Я стою за мраморной колонной, уносящейся так далеко ввысь, что даже не видно, где она заканчивается. Тронный зал во Дворце Короля Галактики ошеломляет своим великолепием. Всех, кроме меня.

Я - Азаат Шаа - Царь и Бог Созвездия Мираж. Иллюзия - мое ремесло. Великолепная иллюзия - мое призвание.

Я стою за колонной, тихо посмеиваясь и глядя на чреду гостей, стекающихся на Бал Чудес. Представление началось. Я слушаю. Я наблюдаю. Я восторгаюсь. И жду. Жду своего часа, того часа, когда поток поздравляющих иссякнет. И вот тогда, когда в зале повиснет пауза - в Тронный зал вплывет моя процессия. Процессия, везущая Чудо Созвездия Мираж.

А пока - я жду.

Я войду в зал легким морским бризом, принеся с собой свежесть раннего утра, радость нового дня, предчувствие восхода Светила, послевкусие от дарившей ласки ночи. Скоро придет мое время.

Еще чуть-чуть!

Властители и Владычицы, Цари, Короли, Наследные принцы, легкомысленные Узурпаторы и Диктаторы миров, Демиурги и Боги - все они здесь. Их дары великолепны, их чудеса потрясают всех, кроме меня. Ведь это я их Создатель.

Пора.

Музыка сердец уже звучит. Не замечали - у каждого сердца своя музыка? И сейчас каждый из присутствующих в зале слышит музыку своего сердца, поэтому и мое появление в клубящемся тумане утра, все воспринимают с восторгом. Зал замер в ожидании. Туман начинает оседать. Пора. Пора слиться сущностям и - явить меня.

- Я, Азаат Шаа, Царь и Бог Созвездия Мираж, приветствую тебя, Владыка Галактики Млечный Путь! -

и склоняю голову в знак уважения, ровно на тот миг, который отделяет подобострастие от признания величия.

Встряхиваю головой: капюшон, закрывающий мое лицо, сползает на плечи, и волосы рассыпаются искрами звезд, опадающими на мой сотканный из сгущающихся сумерек плащ. С последними всполохами света сумерки перетекают в ночь, после чего я раскидываю руки в приглашающем жесте.

И тогда, под бой миллиардов сердец, в зал вплывает моя процессия.

Вспарывая воздух крыльями, в него врывается стая стрижей, рассыпаясь в полете разноцветными бабочками. Бабочки взмывают вверх и осыпаются лепестками роз: белыми, кремовыми, нежно-розовыми и красными. Лепестки медленно кружатся и падают вниз, собираясь в своем безумном танце в чудесную фигуру - фигуру обнаженной девушки.

Лишь красные слезы роз на миг замирают в воздухе пологом, и падают на мерцающее тело, скрывая его от миллионов глаз.

Девушку окружают лучшие воины моего мира, склоняясь в поклоне почтения. Они касаются рукой пола и, выпрямившись, поднимают невидимые глазу носилки.

Маленькая женская фигурка замерла в поклоне, лишь глаза на ее лице, не отрываясь, смотрят в глаза Повелителя. И Правитель Галактики также, не мигая, смотрит на приближающуюся девушку. Под Его взглядом ее лицо, тело, платье начинают меняться. Неуловимо изменяется разрез глаз, форма носа, рисунок губ, цвет волос.

Я, Азаат Шаа, усмехаюсь.

Она становится той, которая нужна Его сердцу.

Но!

Он тоже меняется. Чувства, рождаемые Его душой, меняют и Его самого. В Его глазах восторг, желание и удивление узнавания.

Я жду.

Вот воины замерли в шаге от Повелителя. Их головы склонились в поклоне. Присев, они опускают настил.

...Девушка приподнимается, выпрямляя спину. Повелитель протягивает руку. В его глазах - Любовь.

Мой дар принят.

Мой дар - Любовь.

Самое редкое чувство в Галактике Млечный путь…

Пока внимание всех присутствующих приковано к Повелителю и девушке, что стоит рядом, я ,Азаат Шаа, наблюдаю за Шутом…

Немногие…

Единицы…

Знают…

Тот, кто сегодня носит шутовской колпак - настоящий Правитель Галактики…

В его глазах... желание? Обида? Зависть? Осознание того, что он потерял?

Время шуток прошло…

Я, Азаат Шаа, надеваю капюшон…

Сумерки поднимаются снизу и скрывают меня в надвигающейся ночи…

Время перемен пришло…

 

У огромного прозрачного стола, на котором хаотично лежали прозрачные шары, стоял Азаат Шаа.

Опираясь рукой о край стола, он вглядывался в высокое стрельчатое окно, за которым мягко мерцал звездный полог неба. Но, через мгновение, стряхнул задумчивость и, облокотившись о стол, склонился над шарами. Вытянув средний палец, он коснулся первого шара. До этого прозрачный шар начал наполняться снующими туда-сюда силуэтами, потом картинка стабилизировалась и замерла.

…В кресле под яблоней сидел старик. На его коленях, свесив одну лапу вдоль тощей ноги, свернулся кот. Рука старика с узловатыми пальцами гладила кота за ухом...

Азаат Шаа еще раз коснулся шара.

Кот потянулся и встал на четыре лапы и, приподняв морду, потянулся к старику, потершись мордой о лицо человека. На лице старца вспыхнула улыбка, на мгновение, высветив былую красоту. Рука поднялась, видимо для того, чтобы погладить кота, и бессильно упала.

- Да. Ты был достоин умереть с улыбкой на лице, - сказал царь и бог планеты Мираж и протянул руку еще раз. На коленях старика таял в лучах утреннего солнца призрачный кот.

 

- Господин!..

- Не надо. Я сам представлюсь...

Азаат повернулся к двери. Его левая бровь изогнулась в гневе, но при виде вошедшего опустилась, и лицо выразило безмерную скуку:

- Ты задержался, Шут. Я ждал тебя вчера... - и он снова повернулся к столу. Его палец поочередно касался шаров, наполняя их жизнью.

- Я не шут. Ты заблуждаешься.

- Шут. Ты играешь короной. Значит, не достоин ее. На тебе был бы более уместен шутовской колпак.

Азаат, играя шарами, помолчал и продолжил:

- Королевский совет, принимая отречение вашей с братом матери решил, что Властителем Галактики будешь ты. Я уже тогда знал, что это - ошибка. Ты слишком похож на мать…

- Ты сказал - отречение? Ты хотел сказать - смерть?

- Я сказал то, что хотел сказать!

- Моя мать жива?

Азаат Шаа распрямился. Взгляд его уперся в глаза собеседнику.

- Мальчишка. Шут, - от взмаха руки Азаата над столом шары раскатились. Одна за другой в них исчезали иллюзии и миражи:

…Девушка увидела истинное лицо возлюбленного...

…Обаяние стареющей кокетки истаяло, и ее поклонник отвернулся от нее...

…Ребенок вместо игрушки сжимал пустоту...

…Караван продолжал брести по бескрайней пустыне...

 

- Ты уже знаешь ответ! Зачем впустую сотрясаешь воздух? - Азаат втянул воздух ноздрями и отвернулся к окну... Ночь за окном стала беззвездной.

- Ответь мне еще на один вопрос.

- На один? - он спросил, не поворачивая голову, и в его голосе явно переливалась насмешка.

- Да. Кто мой отец?

- Ваш отец. - Поправил принца Азаат. - Этот вопрос никто не вправе задавать Властительнице. Она сама выбирает отца своему сыну. И у нашей вселенной отцовство родством не является. У отца нет прав на сына. Да и сын не является наследником отца. Ты же знаешь это.

- Азаат Шаа, в нашем мире и любви нет. Но ты же подарил ее моему брату.

- Да, подарил. Потому, что он заслуживает любви женщины. А ты? Чего хочешь ты?

- Я? - взгляд молодого правителя заметался по кабинету, будто ища ответа у незнакомых вещей, - я?

Азаат отошел от окна, по дороге расстегнув пряжку камзола, снял, отбросив его в сторону, и расположился в старом потертом кожаном кресле. Ослепительно белая рубашка была так же небрежно расстегнута и распахнута на груди, будто маленькие брильянтовые пуговицы душили его в ожидании ответа.

Глаза молодого человека прекратили свой безумный бег и остановились на лице Азаата.

- Я хочу изменить правила игры. Хочу вернуть нашей Галактике право на любовь. Хочу вернуть детям Галактики право знать своих отцов. А отцам право растить своих детей. Я хочу дать право выбора.

По мере того, как слова юноши рубили воздух, глаза Азаата Шаа все пристальней вглядывались в его лицо. Правитель умолк, стоя перед креслом с сидящим в нем Царем и Богом планеты Мираж. Тишина зазвенела, как натянутая струна.

- Мирана, наш мальчик вырос. Ты не находишь?

- Да, он будет достойным правителем. И мы поможем ему в исполнении его желаний.

Воздух за креслом Азаата пошел рябью. Красивая, немолодая женщина стояла, опираясь на изголовье кресла, и …улыбалась.

 

-Мама?- молодой человек шагнул вперед, вскидывая руки... и резко остановился, будто устыдившись своего порыва. Подбородок взлетел вверх. Повелитель расправил плечи и тряхнул головой. Взгляд сжался, став похожим на острие рапиры, готовой принять бой…

-Да, Шаайя. Я - твоя мама, - Мирана коснулась плеча Азаата и освободила пальцы правой руки, лежавшей на плече мужчины и сжимаемой его рукой. Обойдя кресло, женщина подошла к сыну и раскинула руки, готовая принять его в свои объятья... и засмеялась. Легко и звонко. Ее смех заметался по комнате и в такт ему в окнах заиграли переливы света. Мирана медленно оглянулась, на сидящего Азаата Шаа и улыбнулась: "Спасибо, дорогой, ты меня всегда удивляешь. Так красиво!" А Царь и Бог, ответив ей на улыбку, взглянул на сына.

- Ну! Неужели ты не хочешь обнять мать?

От его слов парень вздрогнул и словно путы условностей, заставившие его подавить в себе желание броситься в объятья матери, срезало умелой рукой мечника. Парень кинулся к Миране и ее руки сомкнулись на нем, нежно поглаживая его по спине.

- Вырос! Ты очень вырос! Несколько дней и ты стал мужчиной.

- Несколько дней? Ты не видела меня несколько дней?

- Конечно! Неужели ты думаешь , что я могла оставить вас с Шааром надолго? Мы с отцом всегда были рядом. С его-то возможностями,- и она снова рассмеялась. Переливы света за окнами поменяли оттенок . Золотисто-желтый цвет радости сменил багрово-красный- страсти,- просто условия , выставленные Советом при принятии моего отречения, запрещали прямой контакт.

- Но почему? Почему Совет принял твою отставку? Почему ты ушла?

- Я познала Любовь. А Повелительница Галактики не имеет права на Любовь, - Мирана отстранилась и повела плечами, будто стряхивая с них воспоминания. Азаат тревожно взглянул на нее.

- Любовь - величайшее чудо во вселенной. Она заставляет воспринимать мир иначе. Рождает в душах желание изменить мир...

Бывшая Властительница, а теперь просто женщина, вздохнула и отошла к окну, краски за которым стали наливаться свинцовой грустью лилового. Она вздохнула еще раз и коснулась стекла. Стекло начало таять под ее рукой и в кабинет Азаата ворвался свежий воздух.

-… К сожалению, не всегда в лучшую сторону. Любовь рождает не только желание созидать, сынок. Иногда она превращается в одержимость и становится неуправляемой. В нашей Галактике, отвыкшей любить, отдавая, любовь, стала опасным оружием, поэтому и Правители были лишены права любить. Сначала только они.

- Сначала только они? А потом? Почему все?

-Видимо, потому , что возможность легко взять то ,что любящие воспринимают как апогей любви, развратила души людей...и выхолостила. В душах уже не рождается ничего. И поэтому наша Галактика мертва.

- Мертва? Мам! Но ты же любишь! Отец,- Правитель споткнулся на этом слове и невольно оглянулся на Азаата, все так же сидящего в кресле.

-Отец, - уже твердо повторил Шаайя,- тоже любит. Он подарил Любовь Шаару. Значит Галактика – не мертва? Значит - есть еще надежда. Ведь есть?

-Есть. Конечно есть, сын. Пока человек жив. Когда уходит надежда люди умирают, даже если их тела продолжают: есть, спать и размножаться. Только…- Азаат резко встал и подошел к Миране. Провел рукой по волосам и, следуя за потоком локонов, его рука опустилась ниже, пройдя по спине, скользнула на талию и прижала тело женщины к себе. Мирана обернулась, и его губы прикоснулись на миг в ее виску, - Только многие забыли и о надежде. Очень трудно надеяться, когда не знаешь на что. Поэтому я и сделал свой дар Шаару публичным. В ком-то его счастье любить и быть любимым породит зависть, а в ком-то - надежду и желание любить.

-Вот это меня и беспокоит,- вздохнула Мирана, положив голову на плечо Азаата, - ты же знаешь, зависть порой рождает желание отнять.

-Знаю. Знаю, дорогая, я защищу нашего сына , как когда-то защитил тебя.

-Мне пришлось пойти на разлуку с сыновьями.

-В этот раз будет все иначе. Я подарю им новую Галактику, - по лицу Азаата заскользили тени чувств, которые он выпустил из тайников души. Лицо помолодело от осветившей его улыбки.

-Ха! Надо же и любовь ему и новую Галактику!- парень удивленно тряхнул головой. Да и Мирана, запрокинув голову, пыталась заглянуть в глаза любимому.

-Ты ...В тебе больше граней, сын. Ты сможешь изменить эту. Да и тесно вам будет на одном троне. Вечность не выдержит вашей постоянной игры в Правителя и Шута. Ну, что пошли? - Азаат взял лицо Мираны своими ладонями и повернул ее лицо к себе,- Ты не волнуйся. Все будет хорошо!

-Пойдем? Куда?- Шаайя шагнул к родителям.

-Пора поговорить с твоим братом.

-Я отдам приказы офицерам охраны,- в голосе Повелителя зазвенел металл.

-Нет, сынок, у нас есть иная дорога. Она и короче, и гораздо надежнее,- рука Мираны легла на запястье Шаайи и сжала его ладонь,- Смотри!

Повелитель обернулся на отца и замер. Азаат Шаа, стоя у одного из стрельчатых окон, пристально всматривался в ночь. Под его взглядом в воздухе, подсвечиваемом отблесками настроений Мираны, начали загораться ступени, парящие в воздухе. Череда ступеней уходила ввысь, начиная светиться под взглядом Азаата. Мирана коснулась стены рукой, и она истаяла.

-Ну, что же ты? Пойдем!- рассмеялась она и потянула сына за собой. Повелитель нерешительно ступил на первую ступень.

Призрачная, светящаяся неуловимым, переливающимся светом ступень, слегка спружинила под ногой Повелителя. Он невольно замер, пристально вглядываясь под ноги. Будто рой светлячков, послушных воле Азаата, сплелись в замысловатый узор лестницы, ведущей в никуда."В никуда?"- вздрогнул Шаайя.

-Иди-иди, сынок,- рука Мираны мягко погладила его по спине и подтолкнула к следующему шагу. Шаг, еще шаг, еще и вот они на светящейся круглой площадке.

-Выдохни, парень! Ты - Повелитель! - руки Азаата распахнулись, будто он хотел обнять одновременно и сына, и женщину, давшую ему жизнь, и площадка под ногами стала истаивать крохотными огоньками, поднимающимися вверх и сворачивающимися в восходящие вихревые потоки.

-Спальня Шаара, - прогремел приказ Бога. Миг и они оказались в спальне ,залитой мерцающим золотым светом ночного светила столицы Галактики, планеты Ира-И.

Шаар лежал на спине, левой рукой, обнимая, даже во сне льнувшую к нему Дару. Колено ее обнаженной ноги, переброшенной поперек тела юноши, удерживала кисть его правой руки. Шаайя невольно залюбовался изгибом обнаженной спины девушки. Взгляд скользил по совершенным формам ее тела, но вожделения не было. Юный повелитель с трепетом и удивлением ловил в себе странное чувство нежности и радости за брата. Рука Дары, видимо за мгновение до сна, ласкавшая лицо мужа, расслабленно лежала, накрывая его губы, продолжающие время от времени во сне целовать ее ладонь. Ему вдруг стало невыносимо стыдно от осознания вторжения в мир любви этих, пусть и близких людей. Он оглянулся на родителей. Мать, опиралась спиной в грудь Азаату, обнимавшему ее за талию, у обоих в глазах плескалась нежность.

-Мы сделали правильный выбор,- усмехнулся Царь и Бог, поглаживающий затылок любимой женщины.

-Да, - прошелестел выдох Мираны.

 

Рука Дары, напрягаясь, вздрогнула. Дыханье Шаайи замерло на миг, его руки сомкнулись на талии девушки и, сделав резкое движение, он перекинул ее себе за спину. Юноша сел, закрывая возлюбленную собой.

- Шаайя? Ты зачем здесь? Азаат Шаа, и Вы здесь? - плечи парня расправились и его осанка, даже сидя, приобрела царственный вид. Дара, натянув шелковое покрывало до подбородка, выглянула из-за спины возлюбленного:

- Мирана? Азаат! Я счастлива вас видеть! - она коснулась рукой плеча Шаара, привлекая его внимание, и зашептала ему что-то на ухо. Лицо его стало расслабляться, и губы коснулись пальцев, лежащей на плече, ладони.

- Я рад, что наш подарок пришелся тебе по душе, - Азаат сделал приглашающий жест кистью руки, кресло передвинулось, и Азаат усадил в него Мирану. Одно за другим в спальне материализовались еще четыре кресла и разместились вокруг, уставленного яствами, стола. Мирана поманила пальцем блюдо с фруктами и, оторвав ягоду с виноградной грозди, положила ее в рот.

- Я благодарю Вас, Азаат Шаа. Ваш подарок восхитителен. Дара - прекрасна!

Шаар улыбнулся, и подал руку девушке, уже облаченной в хитон, помогая той встать с ложа.

- Дара? Нет, она не дар. Дара вольна покинуть тебя в любой момент.

- Покинуть?.. Ты можешь меня покинуть? - спросил он Дару, занимая место за столом, и усаживая ее к себе на колени. Одно из кресел тут же растворилось в воздухе.

- Могу. Да. В любой момент, - совершенно серьезно ответила та, глядя ему в глаза, - могу, но ...не хочу.

Растерянность и недоумение заскользили по лицу Шаара, левая бровь удивленно приподнялась, и он оглянулся на Азаата.

- И что же тогда я получил в дар?- иронично процедил он, взяв себя в руки.

- Ты еще не понял? Ты получил любовь, - Шаайя сел в кресло справа от Мираны.

- Любовь?.. Брат, что ты знаешь о Любви? В нашем мире любви нет. Есть, правда, легенда, что когда-то была какая-то любовь... и всё! Где ты видел в нашем мире любовь? - вскинулся Шаар, нетерпеливо взмахнув рукой.

- Я видел. Я не знаю, как будет выглядеть моя любовь, какой она будет, но я видел любовь наших родителей. И я видел, как рождалась твоя. Я вижу ее и сейчас.

- Да ты бредишь! - захохотал Шаар, - Ведь наша мать мертва. А отец? Да никто не знает кто он, даже Совет.

Смех Шаара звенел и, отскакивая от стен, поднимался все выше. Никто из присутствующих его не перебивал. Но вот его смех затих последним звонком, и в наступившей тишине прозвучали слова Властителя Галактики:

- Позволь тебе представить нашу мать - Экс-Властительницу Галактики, - торжественный до этого голос чуть сбился, а в воздухе прокатилась волна трепета и аромат ночной фиалки, - …Мирану. А так же, - звук голоса вновь окреп и зазвенел, как сталь, - нашего отца - Царя и Бога планеты Мираж, Азаата Шаа.

- Мама?- медленно поворачивая голову в сторону молчавшей до этого времени женщины и одновременно бережно снимая Дару с колен, он подошел к ней и присел на корточки рядом с креслом, пристально вглядываясь в её лицо.

- Простите, мне Ваше лицо смутно знакомо. Я часто видел Вас во сне. В снах.

- Это были не сны, сынок. Мы всегда были рядом, - ее рука легла ему на голову и провела по волосам.

- Рядом? С нами рядом были члены Совета,- он встал и, обойдя стол, сел в свое кресло, которое заняло место напротив бывшей Властительницы. Дара, скользнув рукой по его щеке и повинуясь его взгляду, вновь опустилась на колени возлюбленного.

-Но чаще мы были рядом друг с другом. Не так ли , брат?- он вскинул подбородок в кивке .

В повисшей тишине раздался хлопок руки Азаата по колену и заливистый смех.

- Рани, я всегда говорил, что этот больше похож на меня, - смех Мираны слился с его смехом:

- Похож. Теперь вижу. Такой же забияка!

- Мираж... Планета Мираж. - Шаар, уцепившись взглядом за одну, только ему видимую точку, машинально поглаживал пальцы Дары, замершие в его ладони. - Царь и Бог планеты Мираж, Азаат Шаа - великий творец миражей. Ты, - он, дернув головой, как от пощечины, резко перевел взгляд на Дару, найдя ее глаза, - ты - мираж?

- Нет, - она, взяв его ладонь в свою, поднесла к груди и прижала, - слышишь? Бьется...

- Бьется. Значит, морок?

- Нет же! Я - живая, - улыбнулась Дара.

- Но ты... Ты изменялась у меня на глазах. Менялась, становясь другой. Пока ты не стала тою, что я видел во снах, - он смотрел в ее глаза, а звуки его голоса смешивали его чувства в причудливый коктейль. Чего в нем было больше? Нежности, горечи, страха или надежды?

- Ты... ты тоже менялся. Я видела тебя в одном сне мельком, а потом боялась не узнать. А ты? Ты приходил. То с мечом и весь окровавленный... То смеющийся и ликующий... Однажды ты стоял у окна и смотрел в багровый закат. Я не видела твоего лица и не знала твоего имени. Ты черным изваянием застыл, всматриваясь в алую бездну неба. Я набралась смелости и пошла к тебе и...

- И закрыла своими руками мне глаза, а потом сказала: "Это я".

- Да. Да! Так и было! А когда я проснулась в моей комнате в креслах сидели двое. Мирана и Азаат Шаа, - она коснулась пальцами виска Шаара, там, где пульсировала темная нитка вены, и погладила ее.

- Да. Так и было, - голос Азаата прогремел в застывшем тумане молчания, - я думаю мне нужно вам кое-что рассказать.

Ладонь Мираны легла поверх его кисти и слегка сжала пальцы. Азаат обернулся и улыбнулся ее подбадривающему кивку.

- Тысячелетия назад Правитель нашей Галактики влюбился во Владычицу одного из миров. Нет, любовь не была редкостью в те времена. Все имели право на любовь. Но его избранница не ответила ему взаимностью. Правитель воспользовался правом силы и власти, и поставил Галактику перед чертой. Война. Еще одно забытое слово…

Азаат вздохнул и в его вздохе перекатом камней горной реки, прозвучало извечное мужское сожаление о былых ратных подвигах:

- Да, война. Она уничтожала планеты и миры... и тогда Совет принял решение. Жесткое. Было предложено применить в отношении Правителя и Галактики его потомков «Заклинание Отторжения». Нить, связывающая двоих предназначенных друг другу, нить Любви, была выдернута из Клубка Судьбы, иссечена и развеяна по вероятностям. Судьба Правителей галактики стала свободна от Любви, личные чувства больше не могли вмешиваться в решения, принимаемые ими, и наша галактика была защищена. Правителям же было дано право выбора родителя наследника по своему усмотрению, и никто, даже Совет, не имел права знать имени избранника или избранницы.

- Но! - Шаайя поднял руку, прерывая отца, и легкая, извиняющаяся улыбка коснулась его губ. - Но, если заклинание было предназначено только для Правителей, почему же вся галактика осталась без любви?

- Тот Правитель, видимо, ожидал вмешательства со стороны Совета и успел выставить "Зеркало". Оно, правда, не выдержало заклинания такой силы и "раскололось". Но, перед этим, отразило и рассеяло какую-то часть «Отторжения», и ударная волна заклинания прокатилось по всей галактике, после чего, ни один из миров не остался прежним. Да… В конце концов, нашей галактикой правили не слабаки! - ухмыльнулся Азаат Шаа.

- Ни один? А как же вы с мамой? А как же Шаар с Дарой? То, что я вижу не похоже ни на что... кроме любви. Да и я сам. Я сам со дня Бала во Дворце Королей Галактики каждый день замечаю перемены в себе. Будто мир был закрыт от меня замерзшим стеклом, которое отогрели горячим дыханием, и я сейчас гляжу в крохотный пятачок чистого стекла. А он опять затягивается инеем, и теперь мне приходится дышать на него, чтобы проталина снова не исчезла... - Шаайя, слушавший отца, опустив голову и скрестив руки на груди, поднял глаза. Да и Шаар теперь, прищурившись, не отрываясь, смотрел на отца. Мирана улыбнулась и сжала руку Азаату.

- Расскажи. Пусть они получат ответы на свои вопросы.

- Боги живут долго, дети. Гораздо дольше, чем смертные. Гораздо дольше, чем Правители Галактики. Они живут до тех пор, пока в них верят. А верят в них до тех пор, пока они могут творить чудеса. Любовь - величайшее из чудес, которое было подвластно мне сотворить... до заклинания "Отторжения". Я мог, но не творил, потому что я был молод, и мне казалось, что в этой Галактике и так любви предостаточно. Я был занят созданием других, как мне тогда казалось, более интересных чудес и иллюзий, - Азаат слегка дернул плечом, и только это выдало его раздражение, - и я прозевал зарвавшегося мальчишку. Да и не было то чувство, которое тот испытывал, Любовью! Мальчишка, привыкший получать все и сразу, просто обезумел из-за отказа…

Пальцы Азаата побелели, сжав подлокотники кресла. В наступившей тишине Мирана встала и, обойдя кресло Азаата, положила руки ему на плечи.

- Ты не виноват,- она прикоснулась к его волосам губами, - а если и виноват, то не ты один. Не принимай вину на себя. Продолжай, дорогой, мальчики ждут.

- Заклинание накрыло и меня. Да и всех других богов галактики. Многих уже нет. Смертные забыли о них, потому что Любовь была главным чувством человечества. Я выжил. Я умею творить миражи, - он ухмыльнулся, - Я - фокусник. Царь и Бог планеты Мираж, - он рассмеялся злым и горьким смехом. Повеяло ледяным холодом от слов бога, и Мирана даже поежилась от неожиданности.

- Прости, дорогая,- взмахом руки он рассеял лед слов и воздух запах только что отгремевшей грозой и предвечерней фиалкой, - так лучше?

- Да, продолжай.

- Я забыл о Любви и о том, что я могу ее творить. Не помнил напрочь! До тех пор, пока не встретил вашу мать. Знаете, парни, оказывается, чудеса и сами случаются. Или обрывки нитей, разорванных заклинанием, случайно сошлись в той вероятности, где мы оказались рядом, и соприкоснулись. Крохотный огонек свечи задрожал на ветру. Я вспомнил, что в этом мире была Любовь. И, чтобы случайный порыв ветра не задул крохотный язычок пламени, спрятал его ото всех. Простите, парни, вам пришлось расти без матери, но это было необходимо. Потому, что мне нужно было время. Время, чтобы воссоздать заклинание "Отторжения". Совет защитил его тем, что заклинание невозможно было ни записать, ни запомнить.

- Ты смог? Ты опробовал на нас с Дарой? - спросил Шаар, обхватив возлюбленную обеими руками, будто испугавшись, что ее у него отнимут в любой момент.

- И да, и нет, сын. Я воссоздал заклинание «Отторжения». И я думаю, что смогу сплести обратное заклинание, заклинание «Слияния». Вернее, сможем. Мы. Я. Мирана. Шаайя. Вас с Дарой мы спрячем в другой галактике. Мы не можем вами рисковать. Вы начнете с чистого листа. А мы попробуем исправить этот. Но пока мы с мамой искали разбросанные нити вашей любви, я многое понял…

- И как ты творишь любовь? - в нетерпении, оба сына одновременно задали вопрос.

- Я колдую любовь, выдергивая нити вероятностей из хитросплетения судеб, связывая и не давая прерваться пути. Иначе нельзя. Идущий по вероятностям не ведает конечную точку своего пути и с легкостью перескакивает с одной нити на другую, как только у него появляется выбор, все дальше уходя от места своего предназначения. А я ведаю. Я знаю... и, связывая обрывки нитей разных вероятностей, направляю вектор в нужную мне конечную точку, не оставляя возможности сойти с пути тому, кто на него ступил. Я научу вас.

Азаат встал и отошел к распахнувшемуся от его взгляда окну. Птица, привлеченная хлопком створки окна, резко спикировала и зависла в проеме. Бог протянул руку, и птица опустилась ему на раскрытую ладонь.

- Я научу. Научу связывать воедино случайный взгляд и невольный вздох. Мысль, бьющуюся в глубине подсознания, и взмах руки. Мечту о несбывшемся и суровую действительность. Научу. Потом. Я верю, что у нас все получится… - он протянул вторую ладонь, полную невесть откуда взявшегося зерна, птице и, когда она удовлетворенно заклокотала, насытившись, взмахнул рукой. Сделав прощальный круг, птица исчезла в безбрежности небосвода. - Если нет, то моя кровь даст о себе знать, и знание придет само. Ну, что, готовы? Времени на раздумья нет.

Комната стала преображаться на глазах. Истаяло легкой дымкой ложе, и балдахин, на прощание, взмахнув разноцветным крылом бабочки, слился с красками мира. Стены утратили свои украшения и раздвинулись так быстро, будто спешащий покинуть поле боя дезертир уносил ноги. В центре замерли пять круглых зеркал, обращенных внутрь, наложенных друг на друга, двух пентаграмм. Нижняя, горящая немыслимым черным, и верхняя, слепящая абсолютно белым цветом.

На каждом острие черного луча и стояли зеркала. Азаат подал руку Миране, и сделал приглашающий жест сыновьям и Даре.

- Не волнуйтесь и не бойтесь. Шаайя. Рани. Шаар. Дара, - Азаат расставил участников обряда по четырем вершинам белой пентаграммы, и встал на вершину пятого. Языки белого пламени тут же обвились вокруг ног каждого, ласкаясь и отираясь о ноги, будто кошка, - думайте друг о друге. Думайте о мире, в котором вы выросли. Впустите в себя мечту. Чувства, которые прятались в глубине ваших сердец, выпустите, и пусть они отразятся в зеркалах. Смотрите в глубину зеркала, стоящего перед вами, и ищите там себя!

Упрямо взлетели подбородки, стоящих по обе стороны от матери, Шаайи и Шаара. Шаайя твердо взглянул на свое отражение. Шаар и Дара на миг встретились взглядами и повернулись к своим зеркалам. Мирана и Азаат, улыбнулись друг другу и удовлетворенно оглянулись на сыновей. Мгновение каждый смотрел на свое отражение, и вот, в глянцевую поверхность зеркала ворвалось уже черное пламя, сжигая отражение, и его языки, переливающиеся блеском антрацита, потянулись к центру пентаграмм.

Клубясь и свиваясь, лаская и обнимая друг друга, пять потоков сошлись в немыслимой пляске, разлив вокруг себя плотный туман, поглотивший замершие фигуры.

- Выпустите себя! Шаайя, отдай свою честность и прямоту! Шаар - отвагу и справедливость! Дара! Нежность и ласку! Мирана, всю свою любовь!.. Всю! Не жалей! Не оставляй на черный день! Всю! Любовь ко мне! К сыновьям! К цветам под твоим окном! К щебету птиц! К шуму прибоя! К горному эху! Ну же! Дара! Шаар! И вы - свою любовь! Не бойтесь! Чем больше любви отдаете - тем ярче мир вокруг вас и больше любви возвращается в ваши сердца!

Пять ослепительно белых лучей прорезали мглистый туман, постепенно отвоевывая у него пространство.

- Воспоминания! Все! Не только хорошие! Мир не может быть однобоким! Откройте себя друг для друга!

Черное и белое, смешиваясь, закружилось в вихре, соединяясь в центре пентаграмм.

Когда последние пылинки будущего мироздания осели на поверхности мерцающего яркими бликами маленького шара, все замерли в восхищении.

- Шаар! Дара! Подойдите, возьмите его! И дайте ему имя!

Взявшись за руки, они одновременно шагнули к шару.

- Росса?- улыбнулась Дара Шаару.

- Да!

- Что ж, хорошее название. Это ваша галактика!

Азаат, улыбаясь, подошел и принял шар из их рук. И, шагнув к распахнувшемуся перед ним окну, выпустил дрожащий в нетерпении новый мир из своих пальцев. Пять пар глаз, не отрываясь, следили, как пустота за этим окном наполняется красками и звуками. Наконец, всё вдруг озарилось фейерверком разноцветных всполохов, ознаменовав, что во вселенной родилась новая галактика по имени Росса.

Мирана подошла к сыну и обняла его за плечи.

- Иди. Повелитель Галактики Росса, ты станешь величайшим правителем, - и, пригнув его голову, поцеловала в лоб. - Девочка, береги его, он горяч и вспыльчив, как его отец, но он также безбрежен в своей любви, - и она обняла Дару.

- Спасибо, отец,- глядя в глаза Азаату, сказал Шаар.

- Иди, сын, пора, - ответил Азаат, превращая окно в дверь, ведущую в мир Шаара.

Улыбаясь, пара шагнула за порог. Сделав несколько шагов по зеленой траве, они оглянулись и, поощряемые улыбками близких, взявшись за руки, пошли вперед - знакомится со своим миром и обустраивать его. Азаат поднял руку и провел ею по воздуху, будто протирая запотевшее окно. Пейзаж за дверью тут же подернулся пеленой... и, через мгновение, уже за окном, а не дверью, простиралась привычная картина мерцающего звездами неба.

- Отец, когда ты планируешь применить заклинание "Слияния"?

- Не сейчас, сын. Сейчас нам всем нужен отдых, особенно твоей матери. Если не возражаешь, мы покинем тебя на несколько дней.

Азаат обнял Мирану и, повернув к себе, стер ладонью струйку пота, скатившуюся по виску. Только сейчас Шаайя заметил, как она бледна.

- Шаайя, я - бог, а ты - сын бога. А мама, хоть и принадлежит к роду Королей Галактики, хоть и была Правительницей этого мира, но магические способности у нее ниже наших. Поэтому ей нужно время, чтобы восстановить силы. Мы сейчас уйдем к себе, на Мираж, а тебе следует сделать вот что: как можно скорее созвать Бал во Дворце Королей. Цель - выбор матери наследника. На бал приедут все правящие дома. Это нам и нужно, - Царь и Бог, поддерживая любимую за талию, шагнул к окну, за которым уже мерцала ступень. Мирана что-то прошептала Азаату на ухо, и он остановился.

- Да! Ты права. Сын, никому не нужно знать, что Шаар и Дара покинули твою Галактику. Я оставлю тебе мираж.

Азаат обернулся к ложу, стоящему на привычном месте и щелкнул пальцами. "Шаар" и "Дара" спали в той же позе, как и во время неожиданного вторжения к ним.

- Запомни свой мир без любви. Мы попробуем его исправить, - Азаат шагнул на ступень, - Мираж, - сказал, и обнимающий Мирану отец тут же исчез. Шаайя сделал за ними шаг, но резко остановился, услышав голос отца: "Не теряй время, я его снова пущу через несколько минут. Вернись к себе..."

Шаайя еще раз обернулся на мираж. Рука "Дары" всё так же гладила лицо Шаара.

"Силен, старик, - ухмыльнулся Шаайя, - даже время остановил!.."

 

- …Доброе утро, Аз, я думаю, время отсчитывает привычные для нас категории?

- Привычные, дорогая: минуты, секунды, года... Окно распахнуть? - Азаат приподнялся на локте, и заглянул в глаза Миране.

- Распахни, и пусть идет дождь. Пусть горит пламя в камине. Трещат дрова. И за окном пахнет сиренью.

- Пусть. Я не буду тебе мешать. Твори, - он наклонился, коснулся губами ее виска, а потом откинулся на подушке и закрыл глаза, - скажешь, когда закончишь.

Мирана улыбнулась, и молча, кивнула Азаату, прекрасно зная, что он видит ее согласие сквозь прикрытые веки.

Комната начала преображаться. Высокие замковые окна как бы присели в реверансе, будто извиняясь за свою помпезность, и, утратив бархатную тяжесть штор, приобрели легкомысленный вид. Темные от времени рамы распахнулись, впустив в комнату птичий щебет и порыв ветра. Не сильного, больше похожего на щенка, ворвавшегося в распахнутую дверь с радостным повизгиванием. Прозрачные занавеси взметнулись от неожиданности и влетевшие в окно бабочки взмахами крыльев, мгновенно оживили ткань.

В приоткрытую застекленную дверь протиснулся кот, высоко задрав хвост, он прошествовал до кровати и прыгнул. Руки Азаата взметнулись ему навстречу, подхватывая на лету.

- Мокрый. Видимо, правда, дождь,- проворчал Азаат, не открывая глаз, и почесал кота за ухом.

- Дождь, дождь. Тихий весенний дождь, - рассмеялась Мирана, а из окна повеяло цветущей сиренью. Шелест стекающих по листве капель усилился, и тут же Азаат услышал, как в камине затрещали дрова. Потянуло терпким смолистым дымком. Волна тепла погнала липкую влажную прохладу прочь от ложа. Да и не ложе уже было под ними, а большая, скрипучая деревянная кровать, впитавшая в себя флюиды страсти, и отдающая сейчас нежность всех прошедших дней и ночей любви.

От камина раздался булькающий звук закипающей воды. Мирана легко сошла с кровати, и ее босые ноги зашлепали по деревянному полу. Мягкое позвякивание чайной ложки о фарфор чашек, звук льющейся воды, аромат мяты и бергамота, постукивание чашек о поднос...

Азаат не выдержал и открыл глаза. Нагая Мирана, держа поднос с чашками дымящегося чая, шла к кровати.

- Остановись! - чашки на подносе тревожно звякнули друг о друга. Мирана вопросительно вскинула брови и остановилась.

- Ты прекрасна. Рани, столько лет прошло, а я продолжаю тобой восхищаться. Ты совершенна и трепетна, как ветка жасмина на твоем подносе.

- Ты же обещал не подглядывать! - притворно нахмурилась, но тут же рассмеялась она.

- Прости, не удержался, - улыбнулся Азаат, целуя руку подошедшей Мираны. - Что тебя тревожит, дорогая? Ты же неспроста затеяла «шелест ветра и запах сирени»?

- Неспроста Аз, - Мирана прилегла рядом и уткнулась носом в его плечо, - Шаайя... Посмотри еще раз вероятности. Ведь должна быть его единственная. Он так хочет любви. Я вижу в его глазах не зависть к чувствам брата и Дары или нашим, нет. В них тоска и надежда о том, что у него еще все впереди. Он верит, что после применения "Слияния" и он обретет счастье любить и быть любимым. Но, ни ты, ни я, не видим его пути. Даже обрывков нет. Это несправедливо, дорогой.

- Не нам судить о справедливости, дорогая. В мире есть высшая справедливость, недоступная даже богам. Я знал, что ты об этом спросишь, и, пока ты спала, искал нить его возлюбленной. Прошел по его пути... до применения "Слияния", дальше пока не могу, - он усмехнулся, укрыл Мирану и подоткнул одеяло. - Ты все еще хочешь дождь, ты уверена? Он меняется с твоим настроением, и сейчас он уже больше похож на осенний…

- Да, пусть будет дождь. Почему ты не видишь? У нас не получится?

- Получится. Обязательно получится. Просто, заклинание потребует слишком много сил, даже у меня, а после его применения,- он улыбнулся, - открывается очень много путей, и, может быть так, что Шаайя сам ее найдет, и нам даже не придется вмешиваться, а может, - он рассмеялся,- его единственная еще и не родилась. Уверен, что мой родитель так далеко тоже не заглядывал.

- Хорошо. Ты меня, будем считать, успокоил... пока. Но ты сам? Я же вижу, я знаю - тебя тоже что-то тревожит. Что? - она приподнялась, и, уткнувшись подбородком ему в грудь, заглянула в глаза. - Ты говоришь, что заклинание сработает. В этом ты уверен, я знаю, потому, что уверенность твоя в этом незыблема, но твоя тревога пробивается сквозь щиты, которыми ты закрываешься от меня. Скажи. Я пойму.

Азаат встал, и окно хлопнуло створками от резкого порыва ветра, небо разорвало молнией и, спустя секунду, прокатился раскат грома. Мирана села и, поправив одеяло, мягко произнесла: "Говори!"

- Хорошо. Любовь... Любовь не живет сама по себе, Рани. Любовь дает силы слабым, и отнимает их у сильных. Любовь делает людей лучше, и она же, выворачивая души наизнанку, поднимает с их дна самое мерзкое. Она - катализатор. Наш мир давно не знает войн. Вместе с любовью ушла и жажда быть лучшим, необходимость завоевания… Выбор, Рани, возможность выбора. Я не знаю, как мир переживет возврат чувства, которого не знали тысячи поколений. Ведь даже родительской любви этот мир был лишен. Это меня и тревожит. Я опасаюсь, что вместо того, чтобы осчастливить эту галактику, я ввергну ее в хаос.

- Опасаешься, но твердо идешь к намеченной цели?

- Да. Это мой единственный путь. Во всех вероятностях.

 

- Властитель! Гонец от Повелителя Галактики!

Комната, в которой находились Азаат и Мирана пошла рябью. Будто тонкая кисея отгородила два пространства, наложенных друг на друга. В той, где была Мирана, все также пылал камин, и ставня хлопала от порывов ветра. Азаат же стоял у стола, на котором лежали прозрачные шары, и пальцы Царя и Бога созвездия Мираж скользили по их поверхности.

- Пусть войдет, - прогремел величественный голос.

Высокие, белые, украшенные резьбой двери, распахнулись, и на пороге застыл офицер фельдъегерской службы Правителя Галактики.

- Ваше Величество, Царь и Бог созвездия Мираж, завтра во Дворце Королей Галактики состоится Бал в честь Избрания Матери Наследника. Вы приглашены.

- Приглашение принято, - не меняя выражения лица, ответил Азаат. Офицер, коротко кивнув, развернулся и покинул кабинет.

- Ну, вот и началось, дорогая, - иллюзия, созданная Мираной, торопливо заполняла пространство. Да и она сама спешила встать рядом.

- Да, дорогой, началось. Что я должна делать?

- Выбрать платье, в котором ты будешь на балу, - рассмеялся Азаат.

 

Высокие мраморные колоны Тронного зала Дворца Королей Галактики тонули в иллюзии звездного неба. Зал пестрел восхитительными и причудливыми нарядами заполонивших зал представителей всех миров галактики. Никто не посмел отказаться от приглашения Правителя. Сегодня Правитель выберет ту, имя которой не будет знать даже Совет Галактики.

Шаайя восседал на Троне Королей и искал глазами родителей. Взгляд скользил по знакомым до мелочей деталям убранства Тронного Зала. Идя на Бал через Галерею Повелителей, он уже другими глазами всматривался в лица предков. Выражение лиц - вот что потрясло его. Тысячи раз, проходя этим путем, он видел на этих лицах лишь величие. Сейчас, он читал в них безмерную тоску, скуку, нет, даже не скуку - вселенское равнодушие. Он остановился у портрета матери. Конечно, им с братом было трудно узнать в женщине рядом с Азаатом, ту, что была изображена на портрете. Красоту лица с безупречно правильными чертами девушки будто перечеркивал холодный, расчетливый взгляд. "Даже у мраморной статуи в глазах больше жизни, - стоя у портрета, размышлял Правитель, - а сейчас в ее глазах горит свет. Она постарела, но стала прекрасной".

Оглашение последнего из гостей, с длинным перечнем титулов и владений завершилось. Распорядитель бала поклонился Правителю галактики и гостям, и тут же часы отбили полночь. Бал начался. Тысячи бесстрастных лиц, лишенных нежности, волнения, трепета и радости, лишенных всего того, что он видел в глазах Азаата, Мираны, Шаара и Дары. Шаайя решительно встал и зал погрузился в тишину, привычно ожидая воли Повелителя.

Одновременно две руки легли ему на плечи. «Мы с тобой. Ты хотел вернуть любовь в этот мир. Скажи им об этом", - услышал он тихий шепот матери.

- Я, Шаайя из рода Королей Галактики, я хочу изменить наш мир. Хочу вернуть нашей Галактике право на любовь, утраченное тысячелетия назад. Хочу вернуть детям Галактики право знать своих отцов. А отцам право растить своих детей. Матерям - радость от первой улыбки ребенка. Детям - ласку родителей. Право жить в любви и право состариться рядом с любимым. А еще, - он остановился, не зная, вправе ли говорить то, что хотело сказать его сердце, но ободряющее похлопывание руки отца по плечу не оставило сомнений, - я хочу представить вам моих родителей – мать, бывшую Правительницу галактики - Мирану из рода Королей Галактики, и отца - Царя и Бога созвездия Мираж.

Тишина в зале стала абсолютной. Шаайя искал в глазах окружавших его людей проблеск хоть чего-то, но лишь удивление проскользнуло легкой тенью по тысячам лиц. Только Совет, призванный удержать Правителя от решений, несущих вред Галактике, смотрел на него с тревогой. Даже не на него. На тех, кто стоял с ним рядом. Мирану, в платье, будто сотканном из языков пламени, и Азаата Шаа, в белом парадном костюме, отливающем ледяными искорками. Лед и пламя, стоящие по обе стороны от него.

Мираж невидимости истаял и то, что Совет, имевший магический потенциал значительно выше остальных увидел мгновение назад, предстало перед глазами сильных мира сего. Легкий, почти неслышный шепот перешел в рокот толпы.

- Извини, сын, времени на разговоры не осталось. Совету нельзя дать опомниться. Потом поговорим. Помни, мы любим тебя, - Азаат Шаа и Мирана, одновременно взяв сына за руки, шагнули вперед. Шаайя нашел взглядом Совет. Три самых сильных мага Галактики, стоявших до этого в разных местах Тронного Зала спешили занять позицию напротив трона, на ходу плетя заклинание… «Зеркало».

- Я, Азаат Шаа, связываю разорванное волей людей, потерянное во времени, разбросанное в возможностях сбыться, в единую нить, нанизывая на нее первый взгляд и боль разлуки, ожидание встречи и радость обретения, ласку прикосновения и огонь страсти. Дарую свою любовь за право любить, быть любимым и свободу выбора в любви в Галактике Млечный Путь!

Голос Азаата, только что гремевший под сводами зала, заполнив его без остатка, неожиданно оборвался и воздух взорвался искрами, которые, тонкими ниточками паутинок бабьего лета, собирались в единую целую нить.

- Я, Мирана из рода Королей Галактики, вплетаю единую нить Любви в клубок Судьбы, возвращая утраченное на место! Дарую свою любовь за право матерей и отцов любить и растить своих детей! Возвращаю в Галактику Млечный Путь родительскую любовь!

В руках Мираны полыхнул золотой клубок. Она, ухватив тонкую искрящуюся нить за невесомый кончик, связала с золотой ниткой и торопливо начала сматывать на Клубок Судьбы.

- Я, Шаайя - Повелитель Галактики, призывая силы, подвластные лишь Повелителю, защищаю Клубок Судьбы от вмешательства людей, оставляя Нить Любви в нем, и разрешаю Жизни плести свои узоры! Дарую свою любовь за право детей любить своих родителей!

- Отныне и вовеки, пока жив этот мир!

Слепящий свет вспорол пространство, вливаясь в троих, стоящих перед Троном Королей Галактики. Когда поток иссяк, они одновременно подняли руки на уровень груди и, раскрыв ладони, выпустили радугу света в зал. Дойдя до членов Совета, три луча остановились, расплываясь по поверхности вспыхнувших отраженным светом зеркал. И тогда Азаат Шаа и Мирана одновременно положили свои руки на руки Шаайи, объединив поток. Зеркало покрылось паутинкой трещин, обнажая амальгаму и отражая поток света источнику, многократно усиливая его, и… лопнуло окончательно, осыпавшись крошевом. Ослепительно белый шар, окутывавший застывшие на подиуме фигуры, беззвучно взорвался, и концентрические круги света всех цветов спектра стремительно понеслись от источника, омывая собою мир.

Люди, находящиеся в зале, ошеломленно молчали.

Клубок Судьбы, ставший практически прозрачным, уже самостоятельно продолжал сматывать Нить Любви, поднимаясь все выше и выше. Весь зал, затаив дыхание, следил за парящим шариком. Еще не смотанная ниточка становилась все короче, замирая на мгновение над головой каждого из присутствующих, но новый виток клубка заставлял ее снова двигаться. В то мгновение, когда нить замерла над одним из членов Совета, он сделал молниеносный бросок и, ухватившись за нее, рванул на себя. Вознесение Клубка Судьбы резко остановилось, и несколько витков соскользнули, разматываясь на ходу. Два других мага Совета в едином порыве вскинули руки, выпуская боевое заклинание "Белый щит", отсекая стоящих у трона от Клубка Судьбы. Шаайя от неожиданности опустил руку.

Движение колец света мгновенно остановились. Мирана взглянула на возлюбленного:

- Мы проиграли? - ее голос был спокоен и нежен. Впрочем, и рук она не опустила.

- Еще нет. Но это единственная возможность. Я последний из тех, кто может исправить ситуацию. Дай мне руку, - и он, опустив свою, протянул ее за спиной сына. Когда пальцы Мираны сплелись с его пальцами, он протянул ей вторую, тем самым замыкая круг, внутри которого Шаайя, вновь подняв руки, из последних сил восстановил движение света.

- Сейчас сын. Мы тебе поможем. Держи поток, что бы ни происходило.

И он начал плести заклинание:

- Я - Азаат Шаа, последний из живущих Первородных Богов Галактики Млечный Путь, и Мирана из рода Королей Галактики, единственные, нашедшие свою любовь, хранившие ее и подарившие свою родительскую любовь сыновьям. Мы, связавшие обрывки Нити Любви Галактики и отдавшие свою любовь во имя возрождения и наполнения Источника Жизни, вступаем в брак, освященный Вечностью, и замыкаем на себя Нить Любви, становясь ее Хранителями.

Пламя на платье Мираны вновь ожило, заплетая в вихревой поток огненные языки. Ледяной поток сорвался с плеч Азаата, и вьюга закружилась над пламенем. Золотая Нить Любви вырвалась из рук опешившего Советника и обвила пару, стремительно разматывая Клубок Судьбы. И оторвалась, сомкнувшись в единое кольцо. Судьба стала не властна над Любовью. Любовь, потеряв начало и конец, стала бесконечной, смешавшись со льдом и пламенем, ослепила ярким сиянием и рассыпалась мельчайшей золотой пылью, усыпая собой все вокруг.

Шаайя в растерянности обвел глазами зал. Ни отца, ни матери рядом не было. Он сел. Слова отца еще гремели в зале затихающим эхом. Лица людей, застывших в потрясении от увиденного, постепенно оживали. Будто со старой запылившейся картины стирали грязь, возвращая краски. Робкая, неуверенная улыбка, осветила одно лицо. Второе. Третье... Глаза начинали теплиться светом, казавшимся отражением золотой пыли.

"Это свет Любви", - понял Шаайя, помимо воли улыбаясь своему миру в ответ…