3

 

Я выходил из квартиры последний. Всё выключил, закрыл все форточки, взял последнюю пятикатку, заначенную на самый пожарный случай, повыдёргивал из розеток телевизор, видак, магнитофон, холодильник и бросил в кейс к баксам два диска "Рокетса" - самые любимые. Внутреннюю дверь просто прикрыл, а железную закрыл только на верхний ригельный замок. Всё равно вскроют, так хоть двери, может быть, ломать не станут. В глубине души я понимал, что вряд ли мне предстоит сюда вернуться, но, как говориться, надежда умирает последней.

Уже ступив на первую из шести ступенек, я вдруг почувствовал, что что-то забыл и тут же понял что. Развернувшись, я шагнул к двери Трезуба и пару раз двинул по ней кулаком. Глазка у Димона в двери не было, единственный замок - английский, и поэтому в замочную скважину тоже ничего не рассмотришь. Полминуты я просто стоял и ждал и, хотя из-за двери не доносилось ни одного звука, почему-то был уверен, что в квартире кто-то есть. Постучав ещё раз, я громко сказал:

- Димон, открывай, это я, Лёха!

- Зачем?- тут же послышался испуганный голос Трезуба.

- Открой, не бойся, разговор есть,- я ещё раз легонько приложился кулаком по двери.

- А Лысый с тобой?

Вот значит, кого они боятся. Наивные.

- Нету. Он домой уехал,- наполовину соврал я.

Два раза щёлкнул замок и дверь начала медленно открываться. Я тут же ухватился за её край и рванул на себя, выдернув Трезуба в подъезд. Димон втянул голову в плечи и весь как-то съежился, ожидая удара, но я просто развернул его и втолкнул обратно в квартиру. Зашёл следом, прикрыл дверь и, бесцеремонно отодвинув Димона в сторону, прошёл в ванную комнату. Ногой выдвинув из под ванны таз, со всё ещё не постиранными носками, я опустился на колени и вытянул из дальнего угла брикет с долларами. Мне пришлось разорвать его и уложить баксы в дипломат по отдельности иначе он бы не закрылся. Трезуб стоял всё это время в дверях ванной и, расширяющимися глазами, следил за моими действиями.

- Вот так Димон,- сказал я, щёлкнув замками.

В вылезших глазах Трезуба даже неграмотный прочёл бы вопрос: "Откуда это здесь?", но я отвечать на него не собирался.

- Слушай сюда,- очередной раз оттолкнув его, я вышел в коридор,- Будут спрашивать, а спрашивать будут - вали всё на меня, тогда, может быть не тронут. Понял?

Трезуб часто и мелко закивал, но по глазам было видно, что все его мысли я закрыл в дипломате вместе с долларами.

- И Кафелю тоже самое скажи,- продолжил я уже из подъезда,- Ну, удачи.

Не уверен, что совсем отвёл все проблемы от своего соседа и его друга, но, по-моему, я сделал всё, что мог. Теперь только от них зависело, смогут они убедительно объяснить, кто покусал и поцарапал Трезуба или нет. Если смогут - хорошо, ну, а если нет - значит не судьба.

В машине всё, кроме Вениамина Андреевича, нервничали по поводу моего долгого отсутствия. Лысый уже вылазил из "девятки", что бы пойти меня поторопить, когда я вышел из подъезда.

- Ну, ты где застрял?- недовольно пробурчал Вовка.

Я подождал, пока он снова усядется на переднее сидение, и подал ему дипломат. Вовка что-то проворчал, сунул кейс себе в ноги и захлопнул дверцу.

- Ты садишься или как?- спросил он, опуская стекло.

- Может, я останусь,- выдавил я,- Один разберусь.

Маша стала поспешно вылезать из машины, а Лысый посмотрел на меня как на маленькое, неумное дитё и прорычал:

- Ты тут, мать твою, благородство не разыгрывай. Олега Кошевая нашлась. Садись, давай, поехали. Маша, посадите его посередине, как арестованного. Будет рыпаться - сразу с двух сторон по уху, да я ещё развернусь и в шнопак врежу.

- Ладно, не ругайся,- я посмотрел на Машу, которая всё-таки вышла из машины и стояла рядом, не сводя с меня озабоченного взгляда,- Садись, я с краю.

Мы уселись под нескончаемое ворчание Лысого, который начал развивать тему Александра Матросова, только в моём случае, как утверждал Вовка, будет не пулемёт, а танк, который никакой Шварценеггер своим телом не накроет. И не потому что массы не хватит, а потому что мозги имеет. Бормоча эту галиматью, пока Вениамин Андреевич выруливал из двора на улицу, Лысый вытянул из-под ног дипломат и, водрузив его себе на колени, открыл.

- О, "Рокетс" с собой зачем-то взял,- сказал он, задвигая диски поглубже,- Леший, по-моему денег меньше было,- он повернулся и через плечо посмотрел на меня,- Ты чё их рожаешь что ли?

- Высе... Печатаю,- отмахнулся я.

- А мы-то думали, чё он так долго квартиру закрывает,- к Вовке вернулось его обычное настроение - шутливо-грубоватое,- А он там деньги высе... печатал.

Лысый повернулся обратно, закрыл кейс и вдруг совершенно серьёзно сказал:

- Надо было Трезуба предупредить, а то и ему достанется.

- Я предупредил,- сказал я, глядя в окно, за которым сверкал тёплый солнечный день, обещавший закончиться прекрасным вечером наедине с Машей.

Когда-то это теперь будет, и будет ли вообще. Странная штука жизнь, если погладит, то тут же пинка даст, да ещё и не один раз. Кусочек счастья, как сандвич, всегда переложен двумя кусками дерьма, на одну улыбку приходится две слезы, а знакомство с одним хорошим человеком накрывается дракой с шестью ублюдками. А может это только у меня так? Тогда за остальных осталось лишь порадоваться, что с удовольствием и сделаю, если всё кончится хорошо.

- Леший, глянь ка,- буркнул Вовка,- Точно ищут.

Мы как раз проезжали мимо автостанции. Расположилась она на самой большой, если не считать стадиона, площади города. С одной стороны здание диспетчерской, рядом два киоска, с другой гостиница с вечно закрытым магазином и редко работающим кафе. По кругу, между ними памятник погибшим на фронте землякам, а точно по центру небольшая клумба, из которой "вырос" фонарный столб с часами. У часов было три циферблата глядящие в три стороны и показывающие три разных времени.

На широком тротуаре, по ходу отправления автобусов, стоял танкоподобный джип с тонированными стёклами. Все четыре двери были открыты, и я успел разглядеть, что внутри находится только водитель. Четыре пассажира, до смешного похожие на шестерых бычков с пляжа, нагло расхаживали среди десятка людей, отважившихся в этот прекрасный тёплый день прокатиться в пыльный областной центр. Я не видел, чтобы братки осматривали багаж отъезжающих, но почему-то был уверен, что они это сделают, или уже сделали.

Вениамин Андреевич не торопясь обогнул клумбу с часами, спокойно проехал мимо этих "детективов в штатском" и, набирая скорость, устремился через мост, в сторону озера. Если бы он проехал по этой улице до конца, то пробив невысокое резное ограждение, ухнул бы в озеро с довольно высокого обрыва, на котором очень удачно сделана смотровая площадка, открывающая прекрасный вид на весь водоём. Рядом с площадкой были поставлены скамейки для желающих любоваться природой сидя, и лежал большой камень с выбитой на нём надписью, которая утверждала, что много тысяч лет назад на этом месте любовались природой первобытные люди. Только они сюда приходили пешком и не сорили пустыми бутылками и банками из-под пива. Короче питекантропы, или как их там, природой не только любовались, но и берегли её, в отличие от некоторых современных троглодитов.

Но Вениамин Андреевич не доехал до берега и не предоставил нам возможности полюбоваться одним из старейших озёр на Урале. Да нам, вообще-то было не до этого и мы не обиделись. Повернув направо, он на приличной скорости, промчался по узкому переулку и уже через пару минут выскочил к самой воде.

- И чё?!- Лысый, бегло осмотревшись, угрожающе повернулся к Вениамину Андреевичу.

Вопрос был вполне уместен. Справа высокий каменный забор какого-то предприятия, слева забор деревянный, но не менее высокий, а расстояние между ними всего-то метров пятнадцать. Впереди четыре километра блестящей на солнце воды, сзади танкоподобный джип на автостанции и наверняка не один. Лучше места для засады не придумаешь.

- Ты, стиляга, нахрена ты нас сюда завёз?!- Лысый гневался.

Вениамин Андреевич снисходительно посмотрел на него и заглушил двигатель.

- Не надо кричать, Володя,- голос хоть и был не громкий, но в нём чувствовалась обида и злость,- Единственный путь из города, который они, возможно, не блокировали, через озеро.

- Ага, а мы - пять Иисусов, пешком по воде пойдём.

- Если вы не будете ёрничать, а просто мне поверите, то я, возможно, вывезу вас отсюда на моторной лодке.

- Почему возможно?- тон Лысого поубавился.

- Потому что не мы одни это можем придумать,- Вениамин Андреевич наоборот повысил голос,- На моём автомобиле от них не уехать, а лодка у меня довольно быстроходная, и даже если они догадались и за озером следить, то есть шанс обогнать.

Вениамин Андреевич кивнул, как бы ставя точку в своей речи, и ловко выбрался наружу. Закрывая дверь, он сказал, чтобы ждали его здесь и быстро пошёл в ту сторону, откуда мы приехали, но дойдя до угла заборов, повернул не направо, а налево.

- Не в город пошёл,- заключил Лысый, проследив за ним в зеркало заднего вида,- И ключи оставил.- Вовка развернулся к нам,- Ну, чё решать будем?

Как мне не был неприятен этот странный человек, я почему-то ему верил. Всё его поведение говорило о том, что деньги его мало интересуют, он и дома у меня на них только глянул и как будто забыл об их существовании. Да и сдать он нас мог много раньше, не устраивая этих спектаклей. Да хоть бы на той же автостанции, просто подъехал к джипу и свистнул бычков, а он нас зачем-то в такую даль вёз.

Я понимал, что наивен в своих рассуждениях, но чувствовал, что он не имеет никакого отношения к тем, кто устроил на нас охоту.

- Опа!- Лысый, как у себя дома, открыл бардачок и вытащил оттуда большой чёрный пистолет,- Ни хрена себе, "Стечкин". Запасливый дядя.

- Ты ещё в багажник загляни, может там "калаш" завалялся,- проворчал я.

- Да нет там базука,- Вовка вытащил обойму, показал нам, что она полная и, резко вогнав её на место, передёрнул затвор, досылая патрон в патронник.

- А если выстрелит,- Ольга испуганно поёрзала на сидении.

- Не выстрелит,- Лысый щёлкнул предохранителем и вылез из машины.

Засунув пистолет за пояс, он с хрустом потянулся и, уперев руки в боки, стал смотреть на озеро.

- Леший, а куда можно по озеру добраться?- не оборачиваясь, спросил он.

Я тоже вышел и встал рядом с ним.

- Слева Коптяки, но нам туда лучше не соваться.

- Почему?

- Если хозяева денег живут где-то здесь, то это именно там,- объяснил я.

- Понятно,- Лысый повернул голову влево,- А где они?

- Отсюда не видно,- я немного помолчал,- Почти напротив нас Исеть, это посёлок. Там сад у моих родителей.

- Я помню,- Вовка смотрел как раз туда,- А чё там за дым?

- Это не дым, это пыль. Там щебёночный завод, карьер. Почти на самом берегу стоят дробилки. Пару раз в неделю в карьере взрывают,- я перевёл взгляд на правый берег озера, по которому рассыпались одноэтажные домики с такого расстояния кажущиеся игрушечными,- Там Мурзинка - небольшая деревушка, в которой я никогда не был. А вон там,- я указал рукой чуть левее,- Устье Чёрной речки.

Лысый заинтересованно посмотрел на меня.

- Это которая по Сагре течёт?

- Она самая,- я кивнул головой.

- Вот туда бы я с радостью,- мечтательно сказал Вовка.

- В лесу у костра ночевать?- постарался я спустить его на землю,- Сад у нас сейчас в другом месте.

- Почему бы и нет? Первый раз что ли? На крайняк можно к Наташке завалиться. Примет с радостью.

- А как муж её рад будет,- язвительно сказал я.

- Это да. Это я погорячился,- Лысый вздохнул,- Но с другой стороны мы хоть там местность знаем.

Вот тут он был прав на все сто процентов. Местность мы, а особенно я, вдоль Чёрной речки изучил досконально. За те пятнадцать лет, в течении которых у моих родителей был садовый участок в одном из многочисленных коллективных садов, я излазил весь правый берег небольшой, но живописной реки, в то время изобиловавшей рыбой. В той местности был один, но как оказалось фатальный, недостаток - все эти сады были построены на торфяных болотах, а это всё равно, что строить многоэтажный дом из спичек с не отломанными головками. Как ни поливай водой всё равно где-нибудь, когда-нибудь вспыхнет. Что и случилось. Лето было жаркое, а торфяник, который от садов отделяла только железнодорожная линия, из-за недостаточного финансирования перестали разрабатывать и, конечно же, в один прекрасный день он зашаял. Торф очень трудно тушить, он как вата в телогрейке, пламени не видно, а задницу жжёт и дым валит. Дым валил два дня, субботу и воскресение в саду дышать было нечем, но никто даже не почесался. То есть садоводы и машинисты поездов сообщали куда надо, но... А в понедельник красный петух просочился под рельсами и расправил свои крылья. Восемьдесят шесть! домов как корова языком слизнула. Только печные трубы остались как в Хатыни. Человеческих жертв не было и то только потому, что загорелось днём и в будни. А если бы ночью с субботы на воскресение... Дома загорались изнутри и горели как свечки на солнце. От первого языка пламени до звука, лопающегося от жара шифера - не больше минуты. Садоводы, бывшие в это время на своих участках, в чём были в том и остались. Усугублялась ситуация ещё тем, что почти в каждом доме стоял газовый баллон, а они если не взрываются то делаются чем-то вроде огнемёта. Прогорает прокладка под вентилем и струя пламени под давлением вырывается наружу сметая всё на своём пути. Пожарные всё-таки приехали, но смогли только остановить распространение огня и ждать пока он сам утихнет. Вот такое стихийное бедствие. Родители получили страховку, продали, щедро сдобренный пеплом, участок и купили другой. Оно и лучше, потому что даже я не мог смотреть спокойно на это пепелище, а мама просто не могла там ничего делать, а только плакала. Ещё бы, пятнадцать лет, каждые выходные трудиться, построить своими руками дом, баню, теплицы, посадить и ухаживать за тем, что посадили... И вдруг снова, с нуля. Любого апатия скрутит. И так поступили многие, а те, кто остался, новые дома стали строить из камня.

С того горячего дня прошло несколько лет. Мы с Лысым несколько раз ездили на места своих юношеских похождений, ведь мы не только строили сад, но и ходили на рыбалку, за грибами, да и просто гуляли по лесу, как днем, так и ночью. Мы знали там каждую тропку, каждую полянку. Можно сказать каждый кустик, но это уже слишком. И это было прекрасное время.

Вовка, глядя в ту сторону, думал, по-моему, о том же. Не о пожаре, конечно, а о наших приключениях, которых хватало. Он вздохнул, посмотрел на меня и сказал:

- А я хочу на Сагру. Я скучаю по Сагре.

- Я тоже,- мне показалось, что голос мой дрогнул.

Лысый грустно улыбнулся.

- Потом сгоняем как-нибудь,- помолчал и добавил,- Если выкрутимся.

И тут же тряхнув головой, как бы скидывая с себя ностальгическое настроение, пихнул меня кулаком в плечо.

- А если выкрутимся, да ещё с дипломатом, можно будет и на Канары сгонять.

- Сплюнь,- поддаваясь его настроению, улыбнулся я.

Вовка сплюнул через левое плечо и, в связи с отсутствием под рукой дерева, постучал по голове. По моей.

Я в ответ сунул ему кулаком в область печени.

- Ах ты так, да?- заорал Вовка и пошёл в атаку.

Это ещё одна наша игра - спарринг. Лёгкий контакт. С Вовкой вообще-то опасно в эту игру играть, потому что он не всегда умеет удар остановить и противнику частенько достаётся. Но в этот раз я видел и предугадывал все его действия и легко блокировал и уклонялся, в свою очередь, успешно обозначая атаки. Пару раз я даже легонько зацепил его по носу. Но Лысый тоже не вчера родился и, поняв, что так меня не возьмешь, мгновенно поменял тактику. Он попытался отвлечь меня комбинацией из нескольких ударов в голову и тут же пошёл в захват, провоцируя меня на борьбу. Вовка выше, тяжелее и сильнее меня и бороться с ним значит изначально обречь себя на поражение, но попробовать можно. Я дал ему ухватиться, в свою очередь крепко уцепился за его куртку и, продолжая его движение, провёл классическую мельницу. Ногой я попал ему как раз в заткнутый за пояс пистолет и Лысый, перелетая через меня, громко крякнул. Приложился он спиной прилично, да я ещё сверху навалился, вытащил у него "Стечкин" и, приставив его Вовке ко лбу, грозно сказал:

- Вы имеете право хранить молчание, все ваши слова могут и будут использованы против вас в суде.

- Да пошёл ты,- с трудом переводя дыхание, прохрипел Лысый.

И я пошёл. Ну, в смысле, встал на ноги.

Тут же между нами появилась Маша.

- Вы чего, с ума сошли?- она опасливо посматривала на пистолет в моей руке.

- Маша,- всё ещё лёжа на земле, попросил Вовка,- Хоть ты ему врежь, а то я уже попасть не могу. Вёрткий падла стал, как червяк,- и по своему обыкновению не меняя интонации, переключился на стоящую рядом Ольгу,- Тут снизу такой вид,

- Хватит Ольге под юбку заглядывать,- я рассмеялся и бросил пистолет рядом с ним,- Вставай, не чё валяться.

Маша посмотрела на меня, потом на Лысого.

- Это опять ваши шуточки?- спросила она, пристально глядя мне в глаза.

- А вы что подумали, что мы по-настоящему подрались?- я обнял её за плечи и притянул к себе,- Скорее китайцы рис перестанут есть, чем мы подерёмся.

Лысый, кряхтя, поднялся и снова засунул пистолет за пояс.

- Собака бесполезная,- глядя на меня, проворчал он.

Маша, уже успокоившись, вступилась за меня.

- Это почему?

- А чё, полезная что ли?- он точно так же, как я Машу, обнял Ольгу,- А как вам со стороны смотрелось?

- Такое только за деньги показывать,- Ольга, точно так же как Маша ко мне, прильнула к нему,- Только предупреждать надо, что вы не по-настоящему.

Вовка рассмеялся.

- Такое вообще никому показывать нельзя,- он хитро посмотрел на меня,- Секреты Лёхиной школы боя никому открывать нельзя. Он даже мне ничего не говорил.

- Проиграл - не паясничай,- я состроил ему рожу.

Подавленное настроение, которое довлело над нами, прошло. Вроде и не случалось ничего такого. Не торчал за поясом у Лысого пистолет, не лежал в машине полный дипломат денег иностранных, за которым идёт не шуточная охота, не шастали по автостанции наглые братки в поисках тех, кто этот дипломат слямзил, то есть нас.

Сверкала на солнце тёплая голубая вода, по небу плыло одинокое красивое облачко, две красивые девушки смеялись над нашими шутками. Ляпота.

Надолго ли?