«Когда снег падает вверх,

 

Когда свет луны встречается с бликом солнца,

 

Когда замирает все живое, прислушиваясь к тишине,

 

Рождается чудо…»

 

Робот Вертер.

 

 

Рождество 2431 года наступило своим чередом. Не раньше и не позже. Праздник уже ждали.

Дом ожил в семь ноль-ноль. Программа по умолчанию, если нет других пожеланий. А других пожеланий нет вот уже сорок лет.

 

Все это время Дом, или – Усовершенствованная экспериментальная система «Разумный дом» - находится в режиме ожидания и в любой момент готов откликнуться на звук человеческого голоса.

 

В спальне запускается запись спокойной неторопливой музыки, динамики работают отлично. Звук проникает в комнату сразу со всех сторон – квадросистема объемного звучания.

Из кухни доносится аромат свежего кофе, и слышно, что на сковороде уже жарится яичница с беконом, готовятся тосты.

Конечно, яйца и бекон синтетические, но в программу дома заложено стремление к максимальному правдоподобию, и программа приготовления пищи стилизована под старину. Поэтому, несмотря на то, что дом может просто выложить готовую яичницу на тарелку и отправить в столовую на стол, сначала следует процедура жарки.

Дом удивляется, почему не используются обширные возможности кухни. В программу приготовления заложены рецепты тысячи всевозможных блюд. Но уже сорок лет используется только один завтрак - завтрак по умолчанию.

Что ж, не ему решать.

 

В десять ноль-ноль звучит музыка в гостиной. Яичница отправляется в мусорное ведро. Следом за ней – тосты.

Игорек лежит на полу у камина и перебирает затейливые фигурки из металла. Он старательно соединяет детали, пытаясь приладить одну к другой, и укладывает их рядком, строя крепкую башню. Он сидит, поджав под себя ноги и высунув от усердия кончик языка, не замечая этого. Это его любимая игра. Иногда удается построить особенно большую стену, каждая деталь в которой причудливо переплетена с соседней. Стоит вынуть одну – и вся конструкция потеряет равновесие, распадется. Эта закономерность, эта зависимость деталей друг от друга завораживает.

 

Двенадцать ноль-ноль.

Уже три дня, как из кладовой принесен короб с рождественскими украшениями. Букет из еловых ветвей и шишек, синтетический, но вполне правдоподобный, чуть припудренный блестками из “жидкого серебра”, повешен на входной двери снаружи. По периметру внешних стен дома и на крыше протянуты светящиеся гирлянды, которые загораются ровно в девятнадцать ноль-ноль и выключаются в девять часов утра.

Свечи и рождественские композиции украшают стены и комод в гостиной. Серебряные колокольчики развешаны на карнизах окон.

Теперь предстоит украсить стол, приготовив его к праздничному обеду, и разложить серебряные столовые приборы. Их надлежит использовать по праздникам. В остальное время используются приборы из полимерного сплава, внешне стилизованные под металл.

Пора приступать к обеду. Рождественский миндальный кекс, печеный окорок, и индейка, запеченная с яблоками.

 

 

 

Пятнадцать ноль-ноль. На столе, у каждой тарелки, а всего их пять – число, заданное в программе по умолчанию, лежат завернутые в красную оберточную бумагу подарки.

Игорек залезает на стул с ногами и тянется к своей коробке. Разворачивает ленточку и рвет бумагу. Внутри новый набор с металлическими деталями.

Малыш довольно улыбается. Ему хочется посмотреть, что в других коробках. Но он знает, что этого делать нельзя. Он помнит, что было в прошлом году. Когда дом наказал его, заперев в темной комнате на втором этаже. Там не было света, не было никакой мебели. И главное, там не было его игрушек. Малыш два дня пролежал без движения на голом полу, пока дом не открыл дверь.

Он так и не узнал тогда, что в других коробках. После праздника все свертки пропадали – дом убирал все то, что не было востребовано, и никогда ничего не оставлял.

 

Игорек любит получать подарки. У него накопилась уже огромная коллекция всевозможных деталей. Среди них практически нет одинаковых. Каждая уникальна.

Малыш забрал подарок и подошел к елке. Елка простоит еще семь дней. Затем дом ее уберет до следующего года. Игорек любил смотреть на елку, потому что она была живая. Или казалась таковой. Дом не говорил ему, откуда появляется елка. Но малыш точно знал, что за окном деревья не растут. Он часто смотрит в окно.

Игорек смотрит на яркие шары, и проводит ладонью по ветвям, ощущая покалывание. В этот раз на ладони осталось несколько иголок. Игорек убрал их в карман, пытаясь сохранить что-то на память. Затем вернулся к башне, высыпав новые детали на пол, возле себя.

Девятнадцать ноль-ноль. Малыш посмотрел в окно – голая земля. Камни и песок. Дом говорил, что в Рождество должен быть и снег. Но Игорек никогда его не видел. Вот уже сорок лет, как за окном безжизненная пустыня и сильные ветра. Бывало, ветер поднимал тучи песка вверх и кружил яростно и сильно. Тогда Игорек представлял, что так должно быть выглядит и снег. Только белый. Дом рассказывал, что если снег попадает в лицо, это не больно, снег не раздирает лицо и не забивается в нос.

 

- Можно я погуляю? – он задавал этот вопрос ежедневно, и потому заранее знал ответ.

 

- Ты не можешь покидать дом без разрешения.

 

- Но там звезды.

 

- Ты должен дождаться взрослых.

 

- Но их уже давно нет. Может, они вообще не придут – он переживает, хотя другого ответа и не могло быть. Ему нельзя покидать дом.

 

 

Двадцать ноль-ноль. Игорек снял спортивный костюм, оставшись в одних трусах, надел пижаму, желтую с гоночными машинами. Она ему нравилась. В ванной он почистил зубы и умыл лицо. Ему нравилось бывать в ванной. На стене напротив, в зеркале, он видел себя, и иногда представлял, что это друг. Он видел свое отражение, и потому знал, что у него светлые волосы и голубые глаза. А еще веснушки на носу. Однажды он сосчитал их – пятьдесят две.

Он вернулся в свою комнату и забрался в кровать, укрывшись одеялом до самого носа. Дом притушил свет, оставив легкую радугу. Игорек боялся темноты.

- Прошло еще одно Рождество? – спрашивает малыш у дома.

 

- Да. Праздник закончился.

 

- И все теперь может быть по-другому? – малыш любит задавать вопросы. Но пора спать.

 

- Может быть.

 

- А в Рождество случаются чудеса? – малыш садится в своей кровати. Он ждет ответа.

 

- Да, малыш.

 

- А я могу загадать желание? – когда он заинтересован, он чуть наклоняет голову влево.

 

- Да. Пора спать.

 

- Я хочу, чтобы вернулись взрослые. Они вернутся?

 

- Надо верить, малыш.

 

 

 

Двадцать один ноль-ноль. Повсюду выключен свет. Теперь до утра дом может остаться наедине с самим собой. Ночью не ведется никаких приготовлений. Это время ожидания и раздумий.

Игорек слез с кровати, тихо вышел из комнаты, он научился не привлекать к себе внимание дома. Не попадаться.

Он пересек гостиную и опустился на корточки. Сквозь щель для кота, которого у него никогда не было, но который мог бы быть, а потому для него была предусмотрен лаз, Игорек вылез наружу и оказался вне дома. Он был босиком и в пижаме.

Ночь была холодная, Игорек знал, что отметка термометра опустилась до сорока градусов. Но он не чувствовал холода. И песок не забивал ему нос – потому что Игорек не дышал. Он давно уже это понял, но не говорил о своем открытии дому. Может быть, он и не человек вовсе? Хотя нет, ерунда. Дом очень умный и присматривает за ним, следит, чтобы ничего не случилось. А что с ним может случиться? Он, правда, упал однажды, и сломал руку, но рука восстановилась через какой-то час. А так, он никогда не болеет, хотя живет в доме уже сорок лет. Вернутся ли взрослые? Игорек отошел на несколько десятков метров и сел на голую землю, поджав под себя ноги. Было очень красиво смотреть на ярко-освещенный дом, цветные огни, так выделяющиеся на фоне темного бардового неба. И две луны высоко в небе.

Он смотрел на небо, не обращая внимания на холодный ветер, и почему-то подумалось сегодня, что он не один, и он обязательно дождется. Потому что сегодня Рождество. Может быть, произойдет чудо? Заметив падающую звезду, он загадал желание…