Овощной магазинчик, каких в большом сибирском городе сотни. Первый этаж, небольшая комната бывшей квартиры с отдельным входом и вывеской. Здесь продаются также фрукты и зелень, орехи-семечки и сухофрукты, какие-то крепкие корневища цвета жжёного сахара... Товар разложен в ящиках и на витринах, тесно прижатых друг к другу. Покупатели передвигаются осторожно, бочком. Свободное место только на электронных весах и подставке для сумок. Вокруг продавца круглый год тоже ящики, ящики, ящики...

И всё же этот магазинчик всегда был особенным: в нём проживал орел. Много лет сидел он, невозмутимый, на отдельной полке у входа. Раскрашенная гипсовая фигура в натуральный рост, с жёлтым огромным клювом, довольно грубой работы в стиле примитивизма. Рядом ещё три магазина с подобным товаром, но мне нравился именно этот.

Однажды орёл исчез.

— Где он? — спросил я.

— Умэр...

 

 

Я благодарна этому нескончаемому дождю: иначе вряд ли бы мы так долго бродили в залах Центра Помпиду. Когда еще выберешься познакомиться с современным искусством?! Тем более, что никакой ты не ценитель, и даже едва ли любитель… И вот это искусство начинает сваливаться на твою обывательскую голову, абсолютно ее не щадя. И ты понимаешь остроту высказывания этих художников, твоих современников. Также, ты с холодной очевидностью убеждаешься в том, что наш мир тебя не радует. Не вдохновляет на радость. Он печален, по большей части. Бросается в глаза щемящее одиночество человека. Индивидуума. Из зала в зал, с полотна на полотно, как будто перелетает одна и та же одинокая душа, и только меняет обличья и декорации.

Апофеозом для меня стала инсталляция, где в отдельном пустом зале на постаменте одиноко стоял кинопроектор (такой же, как в детстве, когда папа показывал снятые на камеру фильмы без звука). Кинопроектор непрерывно работал впустую. Незаправленная пленкой бобина равномерно вращалась. Кем-то когда-то просмотренная, закончившаяся пленка соскользнула с бобины и валялась на полу спутанным серо-черным блестящим рыхлым комом. Что там на пленке? Какие лица, жизни, события – неизвестно. «Фильм» давно кончился. Механизм кинопроектора продолжал работать, монотонно потрескивая и освещая пустой белый экран на стене. В пятне света на экране трепетала маленькая волосинка. И этот нелепый бесконечный звук кинопроектора. И эта никому не нужная пленка под ногами. Всё. …Я не знаю, какая симфония или картина, или театральная постановка, вообще – ЧТО смогло бы вызвать у меня чувства столь же пронзительные, шокирующие, какие захлестнули меня в этом пустом зале. Тут было всё: прошлое, настоящее, будущее, было ВРЕМЯ – как просто понятие, как категория мира, была горечь ушедшего, была память, трогательность малого и живого, было какое-то вселенское одиночество и пронзительное понимание смысла слова «НИКОГДА»…

Вот так, малыми средствами, современное искусство останавливает дыхание и вызывает поток слез из глаз праздного туриста, коротающего время в музее в связи с непогодой…