Для забавы бездельной отдыхающей публики на городском пляже был сооружен аттракцион «водяная горка», где любой желающий, заплатив, мог подняться наверх и съехать вместе с потоком воды вниз, и плюхнуться в небольшой бассейн наполненный водой.

 

Вечером, когда на пляже не так много людей, как в дневное время, аттракцион «водяная горка» продолжал работать, и многие желающие, большей частью подвыпившие, приходили развлекаться. Потому как, этот аттракцион, будто специально, расположили совсем близко от питейных заведений, работающих почти до утра, легко завлекая сюда посетителей этих заведений с помрачившимся у них сознанием, после приёма там горячительных напитков. Конечно, ну разве могли, в самый разгар курортного сезона, упускать такую возможность, жадные до бабла (денег) его владельцы, чтобы зашибать (загребать) их ещё больше, просчитавшие всё до мелочей. Поэтому продлевали вечернее время работы аттракциона до полуночи, иногда и дольше, по мере поступления туда необходимого материала.

 

Казалось бы, что же интересного и пикантного может произойти на этой горке? Однако произошло.

 

По ступенькам, наверх горки поднялась молодая девушка лет двадцати, села, изготовилась было съехать с потомком воды вниз. Однако задумалась, почему-то не решалась это сделать. Может быть, чего-то боялась. А может быть, и потому, что, слишком увлеклась она, под шум сбегающей вниз воды, размышлениями о чистом, светлом, и глубоко интимном. И поэтому, находясь во власти романтических грёз, на какое-то время, она утратила связь с реальностью.

 

И, что это, возможно ли такое? По лестнице на горку, быстро и уверенно, будто его там, только и ждали, поднимается молодой мужчина лет тридцати, только, совсем голый. Стоящие внизу на пляже и на набережной люди, с удивлением взирали на это зрелище. Вот он уже на площадке, за спиной той самой девушки, поднявшейся до него, и намеревавшейся было съехать вниз, но до сих пор, никак не решавшейся это сделать. По собравшейся к этому времени на набережной и на пляже толпе прокатился лёгкий, негромкий смешок, всё более и более усиливающийся и переходящий в хохот.

 

Молодой и голый мужчина, поднявшись на горку, остановился за спиной сидящей и задумавшейся девушки. И почему-то, ничего другого ему не пришло в голову, к примеру, то, что, можно было бы вежливо, как джентльмен обратиться к девушке и попросить её поехать вниз, либо посторониться, чтобы съехать самому. Он же, поддавшись, видимо, требованию обострившегося инстинкта, затмившего ему разум, принялся, непонятно почему, корчить разные рожи, похожие не то на идиота, не то на бабуина, изображать всякие гримасы и ужимки, и выделывать какие-то неприличные телодвижения. И ещё более, чтобы разнообразить свои проказы, будто на потеху собравшейся публики, ему приходит в голову, утратившую разум, делать, быстрые, и резкие движения рук вверх, вниз. Так же, как это делает павиан на пальме, или ещё, может быть, отловленный и в клетке зоопарка, когда желает выразить какие-то свои желания, или попросту, заявить о себе.

 

Было похоже на то, что в самых глубинах его существа, вдруг, проснулся павиан, далёкий пре далёкий его и наш предок. Конечно, дикие инстинкты гораздо более устойчивы на первых порах к разрушительным действиям алкогольных и прочих ядов, уже в последнюю очередь эти инстинкты выводятся из строя, вместе со смертью всего организма. Но в данном случае этот человек всё же, не переступил порог смертельного действия алкогольного яда, пощадил себя, и остановился на пути глубокого помрачения своего сознания, до состояния, обращения его в павиана лишённого сознания. Вот погнался несчастный за иллюзией полного счастья и довольствия, и принял столь чудодейственный алкогольный напиток, так сильно помрачивший его рассудок, и обратился, может быть, от его передозировки, в павиана с его дикими инстинктами, лишённого напрочь рассудка. Не внял поучительной сказке – не пей из копытца, козлёночком станешь.

 

В собравшейся, хохочущей внизу на набережной, и на пляже, толпе зевак, наблюдавших за ним, строились самые разные предположения и догадки. И скорее всего в шутку, чтобы поделиться своими впечатлениями с окружающими, от столь необычного зрелища, кто-то сказал, видя как смело, уверенно и борзо ведёт себя там наверху голый, что этот идиот, не кто, иной, а принявший чрезмерную дозу спиртного, стриптизёр. Помимо хохота, находящиеся в толпе шутники, видимо, для ещё большего веселья, строили всякие шуточные, потешные предположения и версии, хотели ещё больше позабавить себя и других таким редким, и совершенно необычным зрелищем, они с юмором и смехом всё говорили, кто он есть, и что с ним происходит. Говорили – это какой же отравой поили его там где-то, непонятно где, что так «крышу» срывает. Этот молодой и голый мужчина, своим экзотическим, не обычным видом, и озорством, а для кого-то даже, злостным хулиганством, выходящим далеко за рамки норм морали, очень веселил большинство собравшихся, особенно подпитых людей, и приводил некоторых, наверное, трезвых, в изумление и даже, беспокойство. Он не оставлял многих гуляющих в парке, большой толпой собравшейся у этой горки, равнодушными к его столь необычной дурашливости от нашедшей на него одури.

 

Зрелищно, сценически, своими проказами голый напоминал многим собравшимся вокруг, представление сознательно организованного гала шоу, но, по большей части, вызывал в их сознании образ, вовсе, не какого-то загламуренного, подделанного, сработанного под тарзана стриптизёра ночного клуба. Там, где под музыкальное сопровождение и барабанную дробь, ритмом своих хорошо отлаженных и натренированных движений, уверенный в себе стриптизёр развлекает и ублажает за деньги, а на современном сленге за бабло, жестоко и отчаянно мучимую бездельем, и всем пресыщенную, жаждущую всяких, всё более острых экзотических развлечений, богатенькую, особо утончённую, развратную публику. Для этого втихаря от посторонних глаз эта публика собирается в этих клубах, в близкой им по духу обстановке, взбудоражить своё впавшее в уныние настроение и со вкусом оттянуться. Поднять себе настроение там, воздействием стриптизёра на их самые потаённые струны их утончённой души, хотя, строго запрещенные нормами морали большинства общества, и не быть при этом, осмеянными за это, прочей, не развратной публикой. Но, среди собравшихся у водяной горке, привлечённых таким необычным зрелищем отдыхающих, ищущих от скуки всяких, но, всё же, может быть, и не особо уж таких острых развлечений. Из такой, довольно редкой породы людей, ведущих о каких-то стриптизёрах, мало кто там был. Поэтому, мелькнувшая в толпе версия о каком-то стриптизёре уже не упоминалась.

 

Всё больше говорили о нём, так борзо и бессовестно беснующимся там наверху этой горки, как схожим только с павианом или бабуином. Иные из них, заходясь хохотом, уверяли, что он находился именно в этом образе, и обладает всеми его признаками и повадками, особенно, когда видели его оскал, частое смыкание и размыкание челюстей, и быстрым движением рук вверх-вниз. По мнению большинства в толпе, этот человек совершенно органично вписался в столь необычный образ павиана или бабуина, будоража ещё более воображение собравшихся на него поглазеть, точно так, как собираются в зоопарке у клетки с павианом или бабуином. Своими проделками голый, пожалуй, больше веселил публику, нежели какой-нибудь павиан или бабуин в клетке зоопарка. Поэтому, исходя из версий, ранее озвученных в толпе, он имел мало что общего, с каким-то извращенцем стриптизёром. Ну, может быть, совсем немного, он всё же, и был схож, с фантастически описываемым Эдгаром Берроузом одичавшим человеком – тарзаном. Иные в толпе, упоминали о его сходстве с ним, видимо, вспоминая его образ по фильму. Заходясь хохотом, кто-то всё повторяли – тарзан, тарзан, ну ты посмотри, это же тарзан, ну прямо, как тарзан. Из чего следовало, что этот молодой человек, временно утративший рассудок и память, вдруг одичал, подобно, тому самому, мифическому тарзану. Правда, тот мифический тарзан носил всё же, хоть какую-то набедренную повязку, ну, а, у голого и её не было. Теперь же, видимо, подобное стало происходить всё чаще, ну, прямо, как пример того, что под всё нарастающим влиянием алкоголя, с его помощью, эволюция вспять пошла, начался возврат к начальным своим дегенеративным формам.

 

Находясь во власти обострившегося инстинкта, вообразивший теперь своим затухшим (потухшим), вышедшим из строя своего обычного действия, помрачённым сознанием, что находится он, будто где-то там, в джунглях на пальме, подобно своим много, много раз пра прародителям. А вовсе не на какой-то рукотворной водяной горке аттракциона. Он своими резкими, и не осознанными инстинктивными движениями, ужимками и гримасами, означающими, похоже, что бурный восторг и расположение, и движениями своего туловища из стороны в сторону, вперёд назад, такими же, как у павиана, находящегося в тесной клетке зоопарка, он забавлял собравшуюся публику, ничего не подозревая об этом. Толпа всё увеличивалась с подходом всё новых зрителей.

 

Уподобившись всё же, больше дикому, не приручённому ещё павиану, следуя, пока ещё работающим (не выключившимся) своим диким инстинктам, не позволяющим видеть на своём пути никакого соперника, он страстно возжелал привлечь к себе внимание, вовсе не хохочущей, собравшейся неподалеку на набережной, праздно слоняющейся там публики. А той самой девушки сидящей перед ним. Подбирался, соображая, как удобнее и сподручнее это сделать, чтоб не быть отвергнутым ею. Его расстроившийся рассудок, воссоздавал перед ним, несколько смещённую в сторону сюрреализма картину, что он и она, уединившиеся здесь в ночи, только вдвоём, в целом мире. Где он, совсем, случайно обнаружил её, находясь, будто во мраке необитаемого острова, там, где может быть, для них, и рай в шалаше. А собравшуюся за ограждением аттракциона на него поглазеть, заходящуюся хохотом толпу, как на забавного павиана в клетке зоопарка, он просто не замечал и никак не реагировал на неё. Его помрачённое сознание, сбившись от своего нормального хода, создавало (строило) картину искажённой, будто кривым зеркалом реальности, вызывая его поведение сообразное (согласное) той, воссозданной в его помрачённом сознании, картине этой реальности. Или, как ещё в подобных случаях говорят, его поведение стало зависеть от нашедшей одури на него.

 

Девушка по-прежнему сидела как зачарованная в полудрёме, будто синяя птица, воплотившись, коснулась её своим волшебным крылом, доставив райское наслаждение неземным бытием. Где может быть, хоть поверьте, хоть проверьте, на рояле для неё, сам король играл гавот, поэтому ничего мирского она никак не замечала вокруг себя, и может быть, совсем не хотела ничего мирского замечать. И, даже того, что происходит за её спиной. Романтические видения настолько овладели её сознанием, вызывали такие яркие и острые ощущения, и она так пьяняще, радостно переживала их, что, никакая какофония посторонних звуков, наполнившая ночную темень парка, не могла отвлечь её. А там наверху голый, поддавшись действию обострившегося инстинкта, всё так же, продолжал бесноваться, строил гримасы, ужимки проделывал самые разные, и всё более смелые телодвижения, приводя тем самым всё увеличивающуюся внизу толпу людей в состояние неистового веселья. Смех в толпе становился всё громче и громче. Ну, прямо, как продолжение увеселительной программы, специально подготовленной для них талантливыми режиссерами; чтобы позабавить их, отдыхающих, незабываемым номером своей программы на долгие времена.

 

Можно сделать смелое предположение, что по жилам этого мужчины в явном избытке течёт херес или, что ещё более правдоподобно, некачественная водка, продающаяся повсюду, будто манна небесна, свалилась так страждущим и нуждающимся в ней, сводя их с ума. Это тогда, когда алкогольная мафия, с целью тотального обогащения, свернула «шею» жалким, Горбачёвским антиалкогольным указам. И пустила в продажу всякую отраву, подобную популярному и знаменитому тогда «роялю», щедро поставляемого барыгами с «культурного» и «демократичного» Запада. Чтобы им «окультурить» нашего, пока ещё, советского человека. «Железного» занавеса (фильтра) к тому времени уже не стало, рвущиеся к власти бырыги уже сорвали его. Поэтому теперь, всё дерьмо беспрепятственно плывёт оттуда, уродуя, и отнимая сознание у нашего человека, дорвавшегося, наконец, до Западных «ценностей». Немало людей тогда, с помощью этого смертоносного «рояла», барыги ради бабла, раньше времени на тот свет отправили.

 

Тем более что, кто-то, из собравшихся в толпе людей, насмотревшись на происходящее, уже высказал такую гипотезу, согласно которой утверждал он, что этот, беснующийся наверху человек, обожрался поддельной водки, потому и вытворяет чёрти что. И кто-то в толпе озлобленно вторил ему – что за водка такая стала, что так легко, превращает людей в бабуинов и идиотов. Это то, что там, в толпе, оказывались не только хохочущие, но были и какие-то совсем серьёзные люди, которых, от комизма происходящего, хохот не пронимал. Им было, видимо, не к лицу закатываться от хохота, как большинству в толпе. Ну, да, чувство юмора у всех очень разное. Кто-то ещё, тоже, из серьёзных вторил ему – ну, ты посмотри, совсем обезумел идиот, что он вытворяет. Кто-то из женщин, проходящих мимо столь оживлённой толпы (тоже, из числа серьёзных), прикрыв рукой лицо, сокрушённо говорили – ай-яй-яй, какой, безобразник. Как же так можно, и уходили, не дожидаясь финала.

 

Похоже, было, что из какого-то бара, кафе, ресторана занесло его сюда. Их здесь много в парке, расположенных один за другим вдоль парковой дорожки, на подходе к пляжу, манящих людей окультуриться там. Вот там его и опоили барыги – хозяева этих заведений, какой-то дрянью, да, так, что рассудок потерял. Уже в толпе говорили – это какой же отравой он обожрался там, что так крышу ему сорвало. Сначала видимо, решил, выходя из этих заведений, пока ещё находился, более, менее, в твёрдой памяти, но, может быть уже, он был не совсем в здравом рассудке. И поэтому он задумал, что необходимо ему освежится, и взбодриться в море, чтобы замедлить утрату рассудка, заметив, что он утрачивается. Соображал, что, время позднее, тёмное, около полуночи, людей мало на пляже. И, вполне возможно, что, чуть удалившись в сторонку от пляжа, пришло в его, уже теряющую рассудок голову, искупаться в море голым. Пока ещё соображал, что в такой темени не привлечёт ни чьего внимания. Видимо, ещё что-то соображал своим, уже меркнущим сознанием. А далее, уже утратив рассудок, перевоплотившись в иное, неразумное существо, как уже в толпе уверяли в бабуина или павиана, в поле его зрения попала, рядом расположенная водяная горка, и сидящая наверху, на её площадке девушка, видимо, понравившаяся ему. Мгновенно приняв решение, уже померкнувшим сознанием, он ринулся туда, чтобы познакомиться с ней; тут-то и снесло, окончательно, ему «крышу», как говорили часто в хохочущей толпе; да так, что забыл хоть что-то надеть себе, чтобы прикрыть стыд. Одичавший человек тарзан и тот не забывал об этом – о набедренной повязке. Совершенно выпало из его головы, что он, только что купался в море голым. Опоенный какой-то дрянью, так, кто-то в толпе называл дешёвые, мало, пригодные к употреблению, либо вообще, непригодные к употреблению, спиртные напитки, привели к тому, что с этого момента, он и перестал что-то соображать. Задремавшая к столь позднему часу билетёрша не могла его остановить и предотвратить его хулиганские действия в состоянии сильного алкогольного опьянения. В результате и наделал столько шума и смеха, уже не помня, где его одежда, и кто он сам в этом свете. Не будь наверху на горке, размечтавшейся, так долго не съезжающей вниз девушки, его, надо думать, никак не занесло бы туда к ней – было бы незачем ему так борзо рвать туда. Эта самая злосчастная водяная горка, просто никак не попала бы в поле его зрения.

 

В толпе были не только весельчаки, покатывающиеся от хохота, но были и такие, что сурово осуждали происходящее, которых, почему-то, как большинство других, хохот не пронимал. Они рассуждали о том, как, сам собой напрашивается вывод, что, действие алкогольного яда никак не позволяет функции сознания быть в той норме, определяемой её природой, тем более что перед глазами такое убедительное, наглядное напоминание об этом. Люди, наблюдая столь необычное явление, уже устав от смеха, рассуждали, и строили предположения. Может быть те из них, которые всё же, были менее расположены к хохоту, они больше осуждающе взирали на это зрелище, больше трагичного видели в этом, нежели смешного, рассуждали о том, как этот несчастный докатился до жизни такой – сволочной. Но, как бы там, ни было, действие сюжета имело своё забавное продолжение, продолжало, как комедийное шоу в театре сатиры и юмора, не уступая самым талантливым актёрам, смешить, развлекать, собравшуюся там публику.

 

У входа на аттракцион, под теневым навесом, плохо спасавшим от дневной жары, сидела пожилая билетёрша с притупившимся за целый день от усталости вниманием, с лицом, очень серьёзным и суровым, как у ответственного партийного работника, радеющего за порученное дело, напрочь лишённым следов каких-либо сантиментов и юмора. Утомлённая южным солнцем, и непрерывной чередой целый день мелькавших перед её глазами полуобнажённых тел, жаждущих развлечений и, окончательно сморённая вечерней духотой, а к полуночи, когда уменьшился поток этих, стремящихся к развлечениям тел, и, невольно расслабившись, не выдержав такого напряжения сил, она задремала. И не заметила, как мимо неё прошёл тот самый, такой борзый, голый мужчина, не заплативший за свои развлечения на аттракционе.

 

И, наконец, громкий хохот толпы привлек её внимание к происходящему, и вывел её из дрёмного оцепенения, она резко встала со стула, подняла голову и посмотрела наверх. Там она увидела голого, всё так же корчившего рожи и изображавшего к тому времени различные, совсем уж неприличные, и чересчур смелые телодвижения. Билетёрша строгим начальствующим голосом крикнула: «Эй вы, голый мужчина, вы, что там хулиганите, немедленно сойдите вниз и оплатите ваш вход на аттракцион». Неизвестно, услышал ли столь грозный приказ голый мужчина, похожий своими действиями на павиана. Но сидящая и ничего не замечающая до этого крика билетёрши девушка, тут, же обернулась назад и, увидела над собой голого мужчину, будто бес воплоти, явился из преисподней, чтобы вернуть её из ирреального мира грёз и снов на грешную Землю, и все её мечты обратил в прах. От неожиданности и испуга, она издала громкий крик «а… а… а…» и стремительно, не раздумывая более ни секунды, с водным потоком понеслась вниз, продолжая кричать.

 

Голый мужчина до этого, молча строивший рожи, гримасы и проделывающий всякие неприличные телодвижения за спиной ничего не замечавшей девушки. И обнаружив теперь какое-то совсем беспричинное, её внезапное исчезновение, ну, прямо на глазах, так быстро, всё сразу изменилось. Он слышал только громкое, отчаянное «а-а-а…!» стремительно удаляющейся с потоком воды девушки. И, не успев ещё ничего понять и сообразить, что же произошло, что помешало и так внезапно спугнуло её. Но опомнившись после короткого замешательства и не видя нигде рядом её, что вот она, была, и нету, может быть, девушки его мечты. И, только её отчаянный крик, доносившийся откуда-то всё дальше снизу, будто, зовущий его за собой в далёкую, синюю, ночную даль. Не теряя даром времени на раздумье, без стыда и страха, он, неприлично, подняв ноги вверх, раскинув руки в стороны, будто в неведомый поднебесный полёт, с демоническим хохотом, с потоком воды, устремился вслед за ней, как за синей птицей, как за птицей счастья. Как за райской птицей, обитавшей в Эдемском саду и упорхнувшей вдруг от него. Через несколько секунд стремительного движения по водяной горке, подгоняемые сверху потоком воды, они оба оказались в бассейне. Девушка отчаянно кричала и шарахалась в сторону, как от прокажённого, или воплотившегося, неизвестно откуда взявшегося беса или дьявола – злого ангела, когда к ней галантно с благоговейной улыбкой приближался голый, чтобы помочь ей выйти из бассейна, будто он её и только её, кортехо или галан с особыми знаками внимания.

 

Подошедшая к бассейну билетёрша, продолжала довольно грозно ругаться. Не обращая внимания на хохочущую до изнурения толпу, она стыдила голого за его хулиганские действия и за неоплаченный им вход на аттракцион. Ругалась за его такие, крайне бесстыжие и столь борзые хулиганские действия, которые, всё больше выводили её из себя. Она, озлобившись на голого, с возмущением, всё старалась дать понять ему, что она не пустое место здесь, кричала ему, будто он в твёрдой памяти и в здравом рассудке, – какое он имеет право, такой, сякой бессовестный нахал и наглец, так нарушать здесь общественный порядок. Немедленно, чтоб прекратил столь возмутительные, свои безобразные хулиганские действия. Что, в противном случае, непременно, будет вынуждена вызвать милицию для его усмирения. На её вмешательство и угрозы, голый никак не реагировал, попросту не замечал её присутствия. Так был увлечён девушкой своей мечты, что, уже ни что не могло отвлечь его внимание от неё. Видя, что он никак не реагирует на её настойчивые призывы и обращения немедленно прекратить эти безобразия, она пуще, прежнего стала угрожать ему милицией и какими-то штрафами за проникновение на аттракцион в состоянии сильного алкогольного опьянения и без приобретённого билета.

 

Билетёрша, не имела ни малейшего сочувствия, ни сострадания к несчастному, видела в нём только злостного хулигана, посмевшего своими хулиганскими действиями так нагло, хамски попрать и растоптать нравственные нормы приличия. А так же, она была сильно возмущена тем, что этот хулиган даже, не обратил никакого внимания на неё, должностное лицо, поставленное здесь контролировать оплату и присматривать за порядком. И теперь, она была твёрдо и непоколебимо намерена с чистой совестью исполнить свой должностной долг, восстановить нарушенный порядок, и призвать хулигана к ответу. Наказать его, уже с помощью милиции за все его злостные деяния, для острастки других хулиганов, отбить у них всякую охоту к подобным злонамеренным действиям. Билетёрше он казался злостным хулиганом, в здравом уме и твёрдой памяти вытворяющим на потеху публике такие, не слыхано наглые, и такие бесстыжие, прямо, умопомрачающие выходки, ни сколько не считаясь даже, с её присутствием. Проделки голого не вызывали у билетёрши никакого беспокойства или изумления, будто подобное зрелище она видит часто, чуть ли не каждый день.

 

Но, как будто милиция, это какой-то одарённый свыше волшебник и чародей, обладающий средствами и способностью приводить людей из невменяемого состояния, в состояние вменяемости. Виртуозно орудующий своей волшебной палочкой с чарующим названием милицейская дубинка, по разумению билетёрши, несколькими вразумляющими ударами по спине или голове, она вернула бы этого несчастного своим волшебным действием, из состояния невменяемости, обратившегося из человека в павиана, в состояние вменяемости, тотчас обратившего его обратно из павиана в человека. Удар волшебной дубинки отрезвил бы его, и вернулось бы к нему, утраченное с превращением в павиана, человеческое чувство стыда и совести. И ещё, по её разумению, удар дубинки вынудил бы его оплатить свои развлечения на аттракционе.