- Вы записывались?

- Очень смешно! – сказала я. – Петр Иванович сильно занят?

- Подождите секундочку. – секретарша подняла трубку.

- Петр Иванович! Тут к вам пришел кто-то… А я откуда знаю… Их поди отличи… А? Хорошо…

Секретарша аккуратно положила трубку на место.

- Заходите…

Я по привычке просочилась сквозь дверь.

Петр Иванович сидел за большим заваленным бумагами столом.

- Садиться не предлагаю, чтобы не выглядеть пошлым остряком… - с улыбкой сказал он.

- И на том спасибо… - отрезала я.

- Но хочу напомнить, что много времени выделить вам я не смогу.

- А я надолго вас и не задержу, Петр Иванович. У меня, по сути, только один вопрос. Вы подписали моё заявление?

- Какое заявление?

- Я так и думала. То есть вы его даже в руках не держали…

- Милочка, дорогая моя, вы меня-то поймите – у нас огромное предприятие. У меня этих заявлений, может, миллиарды. Все и не упомнишь…

- Хорошо… Хорошо!… Раз уж через бумагу до вас не достучаться, осмелюсь озвучить свою просьбу…

- Да уж будьте любезны… Но я напоминаю, что времени у меня…

- Выдайте мне тело.

- Что?!

- Я прошу выдать мне тело. Я устала вот так вот сквозь перекрытия елозить. Мне скучно тут у вас, понимаете? Я хочу обратно, в какого-нибудь индивидуума!…

Петр Иванович устало улыбнулся.

- Что вы ухмыляетесь?

- Смешная ты…

- Я смешная? Отлично! Я, сквозь которую пройдут – не извинятся, которую никто не замечает, у которой даже имени нет - смешная?! А вы… Вы – хам, несмотря на то, что апостол… Хамло!

- Ну, тихо… тихо…

- Тихо ему… Я ведь… я ведь даже заплакать не могу… Вот слышите какой у меня сейчас голос?...

- Плаксивый…

- Вот!... А слезы – не польются, как ни старайся… Даже носом не хлюпнешь…

- Не надо ничем хлюпать… Потому что вопрос твой все равно решить невозможно.

- Да почему же?!

- Да потому что все тела на данный момент заняты. Понятно? У нас очередь на новорожденных на 867 лет.

- Так… долго… ждать?

- Ну а ты как хотела? Ты сама себе представь, сколько нас тут накопилось, и сколько их там рождается… Так что иди, отдыхай, расслабляйся… Заявление твое учтено, когда твоя очередь подойдет – тебя известят… Все…

- Подождите! Петр Иванович, родной, миленький! Но 867 лет – это очень долго!... Я так с тоски сдохну!...

- Очень смешно…

- Ничего смешного!... Я могу рекомендации принести!... У меня такой послужной список – Мефодий, Менделеев, Хрущев… Запяткин…

- Кто это?

- Неважно… Хороший человек… Принести?

- Дорогая моя!... Милая! Ну хорошо – с рекомендациями вас продвинут по очереди лет на сто пятьдесят… Если хотите – сходите в отдел кадров, вам все выпишут… Но есть ли смысл?...

- При таком раскладе – нет. Я хочу тело прямо сейчас. Я устала – понимаете?

- Ничем не могу помочь. – отчеканил Петр Иванович. – Вы свободны…

- Подождите!

- Все, я занят… Это бессмысленный разговор!...

- Стойте, у меня есть предложение… Дайте мне взрослое тело.

- Что?

- Взрослое. Плохое. С изъянами. Любое.

- Лапочка, как ты себе это представляешь? Оно ведь уже занято.

- Я все продумала. Это новое слово в воспитании человечества. Давайте найдем мне плохого, очень плохого человека. И пусть он будет при смерти. Или несчастный случай. Чтобы я поменялась с той, что внутри, которая была плохая и заставляла его делать гадости. Обманем ее. Человека шлеп, она отлетает сюда, а я туда. И я его перевоспитываю.

- Как-то это не очень…

- Не очень честно? Согласна. Но и человек был не золото. А тут раз – и на одного хорошего стало больше. Ну? Что? Давайте меняться? Вы мне тело, я вам идею. Докторскую, наконец, напишете. А?

- Даже не знаю…

- А я знаю! Знаю! И нечего тут думать! Ну, согласны?

- Ладно! Согласен! Но все равно нужно время, чтобы найди подходящую кандидатуру.

- Я все уже нашла. Номер 3456723487. Василенко Геннадий Викторович, 1965 года рождения. Шесть убийств. В данный момент как раз в коме.

- Ого… Не круто… для начала?

- Само то. Начинать – так начинать!...

 

* * *

 

Геннадий Викторович вышел из здания больницы.

- Ну держитесь, ссуки… - тихо сказал он и сплюнул.

Шесть пуль вытащили из его тела.

Никто не надеялся его спасти.

Он неделю пролежал в коме.

Но случилось чудо.

И вот он вышел.

На улице кучерявились первые листочки.

Умирающие снежные кучи чернели на газонах.

- Замочу гадов… - решительно сказал Геннадий. – Всех до одного порешу…

Вдруг что-то шевельнулось в Гене. Что-то, чего он не замечал раньше. Ему вдруг подумалось, что, может, черт с ним? Бросить все, жениться, устроиться на работу?... Он даже замедлил свой уверенный, чуть в развалочку, шаг.

Потом и вовсе остановился. Провел рукой по волосам, посмотрел вокруг.

Вдруг услышал то, чего никогда не слышал раньше.

Оказывается, весной поют птицы.

Южный ветер – особенно пахнет.

А троллейбус – зеленый…

Гена глубоко вздохнул, плюнул на грязный асфальт.

- Замочу гадов!... – еще более решительно сказал он, и пошел убивать.

 

(с) Николай Акрин, 2006.