Братья.

 

1.

1970

«Двойня, двойня, у нас двойня!» - Молодая акушерка Лерочка Смирнова радостно бежала по коридору и размахивала над головой белым халатом.

¬¬- Ты чего, дура орешь? - Уборщица тетя Катя замахнулась на нее тряпкой.

- Так, у меня сегодня первые роды, не считая практики, теть Кать, и сразу двойня! – Лерочка прыгала от радости.

- Ну, раз первые, поздравляю. Знать ребятишки счастливыми будут. - Тетя Катя немного смягчилась. - Только орешь ты, будто сама двойню родила.

- Нет. Не сама. Это Королёва. А знаете, кто она? Жена нашего Егора Андреевича Прокошенко.

- О, знать и зав. отделением наш разродился, наконец-то. Только ему уж пятьдесят, небось.

- Да ему то что? Мужчина же! Вот Ей уж сорок почти, а она по первым родам – и сразу двойню! Двух пацанов! Вот счастливая баба! - Лерочка была искренне рада, она еще не научилась завидовать чужому счастью.

- Надо ж, плодовитая какая ему попалась. – Тетя Катя продолжала тереть пол размашистыми сильными движениями, - Главное, чтоб теперь мужик не сбежал, а то родить-то мало, еще вырастить надо. Уж не девочка чай, сорок лет.

- Тридцать девять ей, - Лерочка остановилось. Настроение у нее почему-то резко испортилось. – Все у нее хорошо будет. И дети вырастут, и муж не сбежит…

 

* * *

 

Наталья Ивановна Королёва жила вдвоем с мамой, в обычной двухкомнатной «хрущевке», работала библиотекарем в школе, и всю жизнь мечтала о тихом семейном счастье. В свои тридцать девять она выглядела на тридцать девять с половиной, да и работа в школе наложила на ее внешность и поведение устойчивый отпечаток чопорного образа «училки», поэтому рассчитывать на внимание мужчин ей было уже поздновато. Семейная жизнь Натальи Ивановны до сих пор упорно не складывалась.

Однажды, теплым летним вечером, произошло то, чего тайно и очень сильно ждала Наталья Ивановна вот уже много лет. Как-то возвращаясь из традиционного субботнего рейда по очередям продуктовых магазинов, женщина почувствовала, что ей как-то нехорошо. Духота, магазинные давки и хамство продавщиц выбили ее из привычной колеи, а может быть просто давали знать о себе бальзаковский возраст и тяжелые сумки. Она присела на лавочку, чтобы прийти в себя, но состояние как-то не улучшалось. Отдохнув немного, Наталья Ивановна собралась уже было выдвинуться в сторону дома, чтобы там прилечь и принять стандартный набор таблеток, как вдруг рядом с ней присел мужчина лет пятидесяти…

С этого момента жизнь Натальи Ивановны стала заметно налаживаться. На радость маме, уже отчаявшейся дождаться внуков, через месяц она забеременела и вскоре вышла замуж за того самого пятидесятилетний мужчину, Егора Андреевича Прокошенко, который оказался заведующим родильным отделением одной московской больницы. После свадьбы он переехал в их маленькую «хрущевку», потому что, как истинный джентльмен, оставил свою квартиру бывшей жене и ребенку. Но Наталью Ивановну это не пугало. Неведомая ей ранее семейная жизнь, пусть даже и в тесноте, нравилась ей намного больше, чем «простойное двухкомнатное одиночество». Летом семидесятого, как подарок судьбы, на свет родились близнецы Анатолий и Никита. Наталья Ивановна Королёва, теперь уже Прокошенко, стала счастливой матерью. Так, почти в сорок лет сбылась ее заветная мечта.

Но, к сожалению, перемены в жизни не всегда происходят в лучшую сторону. Так, и тихое семейное счастье Натальи Ивановны продолжалось недолго. Когда близнецам исполнилось три года, женщина неожиданно для себя стала замечать тревожные изменения в поведении мужа. А спустя несколько месяцев, Егор Андреевич Прокошенко, пятидесятилетний ловелас, уведомив ее о своем решении в письменной форме, просто ушел из семьи. Его новой избранницей, а впоследствии четвертой по счету женой, стала молоденькая симпатичная акушерка Лерочка Смирнова…

 

2.

2006

Алиса Бриллидзе собиралась на свидание. Вот уже минут сорок она тщательно выбирала одежду, вывалив все содержимое шкафа на широкую кровать. Она медленно переодевалась, причудливо комбинируя красивые дорогие вещи. Рядом, на отлакированном до блеска полу, стояла шкатулка внушительных размеров с огромным количеством недешевой бижутерии и умопомрачительных, с точки зрения любой женщины, ювелирных изделий. Придирчиво оглядывая себя с ног до головы в большое зеркало, шестнадцатилетняя Алиса пыталась добиться максимального результата, хотя ее юность и красота были неоспоримы и без всего этого набора дорогих тряпок и украшений. Сегодняшнее свидание было для Алисы очень важным. Сегодня она встречается с новым парнем. Его зовут Артем Самсонов, ему двадцать лет, и он учится в МГИМО, на третьем курсе, но это совсем не важно. Важно то, что его кандидатуру одобрил папа. Это было единственным, что имело значение для Алисы.

Наконец, выбрав себе подходящий имидж умненькой, но немного наивной и восторженной скромницы, Алиса начала переоблачаться в отобранные для этого вещи. Ей не очень нравилась сегодняшняя роль, но папа сказал, что так будет лучше всего. «Сильная и самостоятельная девушка без материальных проблем не привлекает молоденьких мальчиков, тем более, сытых маменькиных сынков из МГИМО». - Говорил ей папа. - «Мужчины всегда подсознательно пытаются подчинить девушку, и если на первом свидании он поймет, что ты слишком независима, то внушит себе, что ты ему не понравилась, потому что не сможет признаться самому себе, что ты для него слишком крепкий орешек. Нужно быть хитрее. Сначала подманить зверя, прикинувшись овцой, а затем затягивать на нем петлю».

Алиса понимала, что папа прав. Папа вообще всегда был прав.

 

* * *

 

Все свое детство Алиса прожила с мамой, бабушкой и дедушкой. О папе в семье никогда е говорили. В доме не было ни одной его фотографии, и никто никогда не рассказывал Алисе о том, кем же, все-таки был ее отец, да и был ли он вообще. Как-то, пару раз Алиса пыталась задавать родным вопросы об отце, но никогда не получала вразумительных ответов. Бабушка с дедушкой говорили, что ничего о нем не знают, а мама раздражительно отмахивалась, ограничиваясь стандартным: «Нет у тебя отца. К чему эти вопросы? Тебе что, с нами плохо?» Алисе было совсем не плохо, она никогда не испытывала потребности в посторонних людях. О ней заботились, ее учили и развивали, как могли. С раннего детства она училась в музыкальной школе и на курсах английского языка. Дедушка Алисы, Иван Давидович, наполовину грузин, был генералом МВД в отставке. От него то и досталась Алисе фамилия Бриллидзе. Бабушка Анна Максимовна никогда не работала и всю жизнь занималась воспитанием сначала дочери Александры, а затем и внучки, отдаваясь этому процессу творчески и без остатка. Мама работала экскурсоводом-переводчицей в Третьяковской галерее. Семья никогда не испытывала материальных затруднений и необходимости в чем-то себя ограничивать. Алиса, на радость родственников, была симпатичной и доброй девочкой, самостоятельной, умненькой и способной буквально ко всему. Она сочетала в себе интересы к абсолютно разным вещам. С детства у нее было много друзей и подруг, она была открыта для общения, весела и энергична.

Когда Алисе было тринадцать лет, в ее жизни появился папа. Все произошло как-то обыденно и просто, совсем не так, как бывает в кино. Однажды, возвращалась из школы, Алиса заметила, что за ней практически попятам идет молодой, симпатичный мужчина. Алиса была сообразительным ребенком, она любила детективы и часто смотрела новости по телевизору, поэтому знала, что просто так мужчины за девочками не ходят. Заметив преследователя, она изменила свой обычный маршрут. Дойдя до автобусной остановки, где было много людей, Алиса остановилась, и резко повернувшись кругом, пристально посмотрела мужчине в глаза.

- Почему вы идете за мной? – Спросила девочка нарочито громко. Несколько человек, стоящих на остановке, оглянулись.

- Здравствуй, Алиса. – Мужчина немного опешил, - Я просто хочу поговорить с тобой.

- Говорите здесь. Я слушаю, - Алиса продолжала привлекать внимание окружающих.

- Я понимаю, что современные дети очень продвинуты в различных вопросах, но сразу говорю тебе, не бойся, я не маньяк. - Мужчина продолжал стоять посередине дороги, не замечая, что мимо снуют спешащие люди, периодически толкая его с разных сторон.

- А Вы считаете, что маньяки подходят и сразу признаются в этом? – Алиса была очень серьезна и продолжала пристально смотреть ему в глаза. - Вас сейчас затолкают. Вы бы отошли немного с дороги.

- Спасибо, - Он улыбнулся и сделал два шага в сторону.

- Ну, так о чем вы хотели поговорить со мной? – Алиса давала понять, что разговор либо состоится немедленно, либо не состоится вообще.

- Тебя зовут Алиса Бриллидзе? – Мужчина медленно достал сигареты.

- Вы же идете за мной от самой школы, и уже назвали меня по имени. Зачем опять спрашивать об этом?

- Да, ты очень умная девочка, - Мужчина глубоко затянулся, и, казалось, о чем-то напряженно задумался.

- Спасибо, мне это уже говорили. – Алиса перевесила школьную сумку на другое плечо.

- Алиса… - мужчина начал было говорить, но вновь замолчал.

- Ну? – Девочка достала из кармана дорогой мобильный телефон и набрала номер. – Дедуля, привет. Ты дома? Встреть меня, пожалуйста, возле «Изобилия». Нет, ничего не случилось. Целую. Жду.

- Хороший у тебя телефон. – Собеседник был явно в нерешительности.

- Вы извините, меня сейчас встретят, так что, до свидания. Я не хочу волновать дедушку. – Алиса отвернулась и медленно пошла по направлению к продуктовому магазину со светящейся вывеской «Изобилие». Он догнал ее за несколько шагов и тронул за плечо. Девочка резко обернулась, и мужчина увидел страх в ее глазах.

- Не бойся, Алиса. Просто я - твой папа. – Он поднял на нее глаза.

- Почему-то я так и подумала, - произнесла девочка, и мужчина подумал, что на самом деле это не ей, а ему сейчас действительно стало страшно…

 

На следующий день они встретились вновь. Алиса так и не сказала родным, что произошло накануне. Она еще не решила, как использовать эту информацию.

 

3.

2006

«Как сообщили в МЧС России, сегодня ночью в городе Щелково Московской области в пятиэтажном здании психиатрической лечебницы № 40 произошел пожар. В клинике находилось 160 пациентов, из них - 25 лежачие больные. Пожару была присвоена высшая категория сложности. Шесть пожарных расчетов боролись с огнем около двух часов. В результате в психиатрической клинике пострадали восемьдесят семь человек, в том числе восемьдесят пять больных и двое из медперсонала. К сожалению, на данный момент, сорок девять человек погибли, остальные находятся в больницах города Щелково. По предварительным данным, очаг возгорания находился на втором этаже здания, однако причины его пока неизвестны».

- Опять по телевизору какие-то ужасы рассказывают, - Александра Ивановна Бриллидзе нажала на кнопку выключения звука.

- Да уж, Сашенька, - Ужас! Что творится?

- Не волнуйся, мам. Это не в Москве.

- Да уж, все равно. Ты погляди, Сашенька, что происходит в последнее время. - Анна Максимовна покачала головой, - Я телевизор-то смотрю. Вижу, что в стране происходит, а уж в Московской области и подавно.

- А что, мам, происходит? – Александру не очень интересовали столь глобальные проблемы. Она, как обычно, думала о своем новом поклоннике.

- Да как что? Смотри, за последний год, сколько всего случилось!

- Ну и что же случилось? – Александра достала мобильный телефон и начала куда-то звонить. Она явно не собиралась вникать в подробности всех происходящих в стране ужасов.

- Ну вот, считай. Две недели назад – пожар в стриптиз-баре, - Анна Максимовна загнула большой палец правой руки.

- Мама! Какие ты слова-то знаешь! – Голос дочери был полон скепсиса.

- Не перебивай. Слова по телевизору говорят и в газетах пишут. А там целых десять человек погорели, хоть и извращенцы паршивые, а все-таки люди.

- Почему извращенцы? – Александра вопросительно посмотрела на мать.

- А кто еще по стриптиз-барам ходить будет, на бесстыжих бабенок глазеть? – Анна Максимовна возмущенно фыркнула. - Это позор. В наши времена такого безобразия не было.

- Мамочка, ты ничего не понимаешь. Расслабляться, снимая стресс с помощью сексуальной разрядки очень полезно. Это даже врачи доказали. Сексопатологи и психотерапевты. – Александра улыбнулась.

- И врачи ваши такие же. Что это за сексопатологи? Выговорить стыдно. В наше время таких врачей не было. - Анна Максимовна поджала тонкие губы. – Ты вон сама без мужа живешь. Тоже что ли расслабляешься?

- Мама! Прекрати, ради бога. Мне тридцать пять лет! – Александра отвернулась. – Ты лучше продолжай свои подсчеты. Что там еще произошло?

- А, ну так вот. Сегодня пожар в психиатрической больнице. Почти девяносто человек погибли! – Анна Максимовна выразительно подняла вверх указательный палец. – Причем, как так получилось, что пожар-то не заметили, и два часа все полыхало, пока не потушили. Странно как-то это. Как будто специально все подстроили.

- Мама, ну что ты говоришь? Кому надо подстраивать какой-то пожар у каких-то психов? – Александра поморщилась. Она никак не могла дозвониться своему другу и, слыша длинные гудки в трубке, начала раздражаться.

- Не знаю, я конечно не пожарник, но даже сухие дрова так быстро не сгорят. – Пенсионерка была непреклонна.

- Мам, ну это же провинциальный город! Финансирования нет, проводка старая, здание, небось, деревянное было, вот и загорелось. А потом, кто их знает, этих психов, чего они могли натворить. – Александра усмехнулась, - Ты, мам, просто мисс Марпл.

- Ну не знаю. Может, насчет пожара ты и права, а взрыв в общежитии? – Анна Максимовна не унималась.

- Какой еще взрыв?

- Месяц назад произошел взрыв в общежитии, где жили рабочие из Узбекистана, из Молдавии, и даже из Вьетнама. И это, между прочим, в Москве было.

- Ну, маа-а-а-ам. Ну, ты даешь! Куча гасторбайтеров живет в общаге, которую под снос давно надо определить. Спят там друг на друге, готовят прямо в комнатах, кругом грязь, тараканы. О чем ты говоришь? – Александре начал надоедать этот разговор. – Ну, баллон газовый рванул, вот тебе и взрыв!

- Ладно, Сашенька, не злись. – Анна Максимовна решила не спорить с дочерью. Но сомнения ее все равно развеяны не были. Она достала из комода старые газеты и принялась что-то искать.

- Мам, я ушла, буду поздно. Алиску покорми ужином, когда появится, - из коридора раздался голос Александры и звук закрывающейся двери.

- Иди, иди, дочка, расслабляйся. Надо, пожалуй, деду рассказать, что в Москве творится. Как-никак, бывший генерал МВД. – Бдительная пенсионерка вздохнула, выбрала одну газету из стопки и начала читать.

«…По информации столичного ГУВД, сегодня в общежитии на северо-западе Москвы произошел взрыв, мощность которого составила 900 граммов в тротиловом эквиваленте. Взрыв произошел на первом этаже 5-этажного здания. В результате взрыва, часть здания была почти полностью разрушена, в остальных помещениях общежития вылетели двери и оконные стекла. Тридцать шесть приезжих рабочих из нескольких стран ближнего зарубежья погибли, еще девятнадцать получили травмы и были госпитализированы. Взрывом выбиты девять окон соседних зданий, пострадали пять припаркованных неподалеку автомобилей. О причинах взрыва говорить пока трудно, но следствие придерживается версии о взрыве газа. Возможно, взорвалось сразу несколько баллонов с пропаном, используемым для бытовых целей. Возбуждено уголовное дело, ведется следствие…»

 

4.

1973

Оставшись без мужа и средств к существованию, с двумя трехлетними сыновьями и старенькой матерью на руках, Наталья Ивановна Королёва-Прокошенко совсем упала духом. Она никогда не предполагала, что человек может вот так молча уйти, бросив жену и двоих детей на произвол судьбы. Но она была по-своему горда, поэтому не стала унижаться и просить о чем-то, а вновь вышла на работу, взяв кроме ставки библиотекаря, ставку воспитателя группы продленного дня. К чести господина Прокошенко, надо сказать, что он ежемесячно исправно выплачивал ей положенные алименты, причем делал это добровольно и регулярно. Спустя несколько лет, он даже попытался сблизиться с сыновьями, но Наталья Ивановна категорически возражала. Она придерживалась твердых принципов, что отец должен жить с детьми или не общаться с ними вовсе. Егор Андреевич не настаивал. Он был счастлив в браке с двадцатитрехлетней Лерочкой Смирновой, уже успевшей родить ему очаровательную дочь, поэтому вскоре он навсегда пропал с горизонта Натальи Ивановны.

 

С самого детства, братья Прокошенко были столь же похожи внешне, сколь различны по характеру. Ох, как неправы люди, которые считают близнецов одинаковыми!

Анатолий был у матери любимчиком. С пеленок он был нытиком и размазней. Он плохо ел, часто болел и постоянно хныкал. Наталья Ивановна носилась с ним, как курица с яйцом, постоянно кудахча и расправляя крылья над любимым слабеньким, беззащитным Толиком. Никита же, напротив, с ранних лет любил спорт и холодный душ, всегда был бодрым и веселым, и с детского сада был способен постоять за себя и за слабака-брата. Он много читал, и казалось, что его интересовали абсолютно все стороны жизни. Несмотря на то, что Толик и Никита были близнецами, Наталья Ивановна всегда называла Никиту старшим. Он так привык к этому, что и сам стал считать себя ответственным за судьбу брата. Он прикрывал его в детском саду перед ребятами, в школе перед учителями и одноклассниками, часто помогал, сдавая за него контрольные и нормативы по физкультуре и НВП. Толик, привыкший жить за спинами матери и брата, даже не пытался добиваться чего-то в жизни. Он так и плыл по течению, зная, что в любой ситуации его вытащат, спасут, ему помогут.

Окончив школу, по настоянию мамы, Толик Прокошенко сдал документы в химико-технологический институт, но поступить в него не смог – не добрал нужных баллов. Наталья Ивановна, давно привыкшая к самостоятельности Никиты, не сомневалась, что он в жизни не пропадет, поэтому достаточно спокойно отнеслась к его решению не поступать в институт сейчас, а пойти служить в армию. Но смириться с провалом на вступительных экзаменах своего беззащитного любимца Толика она не смогла. Она была уверена, что в армии сын совсем пропадет, поэтому вскоре после неприятных событий, как бы невзначай, познакомила его с дочерью своей приятельницы, Светой. Толик был симпатичным молодым человеком с наивным выражением лица и ярко-голубыми глазами, поэтому девица незамедлительно клюнула на юного симпатягу. Вскоре Толик и Света поженились, что называется «по залету», обеспечив тем самым молодому отцу возможность отсрочить службу в рядах вооруженных сил как минимум на три года.

Никита же в ожидании совершеннолетия, пошел работать на одну из кафедр МГУ лаборантом. Он твердо знал, что, вернувшись из армии, обязательно станет студентом.

 

5.

 

Алиса Бриллидзе стала видеться с папой раз в неделю. Спустя месяц после их первой встречи, она все-таки решила поделиться с родными своей радостью. В один прекрасный день, после замечательного времяпрепровождения в уютном кафе с папой, возбужденная девочка пришла домой и прямо с порога начала разговор.

- Мам, а вот если бы вдруг нашелся мой папа, ты бы как отнеслась к этому?

- Алиса, что случилось? – Стоящая в коридоре возле зеркала Александра, выронила из рук расческу и резко повернулась к дочери.

- Ничего. А что ты так разнервничалась? – Алиса сбавила обороты.

- Что значит ничего? К чему такой вопрос? – Александра неожиданно перешла на крик.

- Просто спросила. Машка Ростанаева сегодня рассказывала о своем отце. Он бросил их с мамой, и не появлялся лет пять, а недавно приехал, надарил кучу шмоток, свозил ее на Мальту на каникулы. Вот я и решила спросить. Вдруг у меня тоже возникнет папа, отвезет на Мальту или в Париж, денег даст, джинсов накупит…

- Хватит идиотничать! – Мать впала в истерику, - Никакой отец у тебя никогда не появится, и ни в какой Париж тебя не отвезет. Не смей больше говорить на эту тему! Иди лучше, садись за уроки!

- Ну ладно, не кричи ты, я же просто спросила, - Алиса поняла, что разговаривать с мамой бесполезно, а бабушка с дедушкой слишком трясутся над ней, чтобы радоваться событиям, которые маме неприятны. Алиса разозлилась. Ее не захотели выслушать, не захотели порадоваться за нее, и еще отправили «за уроки» - как же она ненавидела это выражение, но мама как будто бы специально сказала именно так – «садись за уроки». Но ничего. Они не обрадовались, зато Алиса обрадовалась. Теперь у нее есть папа. Молодой, красивый, богатый папа, который любит ее, водит, как взрослую, в кафе, который обещал показать ей весь мир. Он замечательный, и Алиса никому не позволит разлучить ее с папой! Никому!

На протяжении трех лет каждую пятницу Алиса тайно встречалась с отцом. Он действительно водил ее в кафе, покупал дорогие вещи, давал деньги. Каждый раз, приходя домой в новой кофточке или куртке, Алиса ждала скандала, но Александра не особо вникала в дела дочери, ее вполне удовлетворяли объяснения типа «подруга дала поносить». Бабушка давно потерялась в мире молодежной моды и не могла уследить за всеми вещами юной модницы, а дедушка, отставной генерал, вообще не интересовался разными женскими штучками. Глядя на единственную внучку, он просто улыбался каким-то своим, никому не известным мыслям.

 

День своего шестнадцатилетия Алиса решила провести с папой. Она сказала родным, что будет отмечать праздник в свой компании, на даче у друзей. Выслушав лекцию обо всех ужасах, творящихся в молодежной среде, получив тысячу наставлений и предостережений, и заручившись поддержкой прогрессивной бабушки, Алиса радостно выпорхнула из дома.

Сегодня папа пригласил ее в шикарный ресторан «Колибри» в центре Москвы. Он встретил ее на черной сверкающей «BMW», с шофером. Алиса села на заднее сидение, рядом с папой.

- На, девочка моя, переоденься пока. – Папа протянул ей яркий шуршащий пакет.

- Что это, папуля? – У Алисы загорелись глаза.

- Сегодня ты должна быть неотразима, малышка. – Он улыбался, и его ярко-голубые глаза светились радостью.

- Папочка, какая прелесть! – Алиса вынула из пакета ярко-красное платье для коктейлей и босоножки на тончайшей высокой шпильке, отделанные камушками «Swarovski». – Это же стоит безумных денег!

- Это ничего не стоит. Это тряпки, девочка.

- Ну, ничего себе тряпки! Я о таких и не мечтала, хотя замарашкой никогда не была! – Алиса переодевалась, ничуть не стесняясь сидящего радом молодого состоятельного мужчины, три года назад назвавшегося ее папой.

- Ты очень красивая, девочка моя, и очень умная, и ты заслуживаешь гораздо большего. – Он с восхищением смотрел на свою повзрослевшую дочь.

 

Они весь вечер просидели в уютном зале элитного ресторана «Колибри». Алиса заказывала разные диковинные блюда и напитки. Обходительные и услужливые официанты разговаривали с ней, как с королевой. В конце вечера в зал вошел высокий молодой человек в безупречно сидящем смокинге и вручил Алисе букет испанских орхидей в подарок от заведения. Девушка не могла прийти в себя. Такого дня рождения в ее жизни никогда не было.

Когда вечер был закончен, Алиса спохватилась, что не может сейчас ехать домой.

- Я же сказала дома, что еду на дачу с друзьями, значит вернуться должна только завтра днем. Иначе меня запалят.

- Не засоряй язык, девочка моя. Учись говорить правильно. Не уподобляйся тем, с кем общаешься. – Папа внимательно смотрел на нее.

- Пап, и ты туда же. Бабушка тоже постоянно делает мне замечания. – Алиса усмехнулась, - А потом, мне простительно, я же не Петрова, а Бриллидзе.

- Правильно делает бабушка. Дело не в фамилии. Ты должна быть выше тех, с кем общаешься. Встать на один уровень с любым человеком можно всегда. Это нетрудно. Но надо быть умнее, образованнее и выше остальных. Умный человек может притвориться глупым в интересах дела, а наоборот не получится. – Он улыбнулся.

- А во имя чего еще нужно притворяться? – Алиса стала серьезной.

- Во имя цели… – Папа сделал паузу и внимательно посмотрел на дочь, - Главной цели!

- А какая цель у тебя, папа?

- Я хочу сделать мир лучше. Намного лучше.

- Это очень глобальная цель. А в личной жизни? – Алиса не ожидала, что станет задавать эти вопросы. Раньше она ни о чем не спрашивала папу. Просто радовалась общению и подаркам.

- Важно только дело. Все остальное эмоции. Личная жизнь – это компромисс, который рано или поздно приведет к обману. А если у человека есть жизненная цель, он должен добиваться ее независимо от эмоций и чувств, потому что чувства – вещь непостоянная. Чувства проходят, дело остается. - Папа говорил очень серьезно, и Алисе показалось, что сегодня она стала частичкой чего-то нового и неизвестного ей ранее, как будто начался какой-то новый этап ее жизни.

- Пап, а почему ты бросил маму? – Алиса задала вопрос и сжалась в комок, как будто ожидала удара. Она привыкла не задавать таких вопросов дома и не могла предугадать реакции отца.

- Я не бросал ее. Мы встречались лишь однажды, на дне рождения какой-то девушки, сейчас я даже и не вспомню, как ее звали. Тогда мне было всего двадцать лет, я не собирался заводить серьезных отношений с женщинами. Я только что вернулся из армии и поступил в Университет. На том дне рождения мы с твоей мамой просто понравились друг другу, что называется, на один вечер. Мы выпили, потанцевали, затем провели вместе ночь. Больше не встречались, а затем, спустя месяц, она нашла меня и сказала, что беременна. Я предложил ей сделать аборт. Она отказалась, впала в истерику.

- Да, истерики она любит, – Алиса была потрясена. Никто и никогда не разговаривал с ней вот так, как со взрослой, не крича, не подбирая слов, не хихикая и не стесняясь. - И что же дальше? Почему ты вдруг через тринадцать лет после моего рождения решил найти меня?

Твоя мать никогда ничего не значила для меня. И я никогда не собирался растить тебя, как собственного ребенка. Более того, я вообще считаю, что воспитание детей до подросткового возраста – это дело матери. Отец должен появляться тогда, когда уже не надо вытирать сопли и мыть грязную попу. Это прерогатива женщин. Мужчина должен вывести взрослого ребенка в свет, помочь, поставить на ноги, дать образование.

- А как же семья? – Алиса была в шоке.

- Семья – это искусственное понятие, придуманное людьми. В основе этого понятия заложены ложь и несовершенство, как допустимая погрешность в математике. Любая семья со временем умирает. Люди надоедают друг другу, они начинают врать и раздражаться, их заедает быт и привычка. А в моей схеме все происходит естественно и правильно. Мужчина носит функцию производителя, а женщина выкармливает и выпускает своего ребенка в жизнь. Здесь снова в игру вступает отец и ставит на ноги уже подрощенное дитя. Таким образом, каждый живет своей жизнью и занимается своим делом, выполняет именно СВОЮ функцию. Люди не меняются ролями. Мужчина не стирает пеленки, а женщина не занимается его устройством в жизни. Как говорится, каждому овощу свое время и своя грядка.

- А как же любовь?

- Любовь к ребенку живет в человеке независимо от количества проведенного с ним времени, а любовь к женщине или к мужчине – это вообще переменное понятие. На всю жизнь его не растянешь.

- Пап, а ты знаешь, я ведь никогда не думала об этом, а сейчас я слушаю тебя, и мне кажется, что ты настолько прав, что мне даже страшно, почему люди до сих пор не додумались до этого? Зачем они продолжают это дурацкую традицию жить семьей и всю жизнь врать друг другу? – Алисины глаза горели. Она возбужденно теребила в руках тонкую накрахмаленную салфетку.

- Сейчас ты взбудоражена, малышка, и не можешь сразу понять всего, но ты умная девочка, и я знаю, что ты подумаешь обо всем еще не один раз. А теперь пойдем. У меня есть для тебя еще один сюрприз.

- Да, сейчас пойдем. Только скажи мне, как ты узнал, что я - это я?

- Я всегда знал, что у меня родилась дочь. Когда тебе было тринадцать, я все разузнал о тебе и понял, что пришла моя очередь вступить в игру. И я, видимо, не ошибся. Хотя, время покажет, - Он погладил ее по голове. Пойдем.

 

Машина остановилась около подъезда семнадцатиэтажного дома на улице Пришвина.

- Где мы? – Алиса вышла из машины и оглянулась.

- Сейчас мы поднимемся на пятый этаж, и ты все узнаешь, - Он улыбался.

- А куда мы идем? – продолжала проявлять любопытство Алиса, выходя из лифта.

- К тебе домой.

- Не поняла. Я не здесь живу.

- Теперь это твоя квартира, - Он распахнул дверь и сделал приглашающий жест, - Ну что, хозяйка, веди отца в гости.

- Папа, ты шутишь? – Алиса не знала, как реагировать.

- Это мой подарок тебе на шестнадцатилетие. Конечно, пока квартира оформлена на меня, но через два года мы переоформим документы, и все это будет твоим. Отец же может иногда сделать единственной дочери хороший подарок, - Он подмигнул девушке. – Кстати, кофе на кухне в правом шкафчике…

 

6.

 

Первый раз Артем Самсонов увидел Алису на вечеринке в элитном ночном клубе «Моцарт и Сальери». Вход в это заведение был закрыт для обычных людей. Чтобы попасть сюда, гости должны были предварительно заказать столик. Стоимость такого заказа колебалась от двух до пятнадцати тысяч долларов, поэтому отдыхающая здесь молодежь, принадлежала к достаточно узкому кругу, мягко говоря, обеспеченных людей. Для них были открыты любые двери. Они отдыхали на курортах Южной Франции, фанатели от клубной музыки именитых западных ди-джеев, посещали дорогие фитнесс-центры и салоны модных визажистов. Многие из них провели свое детство в закрытых пансионах Швейцарии и Лондона, а ныне являлись студентами самых дорогих и престижных институтов. Их «Мерседесы», «Бентли» и «Феррари», припаркованные около клуба служили не столько средством передвижения, сколько показателем уровня состоятельности и престижа, подкрепленного ничем иным, как деньгами папы или «папика». Завсегдатаи клуба «Моцарт и Сальери», распивая шампанское по пять тысяч «зелени» за бутылку, могли оставить здесь за один вечер сумму, гораздо большую, чем годовой доход простого инженера или врача. Здесь были свои специфические развлечения и непонятные обычным людям отношения.

Алиса никогда раньше не посещала таких заведений, здесь она была впервые. Она сидела за маленьким круглым столиком, сделанным в виде аквариума. В его прозрачной ножке из голубоватого стекла плавали маленькие золотые рыбки.

Артем вошел в зал и огляделся. Его взгляд упал на Алису. Эта симпатичная девушка показалась ему очень молоденькой. Весь ее облик как-то не соответствовал здешней обстановке, хотя одета она была очень дорого и со вкусом. Он никогда раньше ее здесь не видел. Она была в компании двух девушек, которых Артем лично не знал, но видел в «Моцарте» прежде, и молодого человека. С ним Артем был знаком достаточно давно. Все четверо оживленно о чем-то болтали. Артем подошел к знакомому молодому человеку.

- Всем здравствуйте, - Он картинно наклонил голову.

- О, Артем. Давно тебя не было видно. Какими судьбами? – Парень приподнялся и пожал протянутую руку.

- Да, я отдыхать ездил с родителями. Приехал недавно, - Артем покосился на девушку. – Санек, познакомь меня со своими очаровательными собеседницами.

- Елена, Евгения, Алиса, - Санек по очереди представил сидящих рядом девушек. Они перевели внимательные оценивающие взгляды на Артема и заулыбались.

- Очень приятно, - произнес Артем с традиционной для такого случая интонацией.

Позже он пригласил Алису танцевать. Танцуя с ней, он пытался понять то несоответствие, которое постоянно не выходило у него из головы. Она выглядела и вела себя так же, как десятки других девушек, отдыхающих здесь – дорогая одежда от ведущих дизайнеров, безупречный макияж, должная степень высокомерия и жеманства, но ему почему-то казалось, что все это ей как-то несвойственно. Она почему-то все время напоминала Артему Золушку на балу.

Алиса не была очень разговорчивой, отвечала на его вопросы как-то расплывчато. Вроде говорила о себе, но так и не сказала ничего. Когда она собралась уходить, Артем предложил ей встретиться еще раз. Алиса сказала, что подумает…

 

Артем Самсонов всегда не любил, а точнее, не уважал женщин. Еще в подростковом возрасте ему не нравилось, как девчонки кокетничают с мальчиками, ради статуса первой красавицы в классе. Позже он стал замечать, что в большинстве своем представительницы женского пола стремятся использовать свою, данную Богом внешность, для получения вполне земных и материальных бонусов, что все они продажные и неискренние. Он видел их жеманство и натянутые улыбки, чувствовал притворство в каждом слове, в каждом жесте.

В свои двадцать лет он привык по большей части общаться с самоуверенными красивыми девушками из богатых семей, с новоявленными «дамами», однажды завоевавшими расположение обеспеченных «мэнов», с благополучными молодыми бизнес-леди. Такие в огромном количестве встречались в крутых ночных клубах, где привык бывать Артем Самсонов. Они были для него понятны и неинтересны. Он знал, что все они существуют на земле для определенной цели – устроиться в жизни, стать состоятельными, и быть как можно ближе к так называемой элите. Чем дольше он жил, тем больше убеждался, что все женщины - хищницы, что они используют мужчин, выкачивая из них деньги с помощью стандартных женских хитростей. Каждый раз, встречаясь с очередной девушкой, он чувствовал, что его снова раскручивают, воспринимая, как потенциального лоха. Его это безумно раздражало. Ему казалось, что все, что он делает – результат тщательно спланированных действий его очередной пассии, которая только и мечтает развести его сначала на бокал «Мартини», затем на новый мобильный телефон, а потом и на брак, естественно, по расчету. Конечно, Артем встречался с девушками, но его всегда злила их безупречная внешность и однообразие их поведения – пошлое мурлыканье, надутые губки, техничный и одинаково скучный секс.

 

Алиса все-таки позвонила Артему. Все последние дни он с огромным нетерпением ждал ее звонка. Он тайно надеялся на то, что она согласится встретиться с ним. Алиса запала к нему в душу, и он никак не мог выбросить из головы ее противоречивый образ. Он почему-то сравнивал ее с нежно-розовой воздушной зефириной, которую непонятно зачем завернули в аляповатый фантик от китайской жвачки.

Когда Артем ехал на свою вторую в жизни встречу с Алисой, он ожидал снова увидеть ту же стандартную красотку в ярких тряпках, с обалденным макияжем и тонкой сигаретой, зажатой между пальцами с шикарным маникюром. Такой он запомнил ее после их первой встречи в клубе «Моцарт и Сальери». Но придя на свидание, он увидел совсем юную девушку в розовом трогательном сарафанчике, и эта картина поразила его сердце. Она была так нежна и воздушна, так романтична и обаятельна, что Артему показалось, будто его обволакивает этим розовым облаком невинности и уносит в неведомую чудесную даль. Он даже не понял, что к нему пришла любовь… В свои двадцать лет он еще никогда не испытывал этого странного чувства, поэтому уже считал себя неспособным любить женщину. И вот, это случилось. Как всегда, любовь пришла неожиданно и несвоевременно.

Встретившись с Алисой, Артем даже не знал, как вести себя с такой девушкой. Он был мальчиком из обеспеченной семьи, он привык к независимости, развлечениям и вседозволенности и, в силу воспитания, не был готов к уступкам, компромиссам и, в некоторой степени, самопожертвованию ради любви. Теперь, почувствовав, как неожиданно защемило его сердце, Артем совсем растерялся. Все его устоявшиеся, по его мнению, представления о слабой половине человечества, неожиданно, по кирпичику стали рушиться.

 

7.

 

Толик Прокошенко учиться так и не стал. Спустя три года после рождения первенца, они со Светой обзавелись и вторым ребенком, что стало окончательной «отмазкой» от армии. Но от прочих жизненных проблем Толику отмазаться никак не удавалось. Он окончил полугодовые курсы водителей, и работал в автобусном парке. Его жена Светлана, родив двух детей, до неприличия располнела, и из симпатичной девочки-хохотушки превратилась в брюзжащую мадам в извечном выцветшем халате и с поварешкой в руках. Их двухкомнатная квартира, перешедшая по наследству от Светиной бабушки, постепенно ветшала и требовала ремонта, дети росли и просили пищи и внимания, денег катастрофически не хватало, в семье начался разлад. Толик все чаще стал задерживаться на работе, периодически опрокидывая с мужиками рюмку-другую, иногда он встречался с разными женщинами, но особой радости не находил ни в чем. Его жизнь стала похожа на существование миллионов обывателей, покорно следовавших по заданному судьбой направлению. Он, как и все люди, стал частью странного, необъяснимого парадокса жизни. Никто не любит вранье, но все врут, никто не хочет воровать, но все воруют, никто не стремится изменять, но все изменяют, все знают о вреде курения и алкоголя, но, тем не менее, курят и пьют с завидным постоянством.

Молодому и здоровому, но слабому духом Толику не нравилась его жизнь, она не приносила ему положительных эмоций, но почему-то, как и большинство людей, он мирился с ней, обитая в этом мире без цели и смысла, без стремлений и чувств, по какой-то непонятной инерции. Но Толик был на свете не один. Всегда, особенно в сложные моменты своей жизни, он помнил, что у него есть брат Никита, который все детство опекал и защищал его от трудностей, таким образом, невольно попустительствуя бесхребетности и безответственности Толика. Никита никогда не понимал смысла существовать так, как его брат. Он не принимал законов инерции, не был фаталистом и считал, что его цель – сделать мир лучше.

 

8.

 

- Что у нас по плану? – Молодой симпатичный мужчина взял блокнот, ручку и приготовился записывать.

- Ну, для начала, немножко поменяем тактику. – Его пожилой собеседник расхаживал по небольшому, но уютному кабинету взад-вперед, теребя в руках обертку от леденца – он бросал курить.

- Я Вас внимательно слушаю, Босс. – Мужчина улыбнулся.

- Не юродствуй. Лучше мозги включай, - Босс резко повернулся на каблуках, и метким броском отправил надоевший фантик в мусорную корзину. – Во-первых, взрыв в общежитии провели с кучей огрехов. Во-вторых, за последнее время мы слишком сильно увлеклись пожарами. Повторяемся. А это плохо. Я бы даже сказал недопустимо.

- Ну почему же? – Легкая обида прозвучала в голосе молодого собеседника Босса. - План разработан совместно и утвержден лично Вами. В гей-клубе все прошло гладко. Миронов молодец. Подготовил операцию очень грамотно. Пожар в психушке вряд ли будут связывать с этим происшествием – слишком разный профиль заведений.

- Согласен, - Пожилой мужчина сел за стол, - Но нельзя расслабляться. Кроме того, момент для операции выбрали неудачный. Там народу было - раз-два и обчелся. Вхолостую бьем, зазря подставляемся.

- Виноват. – Тот, что был помоложе, снова улыбнулся.

- Конечно, виноват. - Босс поднялся, - Кстати, пока я не забыл, поручи Миронову выяснить все по своим каналам об этом пожаре в стриптиз-клубе. Надеюсь, это случайное совпадение.

- Что Вы имеете в виду?

- Я имею в виду, что все эти годы происшествия разного характера никак не связывались в одну цепочку, потому что мы работаем профессионально, используем разный стиль и почерк, но если существует организация, подобная нашей, то неизвестно чего нам ожидать. Надеюсь, что ты понимаешь, как опасно для нас появление непрофессиональной конторы с неясными целями. Мы руководствуемся Идеей, Целью, а они тупо спалили клуб с кучей озабоченных мужиков. Спрашивается, за что?

- Понял. Разберемся, - Собеседник пожилого Босса козырнул озорным, нарочито театральным жестом.

- Да, зятек несостоявшийся, с чувством юмора у тебя проблем нет. Ладно, хватит, двигаемся дальше. По плану у нас молодежная неонацистская организация. Задача - разработать в кротчайшие сроки план операции и доложить. Только без огня на этот раз. Пускай будет массовое отравление или передозировка. Как удобнее.

- Хорошо. Каковы эти сроки и кому поручить разработку?

- Эту операцию разработаем совместно. Отвечаешь лично. Сейчас мы не можем рисковать. – Босс стучал пальцами по столу. – Что у нас еще готово?

- Идет подготовка операции по наркологической больнице. Правда, там по плану снова пожар. Пока, я думаю, стоит повременить.

- Хорошо. Я подумаю.

- Слушаюсь, Босс. – Мужчина приподнялся, чтобы встать.

- Сядь пока, - Рука Босса сделала останавливающий жест. – Есть еще одна мысль.

- Я слушаю.

- Нужно вводить новенького Самсонова в дело. Поручи ему что-нибудь простенькое. Какой-нибудь точечный удар.

- Например?

- Ну, предположим, взрыв машины на точке проституток. Только не в Москве, где-нибудь на трассе за городом. – Босс снова взял в руки лежащий на столе фантик. – Протестируем мальчика на устойчивость к стрессовым ситуациям. Он парень с мозгами, думаю, справится. Кроме того, запал на Алиску, так что не соскочит.

- Да. Она его прямо таки в свою веру обратила. Пацан загорелся Высшей Идеей нашей Организации. Только и говорит о гармонии мира. Хотя, мне кажется, он слабоват для настоящего дела. Кроме того, он студент МГИМО. Таких лучше использовать, как разработчиков, а не как исполнителей. Мне кажется, его мозги и будущий дипломатический статус будут нам полезнее.

- Согласен. Но сначала мы посмотрим его на практике. Если он сможет пересилить себя, и выполнит то, что ему поручат, потом мы определим его роль в Организации. Проверка необходима. – Босс встал и направился к двери, - Я редко ошибаюсь в людях, надеюсь, все будет хорошо.

 

9.

 

Никита Прокошенко смотрел телевизор крайне редко. Но сегодня, вернувшись из так называемой местной командировки, он решил провести остаток дня в праздности, валяясь на диване с бутылкой пива перед телевизором. Очень редко в его жизни выпадали такие дни. Он жил один, поэтому мог не опасаться чьего бы то ни было недовольства в свой адрес. По телевизору показывали столь модную сейчас программу-репортаж об открытом судебном заседании. Судили какого-то плюгавенького парнишку. Он все время оправдывался и гнусавым, плачущим голосом молил улыбчивого судью во всем разобраться.

«Глупый ты», - подумал Никита, - «Никто ни в чем разбираться не будет. Это только в кино разбираются, хотя, это и есть кино». Он переключил канал и стал слушать новости.

«В последнее время волна сильнейших пожаров прокатилась по всей стране, - молоденькая корреспондентка с круглыми от страха глазами держала микрофон трясущейся рукой, - Вот и сегодня снова чрезвычайное происшествие в Московской области. Пожар в родильном отделении Михайловской поселковой больницы». Никита сделал звук погромче.

«Родильный дом № 1 поселка Михайловский Раменского района Московской области был единственным экспериментальным роддомом, где в октябре прошлого года, было открыто первое отделение для женщин, которых относят к так называемой «группе риска». Это женщины, употребляющие наркотики и ВИЧ-инфицированные. При открытии этого родильного отделения мнения опрашиваемых людей разделились. Одни были ярыми противниками подобной сортировки рожениц, и категорично высказывались о том, что это унижает женщин из «группы риска», как бы делает их людьми второго сорта, другие же, напротив, считали, что для спокойствия и безопасности остальных женщин, подобные отделения надо открывать и в других роддомах.

И вот, сегодня ночью в отделении для рожениц из «группы риска» произошел сильнейший пожар. Пожарные датчики, которые были установлены на этаже, сработали в 2 часа 40 минут, а сообщение о пожаре поступило на пульт службы «01» в 2.43. В реальности, пожар возник за десять-пятнадцать минут до этого. Возгорание было настолько сильным, что за это время огонь распространился на большой площади, возникло сильное задымление, и женщины оказались отрезанными от выхода из отделения. Отделение находилось на последнем этаже пятиэтажного здания. По непонятной причине обе двери, ведущие вниз, оказались закрытыми. Работал только лифт, но в создавшейся при начале пожара панике, женщины не смогли воспользоваться им, они оказались фактически в ловушке. К сожалению, из восемнадцати женщин, находящихся в родильном отделении, удалось спасти только четырех. С ожогами разной степени они доставлены в больницу. Также удалось спасти пятерых младенцев. В настоящее время пожар ликвидирован, площадь возгорания составила более 100 квадратных метров. Правоохранительными органами возбуждено уголовное дело по факту поджога. Это вопиющее преступление должно быть раскрыто», - заикающуюся корреспондентку наконец-то убрали с экрана.

Никита Прокошенко встал с дивана и взял трубку мобильного телефона. Он уже начал набирать текст смс-сообщения, как вдруг раздался звонок.

- Алиса, солнышко мое, здравствуй, - Он расплылся в улыбке.

- Папа, как ты мог? Это же дети! - Алиса почти кричала.

- О чем ты, девочка?

- Ты сам знаешь! Я только что смотрела телевизор! – Ее голос срывался, - Я могу понять все – психов, педиков, наркоманов, гасторбайтеров, но ведь это младенцы! В чем они виноваты? Они ведь только родились!

- Алиса. Не кричи! Давай не будем обсуждать это по телефону. – Никита закурил. – Ты же все знаешь.

- Да, я знаю, что это твоя цель – сделать мир чистым, избавить его от выродков и неполноценных. Это так! Ты знаешь, что весь последний год, с тех пор, как ты посвятил меня в суть своей работы, и я обо всем узнала, я поддерживала тебя и помогала. Я даже Артема привлекла к работе в твоей чертовой организации, потому что ты сказал, что он будет нам полезен, но нельзя же быть ТАКИМ жестоким, папа! – Алиса была непреклонна.

- Это издержки, девочка моя. В любой работе это бывает. Давай не будем кричать друг на друга по телефону. Хочешь, мы встретимся и обо всем поговорим. – Никита вытер пот, стекающий по лбу, - Успокойся, малышка. Я люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя папа, но сейчас ты не прав. – Алиса снова всхлипнула.

- Я жду тебя на нашем месте, Солнышко. Может, за тобой машину прислать?

- Нет. Я сама приеду. – Она на мгновение замолчала, - А знаешь, пап, мне очень страшно от одной мысли…

- От какой? - Никита напрягся.

- Я подумала, что если я умру, ты же будешь жить дальше без меня. Ты будешь работать, есть, пить, встречаться с женщинами, рассказывать анекдоты. Все будет также, как сейчас, только без меня. Мне очень страшно от этой мысли.

- Не говори так, Малышка. Я всегда буду с тобой. Ты не просто часть Организации. Ты – часть меня. И ты знаешь это. Мы же понимаем друг друга. А жестокость тут ни при чем. Иногда в мелочах надо быть жестоким. Ты же знаешь – лес рубят, щепки летят. Но это ради нашего общего дела!

- Да, папа, может быть, ты и прав. Прав, как всегда. – Алиса всхлипнула и положила трубку.

Никита Прокошенко тяжело вздохнул и посмотрел на экран мобильного телефона. Там было неотправленное смс. «Грязно сработали!» - Было написано на экране. Он подумал несколько секунд, и нажал кнопку «отправить».

 

10.

 

Иван Давидович Бриллидзе руководил Организацией на протяжении последних шести лет. Давно, еще во времена Советского Союза, когда он не был еще генералом МВД, он возглавлял отдел, который носил неофициальное название «Волк» и занимался разработкой операций внедрения в преступные группы и проведением различных мероприятий по обезвреживанию, а иногда и ликвидации особо опасных преступных элементов. Разумеется, деятельность этого отдела была строго засекречена даже от своих. Все свои действия Иван Бриллидзе согласовывал исключительно с определенным узким кругом «посвященных». Позже, в период перестройки и массовой реорганизации всех структур, отдел развалился, его непосредственные начальники в срочном порядке отправились кто на пенсию, кто на кладбище, а сам Иван был переведен подальше от старых контактов, в районное отделение милиции. За время работы в «Волке», на протяжении многих лет, он собирал информацию и создавал полезные связи. Он был уверен, что когда-нибудь возобновится деятельность его отдела. Он не знал только, как и когда.

Когда в девяностом, Иван Давидович узнал, что его дочь беременна, он приложил все усилия для того, чтобы найти человека, обесчестившего, как он считал, девятнадцатилетнюю Александру. Для него не составило особого труда отыскать Никиту Прокошенко. Встретившись с юношей и пообщавшись с ним, генерал Бриллидзе понял, что перед ним незаурядный человек, с большим потенциалом и успешным будущим. Никита совершенно спокойно сообщил ему, что не собирается жениться по необходимости, но готов нести ответственность за содеянное в будущем, когда его ребенок, если он все-таки родится, станет взрослым. Иван Давидович понял, что давить и угрожать бесполезно и пообещал Никите не преследовать его. Но в том, что их пути в жизни еще не раз пересекутся, он был уверен. Их беседа, несмотря на разницу в возрасте и неприятный повод их встречи, носила этакий полудружеский-полуделовой характер и напоминала рандеву двух людей, обоюдно заинтересованных в этом общении. Генералу Бриллидзе был очень интересен его молодой собеседник. Они долго разговаривали о разных вещах, давно забыв и об Александре, и о ее злополучной беременности. Сам не зная зачем, генерал рассказал Никите о своей секретной деятельности во времена существования отдела «Волк». Никиту эта тема явно очень заинтересовала. Он слушал генерала очень внимательно, и по его лицу было видно, что он постоянно о чем-то напряженно думает. Когда Иван Давидович замолчал, Никита очень серьезно произнес, что обдумает услышанное. Тогда генерал Бриллидзе отметил про себя, что этот не по годам вдумчивый и потрясающе умный мальчик, имеющий твердую жизненную позицию по многим вопросам, в свое время прогремит на всю страну.

 

Следующая встреча генерала Бриллидзе и Никиты Прокошенко состоялась через десять лет. Тогда молодой человек неожиданно позвонил Ивану Давидовичу по домашнему телефону и предложил увидеться.

Они сидели в маленькой шашлычной на набережной Москвы-реки и пили ароматный кофе.

- Иван Давидович, я хотел поговорить с Вами вот о чем, - Лицо Никиты стало сосредоточенным, - С тех пор, как состоялся наш последний разговор, прошло много лет. У меня было время обдумать все то, о чем мы тогда говорили.

- Да, я помню нашу тогдашнюю беседу. – Генерал не ожидал такого начала.

- Сейчас я уже не тот наивный мальчик, каким был десять лет назад, за это время я многое повидал и переосмыслил. Я не буду сейчас вдаваться в подробности моего жизненного пути, но сейчас я хотел бы сказать, что я в какой-то степени состоялся в этой жизни. Я очень уважаю Вас, потому что, не скрою, наводил справки по своим каналам. - Никита глотнул кофе, - Я хочу посоветоваться с Вами. Моей дочери Алисе уже десять лет. Думаю, Вы не будете спрашивать, откуда я знаю, что у меня есть дочь, и как ее зовут.

- Я внимательно слушаю тебя, Никита. – Генералу становилось все интереснее общаться с этим молодым человеком.

- Я говорил Вам тогда, при нашей первой встрече, что согласен взять на себя воспитание ребенка, когда он станет взрослым.

- Да-да. Я помню.

- Так вот, я встретился с Вами, чтобы сказать, что я не просто согласен помогать Алисе, я хотел бы коренным образом изменить ее жизнь.

- Как же ты собираешься сделать это? – Генерал закурил и тут же затушил сигарету.

- На данный момент, я достаточно состоятельный человек. У меня очень стабильный и доходный бизнес, который позволяет мне жить, ни в чем не нуждаясь. Я владею сетью крупных автосалонов. – Никита глотнул минеральной воды, - Я хочу обеспечить свою дочь так, чтобы она стала девушкой из высшего общества, чтобы она могла быть самостоятельной, получить хорошее образование и чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Я хочу, чтобы она не зависела от людей и обстоятельств, чтобы не унижалась, живя с каким-нибудь студентом в нищете. Я знаю, что пока мне рано вступать в игру, но через три-четыре года, я думаю, придет время вмешаться в ее судьбу. Я очень уважаю Вас и Вашу супругу, но мать Алисы, как мне кажется, слишком легкомысленна и влюблена в себя, чтобы должным образом вывести в жизнь собственную дочь. И, более того, я хочу, чтобы свою жизнь Алиса, как думающий и прогрессивный человек, посвятила одной главной цели.

- И какова же эта цель?

- Вы помните, Иван Давидович, мы говорили о Вашей работе?

- Да, я помню. И что же? – Этот поворот в разговоре был для генерала неожиданным.

- Я хочу начать войну. – Никита внимательно посмотрел на Бриллидзе, - Нет, не пугайтесь, войну в переносном смысле. Моя цель создать Организацию. Не просто абстрактную Организацию, а мощное орудие по борьбе с тем, что мешает нашей стране нормально развиваться. Я хочу создать этакую Силу, которая будет наносить сокрушительные удары по тем сторонам жизни, которые разрушают здоровье и благополучие нашей нации. Особенно меня интересует мой родной город – Москва.

- То, что ты говоришь, Никита, попахивает фашистской идеологией, - Генерал закурил, - Это не тема для разговора в кафе.

- Я понимаю. Я просто в общих чертах обрисовываю Вам свою идею. Я знаю, что в свое время вы занимались родственной деятельностью, у Вас остались связи и информация. Много информации, кроме того, у Вас колоссальный опыт. Я просто хочу предложить Вам создать Организацию вместе, потому что без Вас мне будет очень трудно сделать это. У меня нет должного опыта, но у меня есть хорошее официальное прикрытие для такой организации, офис, люди, деньги, а у Вас, насколько мне известно, ничего этого нет, но есть многое другое, что позволит нам стать мощной силой.

- Ну, предположим, но причем тут Алиса? - Генерал нахмурился. - Алиса – моя внучка, единственная, между прочим. И я не позволю рисковать ее жизнью.

- Если Вы помните, Алиса – моя дочь. Я не говорю о риске. Я хочу, чтобы она стала наследницей огромной Империи, которую я сейчас предлагаю Вам создать. Я хочу, чтобы Вы стали мозговым центром этой организации, ее непререкаемым авторитетом. Я жду-не дождусь того момента, когда смогу назвать Вас Боссом.

- Терпеть не могу этого слова. – Генерал поморщился. - Ну что ж, я понял суть твоего предложения, Никита. Только пойми, все не так просто. Ты ведь не булочную на паях мне предлагаешь открыть. Нужно посоветоваться с разными людьми, кое-кого поставить в известность. Мы ведь в Москве живем, а не в деревне. Здесь то, что происходит, у всех на виду.

- Парадокс, - Никита задумчиво улыбнулся. – А ведь раньше я думал, что все наоборот.

- Раньше все было по-другому. - Иван Давидович встал, давая понять, что разговор окончен. - Теперь моя очередь подумать.

 

11.

2006

Толик Прокошенко решил уйти из семьи. Теперь, когда его старшему сыну исполнилось девятнадцать, а младшему стукнуло шестнадцать, он понял, что не в состоянии больше оставаться в своей маленькой, захламленной квартире, не хочет видеть свою обрюзгшую, сварливую жену Свету. Он понял, что ненавидит будни, когда после работы нужно возвращаться домой, терпеть не может выходные, когда надо пылесосить и выбивать ковры. Ему надоела вечная зависимость от обстоятельств и людей, от их настроения и от погоды на улице. Он устал решать свои извечные проблемы за счет денег, которые иногда давал ему брат Никита. Нет, Толик не мучился угрызениями совести, его не тяготили долги, он просто считал, что достоин намного большего, и просто ему не повезло в жизни. Вместо чувства благодарности, он испытывал бесконечное раздражение и злобу к матери, которая, спасая от армии, чуть меньше двух десятков лет назад, свела его со Светкой. Он обвинял Никиту в том, что тот все эти годы не продвигал его в карьере, не пристраивал на хлебные места. В последние несколько лет он работал у брата в одном из автосалонов, и всегда был недоволен своим низким, как он считал, статусом. Но Никита, несмотря на любовь к брату, никогда не путал дело с личными отношениями, поэтому считал, что Толик должен сам добиться чего-то в этой жизни. Дав брату работу и периодически помогая деньгами его семье, Никита не собирался всю жизнь, как в детстве, вытирать ему сопли. Он предлагал Толику поступить в институт, чтобы стать кем-то в этой жизни, но тот всегда отмахивался, говоря, что ему уже поздно учиться. Подсознательно Толик надеялся, что в будущем все-таки получит от богатого брата все, что ему причитается по справедливости.

Всю жизнь во всех своих неудачах Толик обвинял окружающих. Всех, кроме себя. Обида и зависть заполонили его сердце. Он считал, что ему просто не повезло и был уверен, что пришло время поменять свою жизнь и как-то добиться того уровня существования, которого, как он считал, он заслуживал. Он ушел из дома так же, как когда-то, много лет назад сделал это его отец, - неожиданно, никому ничего не сказав, просто оставив на столе записку.

 

Вот уже месяц Толик жил у Никиты. Он взял на работе отпуск, чтобы хотя бы недолго насладиться свободой в полной мере. Ему очень нравилась такая жизнь. Каждый день утром брат уходил на работу и Толик, оставшись один, часами валялся у телевизора на мягком диване, потягивая дорогой коньяк. Он никогда не интересовался проблемами брата, ни во что не вникал и не задавал вопросов. Анатолия устраивало спокойное и благополучное существование.

Никита всегда испытывал чувство ответственности за судьбу брата, поэтому не стал пытаться перевоспитывать Толика или влиять на его жизнь. Он просто принял брата у себя и начал задумываться об устройстве его дальнейшей жизни.

 

12.

 

Алиса боготворила папу. Появившись три года назад, он стал для нее ангелом-хранителем, сошедшим с небес. Алиса никогда не имела внутреннего контакта с матерью и всегда больше доверяла бабушке Анне Максимовне и дедушке Ивану Давидовичу. Всю свою жизнь она была умницей и красавицей, общительной и веселой душой компаний, но несмотря на это, у нее никогда не было настоящих подруг и друзей. «Кошки не живут стаями», - Любила повторять Алиса.

Артем Самсонов стал для Алисы первым в жизни другом. Алиса никогда не принадлежала к разряду так называемой элиты, поэтому, общаясь первое время с Артемом, думала, что это ненадолго. Но потом, спустя несколько недель, она поняла, что ее тянет к Артему, ей хочется постоянно находиться рядом с ним, рассказывать ему, и только ему, обо всех своих проблемах и переживаниях, тем более, что юноша отвечал ей тем же. Однажды Алиса рассказала ему о своем папе, о его Организации, которая существует и работает вот уже много лет. Она с упоением рассказывала о том, что наш мир станет намного лучше и гармоничнее без наркоманов, проституток, извращенцев, без больных душой и телом людей. Казалось, она заразилась этой безумной идеей и свято верит во все, что говорит. Она с гордостью сообщила, что папа посвятил ее во все тайны своей деятельности и предложил помогать ему. Она не знала только имени идеолога и вдохновителя организации, папа называл его просто Босс. Она была настолько горда и увлечена идеей своего отца, что буквально заразила влюбленного Артема мыслью об участии в деятельности Организации.

Теперь Алиса буквально разрывалась на части. О новой квартире, подаренной ей папой на шестнадцатилетие, своим родным она так и не рассказала. Она жила на два дома, двойной жизнью, постоянно разрываясь между старой, устоявшейся, и возникшей у нее новой реальностью, не понимая, как ей лавировать между двумя этими островами. Она была еще слишком молода для этого.

Артем познакомился с Никитой Егоровичем Прокошенко и, поговорив с ним, еще больше проникся Идеей борьбы по законам Организации, даже не задумываясь о степени жестокости и цинизма этой борьбы. Нельзя сказать, что он стал фанатиком, скорее, просто все это напоминало ему детскую игру в казаки-разбойники, только здесь все было по-настоящему. Артему льстило такое доверие и внимание со стороны взрослого серьезного мужчины – Алисиного отца. Он почувствовал себя Избранным. Согласившись вступить в Организацию, Артем проходил долгое тестирование и инструктаж, с ним работал психолог и преподаватели. Постепенно он стал разбираться в оружии и устройстве автомобиля, овладевать основами химии и техникой грима. Он учился многим вещам, о которых раньше не имел даже и представления. Ему было очень интересно, и казалось, что эта засекреченная игра никогда не трансформируется в страшную реальность, а кроме того, ему было радостно еще и оттого, что Алиса посещала эти занятия вместе с ним. Через некоторое время Артему было поручено первое ответственное задание – разработка операцию по взрыву машины. Местом операции было выбрано Ярославское шоссе. На подготовку давалось четыре месяца. Артем был уверен, что справится.

 

13.

 

Никита Прокошенко открыл глаза. Все тело пронизывала сильная нестерпимая боль, но он не понимал, откуда она исходит. Он увидел потолок, оклеенный пожелтевшими от времени и грязи обоями в мелкий серый цветочек. Перед глазами все плыло. Он зацепился взглядом за маленькое темное пятнышко, которое напоминало ему размазанную кляксу. Такие, пользуясь ненавистной перьевой ручкой, первоклассник Никита ставил в тетради по письму. Он уставился на кляксу, и боялся отвести взгляд. Никите казалось, что если сейчас он закроет глаза, то провалится в какую-то огромную черную яму и больше никогда не увидит света.

- Толя, Толя, - Голос раздавался откуда-то сбоку, и Никита попытался повернуть голову на звук, но у него не получилось.

- А-а-а, э-э-э, а-а-а, - Он попытался произнести что-то, но звуки никак не складывались в слова. Он попытался дернуться, но дикая, нестерпимая боль вновь пронзила все тело, и он провалился в ту самую липкую пропасть, в которой так боялся оказаться несколько минут назад.

 

* * *

 

Толик открыл ключом дверь Никитиной квартиры и медленно, будто опасаясь чего-то, вошел в большой темный коридор. Вот и все. Теперь для него началась новая жизнь, которой он так долго ждал, и о которой так беззаветно мечтал все последние годы. Не раздеваясь, он неторопливо прошел по всем комнатам и в задумчивости сел на большое кожаное кресло. Его пугала эта гробовая тишина и пустота большого дома. Он прикрыл глаза, и страшная картина недельной давности вновь встала перед глазами.

Они с братом возвращались в Москву из загородной поездки к друзьям Никиты. Толику безумно понравилась их веселая, беззаботная поездка. Все, что происходило там, было так непохоже на его обычную скучную и однообразную жизнь. Природа, шашлыки, гитара, большая шумная компания. Так весело и по-молодежному он не отдыхал уже больше десятка лет. Они собирались остаться на пикнике еще на один день, но неожиданно Никите позвонили. Он заторопился в Москву.

- Толька, я сегодня без шофера, так что придется тебе поработать по специальности на благо брата. - Никита похлопал его по плечу. - Я слишком много выпил.

- Да ладно, Ник, ты же не подросток без прав, чтобы ментов бояться.- Толик усмехнулся. – Тоже мне, крутой.

- Нет, брат. У меня свои принципы, а ты шофер-профессионал. С тобой за рулем мне нечего опасаться. – Никита протянул брату ключи от одной из своих машин. Сегодня это был «Лексус».

Толика захватил азарт. Он несся по пустой трассе на шикарной машине брата, которая с ходу выжимала больше двухсот километров в час, испытывая при этом такие необъяснимые ощущения, словно ребенок, впервые попавший на американские горки. Никита сидел рядом и постоянно звонил по мобильному телефону. Он все время говорил с кем-то, но Толик не вникал в суть этих разговоров, он пытался максимально погрузиться в свои необычные ощущения. Неожиданно перед ними возник велосипедист. Толик до сих пор не понимал, как могло получиться так, что парнишка, испугавшись чего-то, неожиданно упал с велосипеда прямо на проезжую часть. Толик резко ударил по тормозам и дернул руль, но не смог справиться с управлением своего железного коня. Машину занесло, и она на полном ходу врезалась в стоящее на обочине дерево.

Спустя несколько минут, Толик открыл глаза. Он понял, что все еще находится за рулем разбившейся иномарки. Он потряс головой, пошевелил руками. Все части тела работали. «Вероятно, подушки безопасности – хорошая вещь», - подумал он и в ту же секунду вспомнил про брата.

- Ник, Ник, - Позвал Толик. Но брат не отзывался. Его недвижимое тело свешивалось из открывшейся от сильного удара двери автомобиля. – Братан!

Но ответа не последовало. Толик закрыл глаза и беззвучно заплакал.

Мысль поменяться местами с умершим братом родилась в его голове спустя несколько минут. Он решил, что Никите уже ничем не поможешь, а он, Толик, как две капли води похожий на брата-близнеца, многое приобретет, окончательно и бесповоротно поменяв свою никчемную судьбу на сытую и благополучную жизнь бизнесмена Никиты Прокошенко. Все, что надо было сделать Толику – достать документы из кармана брата и положить на их место свой паспорт и права. Приехавшая через полчаса бригада скорой помощи сообщила Толику, что брат жив, но вряд ли доживет до больницы.

- Ваше имя-отчество? – спросил Толика дежурный фельдшер, когда по дороге в больницу заполнял документы на пострадавших.

- Прокошенко, - Толик на секунду задумался и уверенно продолжил, - Никита Егорович. Раненый – мой брат Анатолий.

 

14.

2006

Наталье Ивановне Королевой в этом году уже исполнилось семьдесят пять. Вот уже много лет она жила одна, но, благодаря стараниям сына Никиты, никогда не испытывала дефицита в деньгах и общении. Однажды, она решила посетить огромный новомодный магазин стройматериалов, куда простые учителя на пенсии обычно ходят скорее на экскурсию, нежели за покупками. Погуляв по бескрайним просторам магазина около часа, старушка с удивлением заметила, что ее тележка наполнена огромным количеством мелочей, ярких и привлекательных, но абсолютно бесполезных. Загипнотизированная рекламой и кричащим изобилием, Наталья Ивановна не смогла удержаться от кучи бессмысленных покупок, и выходя из магазина, с ужасом поняла, что истратила все взятые с собой деньги. Опять придется просить Никиту о помощи. Как хорошо, когда есть такой замечательный сын. Придя домой, Наталья Ивановна первым делом набрала номер домашнего номера Никиты. К телефону долго никто не подходил, но Наталья Ивановна не волновалась. Сын был занятым человеком, и мать знала, что как только Никита освободится, он обязательно перезвонит ей. Звонить безответно любимому ею эгоисту Толику она, по обыкновению, не стала. Он все равно не помог бы ей ни деньгами, ни пониманием, ни сочувствием. Время шло, а Никита все не перезванивал матери. Уже поздно вечером, лежа в постели, Наталья Ивановна снова позвонила сыну. После пятого гудка он все-таки снял трубку.

- Никитушка, сынок. Я днем звонила тебе. Почему же ты не отвечаешь? – Наталья Ивановна сделала голос обиженным, - От тебя уже почти неделю ни слуху, ни духу! Что, забыл мать? Не нужна больше?

- Ма, я был занят, - Голос сына был раздраженным.

- И ты туда же. Ладно, Толик наш – отрезанный ломоть, по месяцу не звонит матери, но ты-то, Никита, не стыдно тебе?

- Да, мне стыдно. Конечно, стыдно. – Раздражение на том конце провода усиливалось. Такого никогда раньше не было.

- Никитушка, ты какой-то сердитый. Что-то случилось? - Наталья Ивановна даже немного испугалась.

- Ничего. Все нормально. - Он почти перешел на крик. – Ладно, ма, давай, пока. Я сейчас занят. Я перезвоню.

Наталья Ивановна положила трубку. Какая-то непонятная тревога закралась в ее материнское сердце. Что-то в интонациях сына показалось ей странным. Она выключила свет, но сон не шел. Она никак не могла понять, что ее так встревожило, и до утра ворочалась в постели. В пять часов утра она поднялась с кровати, включила свет и уверенным голосом вслух произнесла: «Это не Никита!»

 

15.

 

Никита Прокошенко выжил. Сотрясение мозга, переломы ребра и ключицы, ушибы и ссадины можно было не считать. Самым страшным было то, что у Никиты был сломан позвоночник. Когда Свету Прокошенко пригласили на беседу с врачом, ей сообщили, что ее муж, Анатолий Егорович, скорее всего будет жить, но никогда не сможет двигаться…

По счастью Толик в аварии почти не пострадал. Он отделался стандартным сотрясением мозга да парочкой ушибов. О том, что его брат выжил, он узнал на следующий день после аварии. Это обстоятельство поставило Толика в тупик. К такому повороту событий он не был готов, ведь он уже назвался Никитой. Было очевидно, что в создавшейся ситуации, ему придется вновь стать собой, вернувшись к прежней жизни. Толик решил, что в случае возникновения вопросов о том, почему он назвался именем брата, он будет валить все на ушиб головы и временные провалы в памяти. Конечно, смерть Никиты в данном случае была бы ему на руку, но Толик, несмотря на свою извечную зависть, никогда не желал такой участи брату.

Спустя два дня Света сообщила ему, что ее муж, все еще находящийся без сознания, парализован. Мысли лихорадочно завертелись в голове Анатолия Прокошенко. «У меня снова появился шанс. Мне надо срочно поговорить с Никитой. Я должен сделать это, как только он очнется. Я должен успеть раньше остальных. Я постараюсь убедить его, что без движения, прикованный к постели, он все равно не сможет жить, как раньше. Я смогу распорядиться тем, что есть у него. Я заслужил это!»

 

Через четыре дня после аварии Никита все-таки пришел в себя. Первым, что он увидел, была та самая клякса на потолке. Теперь он уже не цеплялся за нее взглядом, боясь провалиться в небытие. Едва очнувшись, он сразу вспомнил все, что произошло тогда на шоссе. Все события в один миг всплыли в его мозгу. Он увидел эту страшную картину как будто бы со стороны. Несущаяся по пустынной дороге машина, падающий напуганный до смерти велосипедист и приближающаяся со страшной скоростью береза – все это пронеслось перед глазами Никиты, как бессмысленный, жестокий боевик. Он попытался пошевелиться, но ни ноги, ни руки почему-то не слушались. И снова нестерпимая боль пронзила тело. Он застонал. «Толя! Толя! Ты очнулся!» - Женский голос раздался где-то совсем рядом. Никита снова открыл глаза. Перед ним стояла Светлана, жена брата.

- Ты пришел в себя! Наконец-то! – Женщина улыбалась, - Толечка. Какой же ты молодец. Ты справился. Я знала, что ты сильный, ты сможешь.

- Брат жив? – Никита не узнал звука собственного голоса. Вместо привычного баритона он услышал какой-то слабый шепот.

- Никитка-то? Жив. Он почти не пострадал. – Светлана заплакала. – Тебя угробил, а самому хоть бы хрен. Вот пусть теперь помогает нам. Как иначе-то нам теперь жить?

- Мама знает? - Никита смотрел на эту чужую женщину, чувствовал, как она нервно гладит его по голове, и не понимал, о чем она говорит.

- Нет, Толечка. Наталье Ивановне пока не сообщали. Никто же не знал, как все будет. Решили ее пока не волновать. Возраст все-таки, сердце и все такое. – Света защебетала, и Никита увидел, как забегали ее глаза. - Никита сам с ней поговорит. Поспи, Толечка.

- Почему ты называешь меня Толечка? Я не Толечка! - Попытался он вклиниться в ее непрекращающийся монолог.

- Поспи, поспи, Толечка. Я знаю, что ты сильно ударился головой. Мне врач сказал, что может наблюдаться повышенная раздражительность. Тебе же всегда раньше нравилось, когда я тебя так называла, – Света снова всхлипнула, - Но ты не волнуйся, я говорила с Никитой. Он будет помогать нам. Так что вылечим тебя. Я была у следователя, мне объяснили, что его не посадят, виноватым скорее всего признают того велосипедиста. Так что Никита в тюрьму не сядет, но помогать нам будет. Уж будь уверен, он заплатит по полной за все. Уж у него-то денег куры не клюют.

Никита закрыл глаза. Он был не в состоянии больше слушать эту суетливую женщину. Мысли путались, и он никак не мог понять, почему она называет его Толей. Через несколько минут, к его облегчению, Света замолчала, видно решив, что больной уснул, и вскоре на цыпочках вышла из палаты, чтобы сообщить всем знакомым о чудесном возвращении в этот мир горячо любимого мужа.

Он снова услышал ее визгливый голос, когда в палату вошел доктор. Никита открыл глаза.

- Хорошо выглядите, молодой человек, - пожилой усатый врач-кореец с интересом разглядывал Никиту. Затем он повернулся к Светлане и кивком попросил ее выйти. Женщина вновь исчезла за дверью.

- Спасибо, - Никита с благодарностью посмотрел на врача.

Врач оказался деловым и реалистичным человеком, поэтому не стал утомлять больного долгими предисловиями, а просто сообщил Никите, что он никогда больше не сможет двигаться. Услышав страшный приговор, Никита закрыл глаза и соленые, обжигающие слезы, впервые за долгие годы, потекли по его заросшим щекам. Ему было безумно стыдно оттого, что он не может пошевелиться, хотя бы только для того, чтобы смахнуть с глаз доказательство своей человеческой слабости. Он не сразу в полной мере осознал реальность ситуации. С каждой минутой ему все страшнее было понимать весь ужас произошедшего с ним. Только теперь, озарение снизошло на него, и все встало на свои места. Теперь он действительно понял, почему Света так упорно называла его Толиком. Первое, что он произнес спустя несколько минут, открыв глаза, были слова: «Приведите ко мне брата!»

 

16.

 

- Что случилось, Алисушка? Ты сама не своя? – Иван Давидович вошел в комнату к внучке.

- Ничего, деда. Все в порядке. – Она сидела на диване и смотрела в одну точку. – Просто грустно.

- Расскажи, что произошло. Может, я помогу?

- Ничего. Все нормально. И ты мне уж точно не поможешь. – Алиса вздохнула и смахнула навернувшуюся слезу, - Мне никто не поможет. Я просто думаю о… Да нет, ничего.

- Может, ты думаешь о папе? – Генерал Бриллидзе пристально посмотрел на внучку.

- О папе? – Алиса вскочила, - Почему о папе? Что за ерунда? Почему я должна думать о человеке, которого никогда в глаза не видела?

- Не обманывай меня, Алисушка. Я все знаю.

- Что ты знаешь? – Алиса по-детски сжала кулачки. Она не верила своим ушам, - О чем ты, дедуля?

- Я знаю, что почти четыре года назад твой папа нашел тебя, я знаю, что вы постоянно общаетесь, что у тебя есть квартира – его подарок, и что ты стала членом организации, в которой твой папа, Никита Егорович Прокошенко, является лидером и воплотителем всех идей и операций. – Иван Давидович похлопал по дивану, - Иди, деточка, посиди со мной. Я тебе обо всем расскажу.

- О чем ты расскажешь мне? – Алиса была в шоке от услышанного, - Откуда ты знаешь об этом?

- Я знаю все. Дело в том, что руководитель этой организации, тот самый Босс, о котором ты много слышала от папы, это я.

- Ты!?

- Да, Алиса, это я, твой дед. – Генерал улыбнулся.

- Этого не может быть. Почему же ты раньше не сказал мне об этом? Деда, как ты мог столько лет скрывать от меня, что все знаешь?

– Я и сейчас не сказал бы. Просто так сложились обстоятельства. Я начал этот разговор, потому что чувствую, что произошло что-то серьезное. Я думал, может быть, ты что-то знаешь о нем, но оказывается, нет. Никита уже неделю не проявляется. Он не выходит на связь. Ты ведь тоже его ищешь?

- Да, деда. Я его ищу. Я звоню ему уже неделю, но номер постоянно недоступен. А к домашнему телефону никто не подходит. Он даже не приехал в прошлую пятницу ко мне в гости, а ведь пятница – наш день. Если бы он был в командировке, он предупредил бы меня. Ты просто не представляешь, какой он хороший и как сильно я его люблю! – Алиса всхлипнула. – А вдруг он опять бросил меня?

- Нет. На него это не похоже. Он очень любит тебя. Для него в жизни есть только две вещи – Дело и Ты. Если он не выходит на связь с тобой и со мной, значит, что-то случилось. Я завтра все узнаю. Не переживай, Алиса. – Иван Давидович обнял внучку. – Я обещаю, что все узнаю.

- Спасибо, деда. – Алиса обняла его, и детские слезы полились из ее прекрасных глаз. – Я всегда знала, что «деда» - самое нежное, самое ласковое и самое доброе слово в мире.

 

17.

 

«Приведите ко мне брата», - Никита произнес это и закрыл глаза. Мысли навалились на него, как ворох опадающей осенней листвы.

 

Толик вошел в палату. Он безумно боялся того, что может сейчас произойти. Выдав себя за брата, он почему-то даже не подумал о том, что когда-нибудь может возникнуть такая ситуация, что ему придется вот так под видом Никиты прийти сюда, встретиться с собственной женой, и делать вид, что страшно переживает несчастье произошедшее недавно. Он сдержанно поздоровался со Светой. Увидев его, женщина с воплем бросилась к нему на шею и зарыдала: «Никитушка, горе-то какое у нас! Что же теперь с нами-то будет?» Толик промолчал. Его трясло, как в лихорадке. Он ощущал Светкины руки, слышал ее визгливый голос, чувствовал ее привычный запах кухни. Его передергивало оттого, что он не знал, как себя вести. «Света, давай я сначала поговорю с братом, а потом мы все решим. Посиди пока в коридоре», - Толик решил, что нашел оптимальный стиль поведения.

Он вошел в палату и, плотно закрыв за собой дверь, покосился на облупившуюся кровать у самого окна. Там лежал какой-то немолодой, чужой мужчина с серым лицом. Узнав в нем своего брата, Толик испугался. Бледное, осунувшееся лицо, щеки, заросшие рыжеватой щетиной, потрескавшиеся бледные губы, потухшие глаза. Брат пристально смотрел на него немигающим взглядом и молчал.

- Ну, здравствуй, братишка. – Толик нарочито бодро подошел к кровати и протянул брату руку.

- Издеваешься? – Никита криво улыбнулся.

- Извини, я не подумал, - Толик смутился и опустил руку. Она как-то нелепо повисла вдоль тела. Он не знал как вести себя дальше, что говорить, что делать. « Я должен убедить его, что мне было необходимо назваться его именем, что у меня семья, у него бизнес, все это требует руководства. Я должен дать ему понять, что для нас обоих будет лучше, если Никита Прокошенко для всех останется здоровым и активным. Я должен объяснить ему, что Светка, руководствуясь жалостью и чувством долга, будет ухаживать за ним лучше, чем кто бы то ни было, а я под его именем продолжу его дело и буду содержать его и свою семью. Я попробую сделать так, чтобы Никита не выдал меня и чтобы никто не узнал о нашей подмене».

- Ну, садись, Толян, что стоишь? – Никита продолжал улыбаться какой-то кривой, недоброй улыбкой.

- Спасибо. Только не называй меня Толей. Нас могут услышать.

- А что, разве тебя не Толей зовут? – Никита облизнул губы, - Ты теперь носишь другое имя? И какое же? Не Никитой ли тебя называют с недавних пор?

- Я прошу тебя, давай потише. – Толик безумно нервничал, - Давай все обсудим.

- Ты что-то хочешь предложить мне? Мне, прикованному к постели инвалиду с провалами в памяти и чужими документами в верхнем ящике больничной тумбочки?

- Брат, успокойся. Мы все обсудим, - Толик ерзал на стуле. – Я все это придумал для нашего же блага.

- Как интересно! Так ты мой благодетель? – В этот момент Никита сильно пожалел, что руки и ноги его не слушаются. – Тебе, может, еще спасибо сказать?

- Послушай, я же говорю, что все это для нашего блага. Просто послушай. - Толик мысленно пожелал себе удачи. Он понял, что от сегодняшнего разговора зависит вся его дальнейшая жизнь. На лбу выступила испарина, но он был готов.

- Я очень внимателен. Мне теперь некуда торопиться. Говори.

- Так вот, брат, слушай. Я не разбираюсь в твоем бизнесе, но он приносит огромный доход. Мы оба понимаем, что все эти годы ты помогал нам, маме, да и сам не бедствовал. Если сейчас ты неожиданно исчезнешь, станешь прикованным к постели инвалидом, что будет с нами? Ты потеряешь бизнес, деньги, а мать и мы, твои родные, будем нищенствовать, жить на мою среднестатистическую зарплату сотрудника твоего автосалона. – Толик взял со стола бутылку минералки и сделал большой шумный глоток. – Поменявшись местами, мы в данной ситуации убиваем всех зайцев сразу.

- Одного ты уже убил, - голос Никиты ничего хорошего не предвещал.

- Ну зачем ты так, брат? Я же не нарочно. Это был несчастный случай. Я тоже пострадал и безумно переживаю, - Толик вскочил со стула, - У меня, между прочим, тоже ребра поломаны. И не я виноват, что тебе меньше повезло. Ты сам посадил меня за руль.

- Ладно, извини, - Никита закрыл глаза. – Продолжай.

- Так вот. – Толик снова сел, - Во-первых, я занимаюсь бизнесом вместо тебя. Все думают, что я - это ты, но частично потерял память после аварии, поэтому не узнаю некоторых людей и не все помню. Во-вторых, я продолжаю помогать маме. Ей, кстати тоже не стоит говорить о нашей маленькой тайне. В-третьих, оплачиваю твое лечение и помогаю Светке, а она, как примерная женушка всю жизнь ухаживает за любимым мужем, то есть за тобой. Ей платить за это не надо, а чувство долга и старая любовь будут для нее лучшим стимулом стать твоей сиделкой. Таким образом, все получают максимум возможного в данной ситуации.

- А я в твоей схеме что получаю? – Никита вновь посмотрел на брата своими по-прежнему голубыми глазами. – Зачем мне всю оставшуюся жизнь лежать в тесной квартире твоей жены, когда за свои деньги я могу нанять себе любую сиделку и по-прежнему материально помогать матери? Мне-то зачем этот огород, который ты нагородил. Никто ничего не выигрывает от этого, кроме тебя, конечно.

- Зря ты так, брат. Я просто хотел, как лучше. – Толик понял, что проиграл. Его безупречный, как ему казалось, план, не сработал. Теперь он не знал, как быть. – Тебе не понять. У тебя ведь нет детей! А я хотел сделать лучше многим людям, в том числе и им.

- Разумеется. У меня нет детей. А если и есть, то это не твое дело, - Никита почувствовал, как начинают ныть виски, - Ты хотел сделать лучше себе. Ты хотел получить квартиру, бизнес, деньги, машину с шофером, положение. Короче, начать новую свободную жизнь с большим начальным капиталом. Только ты ничего не понимаешь в бизнесе, ты провалишь все дело. Ты всю жизнь будешь лишь пользоваться всем, что было у меня, но ничего и никогда не станешь создавать. Ведь ты уже наверняка живешь в моей квартире, ездишь на моей машине, а ведь еще и недели не прошло, как все случилось. И заметь, ты не спросил моего мнения об этом. Ты сразу принял удобное для тебя решение. Ты очень изобретателен, братишка. Я не понимаю, почему Светка тебя до сих пор не раскусила. Просто в меру своей ограниченности, она верит в то, в чем ее убедили.

- То есть, ты отказываешься? – Толик встал. Такого поворота он совсем не ожидал.

- Я отказываюсь. Я всегда помогал тебе, но ты так ничего и не понял. Даже будучи прикованным к постели, я вполне смогу обеспечить себя всем, что мне нужно и содержать мать. А ты свои проблемы решай сам. Ты уже не маленький, теперь твоя нянька прикована к постели и не сможет больше подтирать за тобой дерьмо. - Никита больше не мог говорить. Он безумно устал. Все та же тупая боль с каждым словом все сильнее пронзала его тело. – Уходи. Я хочу спать.

- Зря ты так, брат. – Толик пошел к выходу. На пороге он обернулся и произнес, - Ник, наверно, я действительно был неправ. Дай мне еще один день. Я все исправлю. Пожалуйста, брат, только один завтрашний день.

- Хорошо, - Никита совсем обессилил. – Я даю тебе один день. Если ты не образумишься, все узнают о твоем самозванстве.

- Спасибо. Отдыхай, - Толик вышел из палаты.

- Ну что там, Никита? - Света галопом подбежала к нему, - Как там Толечка?

- Он заснул. Просил его не беспокоить. Иди домой, Свет. Я сегодня здесь подежурю. – Толик еще не знал, зачем сказал это, но понял, что он должен что-то предпринять. Он не позволит прикованному к постели инвалиду сломать его новую жизнь. Он еще не знал, как сделает это, но понял, что сегодня ночью надо решить эту проблему раз и навсегда. Сегодня ночью…

 

18.

 

Артем Самсонов тщательно пытался разработать порученную ему операцию - взрыв машины на точке торговли проститутками. Поначалу ему казалось, что ничего сложного в этом нет. Он тщательно изучил вопрос, подготовился, продумал всю операцию от начала и до конца. Выглядело это примерно так. Под видом клиента он приезжает на место, производит осмотр кандидаток, затем выбирает одну из них и, расплатившись с сутенером, увозит ее с собой. По дороге, он останавливается в определенном, тихом месте и просит девушку выйти из машины и раздеться. Она, естественно, выполняет его пожелание. Артем просит ее станцевать стриптиз при свете фар. Для профессионалки, работающей на Ярославском шоссе, эта просьба не покажется странной. Пока девушка танцует, он засовывает ей в сумочку миниатюрное взрывное устройство. Когда танец заканчивается, он просит девушку одеться, и, чтобы не вызвать подозрений, под предлогом срочного вызова на работу, отказывается от прочих профессиональных услуг. Он отвозит ее обратно на точку. Остановившись на противоположной стороне улицы, он высаживает девушку и ждет, когда та сядет в машину, где до приезда клиентов постоянно находится весь «живой товар». Когда дверь машины закрывается, он нажимает нужную кнопку на миниатюрном пульте дистанционного управления взрывным устройством…

Все в этой операции казалось Артему простым и гениальным. Был только один момент, который он никак не мог преодолеть. Он знал, что ОН САМ должен будет совершить это преступление. Чем дольше он занимался разработкой, тем отчетливее понимал, что не сможет сделать этого. Он с детства не уважал женщин, более того, он полностью разделял идею Организации о совершенстве мира без бомжей, извращенцев, наркоманов и проституток, но при этом Артем не мог себе представить, как он сможет кого-то убить. Он закрывал глаза, и страшная картина разворачивалась перед глазами - он нажимает на злополучную кнопку, раздается оглушительный взрыв, он видит, как взлетает на воздух машина, как летят во все стороны окровавленные куски девушки, которая только что танцевала для него стриптиз в свете фар. Артем никак не мог отделаться от жуткой картины. Он понял, что никогда не сможет сам сделать этого. «Я должен сообщить Никите Егоровичу, что я готов разрабатывать операции, но не воплощать их в жизнь», - подумал Артем. Он решительно встал и начал набирать мобильный номер Никиты.

«Абонент не отвечает или временно недоступен», - он слышал это уже не в первый раз. Алиса тоже ничего не знала об отце. Артем понимал, что что-то произошло, но не был уверен в своем отношении к этому затишью перед бурей. Он не знал, радоваться или переживать. Ведь если Алисин отец не объявится, Артему не придется выполнять порученного ему задания. Он уже не был уверен в том, что рад своему вступлению в Организацию. Но сказать об этом Алисе Артем Самсонов не мог, он боялся, ведь она прямо таки боготворила своего папу. Она всегда, при любых ситуациях будет на его стороне. Артем окончательно запутался в своих мыслях. Сейчас он напоминал себе ребенка, который посмотрел в кинотеатре страшный фильм и боится идти домой. Ему оставалось только ждать, что же будет дальше.

 

19.

 

- Вы не понимаете, о чем просите! – Пожилой седовласый врач-кореец вскочил со стула. – Это неслыханно!

- Это не я прошу Вас об этом, Николай Сергеевич, это Анатолий просит. - Толик стоял посередине кабинета, боясь сесть на стул. Он уже не был уверен в том, что его идея прийти сюда была удачной.

- Какая разница? Вы понимаете, что предлагаете мне совершить убийство? – Николай Сергеевич сильно нервничал. Такая ситуация случалась в его жизни впервые.

- Поймите, мне тоже нелегко просить Вас об этом. Он – мой брат, родной брат. Мы близнецы. Мы вместе всю жизнь, - Толик глотнул воды прямо из стоящего на столе графина, - Но сейчас, когда Анатолий узнал, что никогда не сможет двигаться, он не хочет больше жить. Он очень деятельный человек, он не может быть обузой для своей семьи, для жены, для детей.

- Я не могу этого сделать, - врач сел на стул, - Скажите спасибо, что я не заявляю на Вас в милицию.

- Я не призываю Вас к убийству здорового человека, Николай Сергеевич. Я говорю о том, что мой брат больше не хочет жить! Фактически он уже не живет! – Толик распалялся, - Ему тридцать шесть лет, и теперь он вынужден будет на всю оставшуюся жизнь остаться растением.

- Насколько я понимаю, за рулем машины были Вы, - врач поморщился.

- Да. Но вы же понимаете, что я невиновен. То, что произошло, само по себе является самым страшным наказанием для меня – я потерял брата! - Толик говорил и сам себе поражался. Такого красноречия он от себе не ожидал, - Мы были единым целым. И теперь мой брат фактически мертв. Он больше не сможет по-настоящему жить. Он просил меня освободить его от этого бессмысленного существования и таким образом искупить свою вину перед ним. То, о чем я Вас прошу – его последняя воля.

- Я понимаю Вас, но и Вы меня поймите, - в голосе врача начали проскальзывать нотки сомнения. Толик почувствовал это.

- Не думайте, что мне просто просить Вас об этом. Но я должен сделать это, чтобы помочь брату, избавить его от дальнейших бессмысленных страданий. – Толик понял, что еще чуть-чуть, и он дожмет этого врача. Осталось пустить в ход последний и главный козырь. – Я предлагаю Вам десять тысяч долларов.

- Я не знаю, как я смогу сделать это, - Николай Сергеевич вытер лоб краем халата, пот градом катился по его лицу.

- Я не медик. Я знаю, что существует много безопасных способов. Главное, чтобы он не мучился, и смерть была естественной. – Толик встал, - Я думаю, мы договорились. Спасибо Вам, уважаемый Николай Сергеевич. Вы настоящий человек, с большой буквы. Не надо мучить брата. Он не хочет этого.

- Я постараюсь сделать все, что нужно. Действительно, если так будет лучше для него и для семьи, - врач тоже встал. - Но…Вы понимаете, я могу надеяться на то, что кроме нас двоих никогда не узнает об этом разговоре?

- Это я Вам обещаю. – Толик закурил, пытаясь унять крупную дрожь, которая била все тело. – Завтра, когда все будет кончено, Вы получите деньги, и мы забудем об этом.

- Может быть, Вы и правы, - Николай Сергеевич тяжело вздохнул и тоже потянулся за сигаретой. – Только аванс я попросил бы отдать мне сразу.

- Вы ничем не рискуете. Состояние брата тяжелое, все может произойти в любой момент. Для Вас это просто случай из практики, а для меня – потеря единственного, по-настоящему близкого человека. – С этими словами Толик вышел из кабинета. Он понял, что в этой схватке он победил.

 

20.

 

Иван Давидович нервничал. Ситуация была ему непонятна. Сегодня с помощью своих давних сослуживцев, он наконец-то узнал о произошедшей несколько дней назад аварии, о том, что брат Никиты Прокошенко, Анатолий попал в больницу, и скончался спустя несколько дней, о том, что Никита в аварии почти не пострадал. Генерал никогда не афишировал своего знакомства с Никитой. Для пользы дела это условие было оговорено компаньонами изначально и всегда соблюдалось. Но сейчас, когда компаньон неожиданно пропал, Боссу пришлось подключить свои связи, чтобы понять, что же все-таки происходит. Узнав о случившемся, Иван Давидович, все еще не мог понять, почему Никита до сих пор не подходит к телефону и не звонит сам. Конечно, его горе можно понять, но Ник никогда не был настолько сентиментальным человеком, чтобы начисто забыть о Деле и об Алисе – двух самых важных вещах в его жизни. Происходящее казалось генералу очень странным, тем более, что это ставило под угрозу две намеченные на ближайшие дни операции. А ведь речь шла не о продаже котят. Каждая акция Организации тщательно подготавливалась на протяжении нескольких месяцев. В ней были задействованы люди, в подготовку вкладывались огромные деньги. Никита не был человеком, который может раскиснуть до такой степени, чтобы поставить под угрозу дело всей своей жизни. Что-то во всем этом настораживало Ивана Давидовича. Необходимо было срочно встретиться с Никитой и во всем разобраться. Медлить было нельзя.

 

21.

 

Артем не спал всю ночь. Он беспрерывно думал о том, что неминуемо произойдет, если ему все-таки придется совершить то, что поручено Организацией. Всю ночь он представлял себе картину собственного ареста, суд, тюрьму. Он безумно боялся и жалел, что ввязался в эту дурацкую историю. Только Алиса была для него единственным светлым лучиком во всей этой страшной безысходности. От страха Артем даже подумал было рассказать обо всем родителям, но передумал. Обмозговав все как следует, к утру, он все-таки решился поговорить с Алисой. Она любит его. Она все поймет. Он сможет объяснить ей разницу между возмездием и убийством. Артем поговорит с ней и попросит убедить отца отпустить его. Ведь сейчас уже понятно, что он не подходит для деятельности в Организации. Пусть Алиса станет лидером. Он будет любить ее, но сам не сможет участвовать в этом.

 

* * *

 

- Дедуля, мне нужно поговорить с тобой, - Алиса буквально вбежала в комнату.

- Что произошло? – Генерал снял очки и внимательно посмотрел на внучку.

- Я должна поговорить с тобой об Артеме. Я не знаю, как мне быть. – Алиса плюхнулась на кресло, - Это очень важно.

- Он предложил тебе стать его женой? – Иван Давидович улыбнулся. - Не рановато ли?

- Я серьезно, деда. – Алиса даже подпрыгнула от досады, - Ты зря не принимаешь меня всерьез. То, что я хочу сказать, касается папы.

- Папа твой жив и здоров. Просто у него были неприятности. Он пока не звонит нам, но, думаю, скоро он объявится.

- Я знаю, что папа не может просто так бросить все и исчезнуть. Если он не звонит, значит, действительно не может. – Алиса с гордостью тряхнула головой, - Но я говорю сейчас об Артеме.

- Я слушаю, Алисушка, говори, что там с нашим молодым коллегой?

- Он испугался, деда. Он сказал мне сегодня, что не сможет помогать нам. Он никогда не сможет убить человека, поэтому хочет выйти из организации. – Алиса нервничала. – Он даже не видит разницы между тем, что делаем мы и убийством. Мы же не убийцы! Мы спасаем нацию, а он не понимает этого. Ты понимаешь, что он трус? Он может испугаться и сдать всех. Вернее, только папу. Тебя он не знает, меня он любит. А на папу он может заявить в милицию.

- Почему ты так решила? – Генерал нахмурился. Он вспомнил, что предложение взять Артема в разработку поступило от него. – Он что, так сказал?

- Он сказал, что хотел рассказать обо всем родителям, но потом передумал. И теперь не знает, как быть. Деда, ты понимаешь, что это значит? Он в любой момент может навредить папе и всей Организации. – Алиса вскочила с места. – Что нам делать, дедушка?

- Ты думаешь, что все настолько серьезно?

- Это же касается ПАПЫ! – Алиса подняла вверх вытянутый в струнку указательный палец, - Неужели ты не понимаешь?

- Да, боюсь, что ситуация серьезная, - Генерал задумался на несколько секунд, - А что, если вывести его из игры и взять слово, что он никогда никому ничего не расскажет?

- Боюсь, что это невозможно, деда. Он привык жить среди бомонда. Там все болтают языками и понтуются друг перед другом. Когда-нибудь кому-нибудь он обязательно проговорится. Не по злобе, а просто для того, чтобы пробудить чей-нибудь интерес к себе. Он так воспитан. – Алиса тяжело вздохнула, - Был бы здесь папа, я поговорила бы с ним. Он бы точно придумал, как быть с Артемом.

- Мы решим эту проблему, Алисушка, не переживай, - Дед ласково погладил внучку по голове, - А ты его действительно любишь или это так, легкое увлечение?

- Он очень нравится мне, деда, - Алиса посмотрела на генерала, и он впервые в жизни увидел жестокий блеск ее голубых, как у отца, глаз, - Но я никому не позволю навредить папе!

 

22.

 

После похорон Никиты, Толик снова начал пить. Он заперся в квартире брата и сидел целыми днями на диване, методично уничтожая содержимое бара. Картинки прошлого постоянно мучили его, не давая спокойно жить той богатой, сытой жизнью, к которой он так стремился. Он тщетно пытался убедить себя, что все сделал правильно, ведь брату уже ничем нельзя было помочь. Толик внушал себе, что он просто избавил Никиту от ужасной бессмысленной жизни, но сам не верил в это. Но самым страшным было то, что мать, Наталья Ивановна узнала его. В день похорон она подошла к Толику и сказала, что все понимает, и что, наверно, действительно так будет лучше для всех. Конечно, она не могла знать о том, что произошло на самом деле, и ни в чем не обвиняла сына, который всегда был непутевым, но несмотря ни на что, любимым. «Не волнуйся, сынок. Я никому никогда не расскажу, что на самом деле вы поменялись местами. Но ведь мать не обманешь, - Сказала тогда Наталья Ивановна, - Потерять Никитушку – это страшный удар, но может быть теперь, заняв его место, ты, Толенька, будешь счастлив. Я очень хочу, чтобы это было так. Только не бросай Светочку и детишек. Хоть ты и носишь теперь имя брата, все равно ведь это твои дети. Не забывай нас, сынок».

Толик никак не мог забыть этот разговор. Напиваясь, он пытался заглушить все навалившиеся на него чувства. Страх, обида, вина – все в его голове переплелось воедино и не давало наслаждаться полученной свободой. Он не подходил к телефону, который буквально разрывался от беспрерывных звонков, не открывал дверей. Он просто не знал, что ему делать дальше, ведь по сути он никогда не интересовался жизнью брата и не представлял как он живет, чем занимается вне работы, с кем общается.

Через несколько дней, заставив себя протрезветь, Толик понял, что ему надо исчезнуть из Москвы. Так будет лучше для всех. Он уедет, сменит обстановку и начнет новую жизнь. Теперь он решил срочно продать квартиру, одну из двух оставшихся машин и снять деньги с банковского счета, документы на который он нашел в Никитиной квартире. Наконец-то решение всех его проблем стало понятным и приобрело четкие очертания.

 

23.

 

- Алисушка, я хочу сообщить тебе одно известие, - Иван Давидович Бриллидзе обнял внучку.

- Что случилось, деда? Что-то с папой? – Она встревожено подняла голову, - Говори.

- Только ты не расстраивайся, девочка. – Он сильно прижал ее к себе. - Сегодня Артем Самсонов утонул в реке.

- Как!? – Алиса дернулась в его руках, как тряпичная кукла, - Как утонул?

- Артем поехал купаться с друзьями. Наверно он слишком много выпил и решил поплавать. Вот сердце и не выдержало, - Генерал говорил и чувствовал, как трясется в беззвучной истерике Алиса, - Он не смог доплыть до берега.

- Деда! Деда! – Алиса больше ничего не могла произнести.

- Ты же все понимаешь, девочка. Не плачь. – Сердце пожилого генерала разрывалось от жалости, - Ты же умница. Все будет хорошо.

- Я не плачу. Он сам виноват. Все так, как должно быть. Хотя, он мне очень нравился. - Алиса отстранилась от дедушки и резким движением вытерла глаза. - Ты нашел папу?

- Я не смог его найти. Телефон не отвечает. На квартире он не появляется. Я пока не знаю, что произошло, - Иван Давидович тяжело опустился на стул. – Но мы все выясним. Обязательно все выясним. Это не сложно. Просто сейчас тяжелый момент. Деятельность организации остановилась. Мы потеряли много денег. Надо чуть-чуть подождать.

- Хорошо, дедуля. Я подожду столько, сколько нужно. – Алиса встала. – Я знаю, что папа не мог бросить меня. Что-то произошло. Мы обязательно разберемся во всем. Я уверена.

- Ты умница, Алисушка. – Дед вздохнул и грустно улыбнулся, - Только не забудь, что наша бабушка очень проницательный человек, так что приводи себя в порядок и будем ужинать. Там мама твоя очередного жениха привела. Пойдем знакомиться.

- Дура, - отрезала Алиса и вышла из комнаты.

- Анюта, как там наш ужин? – Генерал вышел на кухню и подошел к жене, - А то внучка уже воет от голода.

- Что там у вас произошло? – Анна Максимовна пристально посмотрела на мужа.

- У нас свои, девчачьи тайны, - Подмигнул ей генерал и сел за стол.

 

24.

Полгода спустя

« …Очередной страшный пожар потряс нашу столицу. Сегодня ночью на Северо-востоке Москвы загорелось здание наркологической клиники № 99. Сила возгорания была такова, что пожарные не могли справиться с огнем более двух часов. На данный момент число жертв уже превысило цифру в пятьдесят человек. Данные о причинах пожара и жертвах будет сообщены в нашей следующей программе…»

 

* * *

 

Толик Прокошенко выключил телевизор. «Как они надоели со своими бесконечными происшествиями!» Он закрыл дверь и вышел из подъезда. На улице было тепло и ясно. Воздух казался каким-то ватным и обволакивал, как шелковое одеяло. «Такая погода была в тот день, когда мы с Никитой…», - подумал он и вдруг обратил внимание на девушку, которая стояла прямо перед дверью его подъезда, облокотившись на ярко-красный «Мицубиси». Ее вид напомнил ему героиню какого-то старого шпионского боевика. Хотя, конечно, для шпионки она выглядело не очень подходяще – ярко-рыжие волосы, собранные в высокий хвост, красная водолазка, такого же цвета сапоги на высоком каблуке, черный джинсовый комбинезон, стильно отделанный металлическими заклепками и цепями, красные кожаные перчатки, темные очки. Девушка была достаточно высокой и вообще выглядела потрясающе. Самым странным было то, что когда он вышел из подъезда и поравнялся с ней, она как-то странно улыбнулась ему и подмигнула. Казалось, она хочет, чтобы ее заметили.

- Мы с Вами раньше не встречались? - Он оскалился. Но девушка, ничего не ответив, выбросила сигарету и засунула руку в сумочку. Толик решил продолжить.

- Наверно Вы не расслышали? Мы знакомы?

- Я думаю, мы не знакомы, - произнесла девушка неожиданно высоким, почти детским голосом, - Хотя, когда я увидела Вас, я почти что кинулась Вам на шею.

- Почему же? – Толик заулыбался.

- Потому что Вы безумно похожи на моего папу. – Девушка вытащила руку из сумки, и что-то металлическое сверкнуло на солнце.

- Что? – Толик ничего не понял, - Какого папу?

- Моего папу, Никиту Егоровича Прокошенко, которого Вы убили, - Алиса вытянула руку вперед и резко нажала на курок, - Это тебе за папу, тварь!

- Не надо! – Толик закричал, но звука своего голоса не услышал.

- Надо, уже давно надо! – Алиса Бриллидзе бросила пистолет рядом с упавшим на тротуар молодым мужчиной, и резко развернувшись, торопливо завернула за угол дома.

«Яркие волосы, вызывающий наряд, даже стоящая рядом машина оказалась как нельзя кстати. Дедушка действительно профессионал. Никто и никогда не узнает во мне эту эксцентричную красавицу, застрелившую экс-бизнесмена в бегах Никиту Прокошенко. Чисто заказное убийство. Сведение счетов. Обычное дело в бизнесе. Что ж, папочка, как ты и хотел, я стану наследницей Твоей Империи. Я еще раз это доказала. Как же все-таки красиво поют сегодня птицы…»

 

Весна-лето 2007