Свечерело, и Никита Фалапаев набрал на мобильнике до тошноты знакомый номер. Откликнулся ласковый женский голос.

- Горячее предложение: секс-тур «К соседке за солью».

- Люсь, не дури. Мужа не признала?! У меня срочный заказ, придётся задержаться. – И, не дожидаясь хамского ответа, Никита отключил мобилу.

 

Фонарь у дома светил, как целковый, и нужный подъезд нашёлся без долгих блужданий. На условный стук в дверь быстро отозвались:

- Кто там?

- Дед Мороз! - как было велено, пропел Фалапаев тоненьким голоском.

- Не врёшь?

- Век воли не видать. – Прочитал Никита по бумажке.

Дверь приоткрылась, и Фалапаев шепнул в щёлку, плаксиво скривив губы:

- Я от Глафиры Ивановны. У меня к вам, Наташа, небольшое дельце. Деликатный пустячок, на минут пятнадцать.

 

В прихожей, куда впустили Никиту, тускло интимничал розовый абажур.

- Глафира уверила, что вы дама конфиденциальная. Тайны в вас, как в бездонный колодец, как в дупло, как в подушку – могила одним словом.

 

Женщина глумливо ухмыльнулась, и Фалапаев сунул ей в руку чахлую веточку мимозы.

- Я к вам в постель! Нужна срочная сексуальная помощь. Жена влезла по уши в бизнес. Ведёт реалити-шоу «Ты, твой муж и я – вместе дружная семья». «Деловая» напрочь забыла о моём либидо. Недоласканный чахну на глазах, превращаясь в озабоченного сексомана. Уличных девок боюсь. После встречи с ними тяжело восстанавливать здоровье. В половом вопросе доверяю надёжным рекомендациям. Вот почему я у вас. Умоляю, подрегулируйте мой пениссцунчик для грядущих любовных утех.

- На диете я, озабоченный ты мой. Живу месяц без борща. В лифчик положить нечего. Совсем схудобла, погнавшись за здоровьем. Практику временно прикрыла. Но, коль тебя Глафира прислала, отказать не посмею. Принимай какая есть. Смелее в комнату проходи. Я женщина деловая. Меня всякие бухты-барахты не волнуют. Меньше человека знаешь - лучше думаешь о нём. Рассчитаешься полновесным американским рублём. Безденежное счастье идиоты придумали. Сам хоть прилично зарабатываешь?

- Я пирсинг-мастер. Вставляю ювелирный лом в губы, в уши и пупок. Но по желанию клиента могу любую часть тела продырявить.

- Хорошо, что ты мужик бабловитый! Фото жены принёс? Покладу его себе на мордашку, создам иллюзион присутствия твоей благоверной. Сразу почувствуешь себя раскрепощённым.

Глянув на фото, дама не сдержалась:

- Вау-у-у! Да у тебя жена страшилка, кукрыникса дикая. Вляпался ты, парень, по самые коки. Совсем не бережёшь свой сексуальный инвентарь. Увидь пророк Моисей лицо твоей сожилки, написал бы на одну заповедь больше.

- Моя жена внутренне красива. - Вступился за супругу Фалапаев.- До её духовной красоты доскрестись надо.

- Прости, обидеть не хотела. Потому и спрашивать, где ты надыбал своё сокровище, не буду. Давай, хахаль-поскребун, ближе к делу. Представь себя оператором секс-машины, а меня машиной для секса.

Фалапаев оживился и доверительно шепнул:

- Слышал от сведущих людей, тренажёр изобрели по развитию мышц полового члена.

- Был бы член, а мышцу подрихтовать простое дело. Заводишься как, нормально?

- С пол-оборота.

- Все так говорят. А на поверку приходится по часу рукоятку крутить. Счас погляжу чё там у тебя, муляж или действующий агрегат. Штаны скидай! Предъявляй своё богатство!

Бесштанного Фалапаева кудесница потащила в спальню. На стене в багете висел портрет моряка с угрюмым лицом.

- Не пугайся. В жизни мой муж выглядит хужее-хужего. Руки и те мозолистые. На его беду корабль редко в порты заходит, и приходится горемыке между вахтами с собой работать. “Одной рукой держу твою фотографию, - пишет он в редких письмах, - другой думаю о тебе!”

- Восхищён вами! – приложил руку к сердцу Фалапаев. - Ваш муж моряк дальнего плавания, в году бывает дома совсем что ничего. Такое испытание под силу выдержать женщине с волей.

- Силы воли хватает от силы на месяц. Зато потом хоть пляши, хоть песни пой. Прекращаем болтавню! Пойду намарафечусь и вернусь до икоты красивой.

 

Наталья вышла…и вошла совершенно голая с линейкой в руках.

- Ну, чего притих? Я человек любознательный и с новым мужиком в постель без линейки не ложусь. На меня гляди! - её рука заскользила по телу. - Вот рощица, вот две горки. Вижу пейзаж тебе в целом знаком. Но-но! Со взглядом не шали! Глаза твои дуже щекотливые. Счас заговор отбубеню и начнём процедурить.

Сложив руки меж грудей, Наташа забормотала:

- Поспеши на мой лужок, милый мой дружок. Травка там уложена. Ровно так покошена. Грудь стоит высокая. Краля синеокая. Глазки подведённые. Ноженьки точёные. Ох! – замолчав, она упала спиной на кровать. - Любимый…, чёрт, имя твоё не вспомню...

- Никита!- услужливо подсказал Фалапаев.

- Всё, Никита! Трахадром подо мной. Действуй. Только уговор - нахрапом не брать. Мне с мужем на днях инвентаризацию тела проходить. Звонари доложили – корабль на подходе. Фото жены спрячь. Боюсь, отнегативится на мне. А мужики ныне пошли как один, привередливые, им грудь в полбуханки маловатой кажется.

 

Состыковавшись, Фалапаев прилип к женщине, как банный лист, к мягкому месту. Считанные секунды оттиктакали, а Никита с высунутым от усердия кончиком языка отвалился в сторонку.

- Ой, Никитка! Ой, Никитка! – запричитала Наталья. - Неуклюжая вышла попытка. Ты представь, что вздымаешься по ступенькам на вершину Эйфялевой башни. Её, окаянную, с налёта не возьмёшь. Одолеть сможешь лишь размеренным шагом. Вот и ты, лёжа на мне не части. Ритм блюди, но без фанатизма. Как дитя малое всему учить надо. Давай заново пробуй! Твой стручок к попытке готов. - И Наташа убрала руку с фалапаевского паха.

Как день сменяет ночь, так и Фалапаев был то могуч, то не могуч. За вложением шло извержение до полного опустошения. Вот такое простое оказалось «лечение».

 

А рано утром, настырно затренькал дверной звонок.

- Ой, муж! - обмякла «целилка».

- Ну, наконец-то! - простонал Никита и, обессиленный, откинулся на подушку.

- Метелить тебе отсюда надо, а не расслабухой заниматься, – разволновалась Наталья. - Мой моряк после кораблятской жизни диким возвращается. Орёт прямо с порога: « Если дознаюсь, что хоть какая мля на тебя косо позырила, отобью тому индюку охоту вообще на бабу зырить.» Свирепость в нём за время разлуки сгадючилась неимоверная. Глаза выпучит и на меня с кулаками прёт: « Ага! Не один я в твоих очах сижу. Вижу в них много разных сволочей. Щас сволочь за сволочью выбивать начну.» - Ты синяки аккуратно расставляй! - прошу окаянного. - Мне ещё на работу идти. Но морячок вискаря стакан хлобыснёт и всё ему в драбадан. Так что, дружок, сигай в окошко и уноси ножки, пока в них кости целы. Если дверь сию секунду не открою, мой ирод раскрошит её в щепу. Да и ты хорош! Сказал минут пятнадцать пробудешь, а завис без малого одиннадцать часов.

 

Хоть и была высота «недосикаемая» Фалапаев смело прыгнул в окно без подручных средств.

- Может тебе посветить? - в окне, качаясь, висели фонариками груди врачующей.

- Нет, спасибо. Я уже в клумбу воткнулся.

 

Было сыро. По безлюдному скверу, расплёскивая лужи, бежала группа спортсменов. Никита пристроился к замыкающему и запыхтел тому в спину. Бегун обернулся и, не скрывая любопытства, спросил:

- Вы всегда голый бегаете?

- Всегда. - Цокая зубами от холода, отмахнулся Фалапаев.

- И всегда с презервативом? – не унимался приставала.

- С презервативом только в дождь.