Министр иностранных дел Давным-давно я стать хотел - не ради денег или славы - министром иностранных дел весьма влиятельной державы. Держа домашних под пятой, сакэ я б дринкал у камина. На мне сидел бы как влитой шикарный смокинг от Макквина. Имея лишь один резон - была бы счастлива планета! - на резолюции ООН я б налагал порою вето. И на амурные дела меня б легко хватало тоже: с женой бирманского посла мы б иногда делили ложе. Благоволил бы Президент ко мне (еще со школьной парты). Легко б я находил момент сыграть с ним в теннис, гольф и карты. Скупил бы я всего Дали, легко сменял бы гнев на милость... Но годы лучшие прошли, и всё ужасно изменилось. И, если верить зеркалам, судьба иная мне знакома: я зам по внутренним делам в пределах собственного дома. Свободное падение, или Мушкетеры триста лет спустя В беарнской харчевне "Драчливый петух" несется с джукбокса мелодия Бьорк. Угрюмо сидят в окружении слуг за стойкой Атос, Арамис и Парторг. "Ну где ж д‘Артаньян?!" - всех волнует вопрос. Пaртийная тройка - в глубокой тоске. Усталые взгляды бросает Атос на новенький "Ролекс" на левой руке. И тут Арамис ни с того, ни с сего сказал: "Не подходит для партии он! Бог с ней, с дисциплиной! Но облик его моральный - сомнителен с многих сторон. Он продал коня, когда прибыл в Париж - я б духом торгашеским это назвал... Когда же в Бордо гастролировал Чиж, он антисоветски ему подпевал." Сказал Арамису барон дю Валлон: "Я тоже купил и продал перевязь. Всё это - не грех. Неприятней, что он вступает с различными дамами в связь. В Париже об этом проведали все - и даже последний несчастный клошар, - что любит наш друг госпожу Бонасье, но рад с англичанкой делить будуар." И снова включился аббат д‘Эрбле: "Оставьте, дружище, такие клише! Я сто белошвеек имел на столе, но всё ж коммунистом остался в душе! Гораздо страшней, что недавно в Кале месье Дезессар, что не в меру речист, увидел гасконца вдвоем с Ришелье, который отъявленный старый троцкист. Парторг вопросил: "Как решит сей вопрос герой, отстоявший нам форт Сен-Жерве?!" Но рухнул, увы, благородный Атос испитою ряшкой в салат оливье. Вот так коммунистом не стал д‘Артаньян, вот так не попал он в чины и во власть... Он был в это время в объятьях путан, над Марксом и Энгельсом мерзко глумясь. А где-то в застенке томился Эдмон, а где-то в Сибири - его кореша. И на террористов устраивал шмон могучий и злой президент США. Зарылся, как крот, в свою норку Саддам, в Монако Альберт умирал от тоски... А три мушкетера глушили "Агдам" - достойные честные большевики. Дама и футбол Мадам, я Вам не по плечу - велик я слишком для улова. Я не хочу Вас. Не хочу! - поверьте в этом мне на слово. Мне Ваши не нужны слова - мужчины любят не ушами. Прошу, не надо раздева... Негоже быть такою даме! Мадам, я сброшу Вас на пОл! Вы для меня сегодня - бремя. По телевизору - футбол. В нём - дополнительное время. Не дам я в Вашу честь салют, иные у меня задачи... Сейчас пенальти бить начнут. Да, возбуждён я. Но - иначе! И стройность Ваших дивных ног я нынче воспевать не стану. Сегодня лишь футбол - мой Бог, и лишь ему пою осанну. Но верьте: это не отказ! И я не сбросил Вас с престола! Зайдите завтра. В тот же час. В программе завтра нет футбола. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
