Лечит только забвенье, забвенье, забвенье и смерть…»

---солдатская песня. Чечня 2000 год.---

 

2000 год. Грозный. Чеченская республика. Ночь стояла над городом. Темная, холодная - она накрыла город пеленой дождя. Его бесконечные потоки, падающие с небес, превращали землю в непроходимую грязь, похожую на пластилин. Эта, с шумом льющаяся стена воды, сейчас, в конце февраля, казалась нелепой ошибкой природы. Влага была везде. Ручейками стекала с мешков уложенных друг на друга. Капала с пламегасителей спаренной 14.5 мм. зенитной установки, гулко разбиваясь о бетон перекрытия. Хрустальными стразами блестела на патронной ленте и медных головках крупнокалиберных пуль. Зеркалом лужи разлилась под ногами. Хлюпала в стоптанных заскорузлых ботинках. Несмотря на зиму, снега не было. И от этого ночь казалась еще темней. Тишина нарушалась треском автоматных очередей. В черном безлунном небе бешено носились светлячки трассирующих пуль. Десятки сигнальных ракет ежеминутно вспыхивали в вышине, создавая иллюзию праздника. В их свете, развалины домов приобретали фантастический вид. Казалось, что вы находитесь на съемочной площадке голливудского фильма ужасов. После стольких лет войны, бессчетного количества штурмов и бомбежек, в некогда красивом городе Северного Кавказа, почти не осталось целых зданий. Одни руины, которые возвышались бесформенными грудами строительного мусора. Из мрака проступали причудливые очертания исполинских неведомых монстров, с торчащими во все стороны страшными клешнями из покореженных балок и арматуры. Иногда в темноте слышался грохот. В умирающих домах, рушились разбитые снарядами и источенные дождями и ветром перекрытия. Раздавался звон бьющегося стекла, громыхали, сорванные с крыш листы железа. Качаясь на уцелевших петлях, скрипели простреленные и проржавевшие вывески над остатками магазинов и офисов. Шуршала бумага, стаями сказочных птиц летая по переулкам. Над немногими уцелевшими подъездами пылал огонь, с шумом вырываясь из самодельных горелок. Играя на расстрелянных стенах и разбитых окнах, языки пламени добавляли таинственности. Эхом разносилось по пустынным улицам испуганное карканье потревоженных чем-то ворон. Под обломками кирпича и бетона громко пищали крысы. Они дрались из-за разложившихся остатков человеческой плоти, погребенной в подвалах и квартирах, разрушенных дьявольской мощью взрывчатки. Над вершинами холмов, опоясавших город, разливалось, грязное зарево горящих нефтяных скважин. Отражаясь в небесах, оно создавало впечатление заката, который, зацепившись за макушки деревьев, навечно остался лежать на вершинах сопок. Черный густой дым толстыми столбами подпирал пылающее небо, не давая ему упасть на эту землю, густо политую кровью сотен людей.

Город был мертв. Но вопреки всему, на этом страшном кладбище теплилась жизнь. Она с невероятным упорством цеплялась за эти развалины. Здесь еще продолжали жить люди. Они ели, спали, плакали, смеялись, любили и рожали новых людей. И продолжали убивать друг друга.

Закутавшись в мокрую плащ-палатку, сидя на гранатном ящике, Сергей всматривался в темноту ночи. Руки сжимали влажный, застуженный за ночь, автомат. От обледеневшего ствола мерзли руки. Мороз закрался даже под свитер, и нательный крест неприятно холодил грудь. Когда сырость и холод начинали сильно донимать его, Сергей вставал и начинал ходить, делая приседания и взмахивая руками. Два шага вперед, два шага назад. Изредка, приставлял к глазам бинокль, крутил головой, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь мрак и пелену дождя. Каждый час пускал осветительную ракету. Со звонким хлопком она вырывалась из ствола пистолета, стремительно взмывала ввысь и, распустившись белым цветком хризантемы, медленно падала, освещая окрестности. Когда она гасла, темнота становилась еще гуще. Казалось, ночь мстит человеку за свет, который он пытался принести в ее царство.

«Ни черта не видно. До чего здесь ночи темные» - думал Сергей, ежась от холода.

Внизу под Сергеем находился построенный из бетонных блоков бункер. На его крыше был оборудован наблюдательный пункт. Стояла, задрав вороненные стволы в небо зенитка – спарка двух КПВТ. Рядом с ней лежали коробки с патронами. Стояла кривоногая деревянная лавка, на которой были разложены бинокль, прибор ночного видения и пачка осветительных ракет к сигнальному пистолету.

Внизу раздавались, приглушенные бетонным потолком, голоса. В бункере играли в карты. Но понять разговор было невозможно. Чей-то богатырский храп навсегда похоронил надежду, разобраться в хитросплетениях игры.

«Ну, Жук и храпит! Наверное, слышно, аж в Старых промыслах. Надо попросить Лапу, пусть его разбудит на смену. А то не высплюсь» - Сергей снова передернул плечами, стараясь прогнать озноб, бегающий по коже.

Снизу послышался скрип двери, закрывавшей вход в бункер. Луч света вырвался на свободу и снова исчез. Раздались шаги по лестнице, ведущей наверх, к Сергею. На НП поднялся Лапа.

- Серый, тихо сидишь. Не спишь случаем? Смотри, а то морду раскровеню.

- Нет, Димон, просто задумался. Просьба есть. На смену, разбуди Жука. Спать хочется. А этот тигр не даст.

Лапа улыбнулся и ответил.

- Ладно, разбужу. Эта падла, не появлялась?

- Нет еще. Рано. Он обычно, часа в четыре начинает, а сейчас только половина.

Падла - это ночной стрелок, который каждую ночь, методично, в одно и то же время, начинал обстрел соседнего блок поста.

За неделю успел завалить двух солдат и тяжело ранил взводного. Летеху Василия - веселого здоровяка и балагура. Лейтенант лихо пил водку, мастерски владел приемами самбо. И прекрасно играл на гитаре. Любил Цоя. На пару с Сергеем, они составили прекрасный дуэт. И вот Ваську отправили в госпиталь. Немного посовещавшись, с оставшимся за Василия прапорщиком Михаилом, решили отомстить за ребят и лейтенанта. Два дня планировали, как это лучше осуществить. Когда все было готово, поговорили с ротным. Тот, подумав, дал добро, обещая потом замолвить слово перед "Батей". Теперь ждали, когда появится стрелок. Дмитрий Лаппо картинно стоял, расставив ноги и глядя в бинокль, осматривал развалины. Над бруствером из мешков с песком, возвышалась его стройная широкоплечая фигура. Сергей, поправив на плече автомат, подошел к товарищу. Вскинув руку с пистолетом, пустил в темное небо очередную ракету. Через секунду, она вспыхнула, ярко осветив округу. Стало видно ДОТ соседей, груды развалин, разбитую дорогу, ведущую к расположению, пустые ряды маленького рынка, стихийно возникшего, возле места базирования отряда. Догорев, ракета потухла. В этот момент, звонко и хлестко раздалась длинная пулеметная очередь. Лапа и Сергей присели, прикрывшись бруствером.

У соседей кто-то громко заорал. Сквозь амбразуру Сергей увидел, как трассирующие пули начали выбивать чечетку на стене ДОТа, принадлежавшего соседям.

Радиоэфир взорвался криком.

«Сосед 1, сосед 1! Я Сосед 2! Нас обстреливают, у меня трехсотый, легкий. Дурило - руку с сигаретой в амбразуру высунул, кисть раздробило. Я открываю огонь. Можете работать, как договаривались! Удачи!» - Сергей узнал голос Мишки, прапорщика соседей.

Стреляли с разрушенного хлебозавода. Отсюда стрелков не было видно, мешала «свеча» девятиэтажки и кирпичная «хрущовка». Они закрывали собою разбитую пекарню. Чтобы выйти на позицию, оборудованную ребятами, нужно было пробежать триста метров вдоль домов, каждую секунду рискуя получить пулю из темных окон. Но риск был частью их жизни.

- Серый, дуй вниз, на сборы одна минута. Жука гони сюда, к зенитке. Будет прикрывать отход, - сказал Лапа, снова прильнув к биноклю.

Не чувствуя под ногами ступенек, Сергей слетел вниз, вбежал в помещение. Яркий свет ударил по глазам. Игроки посмотрели на Сергея. Саитов Марат прятал колоду в карман разгрузки. Серега, привыкнув к свету, осмотрелся, взял гранатомет, сумку с гранатами и, дав пинка еще храпящему Жуку, сказал:

- Собираемся. Громов, берешь ПКМ. Вдова - твоя шарманка настроена?

- Да.

- Хорошо. Мы с тобой будем работать. Гром, Лапа и Марат страхуют. Жуча, ты наверх, к зенитке, прикроешь, когда будем отходить.

И еще - "броники" наденьте. Там соседи пальбу открыли, мало ли что.

Жук, с заспанным лицом, тупо хлопал глазами. Потом до него, наконец, дошло, и он заорал.

- А что это я, на зенитку? Вы воевать будете, а я тут сидеть?

- Жуча, это приказ, давай не сейчас базарить будем, - Сергей забросил за спину сумку с выстрелами к РПГ.

- Ну что, готовы? С Богом! Пошли,- вымазав лица сажей из печки, все вышли.

Пулемет тарахтел, прерываясь только на перезарядку. Стрелков было двое. Пулеметчик и снайпер. Выстрелы снайперской винтовки маскировались огнем пулемета. Но опытные уши Сергея и ребят быстро раскусили этот нехитрый фокус. Соседи вели огонь по пулеметчику, но их пули только бессильно высекали искры из железобетона стен. Пулеметчик лежал за этой преградой, выставив ствол оружия в дыру, пробитую снарядом небольшого калибра.

- Серый, он на втором этаже. Видишь?- шептал Лапа - я его сразу засек. А снайпера не вижу. Вдова, тебе не видно?

Отсюда было видно позицию пулеметчика, но его самого скрывала стена. Зато выше находилось окно, в которое можно было пустить гранату от РПГ. Они лежали на пыльном полу, усеянном битой кирпичной крошкой, на четвертом этаже разбитой пятиэтажной «хрущевки». Стараясь не привлекать внимание местных жителей, они нашли и приготовили эту позицию. В квартире отсутствовала внешняя стена, снесенная прямым попаданием авиабомбы. Парни спрятались в одной из комнат, в глубине пустой квартиры. С улицы, бойцов нельзя было увидеть даже днем, не говоря о ночи. Им же открывался прекрасный вид на все этажи разбитого хлебозавода, откуда стрелял пулеметчик и снайпер бандитов.

- Пока не вижу, - прижав к глазу оптический прицел ВСС, ответил Вдовин. Эту винтовку кое-как выпросили у начальства, якобы для чистки. До этого, она лежала на складе. И руководство берегло ее, как зеницу ока.

- Все засек. Он выше на этаж. Первое окно от угла, - увидев вспышку от выстрела, Вдовин снял оружие с предохранителя.

Лапа вытащил из сумки за спиной Сергея гранату, стартовый заряд и начал сборку выстрела.

Сергей приладил оптику на гранатомет.

- Лапа, давай "объемник" сначала. Фугасным потом добавим. Чтобы наверняка. Вдова, скажешь, когда снимешь снайпера.

«Объемник» - термобаррический граната. Взорвется в закрытом помещении, ничего живого не останется.

Оценив дистанцию, Вдовин целился туда, где, по его мнению, была голова снайпера, и нажал спуск. Раздался шелест и негромкий лязг затвора. Выстрел был почти неслышим.

" Фр-р-р" - 9мм пуля вспорола воздух над лежащими бойцами. Через мгновенье она вошла между глаз бандита.

- Готов! Теперь Ваша очередь,- Вдовин, увидел в прицел, как дернулся ствол бандитской винтовки.

Сергей встал на одно колено, положил гранатомет на плечо. В оптику прицела он видел алые вспышки выстрелов и искры, летевшие из пламегасителя в разные стороны. Повел трубой РПГ выше, в прицел попало окно над пулеметчиком. Дистанция метров сто. Не промажешь.

- Выстрел, - сказал Сергей.

Раздался громкий хлопок, и граната с шипением рванула вперед. Пылающий, ярко малиновый, шар влетел в окно хлебозавода. Ослепительная вспышка и грохот раскололи темноту ночи. Серега видел, как из окон второго этажа, откуда стрелял бандит, вылетел огненный смерч. Пулемет захлебнулся. Дмитрий снова зарядил гранатомет.

- Добавь Серега! - радостно заорал он.

- Выстрел! - крикнул Сергей, через пару секунд снова громыхнуло.

- Все чижики, сваливаем, - Лапа нажал тангету радиостанции, - Жуча, смотри в оба, мы отходим. Сосед 2, мы возвращаемся. Не подстрелите. Да, Спокойной ночи! Гром, Марат, вы что уснули - отходим!

Выскочив из подъезда и темными тенями прокравшись вдоль развалин, ворвались в бункер.

- Блин, Серый, здорово шарахнуло! Изжарили суку!- физиономия Андрея Громова сияла.

Все пятеро, посмотрев на свои чумазые, но довольные лица, громко рассмеялись...

 

Утром дождь перестал. Стоял густой туман, сквозь который начали пробиваться первые солнечные лучи. Во влажном воздухе хорошо были слышны даже самые слабые звуки. Стрельба на улицах стихла. Только окрики шаги часовых да лязг оружия разносились в бездонной звенящей тишине наступающего дня. Пришла смена. Сдав пост еще не до конца проснувшимся товарищам, шлепая по лужам на асфальте, герои ночного приключения, зевая, направились к своей палатке. Доложив ротному о ночной перестрелке и ее результатах, получив разрешение идти отдыхать, отправились в отрядную баню.

Это был неказистый, сколоченный из подручных материалов домик. Снаружи его обложили мешками с песком. В целях безопасности. Как-то раз крупнокалиберная пуля, прилетевшая неизвестно откуда, пробила деревянную стену и сделала огромную дыру в одном из тазов. В бане, была парилка, совмещенная с мойкой, где стояла сложенная из природных камней печь-каменка. Бурлил кипяток в огромном железном котле, который раздобыли в одном из частных домов, покинутом хозяевами. Рядом расположился полок, под ним стоял вместительный бак, для холодной воды. На потемневшей от воды лавке, у противоположной стены, лежали тазы. К мойке, был пристроен предбанник. Его обстановка тоже была скромной. Большой стол, табуреты вокруг него, в углу тумба, на которой стоял самовар. На пластмассовой полочке белого цвета, висевшей, на стене рядом с входной дверью, стояли стаканы. Вдоль стен висели крюки для одежды. На полу настелен коричневый, в желтую клетку, рваный линолеум. Поверх которого, были разбросаны куски туристических полипропиленовых ковриков. Тускло мерцала лампочка под потолком, оббитым картонными коробками из-под бытовой техники и водки.

В предбаннике, на столе, спал дежурный по бане. Судя по опорожненной наполовину бутылке водки, за дежурство он сильно "утомился". Но, несмотря на это, баня была горячей. На груди у дежурного, лежала русская трехрядная гармонь, которая, при вдохе и выдохе спящего, издавала мелодичные звуки. Вдова - увидев такую идиллию, улыбнулся, выставил всех из бани, достал из разгрузки дымовую шашку и бросил в открытую дверь. Откуда, через пару секунд, повалил густой черный дым.

- Пожар! Баня горит! - истерически заорал он.

В предбаннике раздался визг гармошки, грохот и из дверей вылетел заспанный дежурный. Всунув гармонь в руки Сергея, он сорвал с пожарного щита огнетушитель и мужественно шагнул в "бездну огня и дыма". Через минуту он вышел снова, неся в одной руке опорожненный огнетушитель, а в другой, еще дымящую шашку.

- Придурки! Вам только шутки шутить! - возмущенно сказал "огнеборец", весь белый от порошка, которым был наполнен огнетушитель.

- А тебя сюда, что водку пить поставили? Смотри, в другой раз морду набью. Тебе в пожарной охране работать надо, а не служить в нашем "Дважды краснознаменном, гвардейском, имени Ивана Сусанина, Гойко Митича и Емельяна Пугачева, партизанском - индейско-казачьем, кавалерийском хоре боевых пловцов" - серьезно и строго сказал Лапа. Остальные заливались смехом.

- Ну что, для героев сегодняшнего ночного боя, найдется парок? Нам, перед вручением Высоких Государственных наград, за сегодняшний Подвиг, нужно предстать пред лицом начальства чистыми - аки душа человеческая безгрешная, пред ликом Святых апостолов наших - Петра и Павла!- тожественно закончил он, произведя своей речью, неизгладимое впечатление на банщика. Тот, раскрыв рот, стоял как истукан. Только часто моргающие глаза говорили о том, что перед ними живой человек. Такое красноречие Лапы, было неспроста. После командировки, он собирался податься в духовную семинарию. Такое часто случалось с теми, чья душа уставала от войны.

- Слышишь, чучело в сахарной пудре, тебя спрашивают. Пар есть? - рявкнул Саитов.

- Есть, - ответил, обретя дар речи, банщик.

- Вот и ладненько! - закончил беседу Громов.

Разогнав остатки дыма из предбанника, зашли. Стараясь не вымазаться в порошке, обильно лежавшем на полу - последствия "борьбы с пожаром", разделись.

- Слышишь, мельник, убери тут, пока герои моются! - снова сказал Лапа, все зашли в парилку. Нагнав пару, сидели на полке, выгоняя из промерзших тел ночную сырость. За дверью послышалось шуршание веника и ворчание обиженного дежурного.

- Что ты на него взъелся? - спросил Лапу Сергей.

- Расслабился, сука! На посту водку жрет. Понятно, что пост так себе, не ответственный. Но мало ли что,- пробурчал Дмитрий.

- Блин, замерз как цуцик! Сел в кресло, ну на зенитке, чуть не околел к утру,- подставляя спину под горячие струи пара, сказал Жук.

- А кто, тебя дурака, туда садится, заставлял?- Сергей еще плеснул на каменку и посмотрел на Жука.

- Так ты сам сказал. Жук на зенитку, прикрывай. - Жук с возмущением посмотрел на Сергея.

- Ты что, так до утра и сидел? Балбес ты, Жучила. Мы когда вернулись? Что не видел? - Вдова достал из тазика веник.

- Я что знал! Сказали бы, Санек, слезай. Я думал... - начал кипятится Жук.

- О коровах ты думал. Ветеринар хренов. Уснул, наверное, вот и проспал. А теперь, кто-то у тебя виноват. Ладно, не пыхти, ложись лучше. Парить буду, - Лешка махнул на Жука веником. Ветеринаром, Жука называли потому, что помимо института МВД, он еще заочно закончил Тимирязевскую академию и имел диплом зоотехника.

В пару мелькали разгоряченные тела. Вдовин парил всех по очереди. Потом лег сам. Сергей взял веник и принялся за него. В предбаннике послышался хохот, топанье ног и веселый мат. Сменившиеся с постов пришли отогреваться. Дверь в парилку открылась, и парившиеся увидели довольную рожу Гусарова Славки - молодого лейтенанта, первый раз поехавшего в командировку на Кавказ.

" Довольная рожа" проговорила: " С легким паром!" и скрылась. Мужики стали мыться, нужно было освободить место для других. Закончив процедуры, Сергей вышел в предбанник. Завернулся в полотенце. Дежурный уже успел убраться после "пожара".

Вновь пришедшие пили чай, позвякивая ложками в стаканах и, ждали своей очереди. Шел негромкий разговор о пустяках. Кто-то придвинул Сергею стакан с кипятком. Кинув в него пакетик «Липтон» Серега надел пятнистые брюки и начал мотать чистые портянки, обуваясь. Вскоре вышли и остальные. Дольше всех копался увалень Жук. Весело перебрасываясь шутками с товарищами, оделись и, допив у дежурного остатки водки, чем вызвали его неподдельное огорчение, пошли в столовую.

Пункт временной дислокации - ПВД, находился на улице Алтайская. Когда-то, в далеком уже девяносто четвертом, именно по ней, ушла в Новый год 131 Майкоская бригада. Ушла в небытие. И стала самой главной и загадочной легендой той войны. Одним своим концом улица упиралась в старый аэродром. Прямо на участке взлетного поля, серыми плитами отгородили огромный кусок. Установили большие металлические ворота темно-зеленого цвета, КПП и полосатый, как милицейский жезл, шлагбаум. С его одной стороны, в качестве противовеса, проволокой были прикручены ржавые траки танков и обгоревшие катки от БМП. По периметру и углам ограды вздымались черно-серые кубы ДОТов, сложенные из бетонных блоков и шпал. В ремонтируемом здании бывшей авиадиспечерской, теперь, располагался штаб мобильного отряда милиции и УВД города Грозный. На белых, еще не до конца оштукатуренных, стенах виднелись язвы пулевых отметин, рыжими пятнами кирпича часто разбросанные на общем фоне постройки. Стояли большие палатки из брезента защитного цвета, оливковые вагончики и светлые сборные модули с синими рамами окон и крышей из гофрированного оцинкованного железа. В них жил личный состав, был оборудован медицинский пункт и столовая. Огромной кучей влажной черной земли возвышался блиндаж, где находился склад боеприпасов. Немного в стороне стояли баня и туалет. Силами отряда, в мерзлой грязи, рылись траншеи и строились ДЗОТы. В окопах, по колено булькала холодная жижа. Особой достопримечательностью, был ДОТ - времен Великой Отечественной войны. Построенный по всем правилам инженерного искусства, он имел двухметровые стены с узкими бойницами у самой земли и такой же толщины потолок. Скорее всего, в то время здесь находился военный аэродром, и это сооружение было одним из звеньев его обороны. Рядом с ПВД, стояла девятиэтажка, на крыше, которой установили постоянный пост наблюдения. В стенах высотки зияли огромные дыры - следы прямых попаданий снарядов. Только в одном подъезде из четырех, без света, воды и канализации, еще проживало несколько семей. Когда Сергей с ребятами первый раз заступили на дежурство на крышу высотки, на чердаке они обнаружили сваренные из арматуры клетки.

- Тут зверинец был? - спросил Жук, держа в руках цепь с металлическим ошейником на конце. Жук был здесь впервые.

- Ага, зоопарк. Только для людей,- ответил ему Саитов, топтавший вторую войну.

- Здесь рабов держали. Ну, заложников, если не понятно, - добавил Сергей. Жук с отвращением бросил ошейник с цепью на пол. Будучи добряком, здесь он открывал изнанку человеческой жизни. Со всеми ее пороками и злом. Вместе с подразделением Сергея, квартировалась рота столичного СОБР, с которой успели, крепко, подружится.

Перекусив в столовой бутербродами из заспиртованного хлеба ДХ (длительного хранения) с холодной тушенкой и запив все это мутноватой жидкостью, громко именуемой чаем, пошли отдыхать в палатку, ставшую за два месяца командировки домом.

На дощатом полу, рядами вдоль тряпочных белых стен, стояли двухъярусные кровати, застеленные синими одеялами. В центральном проходе в двух печках- буржуйках горел огонь. Рядом громоздились горы сапог и ботинок, наваленных для просушки. Слева от выхода белела пирамида для оружия, на ней, с холодным сдержанным блеском, чернели автоматы. Под пирамидой ютились два зеленых ящика. В первом лежали боеприпасы и гранаты. Во-втором, около полусотни разнокалиберных бутылок горячительного напитка. Водка предназначалась для праздников и Дней рождений, которые шли здесь, практически, один за другим. В остальное время пили спирт, пластиковые канистры которого скромно притихли под кроватями.

Застеленный клеенкой с огромными красными маками, в противоположном углу стоял стол и лавочки, а также деревянный шкаф с посудой и электрическая плита с кипящим на ней чайником. На одном из двух деревянных столбов поддерживающих крышу, громко бормотал телевизор. На спинках кроватей висели зеленые бронежилеты, каски, рюкзаки и одежда. Рыжели, торчащие из разгрузок и «лифчиков», рожки автоматов. Между койками стояли солдатские тумбочки с личными вещами. Кое-где, на покатом потолке, виднелись плакаты с голыми девочками, календари с отмеченными на них датами и фотографии жен и любимых. Три лампочки под потолком освещали помещение. Воздух был пропитан крепким запахом мужского пота, обувной кожи, ружейной смазки, дешевого одеколона, кофе и табака.

Вычистив и поставив РПГ в пирамиду, Сергей разделся и, сунув «Стечкин» под подушку, завалился на кровать. Несмотря на усталость и бессонную ночь, спать не хотелось. Баня взбодрила уставший мозг и тело. В палатке жужжал пчелиный улей, постоянно кто-то входил и выходил. Слышался звон набиваемых пулеметных лент, бряцание и щелчки разбираемого для чистки оружия. За столом, как обычно резались в карты и домино. Бренчала гитара - Сашка, из соседнего взвода, страдал от неразделенной любви. Закрыв глаза, чтобы изобразить спящего, а то не будет отбоя, от вопросов о ночном происшествии, Сергей задумался.

Сколько он уже здесь? Что он здесь делает? И самое главное - зачем ему это надо.