ВРАЖЬЕ СЕМЯ

 

Третий день выслеживал он врага.

От самых предгорий, где болотистая почва отступает перед каменистыми кручами, шел он по следу ног, обутых в толстые кожаные онучи с загнутыми носками. Такую обувь носят люди Серой Рыси – многочисленного рода, что живет у отрогов Зубчатой Гряды. Если он и ненавидел кого-нибудь, то только их, Рысей, извечных врагов Черных Лисиц – славного рода воинов-охотников, к которому принадлежал он сам.

Давным-давно закон кровомщения, точно тяжелый каменный топор, навеки разрубил дружеские узы, что некогда связывали два рода (так утверждали старики), и скрепил Лисиц и Рысей иными связями, которые оказались куда прочнее прежних.

И сейчас он, молодой охотник из рода Лисиц, не далее чем позапрошлой весной получивший от старших своих соплеменников взрослое имя – Онохитхи, что значит Видящее Ухо, намерен был идти по вражьему следу до тех пор, пока не настигнет чужака и не перережет ему глотку. Закон кровной мести был для него свят и непреложен, он впитал его с материнским молоком. Первого врага он убил в десять лет – и это был подросток из рода Серой Рыси.

Юноша нагнулся, высматривая едва различимые среди камней приметы, по которым безошибочно определял, где человек оступился, где он останавливался или садился передохнуть. Он уже давно понял, что преследуемый им враг – молодой и полный сил, примерно одного с ним роста, вооружен копьем и палицей, довольно опытный воин.

«Куда же все-таки он идет? – занозой сидело в голове. – Неужели и в самом деле к Уступу?»

Уступ Каменных Перьев – не из тех мест, которые люди посещают слишком часто. Там обитает древняя Сила. И редкий охотник, будь он из Лисиц или Рысей, решится отправиться туда, если только он сам не вынужден искать Ее помощи. И неизвестно еще, снизойдет ли Она к его презренным мольбам.

Онохитхи не было большого дела до того, что за причина побудила незнакомца подняться к Уступу. Чем меньше оставалось у него сомнений, тем быстрее продвигался он вперед, все выше и выше, – он знал, где находится Уступ Каменных Перьев, и стремился поскорее настичь врага.

Вот и последний, самый крутой подъем. Где-то впереди, совсем близко – ненавистный чужак. Юноша стал ступать осторожнее, правая рука уже пару раз тянулась к поясу, пальцы сами собой смыкались на рукояти боевой палицы, утыканной острыми костяными пластинами. Еще с десяток локтей вверх, через узкий проход между нависшими над склоном гранитными глыбами…

Прежде чем выбраться из расщелины, Онохитхи осторожно выглянул из-за макушки морщинистого каменного лба. Впереди тянулся пологий откос, на который с одного боку напирала отвесная стена, круто выдаваясь углом, точно лезвие громадного топора. Перед самым поворотом, у края обрыва, неуклюже изгибаясь, раскинула корявые ветви старая сосна. Ветерок лениво перебирал полоски кожи, шнурки, бусы, ожерелья, которыми было щедро увешано дерево – неизменный страж у входа в жилище древней Силы.

Онохитхи точно кожей чувствовал – враг за поворотом. Палица сама прыгнула в руку. Ноги бесшумно ступили на тропу – шаг, другой, третий…

Левая рука тянется к косе за ухом, пальцы нащупывают плетеный шнурок с бисером. Вот и сосна – топорщит иглы, отбрасывает на склон косматую шевелящуюся тень. Шнурок остается качаться на ветке среди прочих подношений. Путь открыт.

Юноша заглянул за выступ скалы. И сейчас же увидел врага. Тот стоял посреди Уступа на коленях, опустив голову и опираясь на короткое копье. Перед ним высилась щербатая скала, угрожающе тыча в небо длинными, как острые перья, выступами…

Онохитхи без колебаний вышел вперед.

– Хай-са-го-о-о-о! – боевой клич Черных Лисиц разнесся над ущельем, гулким эхом вторили ему окрестные скалы.

Иноплеменник вмиг был на ногах, словно только и ждал появления кровного врага. Глаза сверкнули холодным огнем, лицо исказилось судорогой ярости – и в грудь Онохитхи полетело копье. Юноша увернулся, отметая в сторону летящую смерть.

А сын Серой Рыси уже в исступлении несется к нему, и палица в его руке уже занесена для смертоносного удара.

Еще миг – и враги схлестнулись, как два обезумевших диких кота. Каждый норовил разодрать противнику брюхо, раздробить нос, выдрать глаза. Палицы неистово выписывали дуги и кружились в пляске смерти, будто состязались друг с другом – каждая стремилась первой вонзить хищные зубья в ускользающую человеческую плоть…

Онохитхи разворачивался для нового удара, когда плечо внезапно рвануло болью. Перед лицом вновь взметнулось грозное оружие врага, мелькнули побелевшие от ярости глаза... Пересиливая боль, Онохитхи поднял палицу, чтобы отвести удар, здоровая рука устремилась к рукояти ножа на поясе…

Узкое костяное лезвие вошло под ребра. Противник дернулся, как насаженный на гарпун судак, поперхнулся и неуклюже отшагнул назад, пытаясь вновь размахнуться. Онохитхи тоже отступил на шаг, взялся обеими руками за палицу – и ударил снизу вверх.

Короткий предсмертный крик захлебнулся раньше, чем его повторило эхо…

– Поделом тебе, вражье семя!

Победитель тяжело опустился на камни.

Но сидел он совсем недолго. Стоило бросить взгляд на поверженного недруга – и он тут же ощутил, как в груди поднимается горячая волна. Она сорвала его с места – подхватила, точно перо на ветру, кинула к краю обрыва. Могучий, полный ликования и торжества клич разнесся над ущельем – казалось, его услышали даже самые дальние скалы.

Юноша развернулся и запрокинул голову. На голубом фоне неба сурово и грозно топорщились каменные острия. Онохитхи поклонился невидимой Силе и срывающимся от волнения голосом проговорил:

– Я поверг еще одного кровного врага своего рода! И так будет впредь, пока я жив! Серым Рысям нет места на этой земле!

Скалы безмолвно молчали.

Онохитхи перевел дух и добавил:

– Спасибо, что помогла сыну своему!

Мертвая тишина. Даже эхо попряталось по расщелинам и не подавало голоса.

Он постоял молча еще немного. Какое-то странное чувство шевельнулось в сердце. Перед глазами отчего-то всплыло воспоминание из далекого детства.

Они с братом здорово поколотили друг друга – прибежали, зареванные, к матери, стоят перед ней, размазывают по щекам слезы, и каждый упорно продолжает отстаивать свою правоту. А мать смотрит на обоих сыновей с печальной улыбкой…

Он тряхнул головой. Что еще за наваждение!

Вид мертвого врага вновь вернул его к действительности. Онохитхи нагнулся над трупом и вытащил из-под ребер окровавленный нож. С интересом стал осматривать одежду и снаряжение. На поясе у убитого обнаружились нашитые рядами ежовые иглы – двадцать и еще три. Стало быть, двадцать три убитых врага на счету. И кто знает, сколько из них принадлежало к роду Черных Лисиц?

Онохитхи вздохнул. С пояса мертвеца отстегнул широкий кремневый нож в деревянных ножнах. На поверхности ножен красовался искусно вырезанный рисунок – два скрещенных пера. Такие же перья были вышиты спереди на замшевой рубахе.

– Как же тебя звали-то? – усмехнулся Онохитхи. – Небось, Два Пера? Вот так имечко!

И без дальнейших промедлений начал отрезать мертвецу голову его же собственным ножом…

Длинные черные волосы он закрутил жгутом, чтобы удобнее было нести отрезанную голову, перекинув ее через плечо. Еще один вражеский череп украсит главное святилище рода. На его счету – уже девятнадцатый.

Оставалось совсем немного: высечь огонь и окурить обезглавленный труп дымом, а потом трижды обойти вокруг – и уходить прочь, пятясь задом, чтобы мертвец оставался на виду, пока не скроется за поворотом.

Вскоре защитный обряд был исполнен, и Онохитхи, подхватив добычу, зашагал, как и полагается, спиной вперед.

Завернув за скалу, он прошел еще несколько шагов и хотел было уже развернуться, но тут взгляд его случайно скользнул по оставленному на сосне шнурку с бусинами. И только теперь он заметил, что бок о бок с его шнурком покачивается маленький костяной диск, а на нем – вырезанные крест-накрест перья…

 

К вечеру третьего дня увидел он с косогора дымы родного селения. В груди тревожно и сладко заныло. Поправив на плече котомку, юноша заспешил вперед…

Сбоку, из кустарника, доносится предостерегающий окрик. По обе стороны от тропы вырастают грозные фигуры. Дозорные. При виде соплеменника суровые лица светлеют. Путнику дают пройти. Краем глаза юноша замечает: у того, что справа, на щеке темнеет свежий рубец…

Селение встретило его напряженным безмолвием. Из крайней хижины выглянула девчонка, но тут же юркнула обратно. Женщины, скоблившие на земле шкуры, приподняли головы, но сейчас же вернулись к своей работе. Двое мужчин у костра были заняты изготовлением стрел и даже не посмотрели в его сторону. Онохитхи на мгновение поколебался, а потом направился прямиком к Большому Дому, что внушительно возвышался на сваях у западного края селения; там, у высокого бревенчатого всхода, столпились в кружок десятка полтора воинов – явно что-то обсуждали.

– Сын мой! – услышал юноша и обернулся. Из Круглой Хижины вышел отец, подле него опирался на клюку Горелая Кора, шаман и знахарь.

Онохитхи приложил руку к левому плечу и склонил голову.

– Долго же ты нынче пропадал, – качнул головой отец. – Доброй ли была охота?

Седеющие его волосы были собраны на затылке в пучок, а поперек лба белела широкая полоса – видно, созывался совет старейшин.

– Еще какой доброй, – кивнул Онохитхи. – Не зверь и не птица стали на этот раз добычей твоего сына. Он напал на след двуногой Рыси.

Вождь с шаманом переглянулись. А юноша без лишних разговоров запустил руку в котомку и вытащил на всеобщее обозрение свой военный трофей. Голова врага мертво закачалась на длинных волосах.

Отец опустил веки, и Онохитхи увидел, как меж бровей у него пролегла глубокая морщина. Горелая Кора закусил губу. Рука юноши сама собой опустилась – он лишь растерянно переводил взгляд то на вождя, то на знахаря.

Отец вновь поднял на сына взор. Скорбь стояла в его глазах…

– Напрасно ты сделал это, сын мой.

Онохитхи поперхнулся. Но тут растерянность его сменилась удивлением, а в следующий миг в глазах помутнело: из Круглой Хижины вышли и встали позади отца два седовласых незнакомца. И тот, и другой были облачены в одежды рода Серой Рыси!

Он схватился за палицу, из горла вырвался сдавленный хрип. Но вождь вскинул руку, и сын замер, нервно дрожа. Оба чужака безмолвно и хмуро глядели на откатившуюся в сторону голову своего соплеменника.

– Отец, что происходит? – выкрикнул Онохитхи надрывно. Его начинало колотить.

– Оглянись, сын мой, – вождь указал глазами в сторону Большого Дома.

Онохитхи казалось, что сердце его вот-вот вывалится из груди. Он медленно поворотился.

От Большого Дома к Круглой Хижине приближались два воина, а между ними, со связанными за спиной руками, грузно передвигая ноги, брел кто-то совсем уж странного вида…

Никогда прежде не доводилось Онохитхи видеть таких людей. Высокий, кряжистый, в диковинной, хотя и висящей лохмотьями, одежде, голова – голая и блестящая, словно окатанный водой булыжник, зато лицо по самые щеки заросло ярким, как пламя костра, волосом: спутанные лохмы висят чуть ли не до пояса. В глазах – синий огонь… Да полно, человек ли это?

Шагающий слева воин держит в руках необычное оружие – длиннющий нож из чего-то неведомого, переливчатого, точно лед... Желтые блики гуляют по широкому лезвию…

– Эти огненнобородые пришли с юга, – услышал Онохитхи за спиной голос вождя и словно бы очнулся от оцепенения. – Их много и вооружены они не в пример лучше, чем мы. Горелой Коре духи послали видение…

Шаман с готовностью шагнул вперед – затряс космами, заговорил каркающим голосом:

– Великая беда пришла на нашу землю. Ни один род – ни Лисицы, ни Рыси, ни Горностаи, ни кто-либо другой – не выстоит против этой напасти. Ничего не стоит переломить одну-единственную стрелу. Но пробовал ли кто сломать сразу целую связку стрел? Все прочие роды в первый же день горой встали друг за друга – только мы, Лисицы и Рыси, медлили, тянули до последнего! А ведь Горелая Кора с самого начала призывал к тому, чтобы покончить с братоубийственной враждой и присоединиться, наконец, к остальным – единой силой встать против свирепого врага!..

– Вчера мы смешали кровь в общей чаше, – рука отца мягко легла Онохитхи на плечо. – Так решили старейшины наших родов. И решение это мудро.

Он увлек сына в сторонку. Горелая Кора продолжал что-то выкрикивать, и в ответ со всех сторон раздавались одобрительные возгласы. Люди из рода Серой Рыси подобрали с земли голову и бережно завернули ее в шкуру. Никто из них даже не посмотрел в сторону убийцы сородича.

Вождь проводил взглядом недавних врагов.

– Времена кровной мести миновали, сынок, – вздохнул он и провел ладонью по лбу, размазав краску. – Из поколения в поколение питали мы друг к другу жгучую ненависть – но теперь пришло время оборотить ее против нашего общего недруга. Вражда, что много лет назад вспыхнула по недосмотру наших предков, навсегда останется в прошлом. Грядет новая пора – отныне дочери Рысей смогут выходить замуж за сыновей Лисиц…

Онохитхи стоял неподвижно и глядел в одну точку. Внутри было пусто – будто вывернули его наизнанку и вынули душу, а взамен ничего не вложили.

– А нынешние дни навсегда врежутся в память людей, – продолжал отец. – Это будет нестираемая веха. И кто знает – быть может, от нее даже начнут вести новое исчисление лет…

Онохитхи затряс головой: слова отца – пусть сколько угодно рассудительные – казались ему сейчас лишними, ненужными…

– Если б я знал… – чуть слышно пробормотал он. – И ведь мог же догадаться…

Перед глазами опять встала картина: распростертый на камнях молодой воин из рода Серой Рыси, и он – Онохитхи, Видящее Ухо, слепо торжествующий победу перед скорбным ликом предвечной Матери-Силы...

– Прости меня, брат…

По селению пронесся хриплый вопль – это приканчивали огненнобородого.