Проклятая пещера

Пещера – это лишь один из множества входов в ад, дойдя до конца которого

уже не вернешься обратно.

Настороженно оглянувшись по сторонам, Роберт Блейер нырнул под темный свод скалы. Если его расчеты верны, где-то там – в глубине пещеры - он должен был встретиться со своим другом Артуром.

Именно он придумал и решил осуществить, казалось бы простой по замыслу, но грандиозный в своих результатах план. Роберт должен был ограбить… нет, не банк, а один из самых преуспевающих компьютерных магазинов. Затем на угнанной машине доехать до метро. Конечно же, полицейские погонятся за преступником под землю, решив, что он захотел раствориться среди множества людей. А Роберт тем временем на заранее заказанном такси - чей водитель получил неплохой гонорар за молчание - проедет в совершенно другую часть города, совершит еще одно ограбление, а затем скроется в пещере.

После захода солнца там его встретит Артур, и они вместе выйдут с другой стороны горы, где их будет ждать кров в виде уютного бревенчатого домика лесничего.

Конечно, доходы от этих преступлений не столь велики, как могло показаться искушенному легкой добычей прагматику, но, отсидевшись пару дней, Роберт снова сможет взяться за дело.

Уже на протяжении нескольких лет он промышлял мелкими кражами и ограблениями. Хотя до миллионера ему еще было далеко, но на жизнь все же не жаловался. А если идея с пещерой одержит триумф и старания не окажутся напрасными, то в скором времени Роберт сможет открыть свой бизнес.

Включив фонарик, он огляделся по сторонам. Узкий проход, пронзенный острыми иголками сталактитов, постепенно расширялся и разделялся на два прохода. Развернув скомканный листок бумаги, Роберт вгляделся в схематично нарисованную карту.

Да, все верно. Он не ошибся во множестве скалистых расщелин и оказался в нужной пещере. И если следовать карте, ему нужно было повернуть направо.

Чуть пригнувшись, Роберт аккуратно лавировал среди множества луж, постоянно наполняемых каплями воды, звук которых изломанно отражался от стен и наполнял пространство причудливым эхом. Фонарик, казалось, выхватывал капли конденсата, скопившиеся в сыром воздухе.

Дойдя до прохода, Роберт снова прищурился и пригляделся к чертежу. Дальше дорога вела к гроту, где снова разбивалась на два направления. Он поправил лямку рюкзака, в котором лежали пачки денег, и продолжил дорогу.

Постоянный звук падающих капель доносился то с одной, то с другой стороны, каждый раз заставляя вздрагивать взвинченного до предела Роберта.

Сегодня, он чуть не влип, когда, заходя в компьютерный магазин, увидел, что чертов владелец угнанной машины сумел-таки проследить за ним. Пришлось хорошенько пробежаться, чтобы обезвредить его. Но приложился Роберт несильно – специально, чтобы хозяин в скором времени смог доложить о пропаже имущества и полицейские попутно искали и машину.

Каждый шаг превращался в шаркающее эхо, и сознание рисовало мерзкую тварь, крадущуюся позади. Тьма настолько глубокая, что казавшаяся густой, веками не ощущавшая света, обступила луч фонаря со всех сторон.

Роберт продолжал сохранять спокойствие и хладнокровие, размеренно ступая по влажному полу. Он знал, что стоит ускорить шаг, и в конечном итоге паника нарастающей волной захлебнет его.

Проникнув в грот, луч фонаря разбился на тысячи дробинок, отраженный от поверхности лужи. С острой глыбы сталактита упала капля, и покрывшаяся рябью поверхность воды пустила в пляс световые блики.

Роберт, завороженный могуществом подземного пространства, подобного мальчишке, разглядывающему витрину игрушечного магазина, медленно поворачивал головой, наслаждаясь каждым изгибом неровного известняка. В некоторых местах на поверхности проступали блестящие бусинки, похожие на искрящийся жемчуг.

Справа сталактит и сталагмит слились в одно целое, образовав возвышающуюся колонну, которая разбивала грот на два туннеля. Направив луч света вверх, пытаясь разглядеть конец столба, чьи гротескные линии и изломы, создавали причудливые и, казалось, несоизмеримые конфигурации, он обнаружил какую-то черную массу.

Любопытство, преодолевшее опасение и предосторожность, направило Роберта ближе к подрагивающей, копошащейся смеси, неясные черты которой не позволяли определить, что это.

Покрутив линзы фонаря, он настроил максимальную фокусировку на одной точке и с уверенностью направил свет на черную тучу, дабы навсегда развеять тайну, которую укрывала тьма.

В одно мгновенье чернильная масса распалась на сонмы частей, каждая из которых была наделена парой красных, светящихся точек. С низким писком, слившимся в один звуковой поток, они хаотичным руслом ринулись в сторону Роберта.

Испуганно вскрикнув, он выронил из рук фонарик и, вскинув руку, выстрелил. Грохот пистолета оглушил и на время дезориентировал его в пространстве.

Фонарь прочертил несколько ярких, обрывистых следов в воздухе и, упав, последний раз отразился о поверхность лужи, перед тем как его навсегда поглотила непроницаемая тьма.

Роберт рухнул на колени, закрывая уши руками. Стальной, вибрирующий звон, казалось, проникал в самые потаенные уголки сознания, заглушая остальные нервные импульсы.

Летучие мыши. Это были всего лишь летучие мыши. Из-за этих гребаных тварей он лишился последнего источника света.

-Твою мать!- заорал он в пустоту подземного зева.- Чтоб вы сдохли! И весь ваш гребаный род сдох! И все ваши братья мыши тоже сдохли!- связки готовы были порваться, но, несмотря на это, голос доходил до него слабым эхом.

Стая тем временем ринулась к выходу из пещеры.

Все еще слыша вибрирующее эхо, Роберт попытался привести нервы в порядок, но дрожащие руки выронили пистолет. К своему удивлению, он даже не разобрал звука ударяющейся стали о каменистое дно. Его воображение лишь сымитировало это волнообразно распространяющееся колебательное движение материальных частиц с целью обмануть сознание.

Возможно, пистолет упал во что-то мягкое и приглушенный звук утонул в эхе выстрела, разносящегося в голове. Но что мягкое может быть в пещере? Мох? Земля? Или глубокая лужа, которая с тихим бульканьем утащила на дно оружие.

-Возьми себя в руки, чертов кретин! Ты расклеился, как плаксивая баба! Неужели тебе самому не противно?- какая-то часть здравого смысла Роберта понадеялась, что самоунижение вызовет ярый протест самолюбия, которое в конечном итоге перерастет в храбрость.- Или ты испугался темноты? А может тебе просто не нужны эти деньги?.. О, отлично, тогда пойди и сдайся полиции!

Нет, темнота его определенно не пугала. Возможно, только приводила в заблуждение и замешательство. Чего он на самом деле боялся, так это разъяренной своры копов, которая гоняется за ним по всему городу. И если они каким-то образом смогут напасть на его след и прийти в пещеру, то без фонарика он далеко не уйдет…

Точно! Фонарик! Роберта осенила замечательная идея: а что, если при падении просто сработала кнопка выключения или отлетела крышка, удерживающая в корпусе элементы питания, и подача электрического тока прекратилась?

Вдохновленный открывшейся перспективой, Роберт принялся судорожно изучать влажную, шершавую поверхность, положившись на осязание своих ладоней. Но в каком месте – хотя бы приблизительно - упал фонарик? И вообще, возможно ли ориентироваться в кромешной темноте, где бесконечное эхо падающих капель заводит в тупик сенсуальную систему? По-видимому да, раз он решил отыскать единственный источник света.

Последний образ, подобно фотографии, отчетливо запечатлевшийся в памяти Роберта, оказался луч света, извивающийся в предсмертной судороге. Эта своеобразная карта пещеры, неожиданно всплывшая в сознании и наложенная на реальность, позволила с максимально возможной точностью представить пространство, каким оно было еще несколько минут назад, что и дало ему возможность определить свое дальнейшее направление.

Нежная кожа ладоней то с хлюпающим звуком утопала в вязкой жидкости, то до жгучей боли врезалась в испещренную рубцами и зазубринами поверхность. Но Роберт, находящийся на грани паники, не замечал однообразные раздражители, настроив нервную систему лишь на принятие сигналов о предметах, которые хотя бы отдаленно могли напомнить цель его поисков.

Казалась, что прошла целая вечность, прежде чем рука судорожно схватила что-то холодное. Практически с благоговейным трепетом он обхватил предмет, пытаясь извлечь из него хотя бы самый тусклый отблеск света. Но это оказался всего лишь пистолет. Его холодная сталь и заключенная в ней огневая мощь, придавали Роберту уверенности и решительности, но столь долгий поиск вещи, лежащей практически «под носом», лишало всяких сил.

Сколько же уйдет времени, прежде чем он найдет этот злополучный фонарь? Даже приблизительные подсчеты оказывались неутешительными и в смиреной покорности перед всесильной судьбой он продолжил поиски, проклиная все на свете.

Неожиданно до его притупленного оглушительным выстрелом слуха донесся слабый, но уверенный шаркающий звук.

Роберт вздрогнул. Его тело напряженно изогнулось, уши, казалось, чуть приподнялись.

Была ли это слуховая галлюцинация, вызванная столь долгим пребыванием практически в абсолютной тишине, где единственными музыкальными инструментами, звуки которых вскоре растворились, превратившись в одну протяжную мелодию, были капли? Могло ли воспаленное сознание найти для себя утешение в образе дорогого Артура, который, предвидя переживания друга, пришел в пещеру раньше времени?

Очевидно да, раз нечто подобное произошло и с ним.

Еще несколько секунд напряженно вслушиваясь, Роберт все же смог взять верх над чувствами и продолжил поиски, но уже не топчась на месте, а уверенно двинувшись в глубь пожирающей темноты.

Чем-то такая умиротворенная обстановка была ему даже по душе. И если бы не эта маленькая непредвиденность, Роберт наверное сам выключил бы фонарик и насладился выпавшей минутой спокойствия. Было бы так приятно отстраниться от прочего мира, от хлопот и забот будничности, чтобы здесь – в мрачном пристанище вечного мрака – найти свое счастье.

Но, к сожалению, неприятность полностью выбила его из колеи, сокрушив прежние планы. И теперь ему нужно было доказать - прежде всего самому себе – что обстоятельства не могут взять над ним верх. Что он сильнее судьбы, фортуны, злого рока и прочей белиберды…

И когда его высокомерные, жеманные рассуждения перешли на новый гипертрофированный уровень, снова раздалось неопределенное далекое шарканье. Изощренное, граничащее с извращением воображение, какого Роберт не замечал за собою прежде, тут же нарисовало голодного мертвеца, в возбужденном предвкушении волокущего ноги к своей жертве.

Позабыв о всяком рассудке и гордости, которая еще минуту назад распирала его, он принялся судорожно шарить руками, пытаясь наконец найти долгожданный объект поиска и пролить свет истины на пугающую тайну.

Если блуждающее эхо не обманывает его слух, то источник вновь раздавшегося звука был немного ближе, чем прежде. Теперь в нем слышался скрежет. Казалось, что кто-то намеренно ведет когтем по твердым породам сводов пещеры.

Хотя предположение о когтях помогло здравому смыслу выдвинуть еще одну правдоподобную гипотезу. Возможно, выстрел разбудил животное, случайно забредшее в пещеру? Но почему тогда оно не ступает с естественной мягкостью и размеренностью? Или оно настолько выбилось из сил, что едва тащит тощее брюхо, изредка касаясь им дна и создавая характерное шуршание?

Роберт продолжал поиски. И они ограничивались не только осязательной работой, но и ментальной. Его все еще не покидали надежды на то, что это был его друг Артур или просто слуховая галлюцинация (хотя возможность последнего растаяла почти бесследно).

Звуки стали раздаваться гораздо чаще и теперь не оставалось сомнения в том, что это шаги. В то время как извечные каблуки Артура раздавались бы отчетливой дробью, то, с чем имел дело Роберт, носило совершенно другой характер. Шаги стали более уверенными, резкими и, что самое странное, мягкими.

Могло ли это быть животное? Или какая-то другая тварь, заснувшая в глубине бесконечного земного зева и пребывавшая в неком атрофированном, каталептическом состоянии, пока не была выведена из спячки грохотом, какого не слышала эта пещера со времен доисторических чудовищ, чей ужасающий рев сотрясал планету.

Наконец его рука до боли впилась в усеянный прорезями цилиндр. На секунду Роберту показалось, что это обманное восприятие, вызванное желанием мозга принять мнимое за действительное и что на самом деле, левая рука впилась в пистолет намеренно выроненный правой. Но все оказалось не так плохо и уже через секунду, он с замиранием сердца нажал на кнопку подачи питания.

Раздался щелчок.

Роберт увидел, как яркая вспышка осветила пещеру. Он восторженно встрепенулся, но уже через мгновение свет засосало обратно в лампочку. Не желая верить своим глазам, Роберт в отчаянии встряхнул фонарик.

Ничего.

Зверь, по-видимому испугавшийся света, замер и шаги прекратились. Но оцепенение длилось недолго и он сразу же понесся с двойной силой, пытаясь нагнать упущенное.

Захлебнувшийся в волне слепой ярости и отчаяния, Роберт со всей силы встряхнул фонарь, ударив по нему рукояткой пистолета. Темноту вновь прорезала вспышка света и тут же растворилась в непроглядной темноте.

Роберт практически не успел ничего разглядеть, но то немногое, что открылось его взору, настолько поразило, что он в ужасе онемел. Руки, не слушаясь, обхватили пистолет и приподняли ствол вверх.

Огромные красные глаза не оставляли его в покое и двумя горящими прожекторами преследовали повсюду, куда бы он ни отводил взгляд.

Быстрые шаркающее шаги и жалостливое рычание сработали для Роберта, как система наведения, и он выстрелил в цель не меньше шести раз, пока грохот окончательно не оглушил его и не лишил чувств...

***

Придя же в себя, он тяжело застонал. В голове все еще висел тяжелый гул, темноту разбавили красные кольца, сравнимые по размерам с блюдцами. Он не имел ни малейшего представления, сколько прошло времени, сколько он прибывал в этом коматозном состоянии… и самое главное, что случилось с этой тварью? Могла ли она раненой уползти вглубь пещеры или попытаться напасть на него? Возможно пули даже рикошетом не задели ее, и она утащила Роберта в свое логово.

Думать обо всем этом было по крайней мере неприятно, и единственная перспектива, которая на самом деле могла приободрить его – это проснуться в своей постели. Как чертовски здорово оказалось бы узнать, что все это невеселое приключение лишь кошмарный сон.

Помимо одной красноглазой проблемы была еще и другая. Вдруг Артур пришел в условленное место и, не найдя своего друга, решил, что его поймали копы и, подождав несколько минут, ушел обратно?

От этой мысли желудок Роберта завязало в холодный узел. Он не хотел погибать в пещере от недостатка пищи или, наоборот, становиться чей-то добычей.… Подумав о еде, он понял, что острый приступ голода начал разрывать его с тех пор, как заработало сознание. Да, ему нужно было перекусить, пока работоспособность мозга не достигла окончательного исступления.

Вспомнив о завалявшейся где-то в глубине кармана мятной конфете, он в отчаянном приступе радости принялся отыскивать заветный сгусток калорий. Но вместо этого его ждал совершенно другой сюрприз. Даже в условиях сенсибилизации и обострения сенсуальной системы, Роберт не смог определить назначение предмета оказавшегося у него в кармане.

И как только его пальцы с предельной кропотливостью изучили знакомее линии и углы, в его сознании четким образом предстал очередной подарок Божьей милости. В пароксизме восторга, бесконечного счастья и благодарности, он дрожащей рукой достал спички. И когда бы он мог подумать, что вещь, столь привычная и обыденная для нас в повседневной жизни, в условиях приближенных к экстремальным, может оказаться чуть ли не предметом поклонения и вожделения в честь Великого Прометея, подарившего людям огонь ценою собственных мучений и страданий?

Пытаясь побороть дрожь в пальцах, он нащупал оставшиеся пять спичек и оторвал одну из них. Неуверенно чиркнув красной головкой, Роберт услышал привычное шипение, ставшее для него музыкой, и увидел мерцающий источник счастья. Поначалу привыкшие к непроглядной темноте глаза, казалось, пронзило до самого мозга слабыми лучами света, и он невольно зажмурился.

Стараясь не тратить драгоценные минуты постепенного сгорания картона, он насильно поднял веки и огляделся. Настроенная на восприятие объектов, похожих на увиденное мельком существо, зрительная система, то ли пытаясь обмануть себя, то ли угодить сознанию, тут же превратила множество отбрасываемых теней в извивающихся монстров. В первые доли секунды Роберт даже поверил в этот ловкий обман и чуть было не выронил спичку, но взял себя в руки и попытался всмотреться вглубь грота.

Пламя уже начало обжигать и он, засуетившись, отломал еще одну спичку. И тут, на самой периферии зрения, он увидел то, что ударило его в мелкую дрожь и заставило ужаснуться всем существом.

Распростершись ничком возле лужи, человекоподобная тварь раскинула в сторону тонкие лапы с покореженными пальцами и черными когтями. Выбеленная чернотой подземных просторов белая кожа, через которую проглядывали синие вены, казалось, излучает ореол слабого свечения. Тело, несомненно меньшее, чем у коренастого человека, отличалось явными признаками дистрофии и выступающими сквозь жидкую прослойку жира костями. И в этом, казалось, давно иссохшем организме, еще теплилась жизнь, о чем свидетельствовали частые, но весьма короткие по своей продолжительности вздохи.

Само осознание того, что в относительной близости от тебя находится чужеродный и наверняка представляющий опасность организм, привело в ужас Роберта. Он схватил первый попавшийся под руку камень и замахнулся для броска, как тут, словно почувствовав неминуемую гибель, тварь издала нечленораздельные звуки, которые не могли принадлежать ни животному, ни какому либо другому существу в экосистеме.

Такой поворот событий не просто шокировал Роберта, но и лишил всяких чувств. Он даже не осознавал, что догорая свое, спичка уже жжет кожу пальцев. Когда же она потухла, он не просто пришел в себя, а в ужасе выронил камень и свободной рукой принялся зажигать еще одну.

А что, если в этом существе осталось достаточно сил для последнего рывка? Вдруг оно воспользуется этим секундным замешательством жертвы и накинется на нее? Прикоснется к его коже склизкими лапами и вопьет в мясо гнилые зубы…

Наконец слабый свет вновь пронзил черноту уникальной вышивкой тонких нитей и на территории отдаленных частей, там, где в узор вкрапливались полосы тьмы, Роберт узрел весь ужас анатомической деформации в условии пещеры.

Тварь с трудом подняла огромную голову и впилась в него гигантскими красными глазами. Нависающий над ними тяжелый лоб, казалось, вот-вот коснется мягкой ткани яблока. Маленький, чуть вдавленный нос имел весьма правильные черты. Рот открылся в безмолвном обращении, оскалив выпирающие из-под тонких губ клыки.

В целом, за наводящей ужас маской скрывалось неподдельное страдание и вымученность. На секунду Роберту стало жалко существо. Неизвестной породы, наверняка не имеющее полового партнера, а, следовательно, главной цели в жизни любого создания – продолжения рода, оно влачило жалкое существование в мрачных глубинах подгорных чертогов.

Легкий спазм встряхнул все его тело. Шею свело судорогой, из-за чего голова сместилась под неправильным углом, но глаза упорно продолжали смотреть на Роберта, прося помощи. Он готов был поклясться, что прочитал в них мольбу и призыв к действию.

Новая, уже более сильная конвульсия, подбросила тело, перевернув его на спину и обнажив глубокие зияющие раны, из которых маленькими ручейками стекала голубоватая жидкость. Но и здесь существо смогло из последних сил запрокинуть голову и обратить на него полный боли и отчаяния взгляд. И казалось, что в этих красных, вытаращенных глазах, которые по всем законам логики не могли обладать даже частичным зрением, застыли слезы.

Сделав глубокий вдох, оно попыталось выдавить новые звуки, но так и не смогло и, обмякнув, закрыло глаза.

Одновременно с ним Роберт выдавил из себя воздух, избавляясь при этом и от нервного напряжения, из-за которого одеревенели мышцы. Не выдержав не просто волны частичного расслабления, но настоящего тайфуна гипертрофированного облегчения, он раскинул руки и откинулся, подобно мальчишке, обессилено упавшему в сочную траву.

С упоением вдохнув сырой воздух, он решительно не хотел вспоминать о прежних заботах, наслаждаясь своим очередным триумфом перед опасностью. К нему снова вернулась уверенность, и Роберт почувствовал себя непобедимым. Но на просторы безоблачного ликования и явного превосходства надвигалась туча совершенно постороннего чувства. Ему стало жалко пусть и отвратительное на вид существо. Оно с такой покорностью и мольбой смотрело на него, что казалось, будто оболочка жалкого тела, от которой он освободил эту тварь, была дорога для нее. Будто никчемное существование, обреченное на голод или еще более мучительную смерть в пещере, не стало для нее сущим адом. Словно смерть не была для нее выходом.

А может она и не хотела причинять ему ничего плохого? Просто решила подойти, чтобы лизнуть в лицо, подобно собаке, и выпросить кусочек лакомства? Но ведь у него все равно ничего с собою не было. Тогда она могла бы впасть в бешенство и порвать его на куски. А он не мог этого допустить, когда роскошная жизнь, без забот и проблем была совсем рядом. Нужно лишь протянуть руку… и взять ее… и тогда все девушки мира, все спиртные напитки и остальные, пусть и похотливые наслаждения станут его… навсегда…

В страну грез и мечтаний неожиданно ворвался яркий осколок света. Роберт зажмурился. В течение нескольких секунд аффекта он пытался понять, что происходит, но когда лампочка озарения зажглась в его сознании, радость и гальванизированное ликование с трудом удержались в телесной оболочке. Он закричал и попытался встать на ноги, но наслаждающиеся покоем мышцы подвели, и Роберт опустился на четвереньки. Боясь упустить свою последнюю надежду, он понесся к своду, до боли сдирая коленки, царапая ладони, выкрикивая призывы о помощи.

Он мчался со всей возможной прытью, потому что блики, разбившиеся о испещренные выемками своды, не могли быть ничем иным, как лучом фонаря Артура.

 

***

Безуспешно попытавшись удержаться на месте, Артур выругал себя за нетерпеливость и отправился к пещерам, где через несколько часов должна была состояться встреча с его деловым партнером Робертом. Этот кретин в очередной раз решился на безумную авантюру и теперь его задницу должен был прикрывать он. И какого черта он согласился на это? Вдруг этого ненормального поймали копы и теперь поджидают сообщника в условленном месте?

«Пятьдесят тысяч долларов,- напомнил себе Артур. – За эту сумму можно выполнить непыльную работу. И ведь это ты придумал гребаный план, а он всего лишь твоя марионетка. Помни это».

Включив фонарь, он уверенным шагом направился по известному маршруту. В этих горах Артур провел большую часть своего детства, а пещеры были излюбленным местом. Особенно если собиралась большая компания и пацаны, выпендриваясь перед девчонками, отправлялись сюда глубокой ночью, проверяя, кто зайдет дальше. Обычно Артур оказывался в числе самых трусливых, кто и нескольких метров не преодолел. Но сейчас он мог в одиночку, без фонаря, пройти все от одного конца до другого.

Он миновал несколько сводов, пару раз свернул, прошел два грота. Теперь оставалось найти этого нерадивого Роберта. Небось заплутал где-нибудь.

«Боже мой, и что он за человек такой?- покачал головой Артур. – Ему то и нужно было пройти, разве что несколько метров.… Неужели все городские обладают такой невероятной топографической тупостью?»

В относительной близости, он услышал вскрик уж больно напоминающий голос Роберта, но какой-то не такой. В нем различались дикие, звериные нотки.

Выхватив из-за пояса пистолет, Артур в напряжении замер, всматриваясь в отбрасываемые светом тени.

Пещеру наполнили шаги. Сначала медленные, но потом все нарастающие, в них слышалось то два такта, то четыре, словно существо не могло передвигаться только на задних лапах.

Вытянув руку с Кольтом тридцать восьмого калибра, который достался ему еще от матери, Артур попятился назад.

В темноте замелькали красные глаза. Он хотел было выстрелить, но бледная тень совершила отчаянный прыжок в его сторону.

Не медля, Артур отпрянул назад. Выхватив туловище существа из темноты, он в отвращении скривился и несколько раз выстрелил. Оглушительное эхо зазвенело в ушах. Он изогнулся в совершенно невероятной позе и застыл, словно мышцы охватила каталепсия.

Открыв рот, Артур выдавил жалкий стон и, подавляя приступ тошноты, медленно приблизился к существу. Спина еще не разогнулась, и он со всей отчетливостью разглядел бледную кожу лица.

Но самым страшным была не голубоватая кровь вытекающая из ран, не выпученные красные глаза, не впавшие щеки, да и не сам целостный образ твари. Повергающим в настоящий ужас и отчаянное исступление, оказался тот факт, что в чертах лица угадывался образ Роберта.