Ее рассеянный взгляд блуждал по его лицу, нарочно минуя глаза, и задерживался лишь на губах. Она ждала движения этих губ, жадно пропуская через себя каждую секунду, каждый невыносимый вздох и пульсацию маленькой, едва заметной вены на его виске. Ей казалось, что она слышит стук его сердца и даже гул несущейся крови. Она закрывала глаза, но не исчезал его силуэт, она могла заткнуть уши, но звук его бархатисто-холодного голоса был знаком до почти физической боли, и звучал где-то совсем рядом. Она не знала, чего же все-таки ждет от этой ночи. И ей даже не хотелось любви. Она хотела просто говорить с ним, говорить о многом и разном. Или молчать – обо всем, но каждый о своем.

- Я хочу остаться тут до утра, - шепотом произнесла она.

Он едва кивнул в знак согласия. В глубине его черных глаз вспыхнули маленькие огоньки, но тут же погасли, невесомая улыбка коснулась губ, и это заставило сердце девушки нервно вздрогнуть. Весь его образ в этот момент напомнил какого-то грандиозного и сумасшедшего гения, который, по меньшей мере, хочет уничтожить мир.

Вокруг царила неповторимая, чистая и загадочная тишина нетронутых человеком мест. Склоны оврага мирно дремали, согреваемые уютным стрекотанием сверчков и ровным светом почти округлившейся луны. Казалось, ничто не может нарушить этой гармонии: ни приглушенные голоса, ни шелест чуть подсохшей травы под ногами. Ночь тихонько мурлыкала какую-то мелодию, искусно вплетая звуки в свое ровное полотно. Не хотелось думать ни о чем. Она стояла почти у самого края обрыва и держалась за ветку липы; ей казалось, что если шагнуть вперед и разжать руку, можно легко оторваться от земли и полетать немного над спящими полями, рекой, над темнеющим вдали лесом... а потом так же просто вернуться назад...

Он стоял молча. Может быть не хотел что-то испортить, может просто не находил слов. Вдруг она резко обернулась и посмотрела на него будто бы недовольно. Непонятное чувство злости и обиды врывалось в душу, и то захватывало, то вновь отпускало ее разум. Он был как всегда снисходительно-насмешлив. Слегка склонив голову набок хитро и дразня посмотрел на нее и сел на траву, прислонившись спиной к теплому стволу.

- Почему ты не уходишь? Меня не нужно караулить, я сама смогу вернуться на рассвете, - вдруг сказала она с нотками капризности, но все же осторожно, будто боясь на самом деле его прогнать.

И снова тишина в ответ. Она вздохнула – его молчание, спокойствие и загадочность сводили ее с ума. Ей даже было немного страшно: может ли человек быть таким странным, словно неземным созданием, в то же время мягким и притягивающим?.. Ей хотелось закричать, наброситься на него, терзать, до тех пор, пока он не скажет кто он такой, и почему так важен для нее... А потом бессильно расплакаться на его груди и уснуть, быть может. Самым сладким и глубоким сном. Только она знала, что это невозможно, наверное. Кто он, а кто она... Но что же он тогда делает тут, рядом? Неужели ему небезразлична эта ночь и она рядом... А может он хочет свести ее с ума, и потом наблюдать за тоской, отчаянием и смятением души чересчур еще юного создания? Нет, он не похож на такого. Он вообще ни на кого не похож.

Она бессильно рухнула рядом. Как же это сложно, непонятно, как же ей это все надоело. Каждый день бесконечно и нудно тянется, если она хотя бы раз не увидит его. А сейчас он рядом, да, черт побери, рядом! Так близко, что она слышит его тихое дыхание, чувствует тепло, исходящее от его тела. Но вся его близость кажется настолько нереальной, будто он находится в параллельном мире, где она может его только видеть... а протяни руку – и она пройдет сквозь. Зачем же ему это все... Разве она может быть важна для него? Вряд ли. Она ничего такого не сделала, чтобы он мог ее даже заметить, а не только почувствовать какую-то близость... Скоро, скоро все начнется сначала. Все те же герои, все того же банального и грустного романа. Безнадежно, символично и бесконечно.

То, что происходило сейчас, было похоже, скорее, на сон. Таких снов обычно бывает мало, они бывают короткими и забываются, чуть только открываешь глаза. Остается лишь ощущение чего-то необыкновенного, дерзко-веселого, или романтичного... Ей захотелось сейчас же проснуться. Просто из вредности к самой себе, из желания доказать что такого нет, вопреки детским наивным мечтам. И пусть будет обидно, но зато можно стиснув зубы поругать себя за глупость и снова уснуть, чтобы не видеть больше ничего. До утра.

А до утра было еще так далеко, словно оно вообще не должно было прийти. Нет, не сегодня, не в этом году даже. Потом, когда-нибудь. Как старость, как смерть... Она еще никогда так не боялась утра. Может так чувствуют себя вампиры, слизывая с губ последние капли теплой крови, и наблюдающие со священным ужасом за алеющим горизонтом. Скоро солнце раскатится по земле, искрящееся и плавное, словно золотистое густое масло, и закончится их символичный и траурный пир. И снова до заката этот голод, тоска... Как же ей это знакомо! Ведь утром не будет ничего, ровным счетом! Они вернутся обратно по тропинке, которая привела их сюда, медленно, чтобы растянуть последние минуты... Трава будет задевать их ноги острыми терпкими листьями, осыпать прохладной росой, от которой мурашки бегут по всему телу; солнце еще не будет греть, а только дразнить и мягко гладить своими лучами, и утренний не согретый ветерок перебирать спутанные волосы... А потом? Все с начала: взгляды, многозначительные, но еще более безнадежные, воспоминания и много тоски. Чертова влюбленность, будь она хоть химией, хоть рефлексом или еще какой-нибудь ерундой – покоя она не даст. Будет душить с такой же настойчивой жестокостью, как люди давят тараканов, убежденные в своей правоте. Дикое сравнение... Но разве такая любовь может дать что-то поистине хорошее, бесценное, неземное? Разве такое чувство вообще может носить это имя?.. Молчи, прошу.

Вечерний воздух, теплый, как парное молоко, сменился ночной прохладой, словно постепенно разбавляясь и редея. Это было похоже на маленькое озеро со стоячей водой, питающееся от подземных ручейков. Когда плывешь в таком озере, теплом и приятном, ног иногда касаются холодные струи, и от этого становится так необычно, восторженно-приятно, хоть холодок дрожью пробегает по мышцам, постепенно затухая. Маленькая баталия контрастов, пробуждающая задорную бодрость в теле и ясность ума... Вот и сейчас, поеживаясь и вздрагивая, она осознавала как мысли, до этого комкающиеся и ломающиеся в голове, выстраиваются в ровный ряд, и начинают идти медленно, и как-то нехотя, словно осужденные на расстрел. Она думала мучительно, и ругала себя за то, что воспринимает все слишком серьезно. Близко к сердцу.

А ей всегда хотелось узнать, что же это означает «Принимать близко к сердцу». Ранимость, чувствительность и тьма подобных синонимов могут с успехом объяснить поговорку. Но для нее всегда было важно понимать все очень локально, только для себя, приспосабливать все, что ее интересует под свой собственный мир. Это словно переводить в другую систему исчислений. Разве чтобы жить полной жизнью, наслаждаясь каждой секундой, чтобы любить и ненавидеть, радоваться и страдать, вообще возможно принимать все только лишь близко... к сердцу. Нужно пропускать все через сердце. Да что там только сердце! Через всю себя, каждой клеточкой тела ощущая вкус, цвет и запах своих переживаний и страстей.

- И ни слова больше? – ухмыльнулся он.

- Молчание – твоя привилегия, - она беззлобно огрызнулась и отодвинулась от него. Чуть-чуть. Только бы не потерять долгожданной связи, этой хрупкой близости между ними. Бессмысленная гордость, так мешающая ей жить. Но гордость это лишь темный фронт ее же собственных войн, происходящих внутри нее. Не будь у нее гордости, она бы потеряла немалую часть своих незабываемых переживаний. Да и уважение к себе самой.

Она нервничала. По ней словно одна за другой пробегали волны - горячая, холодная, затем снова горячая... Так бывало всегда, когда она чувствовала сильное напряжение, и ее чувства обострялись до предела.

-Так не бывает... - прошептала она.

Он вскинул бровь и посмотрел на нее пристально. В темноте выражение его лица было трудно разобрать, но ее неугомонное воображение примеряло к нему, одну за другой, красноречивые маски

Нас будут искать? – она так и не дождалась от него ни слова.

- Нет. Нас некому искать. Да и незачем. Не думай об этом, – его слова прозвучали с неким едва заметным упреком, - разве эта ночь допускает такую мелочность...

Ей хотелось задать слишком много вопросов. Так много, что они путались в голове, составляя сами из себя новые и новые глупости. Она чувствовала себя ребенком, только что научившимся говорить. И таким же несмышленым и наивным. А он, в свою очередь, казался ей просто бесконечно мудрым, настолько, насколько позволяет только ее фантазия.

- А что будет с нами, если упадет метеорит? – с какой-то детской непосредственностью спросила она.

Конечно, это не было самым важным вопросом, который она хотела ему задать. Просто падающая звезда задела ее взгляд и она вздрогнула. Детские страхи не дают покоя и сейчас... Раньше она больше всего на свете боялась гибели планеты от метеорита.

Он пожал плечами и даже слегка задел ее.

- Наверное, перейдем в какое-то иное состояние. Станем чем-то. А чем, мы еще пока охарактеризовать не можем, в силу своей, человеческой, неразумности.

- Погибнем? – в ее глаза закрался страх, смешанный со священным трепетом.

- Вряд ли. Разве ты хочешь погибнуть?

-Нет, - она покачала головой.

- Почему?

Она удивилась столь глупому вопросу, произнесенному, к тому же, таким равнодушным тоном.

- Как это почему?.. – но тут же она поняла, что ответить не может, - я... я боюсь.

- Боишься? – он усмехнулся, - боишься потерять или забыть? Не видеть, не слышать, не чувствовать? Или может быть то-то другое?

Его голос звучал с иронией и несколько даже презрительным превосходством.

- Нет. Я боюсь только одного. Не успеть понять, для чего я вообще живу.

- О, нет... Опять эти подростковые разговоры о поисках смысла жизни? Увольте.

Она хотела сказать что-то обидное, парировать, и тем самым оправдать себя.

Ветер зашумел сильнее в листве старой липы, под которой они сидели. Где-то рядом с треском сломанной ветки вспорхнула какая-то тяжелая птица. Вокруг все жило. Пусть тихо и едва заметно, но бесконечно. Она слушала эту жизнь, и внезапная обида и горечь пропадали бесследно. Да, ему не понять. Значит, это просто ошибка.

Она обняла руками колени и склонила голову. Тело было словно чужим, словно оно жило совершенно отдельной жизнью. Ей не хотелось шевелиться, напротив, хотелось сидеть и тихонько наблюдать за жизнью этого немого и чужого тела.

- То, что для меня важно сейчас, не когда не потеряет значение в будущем. Даже когда от моей молодой жизни останутся лишь фотографии и скупые записи шариковой ручкой на последней странице тетрадей, - сказала она твердо и тихо, сжимая пальцы в кулаки.

- Да, и первая любовь всегда кажется вечной, - он задумчиво мял в руке лист липы, разглядывая зеленые пятна на пальцах, - и друзья такие, что кажется, жизнь за них отдать, так?

- Да, да! - выпалила она, - И я, черт побери, буду всегда такого мнения. И не говори мне о том, сколько раз меня кинет эта жизнь, и сколько раз я откажусь от любви. Я не отойду, не брошу и не забуду. Потому что все это будет в моем мире, а не в вашем общем!

Она не видела, куда направлен его взгляд. Гнетущая пауза повисла в напряженном воздухе. Она чувствовала напряжение, словно между ними были натянуты миллионы тончайших струн, которые слегка звенели. Это все он, несомненно. Дразнил, пытался проучить ее, открыть ей глаза. Он хотел, наверное, чтобы эта ночь стала переломным пунктом в ее жизнь. Но... он не мог учесть одного лишь факта – люди учатся на своих ошибках. А она просто пропускает их через себя, переживает глубоко и трепетно. Никогда не жалеет, и никогда не повторяет. Она просто копит свои переживания, как педантичный филателист. Она не привередлива и не разборчива. Она не различает страдания и безумную радость. Силы и вдохновение – плата за столь странный товар, как пережитые чувства.

- Пусть будет так, все эти споры... Просто однажды, не знаю когда, но ты вспомнишь мои слова. И дай Бог, если ты все же останешься права.

Она знала, что он не бросает слов на ветер. И он честен с ней. Иначе не может быть. Где угодно, с кем угодно, но только не тут... Слишком свежий ветер, слишком темная ночь и слишком остро, напряженно мысли врезаются в голову.

Если ему незачем лгать, если эта их маленькая ночная тайна не сон... То можно вздохнуть. Глубоко. Раз, другой, еще... Прожить, прочувствовать, насытиться этими минутами, оставить их навсегда в памяти, словно слепки. И снова запах, цвет и вкус этих чувств. Запах черного ночного неба и острых звезд, цвет ветра и стрекотания ночных насекомых, вкус его голоса – обитого вельветом камня, вкус его губ... который она не узнает.

Она чувствовала себя так спокойно, как никогда. Словно все ее тревоги постепенно стирались. Вместе с теплом от его куртки, которую он накинул ей на плечи, куда-то уходят все страхи и смятения. Она положила голову ему на плечо и почувствовала дикую усталость, сладкую негу, перед сном.

- Спи, - это короткое слово, произнесенное шепотом, было похоже на шорох листьев под ногами осенью...

Оно вошло в свои владения, как и полагается летнему утру: внезапно, весело и задорно. Зазвенело капельками росы в траве и зачирикало в кустах неугомонными деловитыми птичками. Она спала, безмятежно посапывая и, как ему показалось, улыбалась уголками губ. Лишь только капелька росы скатилась с травинки и звонко разбилась о ее руку. Она вздрогнула и проснулась. Он сидел рядом, в той же позе, как и ночью. Его взгляд был где-то далеко.

Грустный, но спокойный, ни на секунду не теряющий достоинства, он был похож на гранитное изваяние. Холодный, каменный, замерший навсегда, но хранящий в каждой черте лица, в изгибах рук частицу той жизни, что прожил его живой прототип, вдохновивший скульптора. Наконец, он заметил, что она не спит. Улыбнулся. Коротко, почти незаметно.

- А вот и твое утро, - его голос звучал так, словно это самый первый звук на планете, который она услышала, - оно все-таки пришло, как бы сильно ты этому не противилась.

- Да лучше бы оно никогда не наступало! – вырвалось у нее, и она замолкла, смутившись от своего внезапного откровения.

Она вдруг поняла, что не говорила ему о том, как не хотела этого утра. Значит, он узнал... От этих мыслей кружилась голова.

Он обнял ее, и она почувствовала, как по телу разливается тепло.

- Мы будем вместе? – наивно, глупо, осознавая это, спросила она.

- Нет.

Она промолчала.

- Потом поймешь, - он подмигнул, и провел рукой по ее щеке.

Больше они не сказали ни слова. Утро сменилось днем, а день пропал безвозвратно в горсти таких же дней. Время не остановилось, ни на мгновения, даже видя, как им этого сильно хотелось. Но она смогла сохранить в своем маленьком мире все то, что чувствовала в ту ночь. Все. Запах... Цвет... Вкус...

НО грустный роман не имел продолжения. Не было ни вздохов украдкой, ни случайных встреч. Она ждала с замиранием сердца, что вот сейчас, уже совсем скоро, из-за угла выйдет он, неспешно, как обычно, с холодным, невозмутимым видом. И, может быть, подарит ей мимолетную улыбку... Или хотя бы взгляд, дающий крохотную частичку надежды... На то, что эта ночь повторится. Но он не приходил. Ни через неделю, ни через месяц. А потом она узнала, что он умер.

 

 

***

 

Знал ли он о своей смерти? Знал ли то, о чем я думала тогда ночью? Что я ждала. Что искала его глаза в толпе. Что умру однажды, с этими вопросами на ссохшихся губах... что так закончу этот свой рассказ.

 

Сколько лет прошло? Я не помню. Сколько раз я приходила сюда? Не считала. Года изменили меня, мое тело и разум. Загустела кровь, замедлились движения, может, прибавилось морщинок... Но я сохранила в памяти его слова. Его мудрость и его насмешливость. Я не скажу, кто из нас был прав. Ведь теперь никто не рассудит. Но Боже... Как же я хочу остаться тут до утра... наедине с запахом, цветом и вкусом этой ночи.