Она, словно коршун, ногтями вцепилась в плиту, С которой глядит повзрослевший невыживший сын, Где фразу чеканщик отбил совершенно не ту, И крест не такой, и зачем-то придумал усы. От боли и горя немеют плечо и рука, И голос дрожит над могильным сыновьим холмом, Ну что ж ты, сынок, не дожил до седин старика, И дочь не родил, и не выстроил первый свой дом… Вокруг тишина. Старый клён отшумел до весны, И только осенние сумерки слушают стон, Им всё безразлично, что мать и невыживший сын Разорваны рисочкой жизненной дат и имён. |