ГЛАВА ТРЬЕТЬЯ. 33 Писать - нелегкое занятье. Стихи ли, проза - тяжкий воз, Но самым сложным предприятьем Всегда является донос. В нем нужно все - и ясность слова, И в старом стиле мыслить ново, И краткость, искренность в письме - Любовь к ведущей стороне: Как бы желание помочь, Ну, подсказать, что ли, в ошибках, Чтоб наказали-де нешибко И все корысти выгнать прочь. Да что учу вас, вы же знали, Читали, видели…писали. 34 Так, Эльзу выслушав печально, Монах сложил донос о ней. Да, исповедь, конечно, тайна, Но дисциплина все ж важней. Она основа всякой власти, И лучше чтоб любовь и страсти Негласно были под контролем. И в счастье нужен глаз и в горе. Вот посудите беспристрастно: Что будет если люди сами Найдут согласье с небесами? Любая станет власть напрасна, А это допустить нельзя, Коль есть народ - нужны князья. 35 А нынче им полно работы - В дела чужие совать нос, И, как свои, приняв заботы, Кряхтя, князь ехал на донос, Достопочтенный кардинал Семье Альфреда вез скандал. И может не было б скандала, Не принеси черт кардинала. А он - старинный друг семьи, К тому же родственник далекий, Теолог мудрый, ум глубокий, А родом - герцог Теланьи. И началось и завертелось, Пошли, Господь, Альфреду смелость. 36 Альфред не робкого десятка - Глядит в святейшие глаза, А голос льется тихо, гладко, Дрожит воскресшая слеза. Сперва с роднею была встреча, Где «мудрых» состоялось вече. И там решили: пользы для Добром Альфреда взять, не зля, Но юноша с упорством строгим Молчал. Не признавая прав Своих судей, и гордый нрав Считал упрек себе убогим. А думал так: «Пусть лопнут оба, Но Эльзу я люблю до гроба». 37 Ах, юность пылкая, в порывах Не знаешь старости интриг. «Что ж,- кардинал сказал,- не в силах Я отодвинуть этот миг. Узнай же, юноша наивный, Господь с тобой, так будь же сильный, Хотел тебя я уберечь, Но в прок не вышла моя речь. Твоя же Эльза нам призналась На исповеди, Бог прости, Другого нету мне пути, Что не с одним тобою зналась, И плод, носимый ей под сердцем, Зачат был с неким отщепенцем». 38 «Бродягой, мало ль их дорога Приводит к нам издалека, Господь осудит женщин строго, Но было так во все века. И Эльза, грех чтоб не носить, Венцом решила его скрыть, А ты попался. Нам кручина. Сам вспомни, долго ли причиной Ей целомудрие служило, Чтоб на преступный путь не стать? Ты юн, богат, к тому же знать, Она ж проста, хоть и мила. Дитя ж, зачатое шутя, Отрада ей - зло для тебя» 39 Сказал, и с этими словами В свидетели Христа призвал, И ядовитыми губами Он крест святой поцеловал Альфред за шпагу, кровь под волос, Но ревности коварный голос Его предательски сломил, И в кресло он упал без сил. А дальше боль и полный мрак… Что ж кардинал? Смиренья маска, Отчаянье, любовь и ласка - Расстроил ненавистный брак, Конечно, клятвопреступленье, Так ведь для Божьего творенья. 40 Простясь, родных он успокоил,- Не за Альфреда, тот здоров, За ложь: « Я тем бы грех утроил, Когда б смолчал, а так готов Я отмолить у Бога душу, И вас прошу меня послушать- Господь нам паству завещал, Лукавый чтоб не развращал Ее овец и самых лучших, И ради этого на все Пойдем мы - слово вам мое, И ложь - не ложь для чад заблудших. Да разве не слыхали с детства, Что цель оправдывает средства? 41 И с тем умчался. Мой Альфред, Пронзенный ревностью и болью, Скликал на Эльзу сотню бед И проклинал, борясь с любовью. И хоть день пасмурный как совесть, Но мы продолжим нашу повесть. Мы к Эльзе в жалкую лачугу Заглянем и поможем другу Кручину твердо перенесть, Неясности ослабим муки- Они ужасней, чем разлуки, И чем поруганная честь. Нет неизвестности страшнее, Что Эльзу мучит все сильнее. 42 Закрыт Альфред в палатах душных, Томится от любви своей, Где ревность, спутник малодушных, Бросает в омут злых ночей. А Эльза все молчит, не стонет, И сутками в догадках тонет. Горюет, ждет, не досыпает, Ночами долгими рыдает. Кто б объяснил утрат причину? За что? За что? - вопрос веков, О всех мужах ответ готов: Побаловал и вверг в пучину. Так свойственно в семнадцать лет На одного примерить свет. 43 Но если в юности терзанья Полезны, даже опыт в них, У стариков одно желанье, Счастливых видеть чад своих. И бабка Эльзина на старость Поколдовать решила малость, Да можно ль видеть те мученья, В руках, имея избавленье? Кипит котел: в нем глаз вороны, И зуб чертенка из болот, По женской части для забот, И дуба лист с вершины кроны… Но за рецепт я не ручаюсь, Сам пристращен я больше к чаю. 44 О женщины! Во все века- Шаманства, преданные слуги, Стрела Амура не крепка, Вернее ворожей услуги. И что не шло у вас на это, Простите бедного поэта, Но вы ж такое там ложили, Что, Боже правый, как мы жили? А между тем, нет чар на свете Сильней, чем есть у вас самих, Прекрасных, дивных и смешных, И сонно-милых на рассвете. Как можно чудо душ и плоти Смешать в вине или компоте? 45 Но я отвлекся. Между тем Отвар готов. Осело зелье. Согласно всех старинных схем Ни вкуса в нем, ни зла похмелья. На солнце весело играя, Так, словно бы ключи от рая Погружены в мензурке той, Прозрачной как бы и пустой. Но в ней секрет времен глубоких, И память крестоносцев первых- Науки строгой сынов верных, Учеников песков жестоких. Вот Эльзу тронув за плечо, Старуха молвит горячо… 46 К чертям старух! Ведь это скука- Писать печальные концы, В которых смерть, обман, разлука, Пусть тем займутся мудрецы. А я не старец с гор Тибета- Не признаю на дам запрета, И труд свой брошу, не допев, Сбегу в Юдоль, где стаи дев, Своею юностью сверкая, Моих визитов ожидая, За опоздания ругая, Явят тот самый ключ от рая. Призыв мой прост - без женщин тлен, Я сам сдаюсь Цирцее в плен. 47 И может после, став степенным, Переборов своих бесов, Не захочу свиньей быть бренной, Избавлюсь щетины, усов, Оденусь, протрезвлюсь, умоюсь, За письменным столом устроюсь, Сгоню к чертям всех пауков, И в «Эльзу» я добавлю слов. Но только, господи, не надо, Ты этот миг не торопи, Дай на неправильном пути И мне вкусить с Эдема-сада, Тем паче первой песнь моя Являлась графомания. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
