Поздней ночью, под треск угольков, любуясь языками пламени от ночного костра, мы вдыхали свежий ночной воздух и пряные ароматы луговых трав. Раскаленные угольки с треском выпрыгивали из костра и улетали в ночь как трассирующие пули... Видимо эта схожесть с пулями и выстрелами навеяла на деда Матвея фронтовые воспоминания и он, завернув самокрутку небывалой величины, завел свой очередной рассказ...

- Полез значится на нашу землю наглючий и ненавистный до печенки германец. ЗаполОнить значиться нас порешил, в рот ему дышло... Гхм, гхм, в смысле не на тех нарвался...

Но изначаль сильно, поганец, попер... Так пер, что у нас ажник холка в мыле была. До Дона и Терека докатился варнак эдакий… Это ж шутка

сказать — Казачьи земли топтать, и где это видано? Хучь и не шибко мене глянутся донцы, да кубанцы, а все ж казаки - близкая кровь, хучь и супротив сибирцев мелковаты… Куда им до нас. Малой был - у дедов спрашал, так они гутарили на императорских смотрах в столице сибиряки завсегда первые призы брали… Ну да ладно, об этом вдругорядь как-нибудь…

Есть под Ростовом городишко - Сальск обзывается и степи таким же макаром зовутся… Шли мы сотней впереди полка, ну а я с разъездом еще первей, в дозоре. Гляжу, герман в степу блукает на мотоциклетках, пушки с ним, пехота… Голов с триста будет, а нас чего? Всего нечего – душ

пятнадцать… Чё делать? — думаю... Пока это я туда-сюда, депешу начальству предоставлять буду, немец сыпанет себе преспокойно до дому, до хаты. Эх, — думаю, — гуляй казацкая душа, была не была — вперед Сибирь-матушка!..

«Шашки, — кричу, — к бою! В атаку — арш-арш!» Да коня своего наметом вперед кинул… Скачу, а сам кумекаю: «Вдруг станишники мои оробеют да за мной, не поскачут?.. Сгину ведь не за понюх махорки." Только подумал, глядь, а обочь меня уже шашки свищут, казаченьки -станишники мои, меня обгоняют — да «Ур-ра!», да «Бога душу мать!!!» Гкхм…Гкхм… Ку-уды мене за ними? Конек подо мной не ахти какой – ордынской породы был, махонький, я чуток ногами по земле не скреб на таком скакуне… Ну значится пока я до немца догребся, да раза два, кого бог дал, благословил клинком по морде, мои робяты вдоль пехоты прогуливаются - кого шашкой, а кого и просто нагайкой поздравляют. А немчура оружию покидали, лапки вверх, да орут: «Не губи, не бей казак! Мы не немцы, мы румыны!» Что за черт?! Гляжу, а они и верно румынцы...

Ну, конечно, забрали мы их, оглядели, так там середь румынцев голов с шестьдесят и немчуры оказалось. Всю эту братию вместе с пушками и

мотоциклетками представили по начальству, кому там положено ими заниматься… Вот за румынцев энтих мне гвардии генерал, наших казачьих

кровей человек, орден Знамени Красного самолично на грудь навесил, да и казачков моих –станишников не обидел. Всем награды нацеплял и безо всякой волокиты, а то вот медаль мне одну ажник в восемьдесят первом годе вручили — сорок лет награда блукала где-то…

Тут в разговор встрял дед Семен:

- Ну вот чё ты брехаешь, ботало изовское?.. Ведь все по-другому было. Выскочили мы с разъездом, да прямиком на немчуру напоролись. И не триста их было, а десятков шесть, а то и меньше. Правда среди них какой-то полковник или генерал, леший их погоны разберет, оказался. Мы коней резко назад, а у тебя жеребец на дыбки взвинулся… Подпругу ты слабо затянул, седло у тебя и скособенилось… Ты набок завалился, стал за гриву хвататься, да поводья-то и выпустил. Конь взбрыкнул, да попер прямо на немцев…

И не «Ура» ты кричал, а матюгался на чем свет стоит. Думаем, все – заполонят тебя щас германцы… Ну и вдарили тебе на выручку... Взаправду

сказать - хорошо мы тогда вдарили, да и шашечками от души поработали…

А ты вот чуток до немчуры на боку коня не доскакал, да и брякнулся оземь. И, надо ж такому случАю произойтить, брякнулся ты прям на энтого

генерала румынского… Он в травушке высокой затишился, хотел от нас схорониться, испужался вишь... Ну а тут ты на него с небес, как орел жмякнулся... Да так жмякнулся, что у того вся сознания потерялася напрочь… Пока мы с немчурой рубались, да за мотоциклетками гонялись, ты и спеленал энтого румынца, как младенчика… Вот за него и получил орден – тут уж твоя правда, ничё не скажешь, хочется крыть, а крыть не чем…

Дед Мотя аж взвился:

- Чё ты Сема опять чипляешь, вот чё чипляешь?! Немчура была?! – Была. А уж скоко их там было и кто – немцы, аль румынцы, кто ж их там

сортировал-то по масти?! Генерал был?! - Был!!! В лучшем виде был... Орден мне дали?! – Дали! А ордена милок за так-протак на грудь не цепляют…

Даже в книжке одной прописано было, как казаки с шашками наголо на немцев налетали под Сальцем-городом. Вот кто эту книжку написал не

упомню уже – память стала, как мордушка старая, вся в дырьях… Гутарят лекарству какую-то выдумали, чтоб дырья в памяти заделывать… Сема?! Антоныч?! Ты не слыхивал, как она обзывается, лекарства-та эта? Нет? Ну да ладно, вдругоряд припомню...

 

Дед Матвей пыхнул огромным клубом дыма из небывалой самокрутки и мечтательно затих...