Одинаковых людей не бывает. Таких природа-матушка не производит из принципа, из желания показать, что каждый человек – это штучный товар! Двойники, близнецы – все это не одинаковые, а лишь похожие друг на друга люди. Конечно же, жизнь вносит свои правки, чтобы даже у тех, кто усомнился в этом принципе, не осталось сомнений – все мы разные! И вот, интересны сами способы этой правки. Живет себе человек, радуется. Глянет утром на заспанную физиономию в зеркале и порадуется – вот он я, красавец какой! С женщинами все это несколько сложнее, поскольку нам, мужчинам, кажется иногда, что не все женщины помнят, как они выглядят в естественном своем виде. Ну, да это – юмор такой. Плоский довольно-таки, но все же юмор. Каюсь, не удержался. Старший моторист Резо Сергеевич Маркарян был работящим, покладистым мужчиной. Не буйным, если его не трогать, но и не тюфяком, если зацепить. Все на судне это знали и предпочитали лишний раз не цеплять этого большого по габаритам человека, а также понимали, учитывая бурный грузино-армянский темперамент, что это небезопасно. Казалось бы, чего его цеплять? Зачем и за что? На «зачем» ответ прост. В море довольно скучно – сплошная нелегкая работа, и людям остро не хватает положительных эмоций, веселых минут. А вот «за что» в нашем случае имеет очень большое значение. Дело в том, что у Резо был абсолютно уникальный, даже выдающийся нос. Природа, снова возвращаясь к особенности обеих национальных линий, наделила его носом потрясающего вида и даже несколько неестественной, устрашающей величины. Мало того, рукой неизвестного мастера этот великолепный образец высшей телесной архитектуры был довольно бесцеремонно подправлен. Думаю, не стоит даже и говорить о том, в какую сторону. Вот именно! В результате, нос стал предположительно в два раза больше того, который достался Резо изначально. На все попытки шуткой или серьезно выманить у Резо информацию относительно личности мастера, столь радикально скорректировавшего его нос, он либо лениво отшучивался, либо вспыхивал, и тогда густые брови его сходились на переносице, нос становился бордово-красным, а ноздри раздувались довольно грозным образом. Этих признаков обычно хватало для того, чтобы даже самый нахальный собеседник успокаивался и стремился забиться в какой-нибудь очкур, как моряки называют укромные уголки. Так бы все и продолжалось, если бы в очередной заход в родной порт на судно не пришел новый третий механик, Анатолий Николаевич. Как вскоре выяснилось, они с Резо были давным-давно, еще со службы в пограничных войсках, знакомы. Впрочем, особой дружбы между ними не было. Это было видно невооруженным взглядом. Мало того, иногда даже могло показаться, что они обходят друг друга, стараясь лишний раз не встречаться. Это интриговало и вносило свежую струю в обычную судовую жизнь. Примерно через неделю все выяснилось и, если бы не единственный источник, никто и никогда не смог бы узнать, откуда появилась на судне эта информация… Экипаж был в шоке. То тут, то там раздавался смех. Люди просто переглядывались и начинали смеяться, понимая друг друга без слов. *** Служили Резо и Анатолий на далеких Курилах. Маленькая застава расположилась на частично необитаемом острове. Почему частично? Да потому, что на этом островке не было ничего кроме небольшого рыбоконсервного заводика, который оживал в путину. Приезжали на лето студенты и навербованные по большой стране люди, и заводик обрабатывал рыбу, которую подвозили сейнера-добытчики. В цеху рыба разделывалась и закатывалась в баночку номер шесть или, как зовут ее в народе – сайровую. - К пирсу подходит сейнер, - доложил по связи наблюдатель с пограничной вышки. - Старшина, - сказал лейтенант, - вышли наряд, пусть посмотрят сейнер, да скажи, чтобы крабов с пяток взяли на ужин. Для уха среднероссийского жителя это звучит, наверное, как «возьми пяток омаров и лобстеров на ужин», а для тех, кто живет на Дальневосточных берегах, крабы - это не такая уж и экзотика. В наряд пошли Анатолий и Резо. Проверив судовые документы, бойцы осмотрели судно и, взяв мешки с подготовленными для них крабами, вернулись на заставу. Надо сказать, в тех местах большие камчатские крабы всегда были в прилове, и это очень украшало стол тех десяти человек во главе с молоденьким лейтенантом, что и составляли пограничную заставу. К слову сказать, удовольствие это иногда нелегко давалось, поскольку крабовое мясо – чистейший белок и великолепный афродизиак, наличие которого в рационе оторванных от всего мира солдатиков играло несколько несвоевременную роль. Правда, во время путины этот побочный эффект сглаживался одновременным наличием на острове большого количества неспокойных молодых женщин. Однако не о том речь, не будем отвлекаться. Поднявшись на заставу, вытряхнули крабов. Один оказался просто гигантом. Даже на фоне обычно крупного камчатского краба, он выглядел великаном! Взяв за лапу, Анатолий поднял его, и оказался краб длиной во весь его немалый рост. Восторгам воинов не было пределов. Все имеющиеся на заставе фотоаппараты защелкали. Каждому хотелось получить такой снимок. Когда все нафотографировались, наступила очередь Резо. Он поднял краба за лапу, и Анатолий щелкнул затвором фотоаппарата и задумался. - Нет, так уже не интересно, - сказал он, - давай, ты как-нибудь иначе встанешь или краба возьмешь. - Как? – удивился Резо. - А вот так, - сказал Анатолий и, подойдя к Резо, изменил композицию. Теперь он держал краба за клешню, которая тоже была гигантских размеров, с два его кулака. - Вот! Есть! Снимаю! - горячился Анатолий, - Еще! А теперь попробуй… Он не договорил, подскочил к Резо и, не дав ему опомниться, взял полураскрытую клешню и, раскрыв ее больше, поднес к носу Резо. - Держи так! – сказал Анатолий и быстро отошел. - А-а! - громко заорал Резо. - Есть! Молодец! – щелкая затвором, кричал Анатолий, - Сильнее ори! Снимки будут – обалдеть! Резо продолжал орать, а народ веселился от души, представляя, какие фотографии будут у них в дембельных альбомах. Анатолий понял, что что-то не так, только когда увидел, как из глаз Резо ручьем текут слезы, а на солдатских галифе расплывается темное пятно… Руками разжать мощные клешни не получилось. Кто-то сбегал за большой отверткой и гаечным ключом. Резо уже не кричал. Весь красный от напряжения, он тихо стонал, пока солдаты пытались разжать клешню… Через какое-то время Резо увезли на материк, где врачи осмотрели нос и признали, что функции его сохранились, а своеобразный внешний вид мужчины в те времена особо никого не смущал. Пока суть да дело, закончился срок службы, и Резо демобилизовался. Домой не поехал, остался на Дальнем Востоке. *** Резо исчез. Просто перестал появляться где бы то ни было, кроме машинного отделения. Сначала всем было смешно, а потом за него испугались. Испуг, однако, скоро прошел, поскольку кто-то видел, как крадучись, с чем-то, накрытым полотенцем, далеко не худенькая повариха легким перышком проплыла по коридору и беззвучно нырнула в каюту старшего моториста. При этом обе ее руки были заняты, а дверь открылась сама. Моряки – народ смышленый, а посему никто ничего и не спрашивал. Всем и без вопросов стало понятно, что голодная смерть Резо больше не угрожала. Да и вообще, никто не сомневался в том, что его жизнь стала очень неплохо проистекать, поскольку повариха эта была особенная – умная, симпатичная, уютная и мягкая во всех отношениях, как белая ангорская кошечка. Вздыхая то ли от тоски по родине, то ли от грусти, вызванной легкой тенью зависти, народ стал успокаиваться, принимая все как данность. По возвращении из рейса, оба они - Резо и повариха, списались с судна, и все за них порадовались, потому что любовь всегда радует людей. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
