1. Суп варился на кухонной плите, а Володя сидел в своей комнате и ждал, когда же она в четвёртый раз пройдёт по коридору на кухню. Три раза он ходил вслед за ней, наблюдая её замешательство и растерянность. Не найдя чем заняться, мачеха каждый раз тут же возвращалась к себе. От их некогда большой семьи остались только двое – он и она. А шумная многолюдная квартира превратилась в полупустую коммуналку, которых в те годы было много. Суп стоял на плите, а Володя с ужасом начинал понимать, что все его подозрения обретают под собой твёрдую, вполне материальную почву. Молодой человек не знал возможностей и намерений мачехи, но ужасающие картины того, что она сотворила с другими, стояли перед его глазами и не давали покоя. Опять зловеще скрипнула дверь её комнаты. Он метнулся следом, выключил электроплиту и, охватив тряпкой, понёс кастрюлю к себе. «Это хорошо, что она не может мне вредить на расстоянии – с помощью проклятий или заклинаний, - думал Володя, нарезая хлеб. – Видимо, чтобы убить человека, ей достаточно поколдовать над его пищей либо отравить её…» Жена его Лиза, почуяв неладное, полгода назад забрала маленькую дочь и уехала к матери. Но жить там было негде, и он остался здесь один, безуспешно пытаясь обменять две запертые на ключ комнаты, напоминавшие склад, заваленный большими матерчатыми мешками, коробками с домашним скарбом и полуразобранной мебелью, покрытой тонким пока ещё слоем пыли. Всё было готово к транспортировке. Но обмен коммуналки тогда, в начале 80-х, был делом долгим и хлопотным… 2. Володе исполнилось семь лет, когда его отец, похоронив жену, вернулся в родной Донбасс и занял две комнаты этой злополучной квартиры. Одинокая, средних лет соседка Галя не могла помешать бывшему фронтовику, горному инженеру и коммунисту пустить здесь свои корни. Напротив, она была рада. Ведь после войны мужчин осталось совсем немного. Дети - семилетний Володя и его младший брат – жили тогда у деда с бабкой в соседнем городе. Но старики продали за бесценок свой ветхий домик и перебрались к сыну. По паспорту соседку звали Анна. Но ещё в детстве в родной украинской деревне её как-то незаметно переименовали: Анна – Ганна – Галина – Галя – тётя Галя. Именно так к ней обращались дети. В сорок первом, во время оккупации немцы всю молодёжь отправляли на работы в Германию. Галю с подругами тоже загрузили в телячьи вагоны, закрыли наглухо и под безутешные вопли, под плач и причитания матерей увезли в немецкое рабство. На месте новые хозяева, будто скот, заклеймили пленниц раскалённым железом. У каждой девчонки навечно, на всю оставшуюся жизнь поставили на плече индивидуальный номер вместо имени. А когда раны зажили, то раздали молодых рабынь местным предпринимателям на правах аренды. Фермер, к которому попала Галя, обращался с невольницами спокойно, но строго. Собственно, так он поступал со всей своей рабочей скотиной. И осталась бы несчастная пленница навсегда при фермерском стаде, если бы не наступил долгожданный День Победы. После войны бывшая узница не захотела возвращаться в родной колхоз. Поехала в Донбасс, где тогда очень нужны были рабочие руки. Сначала ей дали общагу, а потом получила комнату в той самой вышеописанной коммуналке. Жила, как и все тогда – скромно, преодолевая трудности непростого послевоенного времени. И лишь навеки впечатанный в тело и в душу лагерный номер на её плече не позволял Гале носить платьев с коротким рукавом… Володин отец не женился повторно. После войны мужчин осталось мало, и женщины были до неприличия доступны. С одной, Катериной, он сошёлся ненадолго, потом уступил её другу, а сам переметнулся к Марии – видной интеллигентной красавице. Но с Катиной семьёй они остались добрыми друзьями - ходили в гости, помогали друг другу. Галя, понятное дело, сразу положила глаз на статного холостого соседа. Видимо что-то между ними было, но лишь вскользь, мимолётно, несерьёзно. 3. Жильцы коммуналок – люди особого склада. Капризы детей, очередь в умывальник, два стола на кухне - всё это раздражает и не даёт жить спокойно. Немного помучившись со своенравной Галей, старики- пенсионеры переселились в мир иной - так же естественно, легко и просто, как и жили. Женщины шептались на похоронах: мол, умерли голубки, ушли друг за дружкой, не захотели расставаться. Галя помогала обмывать, снаряжать покойников в последний путь, привлекая к себе внимание и одобрение отца осиротевшего семейства. Никто не задумался, не насторожился. И только спустя много лет Володя понял, что это был первый звонок… Ему, старшему ребёнку в семье, было тогда двенадцать, брату - и того меньше. А потому перед главой семейства встал вопрос об окончательном выборе подруги - женщины, которая могла бы накормить и обстирать ребят. Да и сам он устал от одиночества. Так в их доме появилась Мария. Но коммуналка – она и есть коммуналка – гибрид изолированной квартиры и общежития. А две медведицы на кухне – это намного страшнее, нежели два медведя в одной берлоге. Случился грандиозный скандал, после которого гордая любовница отца заявила во всеуслышание, что ногИ её не будет в этом доме. Глава семейства не участвовал в женских разборках, а поступил достаточно мудро, сдавшись на милость победительницы. Тем более что он в это время слёг в больницу с какой-то странной хворью, которая спустя несколько месяцев после выздоровления бесследно исчезла и не проявлялась больше никогда. Это был никем не услышанный второй звонок. А может быть отголоски первого? Кто знает? Отец расписался с Галей, и жизнь начала потихоньку налаживаться. Дети после нескольких месяцев беспризорного прозябания почувствовали наконец материнскую руку. Они были обстираны, накормлены, но о духовной близости с родителями говорить не приходилось. Каждый жил по-своему: глава семейства попивал немного, новая жена его, похоронив стариков, стала ходить по поминкам да похоронам, постепенно обучаясь премудростям этого ремесла. Спустя несколько месяцев после скромной свадьбы Галя забеременела, но муж с большим трудом уговорил супругу сделать аборт: мол, поздновато рожать в её возрасте. Последний шанс иметь ребёнка был упущен навсегда, и женщина затаила страшную обиду, которой суждено было проявиться несколько позже. Видимо годы, проведённые в фашистском рабстве, научили её молчать, скрывая свои мысли от хозяина, от посторонних. И лишь спустя время, усыпив бдительность жертвы, она получала уникальную возможность абсолютно безнаказанно мстить обидчику, не привлекая к себе внимания… Галю сильно раздражала одинокая женщина, жившая этажом ниже. Болтали, будто к той в своё время захаживал её благоверный. Громкого скандала не было, если не считать небольшой разборки между соперницами. Потом соседушки помирились и даже, можно сказать, подружились. Однако спустя полгода Галина «подруга» захворала. Врачи не могли понять, в чём дело, но по ночам из комнаты обречённой женщины доносились приглушённые душераздирающие стоны, от которых у тринадцатилетнего Володи стыла кровь в жилах. Тётя Галя ухаживала за соседкой, носила ей передачи в больницу, а затем как ни в чём ни бывало проводила несчастную в последний путь на городское кладбище. Нечто подобное случилось с Марией, давней Галиной ненавистницей, затем с семьёй старого шахтёра, который иногда в пьяном виде ругался с Галей. А спустя несколько лет Володина мачеха стала регулярно объезжать свою многочисленную родню, знакомых, подолгу пропадая вдали от дома. Все знали, что она абсолютно бескорыстно помогает ухаживать за больными, и никто не мог заподозрить в чём-то предосудительном эту доброжелательную спокойную женщину. 4. Всё не то, чем кажется, и не наоборот. Мы смотрим на мир, но, порой, не видим то, что могли бы в нём узреть. Володя поступил в вуз и пять лет учился в другом городе, лишь изредка навещая родных. Именно поэтому многое из вышеописанного не отложилось в его памяти. Но студенческие годы промелькнули, будто радужный сон, и дипломированный инженер с молодой беременной женой Лизой вернулся наконец к родительскому очагу. Многое здесь изменилось. Отец вышел на пенсию и пил всё больше. Мачеха с ним не ладила, а потому частенько была в разъездах, младший брат служил в армии, и квартира, некогда полная детского гомона, шума, игрищ, находилась в печальном запустении. Лиза родила девочку, и поначалу ребёнок, кажется, примирил всех. Получив статус деда, глава семейного клана почти перестал пить и с большим усердием помогал ухаживать за девчонкой. Вернулась мачеха, но Лизавета, каким-то необъяснимым материнским чутьём почуяв неладное, не подпускала её к ребёнку. Правда, на словах ничего не было сказано, но жесты, взгляды, случайно обронённые фразы говорили о многом. Тётя Галя обиделась. У неё не было своих детей, и, конечно, ей хотелось поиграть с малышкой. Несколько коротких стычек определили позиции воюющих сторон, и молчаливая ненависть поселилась в доме. Кончилось тем, что мачеха уехала, не попрощавшись, а отец, находясь в подпитии, своими замечаниями довёл Лизу до слёз. Начались пьяные дебоши, разборки с выламыванием закрытых дверей, с вызовом милиции. В общем, кто жил в одном доме с пьющими родителями, тот может себе всё это представить. Наконец, устав от «боевых действий», ветеран войны отправился к жене в деревню, а когда вернулся, то привёз целый чемодан всевозможных вкусностей – от колбасы до пирогов с капустой. Но Лизавета то ли из вредности, то ли ещё почему-то - буквально приказала Володе не прикасаться к этой еде. И, как потом выяснилось, она оказалась права. Деревенские подарки глава семейства съел сам, после чего здоровье у него резко пошло на убыль. Но на фоне регулярных возлияний это никому не показалось странным, никто ничего не заподозрил. А бывший фронтовик одиноко сидел пьяненький на кухне и закусывал привезённым из деревни сухим пайком. Глядя на его лицо – обрюзгшее, обросшее щетиной, можно было принять этого опустившегося человека за лешего или, в крайнем случае, за домового. Крутившуюся рядом кошку он походя отбросил ногой, и бедное животное, выгнув спину, шипело на хозяина из угла, ожидая подачки и опасаясь приблизиться. Володя подошёл к отцу, попытался заговорить, но тот только махнул рукой: - Все вы против меня. Сговорились. Вон, даже Мурка… А что я вам сделал? - Что сделал? – с нескрываемым возмущением ответил сын. – Ты на себя в зеркало посмотри, на кого ты стал похож? Переругался с нами. Даже, вон, с кошкой поцапался. И что теперь? Помолчав немного, сын продолжил уже более миролюбиво: - Папа, тебе пора браться за ум. Бросай пить и ищи работу. Нельзя так жить! Ты ведь горный инженер, не старый ещё, член Партии. Не пей, не загоняй себя в угол! Иначе – долго не протянешь. Подумай, посмотри, как гибнут люди. Выходит шахтёр-запылёнщик в пятьдесят лет на пенсию. Пить нельзя – лёгких почти не осталось, а он квасит, причём ежедневно. Два-три года такой жизни – и нет человека. Отец посмотрел невидящими глазами в угол на притихшую кошку, затем сказал доверительно: - Серафима приходила, твоя покойная мать. Мы ведь с ней тоже не больно ладили. А тут пришла во сне, стала поодаль, смотрит и молчит. Да как смотрит! А мне - ни рукой, ни ногой, ни языком не пошевелить. Постояла немного, сказала что-то беззвучно, одними губами, повернулась и ушла. За мной приходила. Виноват я перед ней, сильно виноват. Ты не знаешь, но когда она умерла, меня вытащили из петли, чуть откачали. А сейчас… ну куда я пойду, кому я нужен? К тому же нутро болит невыносимо. От самогона наверное. Первач на днях пили – градусов шестьдесят. Да и не хочу я больше жить – многое повидал на своём веку, надоело всё… Володя бросился к отцу, обнял, начал уговаривать, но старый шахтёр махнул ещё рюмашку и едва добрался до своей кровати. Спал он беспокойно - храпел, ворочался. А иногда вздохнёт глубоко – и лежит беззвучно минуту и более – будто кончился. Но нет – выдохнет, затем тяжело, с надрывом застонет, повернётся немного и опять погружается в сон, с трудом заглатывая воздух. Удавился отец сидя. Привязал верёвку к батарее и, отстранившись всем своим грузным телом, затянул на шее петлю… 5. Володин брат демобилизовался на две недели раньше срока – в связи с похоронами. Кто служил, тот поймёт, что это значит для солдата. Радость обретённой свободы и горе утраты смешались в его душе. Дома он увидел придавленного несчастьем Володю, растерянную Лизу и едва начинавшую ходить незнакомую маленькую девчонку. Всё изменилось за время его службы, да и сам он стал другим. Хотелось чувствовать себя вольной птицей, жить полнокровной жизнью, хотелось обнять весь мир. Однако шахтёрский Донбасс не прощает распущенности и пьяного разгула. Всё получилось глупо, пошло и банально. Спустя месяц домочадцы узнали, что работавшая медсестрой Лизавета лечит деверя уколами от какой-то венерической болезни. Причём, на этой почве она сдружилась с ним настолько, что Володя приревновал жену к брату. Это заметила вернувшаяся из деревни тётя Галя, но, по своему обыкновению, молчала до поры до времени. Так свернувшаяся кольцами змея замирает перед решительным броском, стараясь не выдать себя лишним движением. После крутого дембельского загула Володин брат немного остепенился, устроился мастером на шахту, женился и переехал к молодой супруге. Все вздохнули с облегчением, но не тут-то было. Тлевший до времени скандал вспыхнул с новой силой. Свекровь с невесткой не разговаривали неделями, не замечая друг друга. И вдруг, согласно логике повествования, заболела Лиза. Болезнь суставов – констатировали премудрые врачи. Назначили процедуры, обезболивающее, но молодой женщине становилось всё хуже. Вечерами она молча сидела в углу на диване, придавленная болью и грустными мыслями. Прижимала к груди притихшую дочку и не понимала, что происходит. Беда не приходит одна, а приводит за собой множество мелких бед и несчастий. Володиному брату пришлось жить с тёщей. Вот ей-то тётя Галя и поведала, что застала однажды Лизу с младшим пасынком в непотребном виде и, так сказать, в горизонтальном положении. Сообщение это имело эффект разорвавшейся бомбы. Приехавшая в гости родня возмущалась, виновникам были прочитаны нравоучения на темы морали, но оба пошли в отказ: не было ничего, и всё тут. Тогда призвали тётю Галю, которая твёрдо сказала, что она видела непотребство собственными глазами. Гости в недоумении разъехалась, но осадок, как говорится, остался. А тем временем Лизавете становилось всё хуже и хуже. 6. Первой о причине всех бед догадалась тётя Катя. Внимательный читатель помнит, что эта женщина какое-то время была любовницей умершего отца Володи. Потом они дружили семьями, пока от сердечного приступа не умер её муж. Тётя Галя время от времени заходила к «подруге», и, согласно логике вещей, женщина эта тяжело заболела. Трудно сказать, чем выдала себя «добросовестная сиделка» и любительница похорон? Может быть взглядом, а может улыбнулась не так? Но, заподозрив неладное, Катерина сделала ей от ворот поворот и постепенно пошла на поправку. Своей догадкой тётя Катя поделилась с Лизой. Причём выяснилось, что симптомы болезни у них схожие. Казалось бы, круг замкнулся, было найдено объяснение целой череде смертей, но подозрения так и остались подозрениями – улик-то не было. А как доказать колдовство? Его ведь не пришьёшь к милицейскому протоколу… Володя, услышав от жены все эти обвинения, понятное дело, не поверил ей: - Ты хочешь сказать, Лиза, что тётя Галя столько лет кормила, поила, обстирывала нас с братом только для того, чтобы отравить? Да она нам – как мать! - Не знаю, Володя, не знаю. Но боль у меня страшная и... Это не может продолжаться вечно. К тому же, наша дочь… Я боюсь за неё. На этот раз убедить благоверного ей так и не удалось. - В общем, ты как хочешь, а мы с дочерью уезжаем к бабушке, - сказала, будто отрезала она мужу. Он возражал, приводил разумные доводы, но всё было напрасно. И остался наш герой один в пустой квартире. Приехала, затем снова уехала тётя Галя, а он не мог решиться ни на что определённое до тех пор, пока вдруг не почувствовал боль в коленке… 7. Невыносимо оставаться одному вдали от тех, кого любишь, о ком постоянно заботился и кому отдавал все свои силы. Для Володи это был шок, удар. Будто он с разбега врезался лбом в глухую стену: больно, обидно и страшно. Наступил период писем, телеграмм и телефонных переговоров. Наконец Лизавета уговорила мужа произвести обмен квартиры. Брат не возражал, но тётя Галя была против. Тогда решили менять только две комнаты – отцовское наследство, вернув коммуналку в исходное состояние. Уныло потянулись дни и месяцы поиска обменщиков в далёком городе Лизы, оформление документов и бесконечное ожидание в мёртвых комнатах с гулким эхом. Однажды тётя Катя перехватила Володю на улице и затащила к себе домой: - Знаешь что, Владимир, - сказала она многозначительно, без предисловий, - твоя мачеха - ВЕДЬМА. Молодой человек протестующе замахал руками, хотел уйти, но что-то остановило его, заставило дослушать казавшиеся абсурдными обвинения. - Помнишь тётю Машу, подругу отца? Три года назад, когда ты учился, её похоронили. Была она красивая здоровая женщина, а умерла как-то уж очень быстро - растаяла за полгода. Вспомни бабушку с дедушкой. Они тоже ушли один за другим. Вспомни… Володя слушал, и события, большинство из которых были ему хорошо знакомы, выстраивались в строгую логическую цепочку, которая вела так далеко, что от внезапного осознания истины и просветления мозгов у него захватило дух. - Теперь посмотри на меня, - продолжала женщина. - Ты видишь, во что я превратилась после того, как Галя зачастила ко мне в гости: головокружения, боль в суставах, а ведь до этого у меня не было никаких болячек. Дело, конечно, твоё, но я тебя предупредила. Домой молодой человек пришёл в расстроенных чувствах. Он долго сидел не раздеваясь, думал. Чтобы окончательно убедиться, что это не сон и не сумасшествие, взял чистый лист бумаги и записал на нём все известные ему факты. Случайности быть не могло: тётя Галя последовательно уничтожала своих врагов и недоброжелателей. Но это было за пределами здравого смысла, недоступно пониманию нормального человека. Он закрыл глаза, потом открыл их. Ни одна буква не исчезла с лежавшего на столе листка. Всё написанное осталось на бумаге, напоминая о чудовищно неправдоподобной реальности. Тягуче заныла правая коленка, и сразу вспомнились больные суставы Раисы. Стало страшно. В голове всплыли случайно услышанные слова из разговора отца с мачехой: - Ты что, милая? Так нельзя! Это тебя фашисты в лагере ТАКОМУ научили? «А ведь, действительно, - подумал Володя, – молодость она провела в плену, в фашистском рабстве. Чему хорошему могли её там научить? Клеймо на плече – это, конечно, не повод для подозрений. Но трудно, почти невозможно изменить живые человеческие души, сквозь годы несущие в себе то, что в них было заложено в молодости. Тогда, когда считалось нормальным и вполне допустимым издеваться над людьми и убивать друг друга». Говорят, что война кончается только после смерти её последнего солдата. Неправда! Она навсегда остаётся в душах тех, кто пережил все её ужасы! Более того – в какой-то мере ощущение этой рукотворной беды передаётся следующему поколению – детям выживших. 8. Володя нашёл старый ключ, закрыл своё жилище и купил новые продукты. Надо было предупредить родственников и знакомых – потенциальных жертв беспощадного убийцы. Вкратце описав факты и свои умозаключения, он прочёл написанное и попытался оценить всё это с точки зрения стороннего наблюдателя. Письма напоминали бред сумасшедшего. Переписывать не было ни сил, ни желания, и молодой человек отправил всё как есть, не меняя. Сначала он готовил на кухне. Но после того как мачеха несколько раз попыталась остаться наедине с его кастрюлей, нашёл в кладовке старую электроплитку и поставил её в комнате, обезопасив себя от роковых случайностей. В милицию обращаться не было смысла. Бросить всё и уехать – в этом случае семье предстояли годы скитаний по съёмным углам. Оставалось одно - ждать обмена квартиры. Так и жил наш герой в осаде целых полгода. В семью брата лучше было не соваться. Мачеха всеми правдами и неправдами пыталась помешать пасынку в его деле. Поэтому переписку с Лизой пришлось вести через главпочтамт. Как удалось Володе за эти полгода сохранить свой рассудок? Одному Богу известно. Кто знает, какие мысли приходили ему в голову, когда лежал он тягучими тёмными ночами на старом продавленном диване в комнате, где прошло его детство, и понимал, что за стеной не спит, желая ему погибели, настоящая страшная ведьма, которую он много лет считал своей матерью. Всему бывает конец. Ушёл в небытие и этот невыносимо трудный, жестокий период в жизни нашего героя. Обмен состоялся, и на железнодорожный вокзал провожали его брат с женой, которая говорила, что расставаться надо мирно, по-хорошему, чтобы можно было письмо написать друг другу. Володя со всем соглашался, но, войдя в вагон, где-то в глубине души вдруг понял, почувствовал, что вернуться в родной город ему, скорее всего, не захочется больше никогда. А ещё - не давала покоя мысль о том, что во всём виновата война, которую он никогда не видел, но которая искалечила судьбы и характеры тех, кто остался в живых. Солдат она научила убивать, а женщин, побывавших в рабстве, заклеймила навеки и превратила в ужасных злобных ведьм. Послесловие. Все родные и знакомые узнали о том, в чём подозревалась Галя. Поэтому доступ к больным и покойникам был для неё навсегда закрыт. Тем более что кто-то видел, как она собирала «мёртвую воду», оставшуюся после омовения усопшего. Уединившись со своей старинной подругой по фашистскому плену, бывшая узница спокойно дожила свой век. Володя, чтобы не вспоминать о пережитом кошмаре, навсегда оборвал связи с родными. В город своего детства он больше не приезжал никогда. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
