Твои кости не сделаны из стекла, – ты можешь выдержать несколько ударов судьбы, – но если ты упустишь этот шанс, то со временем твое сердце станет сухим и хрупким, как мой скелет.

 

господство головной боли

усталостью каменных ступеней переступает голени

гаснет свеча растекшегося синтеза

волосом уставшим попадая в опечаленный глаз

глинтвейн во измороси обволакивает уютом дождя

в слившемся с туманом дыме дышит привкус корицы

кожицы высохших апельсиновых мочек продолжают услышанные приливом сливовые прелюдии

 

При солнечном, омлаченном войлоком жизнелюбящего затмения затишьи, ореолом белого преломления в россыпи брусничной паутины, вышитым меж космовековыми разветвленными раструбами трудоустойчивых стволоотвесных трещин, словоохотливой корой деревенских междометий обоюдно расстилается подкармливаемая сочными соцветиями благополучных вестей неотъемлемая энергоуступчивая водоросль.

Во сладостном неустанно сталкивающемся с притененным разумом словоласковом ритме волнообразными вибрами высвечивается золотосолнечное окообразное послание. Волшебным стославным сонмом состояния молитвы по каждой обнаженночувствующей минимальной частице биосистемы прокатывается направленное на благоговенную искренность безвозвратноблагостное откровение, навсегда очищающее изощренновычурное подсознательнозаблудшее обобщение, сообщая оному безграничновозможный безвременносостоявшийся дружественный вездесущему проявлению безгрешности апофеоз чувственнообразных эмоций.

Журчащим теплом высится всеобъемлющая воздухоупругая чаша, до краев переполненная снисходительным порывом вовлечения бездействующих в сакральные тайны сказочного всевидения.

Поющим счастьем сбрасывает со счетов становление межличностным приоритетным вакуумом, угодливым порывом стандартизации отношений, отстаиваемым обособленным вниманием на все и вся, силоугловым символом одностороннего преломления, выкраиваемым однолюбимым временем, ретроспективным выкриком отчаявшегося исключения из поведения дней, облегченным отдыхом дневной отрады вечнозеленого солнечного луча, пушистым сочленением неискренних фраз любовных лютней, листообразной подоплекой национального древа, сейсмическизначимым верностачивающимся головняком, плачущей солью капающих сограждан, звучной зычностью двояковыпуклых дребезжащих глаз, анонимной вседозволенностью хулительных литературных нитей, новизной первовременного открытия, всенебесным реквиемным рисунком, (над)стремной (под)темой неоправданного риска, синтаксическим разбором междоусабливаемых братий, лентосплетениями закадычных судеб, меченосной явственностью неустойчивости стервоволокна, тривиальным разнузданным ритмом меркантильных выплесков, сандаловым янтарем сфокусированных аллегорических линз, весноперыми склоками демоническиактивных архангелозначимых мыслимых оборотов, сердобольнозамшевыми выкрикосветлыми участниками подстраиваемых партий, проглядывающими выставленными баллонами доблести бесстрашнослывущих стражей благовосприятия, отчаянно неудачливым колеблемым вожделением шевеления в сторону бренности, подспутным смыслом короткоствольных болеуспокаивающих фраз, строгостью вышколенных лестнопахнущих фразеологических оборотов, обортами единоистинных нововведений, попностальгическими самоуничижающими зарубками, абсурдными_стопроцвежественными либероправыми_вельветомыми обмундированиями межклет-оборотного неуловимого ответвления чувственной мысли, соразмеримым ответом внутридышащей энергии видимослабой низкоцепляющейся обратимоуступчивой занудливости, восприимнорасширенным засасывающим зрачком, падающим лицом вверх совокуплением с небом, слившимся снившемуся впечатлению во святоневозбронимую уверенность немедленнопережитого яснореального отступления от подсознательномерещигося треугольника двенадцати вершин заслуживаемого, воинствующевислым на поручнях весов дружественных и злосчастливых обликов склонным к нежелающей понимания истерии энерговогнутым злосчастным софтом, коленопреклонным вознамерившимся довольствоваться ветроскромными порывами вовнесуществующей всевидящей благочестивости возрастом, привольнопроклятой неустанностью неудовлетворения своей объективной точки ненуждающегося в уравновешении с потоком мимобыстрых электрических импульсов неодносложнокажущего извнеравновесие мифического проведения в незаконнообвиняемом несоответствии внешнего и являющегося частью внешнего внутреннего.

 

Дострой свою мысль, защекочи ею соседа, вырви кусок возглавляемого желанием понравиться радостного красноречия и скорми его полости желающего безвозвратно найти себе объект для обожания, засни в луже кроткого удовлетворения вида сытого, заткни ему в уши свои слова любви к жизни. Этого каждый хочет, ну так действуй.

Кингсдом вошел на строчку в голову выстроки, стремглав вплыл вовне, во склоку; стремность склоки солнётся на стрелку – выпить и выгнать мирный отщепень – и тогда виноград, гондолы, лыжи, и жимолость. Воском сквозь листья слетали складности, самопалом лежали в траве горсти зеленого горошка, когда в воздухе звучала волновая сирень дыма. Оттепель пестрела на боках бусин, посреди печени поляны высилась выделением вытоптонь. Лучом фарфорового света со столба дымом и туманом бойко пробивались светотени, отчетневели, разрезали влажные выхлопы ночных ветвей. Струны недосягаемости желания звучали невостребованными личинами проплывающих на колесницах думающих квадратами выпуклышей. Параллельно. Одновременно. Каждослойно. Но. Однозвучно.

Сырой стоговой травой восмеялись безнадежно прелые грохочущие струги, выясняющие подкармливающие ежеколодцы эмоциональной значимости отношений. Перелетным пленумом защищаемости ведения движением вперед обошло невторгнувшимся во внутриобразные форматы людных голодающих молодостью амбиентов, протекло внимательно вслушивающимся вздрагивающим спокойствием, прогрело внемлющим безразличием к отчаявшимся в стремлении порывам обретения неизбежного, отказало в обреченножалостливом требующем соразделения необратимо отступающем проявлении взаимоинтересующих сугубозаконных вибраций, вторгающихся в несоразмерно неготовых выпадах желания присовокупления собственной эгоневозможности к выделяющимся из общетворожной массы донорам минутного удовлетворения необоснованной всяконедовольной псевдодеятельности.

Шинзраиль шафон шарлакаев выстомкрав лиспрострив; лингсберг орточиз, возмужчав, воздвигнул выступ сиротного индропшиса, шастравшись зафершпилил сомкавшими штанинами. Шинзраиль разбегнулся, и востремглав выдвинул гипотриофус систровертного отростромшегося облаченья. Вывел животноводческую трепещущую островерть на листоскладчатый подуровень, низвергнул образчие вырстопустья восвояси. Зигота.

Нагой скромностью листопадать на стремглав пляшущие человечьи деяния, скрашивая досуги вянущих в скруглении воркочущих фаянсовых кроликов. И за стены даже можно держаться, можно даже проходить сквозь сопровождающие движение покрытия, но с обратной стороны все иначе.

Древесной влагой собрались небеса на образчия до конца идеализированных корнепитающихся почвой почкообразования. Пряным кислородсодержащим вечереющим чаевничанием расслоился днезабывающийся сумасшедшедвижимый период везденастоящего настосущего закрепления существующего за недостигшим. Постоянными красиво теряющимися ритмотрелями звучит абсолютно существующая вплетающаяся в кажущуюся криволинейность повсераспространного сопереживания несуществующему течению неслышимая мелодия.

Лесным жаром сотен сосен дрожит занесенная ветром и землей запекшаяся смолистость пышущего самомнения. Нисколько. Стоит столько, чтобы хватало ртом благодетельные воздушные массы моментального бокомвидимого вакуума одухотворения. Благодарно. Сугубокаждого нечислимого пространства стройная опроверть сообщающихся сосудов. Эгоистично. Демонично востребованного динамично развивающегося деспотично ссылающегося доисторически раскающегося ведения общественных и себялюбящих линий распрямляющегося из пружин внутреннего потенциала оптимизма, стимулирующего сосредоточение на единозначимом ресурсе происходящего. Уверенно.

Черносливом асфальта побрякивает отражающееся в намокшем слое комфортабельного покрытия движущееся вдоль временной остановки запрограммированного autobusa щекочущее зрение весомое солнечное красноречие. Концентрация сограждан против разрывающей воздух гидры несущихся автовладельцев. Безопасные подкопы под связующие атмосферные выкидыши сгустки разъезжего удовлетворения. Попеременно красные безмолвные светооформители правил безопасности дорожного двузначения – отстоящие от движения густочисленные островки временного пункта назначения, и безразличные к ждущим проявления маршрута своего движения сталкеры ежедневного повторения. От каждого остаются свои выхлопы, выгнутые в призме отражающей внимание совокупности мозговых токов и эмоциональной значимости. Ненадолго, как чье-то дыхание на детском стеклянном шарике.

Несущие скрепленные конским волосом кресты из стеблей роз воплощенные души самозабвенно притягивают друг друга непосредственностью выстланных потемневшим лейкопластырем (не)видимых (не)достатков. Медленно падающие сухие лепестки долженствующих во благо целостности существования притираний. Обескураживающее обезвоживание неприязни к чувству близости со всеобщим безделием – нет, чтобы возлюбить вседозволенную благоверть вершащего динамичность полета.

Оживающими на солнечном ветру тычинками улыбающейся многогранности расцветает разобобщенное в перламутровом зареве текущего жизненного повествования благоустремленное осмысление вездесущего. Горизонтальная парусина видимой мысли обволакивает доступные взору домосклочные улицевыстроившиеся лицепромелькающие проявления ежеконтактного взаимного содоступа одного построения другому. Варьируемая степень причастности к внутриэнергетическим процессам доступных общению биосистем пробавляет досуг центра вращения жизни путем обновления энергий не из безвеличинной капельницы, но с помощью чрезмерно увлекающихся психоумоэнергосостоянием onlineсобеседника донороактивных временных соучастников.

Густотеплелось. Чистосердечная волокита излияний настраивалась на нужный лад. Не хотелось вмешиваться в тесно подогнанный ряд развивающих одно другое слов. Текло как из бубна. Медитативно. В то же время совершенно не хотелось вдаваться в глубину состояния этого надрывного вещания. Человек, отчаявшийся в своем солоноватом трепе, удивляется, насколько чистым может быть рассудок, когда повсеместно творятся не умещающиеся в головном сгустке тканей проявления чьего-то жизнеощущения. Это может касаться довольно косвенно, но не умещается. Ну как же. Прогрезило истому по всемирному коленопреклонению одной маленькой головенке.

Щиплющее окончания кровоизлияние из тщедушного примирения с повседневной несоответствующей абсолюту реальности сквозь уши начинает боксировать с твоим созерцающим истерию мозгом. На его площади сейчас активна только одна точка, посредством которой он физиологической нитью соединен с данной обстоятельностью. Доступный пространственному периферическому взору лик настолько вовлечен в свой тяжко важный мозговой трах, что может говорить даже с стеклянно хлопающей глазами куклой. Горизонтальное положение – глаза закрыты, вертикальное – повтор любого слова из только что записанного на единственную дорожку RW-мозгового диска предложения. Есть зацепка продолжать единоважно радиовещать. Автомат сам выберет предложение для временного запечатления на жесткой поверхности пластика. Программа выдаст результат исходя из заложенных в нее данных о потенциале продолжительности самоудовлетворяющего течения слов без подкрепляющей реплики безошибочно – воспроизведение из одновременно удаленного кластера. Биопластиковые шарниры открывают изрекающий рот. Язык – из целлулоида, смешанного в соотношении один к трем с рецепторами загазованности пространства углекислым газом – на случай недостаточного обеспечения функционирования системы кислородом. Главное – дать выговориться. С минимальным вмешательством со своей стороны. Это закономерность. Для этого не нуждающиеся в взбучке мозгов электрическим импульсом люди создали работающий на солнечных батареях и расщепленных до энергии органических материях робот FT-L405. В красноязычии Фтлоп. Фтлоп работает на автопилоте, так как существующий режим ручного управления занимает в памяти ничтожную часть ресурса, со временем и вовсе переходящую на обеспечение единоличных потребностей – за статистическим необращением к выделенной под его использование группе ячеек, нерационально занимающих свободное место. Роботу доступна вся информация, хранящаяся в обоих полушариях. Путем вживления, с целью защиты всего энергетического ресурса в целом, он незаметно встроен в наиболее подходящий участок головного мозга и требует ничтожно малого обеспечения. При всей своей экономичности (Фтлоп съедает 0,003% однодневного энергооборота), в ситуации при его отсутствии со стопроцентной вероятностью грозящей остановкой всех двигателей, робот способен отсечь все подключающиеся к системе отводные устройства и обеспечить ее работоспособность с минимальными энергетическими затратами. Фтлоп также способен самостоятельно включаться при поступательной информации о дисбалансе энергосистемы из-за внешних, и даже внутренних раздражителей. Для использования Фтлопа с максимальным коэффициентом полезного действия обращайтесь к специалистам корпорации Психосоматические Энергетические Ресурсы.

Фантасмогории символически составляют открытое самосознание любующихся прелестями друг друга лояльных демонов. Чаще выворачивая наизнанку сосуды друг содержимого друга, которые чем слаще, тем горестней. Сшедшие с шелеста ночных листьев предпосылки нескучного времяпрепровождения. Разовое песнопение отражается от каменных сердец недошедших до эха времен выступов. Обрыв расстилается перед долиной, словно щекочущий затылок луч солнца сквозь летнюю аллею. Перед ликом одной стороны беспрестанно присутствует другая, сливаясь в гипнозе невозможного поцелуя пропащих в пропасти несущихся горных вод – обе одновременно являют одно целое. Исчисляются в одном и том же по-разному существующие, но ведомые друг другом достопримечательности географического контингента. Восходят к дельтам рек русла рук, рассматривая движимые током водного течения страсти о буре в стакане с животным чувствующим. Громыхает сулящее. С высвечивающимися намерениями одно живое настраивается на волну другого. В небе вечереет завтра, но сегодня утром я видел, как заканчивается вчера ...И закружило со спиральной лихвою уже осознанные неписаные истины, вновь и вновь составляя из них более стройные и совершенные возможности понимания, отдавшись целиком на поруки собственного эксперимента с жизнью.