по-видимому, до нас. Казачка вот этого и бабы с ним тоже не было. А лес у нас, сам знаешь, какой.

Провернув барабан револьвера, солдат протянул лейтенанту почти не тронутый пожаром «наган». С обеих сторон ручка пистолета была украшена множеством мелких позолоченных рун. В древности считалось, что магические руны, нанесенные на оружие воина, делали его неуязвимым. Такое оружие считалось «зачарованным». Ствол револьвера украшал закат. Искусный мастер нанес его таким образом, что он казался живым, отрывающимся от металла в реальность.

В тот вечер был один из тех закатов, который бывает ярче восхода. Дмитрий и Маричка шли по пыльной дороге навстречу ярко-оранжевому солнцу и красному небу. Забыв о предстоящей смерти, они любовались яркими красно-оранжевыми тонами, успокаивающими и очищающими душу.

Когда Луна полностью сменила закат, Илья Федорович приказал остановиться. Юноша и девушка дрожали от холода, стояли босыми, переминаясь с пяток на пальцы ног. Маричка, сжав ладони обеих рук воедино перед своим лицом, умоляла пощадить. Солдат молча поднял револьвер в вверх и, произведя два выстрела в воздух, бросил «наган» к ногам Дмитрия.

На этом рассказ завершался.