Что хочет автор. Литературные конкурсы

Небо наливалось пурпуром, перемежающимся оранжевыми сполохами. На него от земли наползало мутное черное облако. Одиночные взрывы за несколько минут слились в сплошной грохот. Завыли сирены противопожарной безопасности, автомобильной охраны, системы оповещения. В адскую какофонию вплетались вопли сотен живых существ, и непонятно было, кто кричит: люди или животные. Пламя поднялось стеной и двинулось, подгоняемое ветром, в сторону леса. Трещали, вспыхивая как спички, сосны. Птицы, сбивались в стаи, спешили умчаться подальше от смертоносного смерча. И вдруг рвануло так, что задрожала земля...

Пламя гасили несколько дней...

От уютного городка, где проживали сотрудники научно-исследовательских институтов, остались только почерневшие руины, в которых бродили некие существа, мало похожие на людей, да собаки, чудом спасшиеся из пекла. Вокруг чернела выжженная пустыня, в ней тут и там торчали обугленные пеньки бывшего древнего леса. Море неустанно выбрасывало на берег трупы и всевозможные обломки.

В пятидесяти километрах от руин по окружности плотной стеной стояли блокпосты войск внутренней безопасности. Приказ командования был четким и недвусмысленным: никого не пропускать в Зону Заражения и, главное, никого не выпускать. Слово НИКОГО было выделено красным.

Из засекреченных воспоминаний бойца охраны: “... трудно было выстрелить в человека первый раз. Не враг, не война... Беда. Из лесу прямо на меня вышла старая тетка. В лохмотьях, тело покрыто язвами, из глаз тянутся кровавые слезы. Явное проявление вируса ZH-A5prim, как показывал инструктор... Тетка все равно не жилец... А заразу распространяет...”

Территорию спешно огораживали тремя рядами сетки трехметровой высоты, к которой подключали ток. Группы санконтроля в облачении повышенной защиты прочесывали местность. Вирус Z уничтожается только высокой температурой. После рейдов оставалась выжженная земля. И выжженные деревни. На карту поставлено само существование человека - изобретенный им и выпущенный на волю демон способен стереть с лица земли своего создателя в считанные недели. При малейшем подозрении на активную форму вируса субъект немедленно уничтожался.

Следующей весной сквозь пепел несмело пробилась молодая травка. На голых холмах зазеленели ростки кустиков и деревьев, пережившие апокалипсис в недрах земли. Из землянок и уцелевших подвалов вышли существа, которые еще не знали, что уже отличаются от человека обыкновенного, и впереди их ждет долгая борьба за выживание...

ЗА ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ ДО…

Девочке было скучно. Папа велел ей присматривать за младшим братом, но тот мирно сопел, раскинувшись на мягком кожаном диване. Тетенька, у которой можно было что-нибудь попросить или просто поболтать, тоже куда-то ушла. Сидеть просто так, когда даже смотреть не на что, девочка не умела. Сползла с дивана, подошла к столу тетеньки. Девочка знала, что лезть в чужой компьютер нельзя – можно испортить важную информацию. А вдруг там есть что-то интересное? Пальчиком осторожно тронула знак «пробел» на сенсорной панели управления, как обычно, вмонтированной в стол. Всплывшая на экране картинка была совершенно неинтересной – какие-то цифры и непонятные слова.

Вздохнув, девочка направилась к двери. Заперто или нет? Дверь с легким шелестом сдвинулась в сторону. Девочка оглянулась. Брат по-прежнему спал. Она сделал один шаг, другой. Конечно, ее будут ругать за то, что не послушалась папу и деда, оставила брата одного. Но брат спит… Она только немного прогуляется и сразу же назад. Никто ничего не узнает.

Коридор казался очень длинным. На стенах висели картины, но слишком высоко, девочка не могла их рассмотреть. Больше ничего интересного. Ни души. Тишина.

Она попробовала открыть соседнюю дверь. Заперто. И следующая тоже. И дверь напротив – тоже. Куда все подевались? Еще пару часов назад тут суетились люди, а сейчас будто все вымерло. Девочка не догадывалась, что время позднее и сотрудники, в основном, уже разошлись по домам. Наконец, она заметила, что в самом конце коридора падает на пол полоска света - значит, дверь чуть приоткрыта.

От любопытства зачесался нос. На цыпочках, чтобы не производить шума, малышка потопала в сторону открытой двери. Осторожно сдвинула ту чуть больше, неслышно просочилась в комнату.

Шторы задернуты, верхний свет не горит, только лампа на столе. За столом сидел, пристально глядя в монитор, взрослый дяденька. Нет, пожалуй, его можно назвать «парень». Уже не мальчик, но еще не такой взрослый как, например, ее папа.

Парень был так увлечен тем, что видел на своем мониторе, что не слышал, как девочка подошла поближе. Он был смешным, этот заучка. Время от времени запускал пальцы в светлые волосы и от этого они торчали во все стороны. В другой руке парень очень ловко вертел пальцами карандаш. Время от времени он будто бы подвешивал его в воздухе и тот не падал. Парень провел пальцем по пульту, листая картинку на мониторе, взял карандаш, прикусил его.

- Нельзя тащить в рот, что попало, - очень громко и назидательно сказала девочка. – Там полно заразных микробов.

- Ай! – от неожиданности парень подскочил. – Ты что тут делаешь?

- Ничего. Смотрю. Все ушли. Мне скучно.

- Ты кто? – он таращился совсем как ее дружок Питер, когда не понимал задачку.

- Фокси, - она назвалась домашним именем. Так привычнее.

- А… Гостья, – наконец он ее узнал. - А почему ты бродишь одна?

- Папа велел его ждать, а дед просил тетеньку Лиду за нами присмотреть. Но Лида ушла, а Рэм спит. Мне скучно. Я ничего не трогала, просто гуляю.

У нее была отвратительная привычка. Фокси намотала прядь золотистых волос на палец, а торчащий кончик сунула в рот. Парень покачал головой и решительно отвел ее пальчик ото рта:

- Вот здесь точно полно микробов. Никогда так больше не делай, договорились?

Он держал ее кулачок и не выпускал. Рука была горячей, и тепло будто бы перетекало от парня к девочке.

- Ладно, не буду.

- Молодец. Хочешь яблоко?

Яблоко лежало на столе. Большое, красное, глянцевое. При взгляде на него у девочки потекли слюнки. Парень улыбнулся и протянул его девочке.

- Спасибо. А тебе? – спросила она обеспокоенно.

- А я не хочу.

Она покачала головой.

- Так нечестно. Надо пополам.

- Ну… у меня нечем разрезать.

- А давай так: раз ты укусишь, раз я. Будет пополам. По-честному.

Она грызнула красный бочок и протянула яблоко парню:

- Теперь ты.

- Так нельзя, маленькая.

- Я не маленькая. Мне уже целых восемь лет.

- Хорошо, Фокси. Так нельзя. Мне с тобой кусать от одного яблока нельзя.

- Ты больной? Когда Питер был больной – это мой друг в интернате, то его посадили на карантин. Ты тут тоже сидишь на карантине? Мне папа велел ничего не трогать, потому что тут можно заболеть. Вы все больные, да?

Парень нахмурился, повертел в длинных ловких пальцах карандаш. Ничего не ответил. Фокси снова грызнула яблоко. На этот раз откусила больше. Потом еще, и еще. Остальное протянула парню:

- Это все твое. Бери. Если ты заразный, то тогда ешь свою часть сам.

Он взял яблоко, пробормотал:

- Вкусили они один плод с древа греха и познания.

- Ничего, это я так, - он откусил от яблока, прожевал, сказал с полным ртом: - Вкусно. Ты меня этим яблоком совратила.

- Почему взрослые всегда говорят что-то непонятное? – надулась Фокси.

Парень откусил еще, пожевал, проглотил, улыбнулся девочке:

- Попробую объяснить. Ты знаешь, что такое Библия?

- Ну… это книжка по Бога. Я не читала. Я больше люблю приключения всякие.

- Понятно. Так вот, там есть такая легенда, мужчина и женщина съели одно яблоко и как бы это тебе объяснить…

- Поженились? Полюбились? И у них родились дети? – глазенки ее загорелись интересом. Я помню, нам про это в школе говорили.

- Как-то так… почти.

- Врешь ты все, - вздохнула девочка. – Мы не можем пожениться. Я маленькая, а ты взрослый. Когда я вырасту, ты будешь уже старый. А старые на молодых не женятся. Старые на старых женятся.

Он хохотал так, что из глаз брызнули слезы. Фокси уже хотела обидеться, но тут парень перестал смеяться, вытер глаза. Взял девочку за руку:

- Иди сюда, чудо-юдо разумное. - Он потрепал ее по золотистой головке. – А если я не сильно постарею, выйдешь за меня замуж?

Фокси хитро прищурилась:

- Ну если ты будешь себя хорошо вести… Получается, что мы обручились? В кино показывали – теперь надо поцеловаться в губы, - она вытянула розовые губки трубочкой и закрыла глаза. Секунду парень смотрел на эту забавную мордашку, затем наклонился и коснулся ее губ губами.

И в это мгновение мир завертелся перед его глазами, а сердце заколотилось как безумное. Он осторожно отстранил от себя ребенка, сказал хрипло:

- Беги, там тебя уже обыскались.

Она открыла глаза, захихикала:

- Я никому не скажу, что у меня есть жених. Только смотри, жди меня, пока я вырасту…

Поскакала на одной ножке к двери. Уже на выходе обернулась:

- Мы завтра уезжаем. Придешь провожать?

- Завтра? Вообще-то завтра у меня зачет. Но я постараюсь.

- Смотри, не забудь.

- Не забуду…

Он вложил в эти простые слова какой-то свой смысл, но девочка этого не поняла.

ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

В кафе университетского городка с многозначительным названием «Гаудеамус» не осталось ни одного свободного столика. Господа и девицы студиозусы, как водится, отмечали конец первого семестра. Несколько человек из четвертой группы третьего курса цикла «Психология» облюбовала столик посредине зала. Шел оживленный обмен мнениями относительно предстоящих зачетов и экзаменов, зверствующих или демократичных преподов, и планов на приближающиеся каникулы.

- О, а вот и Сташевский заруливает, - заметил Юра Завгородний. – Светка, лови момент, пока он один. Отбивай и соблазняй.

Пухленькая Света пунцово покраснела. Всему циклу было известно, что Света Козуб сохнет по Левке Сташевскому, а Левка – по Алисе Ткачевой. А Алиса… Алиса дружила и с Левой и со Светой. И была далека от каких бы то ни было романтичных настроений.

- Привет, ребята, - Лева придвинул свободный стул, сел к компании. Среднего роста, но крепкий и накачанный, Сташевский казался высоким. Его довольно длинные черные курчавые волосы были связаны резинкой на макушке, виски подбриты. В орехово-карих глазах притаилась необъяснимая грусть. Леву можно было бы назвать даже красивым, если бы не длинноватый нос, явно не римских пропорций.

- Забияка, я вот предлагаю Светке попытаться отбить тебя у Ткачевой, пока сама Фокси где-то бродит. Как ты на это посмотришь? Тогда может и мне улыбнется счастье, и расстроенная Лиса утешится у меня на груди?

- Дурак ты, Юрка, и шутки у тебя идиотские, - уже по-настоящему обиделась Света. - Как дам сейчас по лбу.

- Да ладно, я же любя.

- Даже любя не лепи лишнего. Используй хоть иногда мозги по назначению – думай, что говоришь, - пробурчал Лева.

Забиякой миролюбивого Сташевского прозвали после драки с преподавателем физкультуры. Льву сильно не понравилось, как тот показывает Алисе Ткачевой гимнастические упражнения. Типа к соревнованиям готовит. Молодой препод нахально лапал студентку, а девятнадцатилетняя девчонка боялась его оттолкнуть. А тут весьма кстати в спортзал заглянул Левка в поисках Алисы. Не раздумывая долго, Сташевский, у которого в биографии была поездка в горячие точки, где ему пришлось защищать и защищаться всерьез, врезал физкультурнику в глаз. Тот попытался дать сдачи, но Сташевский ловко увернулся и врезал с другой стороны. Алиса подняла крик. Физрук не рискнул раздувать скандал, а то учеба Левы закончилась бы началом третьего курса.

- Смотрите, - Джоан Рене, худенькая хорошенькая мулаточка, кивнула на большой экран телевизора, где на смену музыкальной передаче пришли последние известия, - в Зеленограде опять напряженно. Эй, сделайте громче, - крикнула она бармену, который держал пульт управления.

«Молодежный сектор общины Зеленограда выразил протест в связи с принятым парламентом новым регламентом зачисления абитуриентов округа в вузы страны, - говорил комментатор. – Напоминаем, что этот регламент ограничивает доступ выходцам из Зеленоградского особого округа к некоторым профессиям»…

- Неймется зеленожопым, - фыркнул Юра. – Вот на фига им профессия летчика? Или журналиста? Им же все равно сидеть безвылазно в лесу.

Ребята зашумели, высказывая противоположные мнения.

- А у нас в универе они есть? – спросила Света.

- Мутанты? Без понятия. Никогда не встречал, - пожал плечами Юрка. – И не горю желанием. Сидят в своей резервации, и пусть спасибо скажут. А то ведь можно и пройтись по их территории и с радикальными средствами. Прикиньте, поднимается такой летчик над столицей или над нашим городом, открывает дверь, расстегивает штаны и…

- Ты все-таки расист и полный придурок, Завгородний, - светловолосая девушка, незаметно подошедшая к ним, отвесила Юре легкий подзатыльник. - Что ты несешь? Они тебе мешают? Оттуда, из Зоны?

- А тебе не мешают? – Завгородний зло прищурился. – Дотации Зеленограду сжирают кучу наших с тобой денежек. Ну, ладно, не наших в прямом смысле – но государственных. Которые можно было бы использовать для более важных целей. На ту же медицину. Вирус этот ихний – это же бомба над нашими головами. Нашими, Ткачева! Ты уверена, что никакой безумный уродец не подкопает подземный ход и не выберется в город со своим вирусом? Молчишь?

- Юра говорит, конечно, чушь, - сказала другая студентка, - но ведь правда, нужно не давать им возможности сеять заразу. А доступ к некоторым профессиям – это доступ, грубо говоря, ко многим жизням. Ты же не станешь возражать, Алиса, что эти существа обладают повышенной агрессивностью по отношению к людям?

Сташевский вскочил, уступил свое место Алисе, себе притащил из дальнего конца зала другой стул. Втиснул его рядом с подругой.

- Кофе принести? – спросил ее негромко.

- Ага. И пирожок. А то умру с голоду, - она благодарно улыбнулась Леве. Вернулась к общему разговору. – Кать, с чего ты взяла, что у жителей Зеленограда повышенная агрессия? И почему – существа?

- А что – люди? Ты газеты не читаешь и новости не смотришь? Они же и на людей не похожи. Ну, пусть не все – но многие. Мутанты, одно слово. Гипнотизеры, поджигатели. Таким ограбить или изнасиловать – раз плюнуть. А ты и не заметишь, что тебя нечто трехногое пятирукое поимело. Родишь лягушонка.

- Смотрю и читаю, - хмуро ответила Алиса. Спорить с аргументами подруги было трудно. Никто из них вживую настоящего мутанта не видел. Тех просто не выпускали за пределы отведенного им места проживания – Закрытой зоны Зеленограда. – Но там тоже много всякой белиберды пишут. И про пятируких в том числе. Бред сивой кобылы. Так мне кажется. Кстати, я собираюсь записаться на факультатив по адаптологии. Только что в информцентре встретила нашего куратора. Анна говорит, во втором семестре приедет главный спец по мутантам, профессор Строгов, будет вести курс «Социальная адаптация потенциально агрессивной личности». Он с мутантами много работал, книгу о них написал. Я еще не читала, но уже скачала. Должно быть очень интересно.

- Да уж, - фыркнул Валерка Уждев, - дрессировка чудовищ для столичного цирка.

- Разве он похож на чудовище? – отрезала Алиса, показывая на экран.

Там элегантный мужчина средних лет выступал перед депутатами парламента республики. Он ничем не отличался от остальных, только был в темной полумаске, скрывающей его глаза, и черных перчатках. О чем говорил, слышно не было – бармен снова отключил звук. Но группа депутатов, человек десять, сидящая в отдельной ложе, одобрительно ему захлопала. Это была ложа для представителей особого Зеленоградского округа. На лицах остальных слуг народа было написано неудовольствие либо напряжение.

- Так у него главные мутации в штанах прячутся, - хихикнул Завгородний. – Этакий семичлен на полметра. А тебя что, Ткачева, потянуло на экзотику? Сташевский не справляется?

- Ты реально придурок, - Алиса бросила в тарелку надкушенный пирожок. – Вот дебил… Пойдем, Лева.

Сташевский наклонился над Юркой, что-то прошептал тому в ухо, похлопывая по плечу широкой ладонью. Юрка попытался подняться, но Лева слегка надавил, усаживая его на место. Поспешил за Алисой.

- Козззел, - прошипел ему вслед Завгородний.

- Забияка тебе когда-нибудь набьет таки морду не по-детски за все твои наезды, - Света тоже поднялась из-за стола.

- Ну да, он действует по принципу: сам не гам, и другому не дам, а мне морду бить? Он же с ней даже не спит, но никого и близко не подпускает.

- Ты не те методы используешь, - бросила Света, уходя. – Ни одна нормальная девушка на твои сальные шуточки и хамство не поведется. А уж Ткачева тем более.

Лева Сташевский перевелся в Южный филиал Гуманитарного университета из Восточного филиала в начале третьего курса. Во-первых, появилось бюджетное, то есть бесплатное место на стационарном отделении. Согласитесь, учиться, не думая, что после лекций тебе до глубокой ночи вкалывать где-то ради куска хлеба, платы за учебу – это большой плюс. А во-вторых, Сташевский больше не мог находиться там, где все напоминало ему о пережитом и потерях.

После четырех лет технического колледжа он готовился к продолжению учебы в Высшей политехнической школе – вузе, который объединял подготовку всем техническим специальностям, в то время как в Гуманитарном университете учились, соответственно, гуманитарии, в медуниверситете – разнообразные эскулапы, а в институте естественных и точных наук – все, кто изучал природу и математику. Четыре группы вузов сеткой некрупных и крупных филиалов накрывали всю страну…

Лева собирался строить мосты и туннели, а пока на каникулах поехать водителем-волонтером с Красным крестом в горячую точку. То, что обещало быть небольшим летним приключением, превратилось в трудное испытание, замешанное на войне, плене, крови и предательстве. Отняло у Сташевского два года жизни, способность беззаботно смеяться, мать и невесту.

Пройдя через чужую войну и потери, парень решил высшее образование получать в Гуманитарном университете, на цикле психологии. На третьем курсе судьба забросила его в Южный филиал. На первом общем собрании курса на новом месте не слишком контактный парень забился на самый верхний ряд амфитеатра и стал рассматривать прибывающих однокурсников. На онлайн-заочном он имел дело с консультантами, а вот теперь вливался в реальные ряды студентов. Удивился, что желторотого молодняка не так уж и много. Видно, психология – такая специальность, которая требует сознательного осмысленного выбора. Как это произошло с ним самим. Сможет ли он стать своим среди этих ребят? После возвращения из плена общение с незнакомыми людьми давалось ему нелегко. Черта, с которой Лев боролся, могла зарубить всю карьеру психолога. Психология – это искусство общения. Это и стало, «причиной в-третьих», чтобы перевестись в Южный на стационар.

Размышления Сташевского прервала группка хихикающих девчонок, устраивающихся на скамье рядом ниже. Одной из них, увенчанной пышной светлой шевелюрой, места не хватило. Она смешно фыркнула, требуя, чтобы подруги потеснились. Возмущено повертела головой и случайно глянула на Левку. Сташевский, не говоря ни слова, подвинулся на скамейке. Его судьба была решена. Он изо всех сил старался сосредоточиться на том, что внизу с кафедры вещал куратор курса, но глаза его невольно косили в сторону светленькой соседки. И каждый раз взгляды их встречались. Наконец, упрямо закусив губу, девушка достала планшет, что-то напечатала, пододвинула Леве.

«Ты новенький?»

«Я Алиса Ткачева. Четвертая группа».

«Лева Сташевский. Тоже четвертая», - ответил он.

«Класс! Тогда я Фокси – для друзей». Убедившись, что он прочел, провела пальцем по экрану. Появился немного грустный лисенок. Левка усмехнулся. Написал:

«Проведешь экскурсию по кампусу? Я ничего тут не знаю», - у него было чувство, будто он прыгает с вышки в глубокую воду.

«Легко! Мы после пар в «Гаудеамусе» собираемся. Это кафе».

В тот день после общего собрания больше занятий не было. Алиса потащила нового знакомого в кафе. Знакомила с друзьями, рассказывала про преподов и правила жизни. Затем они долго бродили по учебному сектору, потом по жилому. Левка влюбился в Лисенка с первого взгляда и до полного умопомрачения. Такого с ним еще не случалось. Он думал, что его сердце окаменело, и ничего, кроме физиологической потребности изредка сбросить накал гормонов, у него не осталось. Но встречаясь с взглядом ее сине-зеленых глаз, он испытывал такой наплыв нежности, что, казалось, утонет в нем. Проходили дни, и Лева с грустью осознал, что Фокси смотрит на него, скорее, как на старшего брата, чем как на потенциального кавалера.

Алиса осталась сиротой в девять лет, всю жизнь провела в стенах закрытого интерната, ввиду отсутствия близких родственников, практически из него не выходила. Жизнь познавала только из книг и кино. Поэтому Лева, который успел окончить технический колледж, послужить волонтером в жарких странах, имеющий первый разряд по биатлону и фехтованию, поразил воображение девушки, но таким образом, что сразу занял в ее сердце место, предназначенное для старшего сильного брата, которого у нее не было. Через два месяца попыток превратить их отношения в настоящий роман, Сташевский смирился и решил просто ждать. Не может быть, чтобы Фокси его не полюбила по-настоящему.

Левка догнал Алису на дорожке, ведущей в общежития. Декабрь выдался удивительно теплым и солнечным. Но все равно, в воздухе уже носилось то неуловимое, что говорило о скором приближении настоящей зимы с ее серым небом, слякотными снегопадами и не проходящим насморком. Алиса мокрую южную зиму не любила. Серое небо нагоняло на нее тоску, она впадала в состояние, граничащее с депрессией. То ли дело – зима на севере, снежок, морозец. Иногда девушка мечтала, как закончит вуз и уедет жить куда-нибудь подальше на север, чтобы зимы были настоящие, сказочные, а не эта серость, которая обычно приходила на смену не менее серой осени.

- Что ты ему сказал? – спросила Алиса Забияку.

Драка с физкультурником врезалась в память девушки. Она не хотела, чтобы Левка снова влип в какую-нибудь историю из-за постоянного желания оберегать и защищать своего Лисенка. Почему-то Сташевский не верил, что она, Алиса, вполне в состоянии сама за себя постоять, ведь последние десять лет никаких защитников рядом с ней не водилось.

- Намекнул, что он сильно неправ и мне это не нравится.

- Наплюй ты на него. Меня его идиотские шуточки не задевают.

Пару минут они топали молча.

- Фокси, ты что, правда, хочешь на этот семинар?

- Ну да. Интересно же. Я, пока скачивала книгу, заглянула на пару страниц – лучше приключенческого романа, - она помолчала. – Хотелось бы познакомиться с ними поближе. А то живут где-то странные существа, вроде такие же люди, как мы и в то же время – совсем другие. Интересно. В прессе пишут, что они злые, жестокие, кровожадные. Эти их сверхспособности для всех опасны, тут Светка, пожалуй, не ошибается. Хотя я почему-то мало верю в возможность загипнотизировать многих людей одновременно или поджечь дом на расстоянии. Или читать мысли всех людей сразу. Не похожи их депутаты на кровожадных. Обычные люди. Знаешь, я же там когда-то была. И ничего страшного, никаких чудовищ не помню.

- Где была? – не понял Сташевский.

- Ну, в Зоне. В Зеленограде.

- Зачем мне врать? Мы всей семьей поехали… Даже Рэм с нами был. Мой младший брат. Мы все какие-то анализы сдавали. Оказалось, что у мамы воспаление легких, и ее в больницу положили. Прямо там, в Зеленограде.

Алиса снова замолчала, погрузившись в воспоминания. Леве стало не по себе: он заметил, как подруга смахнула что-то со щеки.

- Ты что? – спросил с тревогой.

- Да так… Она не вернулась. И все изменилось: ни дома, ни мамы, ни отца, ни Рэма. Когда ее не стало, папа завербовался в экспедицию в Гималаи. Там сход лавины случился. Вот… Нас с Рэмом раскидали по интернатам.

- Фокси… - сокрушенно произнес Лева. – Прости…

Алиса не любила говорить о своем детстве, а он деликатно не расспрашивал. О том, как она жила, почему осталась сиротой, узнавал по капле. И от острого чувства жалости любил ее еще больше.

Лева взял Алису за руку, как маленькую, слегка сжал. Так они и шли, держась за руки.

- А зачем вы туда вообще поехали? Может, твоя мама потому и заболела? Подцепила этот их смертельный вирус?

- Не думаю. Нас бы не выпустили назад. Мы в гости ездили. У нас там вроде как родственник. Дед мой.

- Ты что? Нет, правда?

- Ага. Профессор Герберт Ландас. Слышал, может быть?

- Нет, не слышал. Значит, ты не сирота? Ой, прости, Алиса.

- Да ничего. Я давно привыкла, что у меня, кроме Рэма, нет родных. Да и тот не совсем нормальный… Живет в каком-то специальном интернате. Видеться с ним нельзя. А Ландас, строго говоря, чужой человек. Он дружил с моим родным дедом. Вместе работали. Видишь, у меня просто генетический интерес к Зеленограду, - она улыбнулась грустно. - Когда дед Тимофей погиб, вместе с женой, моей родной бабушкой, Герберт Янович опекал маму, помогал ей. Приезжал к нам, когда я еще маленькая была. Так я и привыкла, что он – дед мне. Только вот последние годы как-то отдалились. Пару раз в год поболтаем по видеосвязи, и все, - она задумалась. – Да, пожалуй, года два уже не виделись. Надо же, как время летит. Я давно хотела к нему поехать, посмотреть на его работу, на этих… мутантов там, в Закрытой зоне. Однажды даже попросилась в гости к Ландасу. Он сказал – надо специальное разрешение Департамента контроля зараженных территорий. И видно было, что не сильно хочет с этим возиться. Я и отстала. А сейчас особенно много стали про них говорить: мутанты то, мутанты се. Вирусом этим всех пугают. Неужели они на самом деле – полузвери, полулюди? Не внешне, а по сути своей? Странное, если вдуматься, явление, - задумчиво продолжала Алиса. – Довольно большая территория, на которой уже почти сто лет живут… некие существа. Ну, конечно, люди. Но и не совсем. Живут изолировано, замкнуто. О чем они думают? О чем мечтают? Что любят? Какие они? На каждом шагу – запреты. Жизнь на пятачке земли, невозможность выехать, посмотреть мир… Жуть. Мы так мало о них знаем. Как они появились?

- Следствие аварии и радиации в научно-исследовательском центре, - изрек Сташевский.

- Угу. А вирус? Откуда он появился? Может, его в том центре вывели специально? И специально заразили людей, чтобы посмотреть, что из этого получится?

- Фокси, держи язык за зубами, - с тревогой прервал ее Левка.

- А то что? Сдашь меня в изолятор?

- Не мели ерунды. Но мало ли кто может твои рассуждения услышать. ДКЗТ зря свой хлеб не ест.

- Угу… Но вот скажи: к чему такая секретность? То, что им закрыт выход из зоны – это логично, это понятно. Из-за вируса, чтобы не заражали других. А почему у них ограничен доступ в Интернет? К мобильной связи?

- Чтобы избежать злонамеренного гипновоздействия… - неуверенно сказал Левка.

- Цитируешь канал «Новости и подробности»? – иронично прищурилась Алиса. - Сейчас все чаще рассказывают какие-то страшилки – того убили, того украли. И все, якобы, они делают – телепаты-мутанты. Фильмы все сплошь про чудовищ и извращенцев. Но ты же видел их депутатов? Мужики как мужики. Помнишь, в прошлом году умер такой скрипач – Алекс Грант? Он мутант был, без ног. Кучу конкурсов выиграл. А потом – раз, активизация вируса, и парня нет. Что такое эта самая пси-реальность, которая им доступна, а нам нет? Как это все работает - особые способности, пирокинетика, чтение мыслей, передача импульсов и прочие невероятные штуки? Вот я и хочу на них посмотреть. Понять: кто такие эти жители Зеленограда? Ландас всю жизнь с ними прожил… Наверное, не такие уж они и монстры. Я мало что помню из той поездки. Но вот что совершенно точно: никаких чудовищ не видела. Горовиц сказала – семинар предполагает написание курсовой работы, а для нее – сбор фактажа. То есть шанс получить это самое разрешение и поехать в Зону. И все увидеть своими глазами.

- Оно тебе надо? Мало других интересных тем? Зачем тебе эти экстремально-маргинальные исследования?

- А ты сам зачем в Сомали ездил?

- Так то я… Захотелось приключений и острых ощущений. Получил по самое не могу, - добавил едва слышно Сташевский.

- Если бы знал, как все обернется – не поехал бы?

Лева задумался, тряхнул головой:

- Поехал бы. Я мужчина.

- Понятно. А мое дело, значит, кухня.

- Не только. Еще детская, - Лева вдруг заулыбался смущенно. – Роди мне мальчика и девочку.

Алиса выдернула руку из его ладони, пнула Сташевского в плечо:

- Еще чего придумал!

Молодые люди медленно побрели дальше по дорожке. Алиса вдруг поскользнулась, Сташевский подхватил ее под локоть и снова взял за руку.

Они остановились у дверей общежития. Алиса подняла голову, посмотрела на свои окна на десятом этаже.

- Окно открыто. Ритка, соседка моя, уже дома. Она неплохая девчонка, только суетливая сильно. От нее столько шума постоянно. Хоть у нас спальни разные, но она мне и через стену спать не дает.

- Есть идея! – Лева вдруг посерьезнел. – Давай снимем квартиру вместе. Я не шумный, честно. Нет, ты не думай ничего такого, будем просто соседями. Можем еще кого-то взять с собой. Джоан, например.

Алиса смотрела на Левку, иронично щурясь:

- Я так и вижу, как ты спокойно дрыхнешь в своей комнате, а не скребешься ночью ко мне. С целью завести мальчика и девочку.

- По-моему, неплохая мысль. Это я о мальчиках-девочках.

- Левчик, это инцест. Как мы договорились? Ты мне кто? Старший брат! Вот и соответствуй!

Сташевский вздохнул. «Ты, Фокси, даже не представляешь, как долго я могу тебя ждать», - подумал с грустью.

Разговор с Левой не выходил у Алисы из головы. Само существование племени мутантов давно стало привычным явлением. Иногда случалось что-то из ряда вон выходящее, и тогда все медиа наперебой обсуждали новость, а заодно и саму общину, их порядки и их самих. Потом новость сменялась другой, и о мутантах забывали. Ну, не то, чтобы напрочь забывали, но ведь не думает же человек день и ночь о том, как живут где-нибудь в Китае, например? Так и с Зеленоградом.

Алиса вспомнила, как на первом курсе они с подругами столкнулись с “зелеными”, что называется, нос к носу. В городском музее открыли экспозицию: японская гравюра 15 века. Очереди стояли километровые. Хотя те же гравюры можно было посмотреть в интернете. Но ведь вживую, настоящие – это же так круто!

Чтобы не отставать от передовой молодежи, Алиса с подругами тоже собирались приобщиться к высокому искусству. Пока собирались - выставка подошла к концу. Последний день.

Когда девчонки примчались к музею, их ждало страшное разочарование в виде объявления, напечатанного на принтере, вывешенного на закрытой кассе:

“такого-то числа музей закрывается в 16.00 на спецобслуживание. Кассы прекращают работу в 14.00”

Возмущенная Алиса решила выяснить, с какой это радости ее лишают возможности поближе рассмотреть древние шедевры? Угрюмый мужик-охранник на все ее вопросы смотрел в пространство и молчал. Но от Алисы так просто не отделаться!

Наконец, дядька не выдержал:

- Слушай, пигалица, иди отсюда, а? Если не хочешь больших неприятностей. Мутантов привезут на экскурсию, поняла?

- Зачем? - совсем глупо спросила Алиса.

- Чего - зачем? Ты вот пришла, тебе интересно, и им тоже интересно. Везти выставку в Зеленоград слишком дорого, дешевле желающих привезти к нам. Давайте, девчонки, топайте отсюда, вон их автобусы заруливают.

Студентки отошли в сторону, но не слишком далеко, снедаемые любопытством, желанием увидеть живых мутантов. Однако из первого автобуса высыпали спецназовцы, выставили оцепление. Офицер хмуро посмотрел в сторону стайки девушек, но ничего не сказал, только пригрозил пальцем. Два других автобуса с затемненными стеклами подъехали вплотную к входу в музей. Девушки могли слышать смех и разговоры выходящих из них людей, но никого не видели - прибывших скрывали автобусы.

Видно, это был второй шаг на пути Ткачевой к Зеленограду. Первый, конечно, та поездка в детстве...

А теперь вот такой случай представляется... Интересно же! А Левка ничего не понимает.

Внезапно Алисе пришла в голову простая идея, и девушка даже хлопнула себя по лбу: как это она раньше об этом не подумала. Включила большой рабочий компьютер, какими были оснащены все комнаты общежитий, набрала в поисковике: “администрация особого Зеленоградского округа”.

Поисковик выдал требуемую ссылку в трех сотнях вариантов. Среди них Алиса выбрала сайт городской администрации, в нем рубрику “контакты”. Ввод - и перед ней завертелась картинка: кленовый лист, ветка калины и сосновая ветка - эмблема особого Зеленоградского округа. Еще одно нажатие на ввод и вот на экране появилось чуть уставшее лицо женщины лет сорока. Самое обыкновенное лицо. Ни клыков, ни рогов, ни даже темных очков.

Женщина улыбнулась:

- Администрация особого Зеленоградского округа. Чем могу помочь?

- Я Алиса Ткачева, студентка. Можно мне поговорить с кем-то... Из молодежного сектора? - она знала, что в органах власти всегда есть такой сектор.

Женщина что-то включила на панели перед собой:

- Пожалуйста, повторите имя.

- Алиса Ткачева.

- Извините, но у вас нет разрешения на контакты.

Алиса опешила:

- Какого еще разрешения?

- Для любых контактов с жителями закрытой Зоны требуется разрешение департамента контроля зараженных территорий и согласие административного совета Зеленограда, - терпеливо разъяснила женщина. - В разделе “контакты” даны все разъяснения.

- И... что, могут не разрешить? - услышанное не укладывалось в голове.

- Могут. Извините. Госпожа Ткачева, я не могу далее занимать линию. Изучите процедуру получения разрешения и обратитесь в соответствующие органы.

На экране перед Алисой снова закружилась эмблема Зеленограда.

- Бред. Сивой кобылы, - сделала вывод девушка. - Непреодолимой силы.

Она секунду подумала, набрала другой номер.

- Пятая станция контроля и наблюдения, - снова женское лицо, но, разумеется, другое. Эту женщину Алиса не знала, раньше у Герберта Ландаса была другая секретарша.

- Я - Алиса. Можно говорить с профессором?

- Директор сейчас отсутствует. Что ему передать? - женщина сама любезность. Видимо, она не поняла, какая такая Алиса звонит профессору.

- Точно отсутствует? Я... - она хотела сказать “его внучка”, но почему-то передумала. - Спасибо. Извините. Передайте, что звонила Алиса.

То ли секретарша забыла передать, то ли были на это иные причины, но Герберт Ландас ей так и не позвонил...

Той части своего детства, когда у нее был дом, мама, папа и брат Рэм, Алиса почти не помнила. И маму, и папу тоже не помнила. Иногда по ночам снилось что-то неуловимо теплое, доброе, которое было с нею весь день... В такие дни девочке приятно было думать, что снилась мама.

Она жила в интернате. Все дети живут в интернатах. Но дети, у которых есть семья, на каникулы уезжают домой. А такие, как Алиса - остаются в интернате. Поэтому каникулы и праздники Алиса ненавидела. Хотя педагоги, воспитатели и аниматоры делали все, чтобы скрасить “ничьим” и «казенным» (так их давно называли не только за глаза, но и в глаза, и даже полуофициально) унылое одиночество праздников, все равно казенные стены - они казенные. Правда, у Алисы был дед Герберт. Не дедушка или дедуля, а дед. Но и на том спасибо.

Он звонил не часто, раз в два-три месяца. На день рождения девочки приезжал, увозил в город, они ходили в кино, в кафе, гуляли. Покупали ей какой-нибудь подарок. Дед всегда говорил, что она может выбрать, что хочет, хоть звезду с неба. Но Алиса выбирала какую-нибудь безделушку. Она стеснялась Ландаса, он по-прежнему был для нее чужим человеком. Хотя ей нравился этот высокий, строгий немолодой мужчина. Когда он улыбался, лицо профессора менялось, в нем появлялось что-то домашнее, ласковое. Вот только улыбался Ландас нечасто.

Однажды, Алисе тогда было лет тринадцать, она спросила Герберта:

- Дед (Герберт настаивал на таком фамильярном обращении и на “ты”), а почему мы никогда не поедем к тебе домой? Почему ты берешь меня всего на пару часов?

Они сидели в парке у озера, любовались белыми лебедями. Ландас ответил не сразу.

- Понимаешь, Ежинка (Ландас уверял, что в детстве Алиса любила сказку о внучке старого Ежа, и иногда называл ее этим именем. Прозвище Фокси Герберт не любил), строго говоря, я же чужой тебе человек. А чужим детей дают максимум на десять часов и на расстояние не более тридцати километров от места содержания и проживания.

- Звучит по-тюремному, - прокомментировала девочка.

- Просто казенная формулировка. Не заморачивайся.

- А почему ты не оформил над нами опеку? Надо мной и моим братом? Не были мы тогда “казенные” и “ничьи”, - с горечью спросила Алиса.

- Мне отказали, - тихо ответил Ландас. - Одинокий, немолодой, живу в служебной квартире на территории под особым контролем. И не кровный родственник. К тому же у Рэма сложное психическое расстройство. Если бы я был женат, то возможно, тебя... - он замолчал. Искоса глянул на девочку: - Хочешь спросить, почему я не женат?

Алиса кивнула.

- Наверное, потому что однолюб. Женщина, которую я любил, рано умерла. Я был очень привязан к Леночке, твоей маме... Но... Леночка тоже меня покинула. Осталась ты. Ты напоминаешь мне Соню...

- Ту женщину? Но как я могу ее напоминать? - удивилась девочка.

Ландас смущенно кашлянул:

- Иногда природа выкидывает странные фортели. Ты же слышала о реинкарнации?

- Дед, это же из области легенд!

- Телепаты тоже считались изобретением фантастов, пока не появился Зеленоград... Алиса... я должен тебе кое-что сказать. У нас там почему-то повысили режим секретности. Это же сектор особого контроля... В общем, я не смогу, наверное, приезжать так часто как мне хотелось бы. Да и звонить тоже.

- Два раза в год - это часто? - хмыкнула Алиса. - Скажи, что тебе надоело возиться с чужими детьми!

- Зачем ты меня обижаешь? - с горечью спросил Герберт.

- Это просто констатация факта. Я привыкла, что я казенная. Знаете, профессор, что-то у меня голова разболелась. Отвезите меня в интернат, - вскочила.

- Посидим еще. Пожалуйста, - попросил мужчина.

Они сидели молча. Герберт сгорбился, и стало видно, что он сильно немолод. Алиса стало жаль старика. Но она сжала губы - нет, пусть почувствует, что ей тоже плохо и тошно.

“Если бы я мог рассказать тебе всю правду” - печально думал профессор. - Не было бы так больно и одиноко... И мне, и тебе…

Весна, как всегда, заявилась неожиданно. Только что всей общагой они встречали Новый год, и вот уже за окном звенит капель, а не успели ей порадоваться, как зеленый май подошел к концу. На пороге лето, практика, неведомые земли и ожидание приключений.

Алиса бесцельно слонялась по комнате. Все студенты универа уже давно разъехались на летнюю практику, а группа профессора Строгова все еще ждала решения аттестационной комиссии: кому из них дали допуск в закрытую зону.

На стене комнаты висела большая карта особого Зеленоградского округа и окрестностей. Алиса повесила ее, начав читать книгу профессора Строгова, посвященную проблемам адаптации в открытом социуме потенциально агрессивных личностей. Под агрессивными личностями подразумевались в первую очередь те, кто жил в Закрытой Зоне: мутанты-телепаты.

Ткачева остановилась перед картой. Зеленым обозначены леса, светло-зеленым – луга и поля. Вьются голубые ленточки рек, синеют капли озер. Восточный край карты занимает синее пятно – выход к рукотворному морю – гигантскому водохранилищу. А вот и рыжие квадратики, обозначающие населенные пункты. Самый крупный – на берегу. Это и есть Зеленоград.

А вот это слепое серое пятно чуть севернее города – Академика. Руины уничтоженного почти сто лет назад научного центра. Сведения и документы о том, что там произошло, до сих пор хранятся в недрах спецслужб. В первую очередь, Департамента контроля зараженных территорий.

Чем занимались в разнопрофильных лабораториях ученые Академики?

Поисками новых видов экологически чистой энергии? Изобретением лекарства от рака и болезни Альцгеймера? Тогда откуда взялось загрязнение, из-за которого сотни гектаров оцепили колючей проволокой, по которой пустили ток?? Почему живущих там не эвакуировали, а оставили умирать? А они не умерли. Вернее, умерли не все.

Сплошные «почему» и никаких внятных ответов.

А кто не погиб – стали носителями вируса Z – это его так назвали. Лечения нет, вакцину найти не удается. Вот и живут уже несколько поколений в пожизненном карантине. С каждым новым поколением все страшнее физические уродства. Люди-пауки, люди-собаки. И всякое такое. Где там правда, а где киношные страсти – попробуй узнай. Много будешь трепаться – Департамент контроля зараженных территорий (ДКЗТ) вызовет на ковер. И как они только ухитряются за всеми уследить и все отследить?

А еще у мутантов возникли изменения мозговой деятельности, а проще - сверхспособности: способность к гипновоздействию, перемещение предметов взглядом, чтение мыслей. И неизвестно еще, что опаснее. Фильмов о том, как под гипнозом люди становятся убийцами, снято уже несколько сотен. Нет дыма без огня.

Похоже, слова: «нельзя», «запрещено» и «секретно» - это синонимы слова Зеленоград. А люди? Просто люди, как они там живут? Информации практически ноль. Так, всякие общие рассуждения – и не более того. А копни глубже, по какой ссылке не пройди - требуется особый допуск.

Население Зеленоградского района – более десяти тысяч. Их называют «параменталы», а люди говорят проще: мутанты. Все – по официальной информации – носители вируса Z. Имеются лица со сверхспособностями. Сколько? Какими? Ничего конкретного толком узнать нельзя. Все закрыто. Красный код. Незакрыты фильмы, комиксы и романы. А им можно верить? Или это все - страшилки, из одного ряда с историями о вампирах и оборотнях?

Поверить в то, что параменталы агрессивные, не трудно. А какими еще могут быть существа, обреченные на жизнь в клетке? Зависть и злоба на весь мир должны их просто съедать. За прошедшие полгода Алиса несколько раз, да что там, первое время чуть ли не каждый день пыталась найти хоть какой-то сетевой ресурс, чтобы с ними пообщаться. С мутантами, то есть. Ничего. Только появляется первая реплика: я – из Зеленограда, модератор тут как тут. Правда, обсуждать склочный характер телепатов можно довольно свободно. Но не с ними. Их будто нет. Как того суслика из анекдота. Закрытая зона, туда въезд только по спецпропускам. Выезд – тоже. И в реале, и виртуально.

Сайт Зеленоградского особого округа - скука и серость. Сухие цифры на главной странице. А пройди по ссылке дальше, то сразу же: “извините, страница в разработке”.

Зеленоград имеет своих депутатов в парламенте. Говорят, хотя этого никто не видел, что иногда студентов привозят в профильные вузы на экзамены и лабораторные работы… Для беглецов-нелегалов существует так называемый изолятор. Это логично: вирус есть вирус… Никому помирать не хочется.

Алиса остановилась перед картой. Вот клякса пятой станции. На берегу искусственного моря. Там должна быть очень красивая природа. Сосновые леса, песчаные пляжи. Смутные воспоминания детства воплощались в сказочные картинки.

Вокруг зоны – по периметру – пограничный пояс. Полоса в пятьдесят километров. Поселки, небольшие города. Но чтобы туда приехать, тоже надо разрешение получить, хотя там обычные люди живут. Не мутанты. Весь район напичкан блок постами, постоянный контроль: кто, куда и зачем едет? Это им Строгов рассказал…

Она вспомнила, как на одном из занятий стала задавать конкретные вопросы профессору Строгову, а он выскальзывал и уходил от ответов, как выскальзывает из пальцев рыба.

После занятий Строгов оставил Алису в аудитории и сказал, глядя в глаза:

- Алиса, послушайте мой совет: не будьте такой настырной.

- Но, профессор, как можно проводить исследования, не имея элементарных фактов? – удивилась Алиса.

- Все, что вам позволено знать – есть в моих книгах и статьях. Департамент контроля зараженных территорий санкционировал их публикацию в открытом доступе. Если вы когда-нибудь получите разрешение на углубленное исследование – получите и другую информацию.

- А… - начала Алиса следующий вопрос, но Строгов ее прервал:

- Ткачева, вы в изолятор захотели?

На этом разговор был закончен.

Девушка подошла к окну, полюбовалась на лежащий внизу пейзаж. Из окон открывался вид на озера, лес, раскинувшийся вдалеке большой город. Если Алиса получит допуск, то последующие три месяца проведет в глуши за высоким забором из колючей проволоки. По крайней мере, именно такой образ сложился в ее воображении за время работы в семинаре профессора Строгова после прочтения кучи книг и просмотра нескольких фильмов. Девушка не раз мысленно благодарила профильного куратора, Анну Горовиц за тот совет в начале учебного года – прочесть новую книгу Строгова. А то пришлось бы заниматься какой-то скукотищей вроде «Психология супружеских отношений лиц пожилого возраста». Или проблемными подростками. Или капризными младенцами.

Левка Сташевский заглянул в комнату:

- Алиса, ты долго ковыряться будешь? Все уже, наверное, собрались, опаздываем.

Лева долго отговаривал Алису от участия в семинаре, но поняв, что это бесполезно, тоже записался. Ну не мог он отпустить Фокси на целых три месяца куда-то на зараженную территорию, населенную непонятными людьми с особыми способностями и кошмарными мутациями, делавшими их как бы и не совсем людьми. Наличие ненастоящего родственника в тех краях ничего не меняло. Лева не доверял незнакомому ему профессору Ландасу. Ну что это за дед, который два года не видел свою внучку? Чужой человек.

Группа будущих адаптологов собралась в любимой угловой аудитории номер десять-пятнадцать. Ребят сжигало нетерпение: разрешили или нет? Тема «Психологическая и социальная адаптация потенциально агрессивной личности в современном обществе» подразумевала захватывающие приключения…

- Итак, мои дорогие, - начал профессор, - я получил для вас официальный допуск. К сожалению, нам дали только шесть мест.

- Как это? Почему? Нас же девятнадцать… - зашумели студенты. – А остальные?

- Остальные отправляются в летние лагеря работать с трудными подростками по схожей теме. Это не менее интересно, поверьте мне. Итак, в группе, которая едет в Закрытую зону, четыре девушки и два рыцаря. В группу вошли: Лев Сташевский, Джоан Рене, Алиса Ткачева, Светлана Козуб, Фабьен Мбанга, Елена Павленко.

Студенты удивленно переглядывались. Выбор деканата был им непонятен.

- Андрей Олегович, я же первым написал заявление, - наконец опомнился Юра Завгородний. – Почему меня вычеркнули?

- Не знаю. Единственное объяснение, которое мне дали: только шесть директоров согласились принять практикантов. Ведь для них это большая ответственность и дополнительная работа.

- Дополнительная ответственность, а набрали девчонок! – крикнул кто-то из ребят.

- Наверное, потому, что девушками легче руководить, они более послушные, - улыбнулся Строгов. – Только шесть станций наблюдения и контроля берут студентов.

- Но ведь мы могли бы работать в парах, - не успокаивался Юрий. – Было бы двенадцать!

- Я и эту возможность оговаривал, - профессор покачал головой. – Но мне отказали. Скажу вам правду, поначалу отобрали вообще пять человек. Директор пятой станции отказался. Но узнав, что в числе кандидатов Ткачева, господин Ландас согласился взять именно ее. Вам повезло, Алиса.

- Это несправедливо, Андрей Олегович! – продолжал спорить Завгородний. - У меня на курсе самый высокий рейтинг, а Козуб половину зачетов пересдавала.

- И ничего не половину! – возмутилась Света. – Я твое место не забирала!

- Довольно споров! Все решено. Идите, собирайтесь. Завтра за вами приедут. В десять утра всем быть в главном холле. Инструкции, платежные карточки, оборудование получите сейчас у секретаря. Да… есть одно «но». У вас пока нет разрешения на контакты с представителями общины Зеленограда.

- А как же мы работать будем? – высказал Джоан общее изумление. – Без контактов туда нет смысла ехать, можно и в своей комнате сидеть у компа.

- Ребята, это временные мелкие трудности. Я решил упредить ваше возмущение, и попросить, чтобы вы не делали каких-либо необдуманных шагов. Думаю, за неделю–другую мы получим все необходимые документы.

- Все ясно, - фыркнула Алиса. – В деканате, как всегда протупили. Одна секретарша думала, что это сделает другая, а та, что первая. А мы теперь будем сидеть в лесу и переписывать чужие мысли, вместо того, чтобы обзаводиться своими.

Строгов пристально посмотрел на Ткачеву. Ох, недооценили, или, вернее, неправильно оценили эту блондиночку с кукольным личиком в грозной конторе ДКЗТ. Куколка еще преподнесет им сюрприз и не один.

- Деканат тут не причем, - возразил он вслух. – Это Зеленоград нам отказал. Очень долго обдумывали, и ответили «нет».

- И ДКЗТ надавить не смогла? – хмыкнула Алиса.

Строгов заметил, что Сташевский пнул подружку под столом в колено.

- А что? – захлопала глазками Ткачева. – Ну это же не тайна, что допуск в Зону департамент контроля этой самой зоны дает. Надо быть полным кретином, чтобы об этом не знать.

- ДКЗТ за периметр без согласия Совета Зеленограда не переступит и одного шага, - ответил профессор. – А в том Совете есть один весьма сложный тип. Советник по связям с общественностью. Въезд и выезд из Зеленограда в его компетенции. У вас будет возможность с ним познакомиться. Вот он и написал на нашем запросе большое жирное «нет». Но министерство образования уговорит сего господина, не сомневаюсь.

Студенты потянулись к выходу. Вначале счастливчики, потом недовольные. Завгородний снова пристал к Строгову с требованиями взять его в группу.

Алиса вышла из аудитории.

- Ну, ты хитрюга, Фокси, - подначивал Алису Левка, топая за ней в общежитие. – Голубые глазки излучают саму невинность. Юрка чуть не лопнул от злости. Он явно хотел все лето поближе к тебе находиться. Заодно и выигрышную тему подготовить. Дед подсуетился?

- Лева, да ничего я не хитрюга, ну вот честное слово! И Завгородний напрасно на меня дуется. Я не сообщала Ландасу о том, что хочу на практику в зону. Место же стремное. Подумала: Ландас не захочет меня взять, типа испугается: опасность, радиация, вирусы... Фонит там, мутанты бродят, с которыми мы должны общаться в плане их психологической адаптации. А тут я – вроде как не чужой человек. И ничего ему не писала, и, если честно, хотела на другую станцию. Чтобы не под крылышком у родственника, а по-настоящему, в зону, так в зону.

- Ну, ничего, у меня под крылышком будешь, - усмехнулся довольно Сташевский. – За тобой глаз да глаз нужен…

Строгов смотрел с высоты восьмого этажа из своего кабинета на сладкую парочку Сташевский-Ткачева, лениво бредущую по аллее к общежитиям. Он по-прежнему не был уверен, что те, кто задумал эту операцию и руководит ею, сделали правильный выбор.

Профессор вернулся к письменному столу, набрал пароль и адрес в служебной программе связи. На дисплее появилась круглая физиономия координатора операции «Проект «Феникс».

- Что, много недовольных? – хмыкнул полковник Коваль. – Какие-нибудь интересные вопросы задавались?

- Выбор удивил студентов. Завгородний настаивает на включении его в группу. Может, отправим парня на пятую станцию вместе с Ткачевой? Введем в курс дела, и пусть наблюдает заодно и за Ткачевой?

- Незачем. Нужно было его подготовить заранее. Кроме того, любовные разборки в наши планы не входят. Вы же указали в досье: клеится к Ткачевой. И Сташевский тоже. Это уже перебор. Да и вряд ли Ландас возьмет еще одного практиканта. В общем, не усложняйте, профессор.

- Вам виднее.

- Вот именно.

- Группа недовольна тем, что не получен допуск на встречи с объектами исследования, - продолжил Строгов.

- Я тоже недоволен. Давно говорил, что младшего СатОра надо пристрелить. В прямом смысле. Шучу. Я имею в виду: сместить с должности. Но командование опасается серьезных беспорядков. Но я его додавлю, получим мы эти чертовы пропуска. Что еще?

- В общем, все.

- Тогда, удачи!

Экран погас. Профессор в задумчивости откинулся в кресле. Тупицы. Солдафоны. Он был уверен – самоуверенные вояки из Конторы завалят операцию, обязательно нахомутают. СатОра им не достать, этот черт хитер и осторожен. А у Строгова к Зеленограду не только научный интерес. В случае успеха – обещана солидная премия, и участок в зоне. Участок Андрею Олеговичу на фиг не нужен, а вот от презренного металла, чтобы уехать на другой край земли из этой убогой страны, он не откажется.

Месяц назад Строгов представил куратору характеристики всех студентов, которые изъявили желание ехать на практику, организованную Южным университетом совместно с научно-исследовательским центром «Зеленоград» в закрытой зоне. Практически вся группа из его семинара. Особо профессор отметил тех, кто, по его мнению, сможет выполнять задание. От ребят требовалось доказать агрессивные наклонности проживающих в закрытой зоне Зеленограда так называемых мутантов. Именно к этой мысли медленно и упорно вел уважаемый профессор всю группу в течение семинара.

Неделю спустя Строгова вызвали в головной офис Департамента.

Научно-исследовательский центр «Зеленоград» формально относился к министерству науки и технологий, но на самом деле был подразделением Департамента контроля зараженных территорий, в ведении которого находились все работы и исследования, связанные с Закрытой зоной. И практика студентов-психологов после третьего курса была инициирована этой серьезной организацией, а замечательный и обаятельный профессор Андрей Строгов занимался не только и не столько научными исследованиями в области психологии, сколько сбором нужной информации для Департамента…

Операцию назвали «Проект «Феникс». Название должно символизировать возрождение и укрепление связей закрытой зоны и всего остального мира.

Шеф-куратор операции полковник Коваль в кабинете находился не один. Кроме него за длинным столом совещаний сидел незнакомый Строгову молодой человек. Профессор окинул незнакомца быстрым взглядом: лет двадцать пять – двадцать шесть, довольно симпатичное загорелое лицо, каштановые волосы падают на лоб, из-под них поблескивают темно-серые глаза. Взгляд их, немигающий, пристальный, неприятно колол, беспокоил. В глубине зрачков вспыхивали яркие золотые искры. Руки незнакомца, тонкие, ухоженные, спокойно лежали на столе. Длинные пальцы сплетены в узел, кисти в том месте, где они уходят под рубашку, покрыты темными волосками. Такие же, но тщательно выбритые волосы придают щекам молодого человека легкую синеву. Строгов много лет сотрудничал с Департаментом, неоднократно бывал в Закрытой зоне, знал, что в коридорах “конторы” можно встретить кого угодно, и в том числе и мутантов. Телепатов профессор чувствовал, что называется, кожей – слишком часто ему приходилось с ними контактировать в рамках проводимых исследований. Специфическое легкое покалывание в висках, едва уловимое головокружение – эти признаки, на которые обычный человек не обратит внимания, говорили о том, что рядом находится кто-то, кто в силу своей природы невольно подключается к вашему энергетическому полю. Конечно, защитные экраны, которые все телепаты обязаны были надевать за пределами Зоны, блокировали импульсы, но с опытом Андрей Строгов научился ловить даже едва различимые волны психического воздействия.

В случае с незнакомым сотрудником в кабинете Коваля ничего подобного профессор не почувствовал. А неприятное напряжение имело место. Сероглазый красавчик явно непрост. Кто же он? Но Коваль не счел нужным его представлять. Ничего удивительного, обычное дело для этой конторы. Шеф-куратор кивнул, приглашая Строгова сесть.

- Итак, мы изучили досье всех потенциальных агентов. Отобрали десять человек, - Коваль щелкнул по панели на столе. На настенном экране появились десять фотографий. Старшим группы, кто будет ограниченно посвящен в суть операции, назначаем Льва Сташевского.

- Сташевский – темная лошадка, - возразил Строгов. – Слишком взрослый и самостоятельный. Я бы не стал ему доверять. И посвящать в суть операции даже ограниченно. Если задание будет противоречить его убеждениям, вполне может слить информацию мутантам.

- Но у него авторитет. Вы сами это отметили.

- Авторитет – и убеждения – суть вещи разные. Я бы не стал посвящать в детали операции кого бы то ни было из студентов.

- Профессор прав, - включился в разговор незнакомец. Голос у него был неожиданно низкий, хрипловатый. - Лишняя информация не должна выходить за эти стены. Я изучил досье Сташевского – за его внешней мягкостью прячется человек, прошедший плен у террористов. И выживший, заметьте. Из миссии Красного Креста, попавшей в ту заваруху, выжило двое: охранник-спецназовец и Сташевский. Я докладывал руководству о том, что истинные задачи операции никто из группы студентов знать не должен.

- И что ответило руководство? – полюбопытствовал Коваль.

Профессор Строгов отметил в его голосе непонятную язвительность. Однако, в сплоченных рядах конторы наблюдается развал сплоченности. Скверно. Если нет единства, дело завалить – раз плюнуть.

- Руководство отдела аналитики мою позицию поддерживает, - равнодушно обронил молодой человек.

«Вот оно что… - подумал профессор. – Операцию ведут два конкурирующих отдела. Что-то у меня плохие предчувствия» …

Коваль увеличил одну из фотографий на весь экран:

- Вернемся к обсуждению. Нам нужен свой человек под боком у Сатора. На мой взгляд, подойдет Алиса Ткачева. Милая куколка.

– Именно что куколка, - скривился Андрей Олегович. - Ткачева глупа. Точнее, наивна и инфантильна. Даже удивительно, как ей удается оставаться таким ребенком в почти двадцать лет. Хотя академические успехи у нее неплохие. А, кроме того, они же со Сташевским – сладкая парочка. Так что “под боком” вряд ли получится.

Коваль рассмеялся.

- Нам пофиг ее успехи. И с кем она трахается на данном этапе – тоже. Мы проанализировали все контакты советника ОСО в пору его активной деятельности как хранителя генофонда. Ткачева - его типаж. Что же до пользы… Вот тут вы ошибаетесь, дорогой профессор. Наш молодой сотрудник, присмотревшись к девице Ткачевой, обнаружил небольшое сходство. И как вы думаете, с кем?

- Только не говорите мне, что с Ноэлем Сатором!

- Нет. С Гербертом Ландасом! – жестом фокусника Коваль вывел на экран фото директора пятой станции тридцатилетней давности. – Видите?

- Ну… Что-то есть, кажется, - неуверенно ответил Строгов.- Но Ландас никогда не был женат.

- Женитьба и наличие детей, а затем и внуков – вещи взаимосвязанные, но отнюдь не взаимообусловленные, - прокомментировал сероглазый.

- Он почти всю жизнь провел на станциях по периметру, а там женский персонал весьма органичен. Если бы профессор связался с мутантами, то уже давно отошел бы в мир иной, - возразил Строгов. – Сейчас, да, мы имеем информацию, что у него есть отношения с младшим научным сотрудником Марией Рудько. Но завести детей, а тем более, внуков за год вряд ли возможно даже в двадцать первом веке. А если… Черт!

– Вот именно, - кивнул Коваль. - Женат господин Ландас не был. Но весьма заботился о некоей Елене Сухан, оставшейся сиротой после авиакатастрофы, в которой погиб главный инженер станции номер пять Тимофей Сухан с женой. Девочка Лена выросла, вышла замуж и родила дочку, Алису. По документам, Елена - дочь Тимофея Сухана. А если благородный профессор согрешил с женой друга?

- И почему это мы просмотрели? – покачал головой Строгов.

- Потому что уважаемый Старик никак свою заботу официально не оформлял, да и времени девочке уделял не так уж и много. Мало ли какие бывшие сослуживцы родителей ребенка помогали Елене! Но как вы понимаете, мы копнули глубже. ДНК-тест многое может рассказать. Согрешил безупречный профессор. Мы не можем доказать всю цепочку связей, просто нет материала, но то, что девушка Ткачева прямой потомок Герберта Ландаса – это факт.

- Так вот почему он поставил это условие: берет только Ткачеву. Да уж… И что теперь? Отзываем девицу Ткачеву из проекта? – спросил Строгов.

- Ни в коем случае, - вмешался молодой человек. – При необходимости наличие дополнительных связей станет дополнительным козырем. Наши славные практиканты дружно будут собирать материал для курсовой работы, давать ему соответствующую оценку и… делиться с нами конкретными фактами. Не вижу, почему Алиса Ткачева поступит иначе. А вот господин Ландас может стать значительно более лояльным к нашему учреждению. И более сговорчивым. А то последнее время Герберт Янович сильно «позеленел». Не будет же он рисковать близким человеком.

- Хм… Возможно. Насколько я помню характеристики Герберта Ландаса, этот латыш – крепкий орешек. Не зря с ним считаются даже мутанты.

– Вот именно поэтому мы цепляем Ландаса на еще один крючок. Нечего ему бесконтрольно работать «и нашим, и вашим»! – подвел Коваль итог беседе. – Так что, Андрей Олегович, идите и работайте с молодняком. Время не ждет, к началу июля у нас должны быть основания для проведения масштабной зачистки территории в связи со стремительно нарастающими агрессивными настроениями в общине. Там – он указал пальцем наверх, - уже с нетерпением ждут результаты. Популяцию параменталов надо взять под жесткий контроль, не позволять им размножаться. Ввести прямое правление территорией. Хватит, поиграли в Совет и Командора, и достаточно! Ну что, лед тронулся, господа телепаты…

Строгов попрощался и покинул кабинет.

Молодой человек, названный «новым сотрудником» перелистывал на экране фотографии практикантов. Вернул фото Ткачевой, смотрел молча, не мигая, и в глубине его темно-серых глаз вспыхивали золотые искры, как отблески пламени. На его красивом лице не отражалось ни одной мысли. Не лицо, а маска. Парень отлично владел собой.

- Когда операция закончится, я возьму ее себе, - обронил едва слышно.

- В смысле? В твой отряд? – не понял полковник.

- Отряд? Нет, над этим я не думал, - ухмылка нового сотрудника была весьма двусмысленной. – Но эта мысль может оказаться также интересной…

- А… Заведешь штатную шлюшку вместо случайных. Да, девочка ничего. Хотя такие мелкие не в моем вкусе. А тебе одной хватит? Впрочем, это твое дело. Возьми. Если уцелеет.

Алиса еще раз обвела взглядом комнату. Кажется, все взяла. Да и что брать? Личных вещей у нее почти нет. Так, несколько голографий, десяток видеокапсул, видеофон, планшет… Много одежды тащить за собой не стоит: любой распределитель доставит ее за полчаса. Современный человек не отягощает себя лишним багажом. Тренькнул звонок внутреннего коммуникатора.

- Студентка Ткачева, вас ожидают в главном холле.

- Поехали? – улыбнулась девушка своему отражению в большом зеркале.

Герберт Ландас прогуливался около бассейна в центре холла. Цветущие яркие водяные лилии источали нежный аромат. Боковые стены зала были свернуты, летний ветерок свободно разгуливал под сводами. Покой и умиротворение. Настоящая идиллия. Но Герберт нервничал: Алису он не видел давно, и даже не был уверен, что узнает девушку. Фотографии и голографии – это, конечно, хорошо, но живой человек, как правило, выглядит несколько иначе. Девочке едва исполнилось девять, когда не стало ее матери. Диагноз: крупозное воспаление легких. И никто не знает, какую кругленькую сумму выложил господин Ландас, чтобы получить именно такое заключение о смерти. Без всяких примечаний и дополнительной информации. Спасибо Оресту Сатору, командору Зеленограда. Без его помощи вся семья могла оказаться в изоляторе ДКЗТ. По принципу: а потом разберемся. Но разбираться никто бы не стал. А из изолятора-Z, как известно, выходят редко.

Елену уже не вернуть, а детям подлинный диагноз матери мог стоить не только свободы, но и жизни. И зачем только она решилась рожать второго ребенка? Гормональные перестройки сорвали иммунитет, вызвали к жизни, казалось бы, несуществующего дракона… Внезапный всплеск активности. Елена боролась четыре месяца. Четыре месяца они прятали ее сначала в Зеленограде, а затем в «Приюте уходящих». Но болезнь оказалась сильнее.

Старик тряхнул головой, отгоняя тягостные мысли. Сейчас он увидит Алису, после трех лет разлуки. Какой она стала? Не внешне, какой человечек вырос из наивной большеглазой девчушки?

Мелодично звякнули двери лифта.

Из него вышла девушка в ярко-зеленых облегающих брюках и розовой блузе-разлетайке. Густые светлые волосы тяжелой волной спадали на спину. Зелено-синие глаза смотрели испытующе и немного испуганно. А лицо…

Герберт похолодел. Когда Алиса была ребенком, сходство не было таким сильным.

Сердце сжалось непреходящей болью. Это лицо снилось ему по ночам, он просыпался в тоске, вновь и вновь задавая судьбе один и тот же вопрос: почему? Лицо женщины, которую много лет назад младший научный сотрудник станции номер пять очень сильно любил… И не мог забыть ее вот уже почти полвека…

- Герберт Янович? – неуверенно спросила девушка. – Вы меня не узнаете? Я Алиса Ткачева.

- Узнаю, - Герберт откашлялся. - Ты так выросла. А где же твои вещи?

- У меня мало таких вещей, которые хотелось взять с собой, а одежду можно получить из любого распределителя. Вот, сумка, и все. Универ снабдил капсулами, и прочими техническими прибамбасами.

- Там нет распределителей. Ну, ничего, заедем по дороге куда-нибудь, нам все равно через Город проезжать.

- А где ребята? – Алиса оглянулась.

- Все уехали. Директорат станций расщедрился на аэробус. А я позволил себе предложить тебе свою машину. Ты недовольна?

- Да нет… Спасибо. Только… - Алиса удивилась: Сташевский уехал, даже не попрощавшись. Этого она понять не могла. – У меня в группе друг. И он тоже уехал?

- Такой чернявый? Лева, кажется? Он просил тебе привет передать. Дисциплина, дорогая. Велено было ехать – значит, ехать. Ничего, на месте пообщаетесь. Я организую встречу.

- А что просто так мы не можем увидеться? Без позволения директората станций?

- Видишь ли, СНК – режимные территории, там народ туда-сюда запросто не шастает, - пояснил профессор.

- Сюрприз, - пробормотала Алиса себе под нос. – И явно только первый и не самый прикольный.

- Это точно, - подтвердил директор.

Минилет директора крупнейшей станции наблюдения и контроля над зараженной территорией был совершенно допотопной модели. Алиса даже усомнилась на миг, что этот агрегат взлетит. Однако он взлетел вполне успешно и развил приличную скорость.

Девушка искоса разглядывала профессора Ландаса. Лицо какое-то все резкое: нос с горбинкой, щеки изрезаны морщинами, очень смуглое, обветренное, а волосы серебряные и глаза ярко-голубые. И руки большущие, не руки, а лапищи, и грубые как для кабинетного работника.

- Как мне вас называть, шеф? – спросила Алиса. – Серьезно. Я же вроде как на работу еду.

- Знаешь, у нас там коллектив маленький и все давно друг друга знают. Поэтому не шибко официозно. На работе, конечно, соблюдаем дистанцию, по имени, на «вы» или по должности. А вне работы все проще. Да ты сама поймешь. Алиса, а почему ты вдруг стала такой официальной? Раньше говорила: дед, дедуля, а теперь вона как – Герберт Янович!

- Раньше я была ребенком. Детям проще…

- А ты попробуй быть проще. Знаешь, мне как-то привычнее, вне офиса «дед», «ты»… По-семейному. Если, конечно, не против.

- Конечно, я не против, - тихо ответила Алиса. – Мне… не хватает дома. И семьи у меня нет…

- Значит, будем наверстывать упущенное, договорились?

- Да. А почему директора не хотели брать практикантов? – задала Алиса мучающий ее больше других вопрос. – Наш проф сказал – это дополнительный головняк.

- Ваш проф знает, о чем говорит. Это Строгов? Серьезный молодой человек.

- Какой же он молодой? – засмеялась Алиса. – Ему, наверное, уже за сорок.

- Все в мире относительно, малышка. Мне вот уже под семьдесят. Так я какой в твоих глазах? Дремучий старец?

Алиса почувствовала, что уши ее запылали.

- Да нет… Но и не молодой же… Ну ты же дед… Тьфу, я совсем запуталась! Но ты ушел от ответа.

- Практикант в любом учреждении – это - тут твой проф прав - дополнительные заботы. Практикант в непосредственной близости от закрытой зоны – заботы удвоенные или даже утроенные. Элементарно: этому юному, глупому и любопытному существу надо обеспечить безопасность. А он или она, в силу того, что юн, глуп (потому что юн) и любопытен, лезет, куда не надо и задает вопросы, которые задавать не стоит. Практикант-психолог, который должен изучать кого-то потенциально агрессивного в этом неоднозначном месте – это явление для меня вообще непонятное. Биологи, вирусологи, ботаники – ну еще куда ни шло. Но психологи? Кого имеют в виду под потенциальными агрессорами? Может, объяснишь?

- Ну не работников же станции. В первую очередь мутантов.

- Дорогая, - Герберт на миг оторвался от приборов, - запомни раз и навсегда: никогда их так не называй. Ни в глаза, ни за глаза. Это все равно, что назвать инвалида уродом. Потенциально агрессивный может стать реально агрессивным. И не каждый человек может совладать со своими эмоциями. Получишь по шее вполне конкретно. От меня, - он улыбнулся, видимо стараясь тем самым смягчить резкость слов. – Думаю, ты в курсе: вся эта территория в административном делении региона называется особым Зеленоградским округом, райцентр – Зеленоград. А жители – зеленоградцы. Ну, иногда шутя их называют «зелеными»… Но злоупотреблять не стоит. Зеленоград находится под наблюдением пятой станции, - помолчав, добавил Ландас. – Поэтому тут – самый сложный участок. Учти это.

- Дед… а ты часто их видишь? Этих необычных людей?

- Да практически каждый день, - небрежно обронил профессор, что-то изучая на приборной доске.

- Ты что? Нет, правда? И не страшно?

Герберт удивленно уставился на девушку, потом вернулся к управлению минилетом.

- Почему мне должно быть страшно? Не понял…

- Ну… извини, я не знаю другого слова… они же мутанты. Существа с измененной генетикой. Как они выглядят? Ты не думай, что я дурочка, Герберт Янович. Я чуть не каждый день по сети мониторила, но все картинки – только уродцы, причем все страшнее и страшнее. И этим фоткам я просто не верю. И характеристики этих существ - тоже сплошные страшилки. Отсюда и тема нашей практики такая: как злых чудовищ адаптировать в социум. Чтобы значит, не слишком злобствовали. Они на самом деле такие уроды: три руки, зубы на лбу… и тому подобное? Подожди, не злись. Я несколько раз смотрела репортажи из парламента, когда обсуждались вопросы, касающиеся Зеленограда. Просто хотела рассмотреть их депутатов. Ни фига не получилось. Во-первых, эти их маски. Во-вторых – они там сидят за каким-то экраном. Я понимаю, это карантин… А что под маской?

- Под маской – просто люди. Молодые и старые, счастливые и не очень…

- А мутации? Фото врут? Или есть такие – без рук, без ног?

Герберт молчал, пристально наблюдая за приборами. Слишком пристально. В душе у него поднималась волна злости, как это происходило всегда, когда он сталкивался с жестокостью внешнего мира по отношению к его подопечным из особого округа.

- Господин директор? Я не хочу никого обидеть, правда, - расстроено пробормотала Алиса.

- Алиса, ты сама слышишь, что говоришь?

- Но я же сказала – не верю в страшилки.

- Увидишь сама. Раз уж явилась на практику. Такие мутации тоже есть. Но явно выраженных, уродующих человека изменений с каждым годом все меньше. Меньше детей рождается с грубыми отклонениями в развитии. И живут они, увы, недолго.

- Но в прессе все наоборот освещают…

- Вот именно. Наоборот. Чтобы боялись и не любили, - Ландас произнес с иронией: - «потенциально агрессивные». Чушь.

- Андрей Олегович сказал, что ты отказался, а потом согласился взять именно меня… Никто меня не посылал на пятую. Это ты выбрал.

- Угу. По крайней мере, будешь под родительским присмотром, моя юная и любопытная.

Герберт задумался, вспоминая то совещание в Центре, когда им навязали эту группу детей. А как еще называть желторотых юнцов, старшему из которых двадцать пять лет?

Приглашение явиться на встречу в конце апреля, непосредственно перед пасхальными каникулами, Герберта не удивило. За руководством водилась привычка внезапно пожелать пообщаться с народом, когда народу как раз хочется отдохнуть. Удивило то, что в зале собрались не все директора, а только представители десяти самых крупных станций. Рядом с Генеральным директором НИЦ «Зеленоград» сидел лысый, как колено, мужичок невнятного возраста, холеный красавчик лет сорока пяти с седыми висками и импозантная «пышечка». Дама была их тех женщин, которые любят свои выпирающие со всех сторон телеса обтягивать тесной одежкой. От этого она казалась еще больше, чем возможно была на самом деле.

Генеральный представил даму как советника Минобразования, красавчика назвал руководителем практики профессором Строговым. Лысого не представил никак. Директора переглядывались недоуменно.

- А сейчас госпожа Родневич расскажет о новом проекте, прошу Ирина Анатольевна.

Госпожа советник нацепила на нос большие модные очки-стрекозы и произнесла с придыханием:

- Дорогие и глубокоуважаемые коллеги!

Герберт перестал ее слушать уже на второй минуте вдохновенной речи. Уловить мысль в этом потоке пустых, но восторженно-возвышенных фраз не представлялось возможным. Вещала пышечка минут десять на одном дыхании. Закончила словами:

- Благодарим всех за согласие и сотрудничество!

- Согласие в чем? – не понял Ландас.

Генеральный укоризненно покачал головой. Подумал про себя: «Пора уже этого старого хрыча на пенсию отправить. А как это сделать? Вся община Зеленограда за Ландаса горой, в случае каких-либо напряженок он поможет успокоить волнения. А напряг в отношениях центральной администрации и зеленых случается все чаще».

- Госпожа советник рада, что директорат согласился принять на лето студентов-практикантов факультета психологии, - голосом терпеливой мамочки, поясняющей, что такое хорошо непослушному чаду, ответил Генеральный.

- А он согласился? – удивился Герберт. – Что-то не припомню.

Генеральный глянул искоса на человека, сидящего рядом. Тот явно сдерживался, чтобы не рявкнуть на Старика.

- Герберт Янович, но вы же не станете возражать против того, что необходимо ковать кадры?

- Не стану. Но расследование гибели двух девушек осенью прошлого года еще не завершено. И вы хотите прислать новых детей в Зону?

- Во-первых, не совсем в зону. Посещение зараженных территорий предполагается крайне ограничено и в сопровождении охраны. А во-вторых, расследование уже почти завершено.

- И убийца пойман? – с иронией спросил Ландас, глядя не на Генерального, а на лысого. – Может, представитель департамента контроля зараженных территорий нас проинформирует?

- Придет время, проинформируем, - проскрипел лысый, не отрицая своей принадлежности к ДКЗТ. – Подозреваемые определены. Но к стажировке психологов это отношения не имеет.

«В таком случае, какого черта ты тут делаешь?» - хотелось узнать Герберту, но он сдержался. Вслух сказал:

- Мы можем отказаться?

- Разумеется. Но только аргументировано. Так что обдумайте ваш ответ. Кстати, вот список стажеров. Вам требуется отобрать десять человек. По одному на каждую станцию. Андрей Олегович, рекомендуйте ваших питомцев.

Он кликнул по своему планшету. На большом настенном мониторе появился столбик из девятнадцати фамилий. Под номером три значилась Алиса Ткачева.

Герберт похолодел: это случайность или тонкая игра? Последние три года они не слишком часто встречались. Перезванивались на праздники. Герберт не хотел привлекать внимание ДКЗТ, который пристально следил за всеми, кто так или иначе был связан с Зеленоградом, к своей внучке. Да, для всех он был просто другом покойных родителей матери девочки. Но ведь была еще и другая правда…

- Дед, ты не слышишь, что ли? Спишь за штурвалом? Мне нужно кое-что купить, забыл? Сам же сказал – в вашей Тмутаракани нет распределителей.

Герберт вернулся в действительность, отогнав непрошенные тревожные мысли

- Нет, не забыл. Уже подлетаем. Вон, видишь внизу, целый город? Небесная мечта, Скай Дрим. Наш народ никогда не излечится от страсти называть магазины и кафе иноземными именами. Там есть все: и обычные магазины, и бутики, и распределители. И еще бог знает, какие радости для бездельников, бездельниц и… ну, не хмурься, для тружениц и честных студенток тоже.