Глава 4. Кузьмины

 

Ну и как мне забраться в самую-самую глубину рода Кузьминых, к которому принадлежу я? Предки мои были простыми работягами, грамотой не особо владели, а то и вовсе были неграмотными, и никаких письменных свидетельств в истории, как в иных родовитых семьях, о них не осталось.

Здесь я буду опираться на составленную моим отцом родословную схему, устные предания нашей семьи и на кое-какие сохранившиеся документальные источники. Проверить даты жизни, места проживания самых старших представителей рода Кузьминых теперь не представляется возможным, хотя в каких-нибудь, быть может, архивах хранятся церковные книги с записями о крещении, венчании и отпевании моих предков.

С учётом материнской линии всего у меня, да и у каждого из нас, 16 прапрапрадедушек и 16 прапрапрабабушек, и что интересно, каждый их них равнозначно причастен к моему появлению на свет, и только фамилия мне досталась от одного прапрапрадеда.

Из 8 прапрапрадедушек по отцовской линии у двух знаю фамилию и имя, у трёх - только фамилию.

Фамилию и имя прапрапрадедушки можно «восстановить» по фамилии и отчеству его потомка, если потомок известен. Например: фамилия, имя и отчество моего прапрадеда - Кузьмин Николай Александрович. Следовательно, с большой уверенностью можно сказать, что его отца, а моего прапрапрадеда звали Кузьмин Александр. Попутно можно отметить, что наша фамилия произошла от некоего Кузьмы, след которого потерялся в прошедшем времени. Но вряд ли наша фамилия образовалась раньше XIX века. Известно, что у подавляющего большинства крестьян до отмены крепостного права фамилий не было. Крепостным они были ни к чему. И газетные объявления пестрели, бывало, записями такого рода: «Продается девка Матрена и одна каурая лошадь». Но в то же время в «Мертвых душах» Гоголя, как мы помним, Собакевич продал Чичикову под видом ревизских душ каретника Михеева, плотника Пробку Степана, кирпичника Милушкина, сапожника Максима Телятникова. То есть крестьяне Собакевича фамилии имели. А вот мужики Коробочки – пишет Гоголь – все почти были с придатками и прозвищами. Типа: Петр Савельев Неуважай- Корыто. И здесь Савельев – это отчество. И, как известно, отчества часто тоже становились фамилиями у потомков.

Вполне возможно, что мой прапрапрадед Александр имел отчество Кузьмич, перешедшее потом в фамилию всех его потомков по мужской линии.

Ещё пример: фамилия, имя и отчество моей прапрабабушки, жены вышеупомянутого прапрадеда - Телегина Домна Васильевна. Следовательно, второго моего прапрапрадеда звали Телегин Василий. В схеме моего отца указано, что Домна Васильевна была дочерью горнорабочего и рудознатца. Вот мы теперь и знаем, чем занимался прапрапрадед Телегин Василий. А поскольку известно, что его дочь родилась за три года до того, как на Южном Урале было найдено первое месторождение золота, мы можем предположить, что прапрапрадед Телегин Василий, по всей вероятности, имел дело с железо- и медно-содержащими рудами. Но вполне возможно также, что с открытием золота на Южном Урале он переквалифицировался и стал работать на золотодобыче.

Ещё трое прапрапрадедушек могут быть названы только по фамилии: Абрамов, Густоев и Ермаков. И это всё, что я могу сообщить о моих прапрапрадедушках. К сожалению, ни об одной из восьми прапрапрабабушек по линии моего отца я не могу сказать вообще ничего - ни имени, ни фамилии, ни происхождения я не знаю.

Чтобы не делать схему громоздкой, колено «прапрапра» в родословной я представляю как «исходные данные» и в схему не включаю.

Прошу обратить внимание на три момента:

Момент 1. В моем повествовании степени родства всех наших родственников я привожу от моего лица: мой прапрадед, мой прадед, мой дед, мой отец и т.д.

Момент 2. Для удобства схемы у всех родственниц я указываю их девичьи фамилии. Естественно, что в замужестве родственницы, как правило, имели общую фамилию с мужем.

Момент 3. В тексте продолжатели рода Кузьминых по мужской линии выделены жирным шрифтом, а фамилии прямых моих родственников ещё и подчёркнуты.

 

ПЕРВОЕ КОЛЕНО: прапрадед и прапрабабушка.

Родной прапрадед - Кузьмин Николай Александрович (1779-1854).Родная прапрабабушка -Телегина Домна Васильевна (1790-1868).

Я не знаю, откуда мой отец получил даты жизни его прародителей, но они приведены в его черновых записях и в схеме, переданной мне. Приходится эти даты принять на веру.

Исходя из дат жизни и смерти, я установила, в каком возрасте умерли прапрадед и прапрабабушка – соответственно: 75 и 78 лет. Простым арифметическим подсчётом можно также установить, что прапрабабушка Домна Васильевна была моложе своего мужа на 11 лет.

В первом колене родословной схемы по линии моего отца должны быть представлены четыре пары моих прапрадедушек и прапрабабушек. Но, к сожалению, здесь мы имеем полные данные лишь у одной пары моих «прапра». Это вышеупомянутые Кузьмин Николай Александрович и Телегина Домна Васильевна. Так было указано в отцовской схеме. Фамилии и имена других трёх прапрадедушек я «восстановила» по фамилии и отчеству их потомков в следующем втором колене. Вот они: Абрамов Василий, Густоев Михаил, Ермаков Фёдор. Назвала их имена - и они сразу как бы ожили и предстали передо мной как конкретные личности. А главное - они тоже мои родные прапрадеды и тоже в равной степени причастны к продолжению нашего кузьминского рода, хотя и сделали это через своих дочерей - моих прапрабабушек.

Перенесёмся в год 1779, в конец царствования Екатерины Второй. Это год рождения Кузьмина Николая Александровича. Нам доподлинно неизвестно, в каком месте он родился, но мы знаем, что, оказавшись в селе Кизнекее, он жил в нём до самой смерти в 1854 году. И там он похоронен. Скорее всего, на том самом кладбище, которое я посетила осенью 1997 года. Судьба отмерила моему прапрадеду 75 лет жизни.

Жизнь каждого конкретного человека привязана к конкретной эпохе. Поэтому хочется привести здесь небольшую историческую справку о том пути, какой прошла Россия за 75 лет жизни моего прапрадеда, начиная с 1779 и по 1854 год. Отметим сразу, что за это время сменилось царствование трех монархов: Екатерины Второй, Павла Первого, Александра Первого. Через два года после смерти моего прапрадеда Кузьмина Николая умрёт и четвёртый монарх - Николай Первый. Знающие русскую историю по этим вехам могут судить о переменах в обществе и в России в целом.

Вот на таком внешнем и внутреннем фоне проходила жизнь моего прапрадеда. Как влиял этот исторический фон на его жизнь – нам неизвестно. Прапрадед Николай был, как и большинство жителей Вознесенки, неграмотным, жил по старинке, к переменам не был готов, да и не особенно нуждался в них. У него был собственный маленький мир: дом да «кузьня», да пара трудолюбивых рук, да семья, да село Вознесенка. Он стучал себе молотом по наковальне, ковал подковы, ободья на тележные колеса, мастерил засовы на амбары - словом, делал все, что полагается в кузнечном ремесле. Крепостного рабства помещиков он, по-видимому, не испытал, так как относился к разряду государственных крестьян. В нужде не жил, но и к богатым не пробился.

Каков был прапрадед Николай Александрович Кузьмин? О его внешнем облике можно было бы судить по фамильным чертам его потомков, да вот беда - изображения ближайших потомков тоже отсутствуют. Самая старая фотография в семейном архиве Кузьминых датирована 1898 годом, т.е. 40 лет спустя после смерти прапрадеда Николая.

Сохранилось семейное предание о том, что Николай Александрович обладал большой физической силой, был здоровым и крепким даже в старости. Это и неудивительно: ведь он был кузнец.

Мой брат Евгений запомнил рассказ моего отца, который слышал следующую историю в детстве от своего родителя.

 

Рассказ моего отца о прапрадеде Николае в передаче брата Евгения.

«Прадед Николай (Примечание: для моего отца прадед, для меня прапрадед), уже старый, как-то раз сидел на завалинке своего дома. Мимо проходили подвыпившие парни с гармошкой. По деревенским обычаям парни должны были свернуть гармошку и, сняв шапки, поклониться старому человеку. Они этого не сделали, и прадед осердился. На его замечание парни не отреагировали, а один из них, самый наглый, послал прадеда куда подальше.

Рядом с домом стоял сруб строящейся бани. Осерчавший прадед сорвал шапку с головы наглеца, приподнял сруб и сунул шапку под нижний венец сруба. «Вот теперь доставай свою шапку!» - сказал прадед. Парень пыхтел-пыхтел, ему пытались помочь дружки, но так и не смогли достать шапку из-под брёвен. Шапка была новая - жалко её было, да делать нечего, парни молча удалились, притихшие и пристыженные».

 

Теперь надо сказать о жене Николая Александровича - моей прапрабабушке Домне Васильевне, в девичестве Телегиной, дочери горнорабочего и рудознатца. Она отличилась чисто по-женски: за свою жизнь родила невероятное количество детей - 24 ребёнка! Вы спросите, как она управлялась с такой оравой детей? Увы! Не знаю. Моя прапрабабушка прожила 78 лет, на 14 лет пережив своего мужа.

 

ВТОРОЕ КОЛЕНО: прадеды, прабабушки.

Мой отец не оставил сведений о том, сколько детей дотянуло до взрослого состояния из 24 рождённых прапрабабушкой Домной Васильевной. В схеме, составленной моим отцом, из многочисленного потомства моего прапрадеда Кузьмина Николая Александровича значатся лишь два представителя:

1. Двоюродный мой прадед - Кузьмин Алексей Николаевич (1822-1894).

2. Родной мой прадед - Кузьмин Василий Николаевич (1842-1878).

Разница в летах между первым и вторым сыном составила 20 лет, но и старший сын, видимо, не был первенцем. Когда он родился, Домне Васильевне было уже 32 года. А когда родился младший сын, Николаю Александровичу было 63, а Домне Васильевне 52 года! И заметьте: именно этому младшему их сыну судьба определила стать продолжателем нашего рода Кузьминых, к которому принадлежу я и наша семья.

Но сначала несколько слов о старшем сыне, моём двоюродном прадеде Кузьмине Алексее Николаевиче. По роду занятий он был кустарь-металлист.

Вследствие неразвитости машинного производства в прошлом веке существовало множество ремёсел. Мы по сравнению с нашими предками-работягами выглядим белоручками. Вот попробуйте вручную сделать ведро, слепить из глины горшок да просто добыть огонь без помощи спичек. Иной раз страшно делается: а ну-ка не будет в наших городах электричества, газа, отопления, водоснабжения - пропадём ведь со своими высшими образованиями! А наши неграмотные предки жили и не пропадали. Оказавшись в глухом месте, они могли, полагаясь только на свои работящие руки и умение, устроить себе сносное жильё и обеспечить себя едой.

Остаётся гадать, какую работу по металлу выполнял мой двоюродный прадед, и чем она отличалась от кузнечного ремесла. Быть может, клепал ведра, лудил кастрюли и тазы - для нас это не суть важно, а прадеду его ремесло давало средства жизни, оно кормило его и семью.

Семья Алексея Николаевича, кроме него самого, включала жену и дочерей. Следовательно, мой двоюродный прадед фамилию Кузьминых не продолжил. К сожалению, мы не знаем теперь ни имени его жены, ни имён его дочерей и сколько было дочерей, и какова была их судьба. Жил Алексей Николаевич 72 года. Похоронен в Вознесенке.

 

Мой родной прадед Кузьмин Василий Николаевич (1842-1878) не дожил до старости. О причине ранней смерти в возрасте 34 лет расскажу чуть позднее.

В селе его звали «Васька Домкин» по имени матери Домны Васильевны - ведь «Домке» было за 50 лет, она была уже давно бабушкой, а вот, поди ж ты, родила ещё и этого Ваську. И Васька-то какой рос! Крепкий, здоровый, озорник, каких свет не видывал. И с 12 лет он рос уже без отца (в черновой записи моего отца сказано, что Василий Николаевич остался без родителя с пяти лет. Но согласно моему арифметическому подсчёту, если из года смерти Николая Александровича вычесть год рождения его сына, то получается цифра 12). Некому было по-отечески приструнить Ваську, и некому было передать наследственную науку - кузнечное ремесло. Васька пошёл работать на шахту - добывать золото. На Урале копали уже везде: золотая лихорадка была в разгаре.

Васька жил легко, работал споро, ростом был статен - в отца, лицом красив. Невесту выбрал в своём же селе, в семье Абрамова Василия. Звали её Натальей, но с малолетства до глубокой старости закрепилось среди односельчан имя «Наталичка». Итак, Абрамова Наталья Васильевна (1848 -1922) - это моя родная прабабушка.

Внешность в молодости и характер прадеда Василия и прабабушки Наталички мой отец описывал, вероятно, со слов своих родителей и односельчан. Но свою бабушку Наталичку он помнил и сам. Она умерла в 1922 году, когда моему отцу было 8 лет. Отец рассказывал мне, что его бабушка Наталичка была «с чубаринками на лице, шее и даже руках».

Наталичка не отличалась особой красотой, была рыжая да конопатая, ростом невысокая, но крепенькая в теле и уж с таким бойким нравом и острым языком, что все её побаивались и относились с уважением. Кстати: от прабабушки Наталички пошла рыжая масть у некоторых потомков в роду Кузьминых. «Ярчайшим» представителем рыжей масти в нашей семье был мой брат Евгений, а теперь вот в семье моего младшего брата Геннадия растёт рыженький Игорёк. Ну-ка, кто следующий? У кого ещё из потомков Кузьминых вдруг проявятся «рыжие гены» прабабушки Наталички?

Молодая Наталичка хлопотала по дому да рожала детей. Семья хоть и не благоденствовала, но жила в постоянном достатке, кабы не случилась беда. В Мансуровской шахте, где работал прадед Василий, произошёл обвал породы. Обычная история в жизни горняков. И сейчас гибнут шахтёры. Вот и нашему прадеду не повезло: его завалило. На третьи сутки его откопали, и он был жив! Но в каком виде! У него были сломаны два ребра, левая рука, левая нога, а также выдавлен левый глаз. Крепкий организм сопротивлялся полгода, и Василий Николаевич ещё успел посмотреть своим единственным зрячим глазом на родившегося недавно сынка Алёшеньку.

После смерти главы семейства остались сиротами маленькие дети: дочь Анна 5 лет, дочь Евдокия 3 года, сын Андрей 2 года и крошечный Алёшенька на втором месяце жизни, и этот Алёшенька - мой будущий дед!

После смерти мужа Наталичка жила в своём флигеле в одну жилую комнату, с сенями и чуланом. Флигель был сложен из брёвен лиственницы толщиной в 40-50 см. Такие строения стоят обычно веками. Известно, что прабабушка Наталичка жила в этом флигеле до самой своей смерти в 1922 году. Надо полагать, что семья ее сына жила рядом, в доме с общим двором и дворовыми постройками.

Как жаль, что я не писала эти записки при жизни моего отца, надо было брать его в соавторы и строчить потихоньку, но я была занята научной работой, семьёй, была молодой и не думала о конечности жизни не только моей, но и жизни бабушки, папы и мамы. Теперь и спросить не у кого.

Овдовев в 30 лет, прабабушка одна вырастила всех своих детей. Замуж она больше не вышла. Надо было иметь крепкую натуру, чтобы не сломаться. Она была строга по отношению к себе и людям, была глубоко верующим человеком. Занималась хозяйством, ткала холсты и половики на продажу и каким-то образом тянула свою семью. Не знаю, как было со старшими детьми, а младшего Алёшу она держала при себе до 10 лет, а затем отдала в батраки к зажиточным людям (эти сведения взяты из официальной автобиографии Алексея Васильевича, продиктованной им сыну Андрею в 1931 году). Жизни деда Алексея я уделю много места в последующих главах, а пока речь идёт о моей прабабушке.

На самой старой фотографии из семейного архива, датированной 1898 годом, можно с трудом вглядеться в черты лица прабабушки Наталички. Рядом с нею сидит её 20-летний сын Алексей. За спиной у них стоят две женщины. Я считала, что обе они - это старшие дочери Наталички, но мой брат Евгений, делая копии фотографий, занимался уточнением, кто изображён на фотографиях. Евгений ближе общался с нашим отцом. И вот он-то обозначил ту женщину, которая стоит за спиной деда Алексея, как вторую дочь Наталички Евдокию. Другая женщина, стоящая за спиной Наталички, осталась неизвестной. Но это не старшая дочь Наталички Анна, которая к этому времени была уже замужем за Копытовым Семёном и на фотографию не попала.

Прабабушка Наталичка сидит со строгим и скорбным выражением лица. Руки устало лежат на коленях. Выглядит старой женщиной, хотя ей всего 50 лет - по нынешним меркам это еще не пожилой возраст для женщины. Может быть, причиной старушечьего вида бабушки Наталички является старушечья одежда? Длинная тёмная юбка, передник и большая тёмная шаль на голове. В те годы люди как-то рано старились. Вот и в литературе XIX-го века встречаются фразы подобного типа: «В комнату вошел ещё довольно свежего вида старик 45 лет».

В старости прабабушка жила, как я уже сказала, во флигеле. Мой отец, вспоминая своё детство, не раз говорил, что он то и дело бегал к бабушке, так как её флигель стоял рядом с их домом. Да и Наталичка частенько обедала в семье сына.

Она была глубоко верующей, строго соблюдала посты и требовала того же от остальных членов семейства сына, включая маленьких детей, но исключая своего взрослого сына, который был «партейным», к Богу относился уже с безразличием, а, кроме того, как работник, мог и не соблюдать посты - церковь это разрешала. Глава семейства «без мясного хлёбова» обед не признавал, поэтому ему ставили отдельную миску супа. По обыкновению маленький Андрюшка (мой отец) сидел рядом со своим отцом. От миски отца так вкусно пахло - это не то, что какие-нибудь пустые и постные щи! Отец, жалея младшенького, но больше из озорства, незаметно двигал свою миску поближе к Андрюшке, а Андрюшка как бы невзначай попадал своей ложкой в миску отца, но зоркая Наталичка звонким щелчком деревянной ложки по лбу внучонка вершила свой суд.

Под горячую руку она могла приложиться и к взрослому своему сыну. Однажды он в чём-то провинился. Наталичка взяла в руку хворостину, скомандовала: «А ну повернись!» и отстегала сына на потеху соседям и самому сыну. Дело в том, что сын был в кожанке, удары хворостиной получались звонкими, но не болезненными. Вся улица смеялась, да и сама Наталичка не выдержала, рассмеялась, но тут же и пригрозила, что в следующий раз, если что, возьмёт в руки дубинку или кочергу.

Из двух внуков она выделяла младшенького. Если он забегал ненароком в её флигелёк, она никогда не отпускала его без гостинца. Сунет в печку в горячую золу яичко, испечёт - вот и готово лакомство, и это яичко казалось Андрюшке необыкновенно вкусным. Приятно было получить из шершавых от работы бабушкиных рук сладкую, как мёд, пареную в той же печке морковку или просто кусочек пилёного сахара - да что там говорить! - на то и бабушка, чтобы придумать подходящее угощение для любимого внука.

А вот неслуху и строптивцу Федьке, старшему её внуку, крепко доставалось от неё и ремнём, и хворостиной, и пучком крапивы, потому как Федька, по её словам, рос «больно супротивным». Внучата отличались внешним видом и поведением: Федька рыжий и конопатый, довольно высоконький, хулиганистый, а Андрюшка беленький, светленький, голубоглазенький, небольшого росточка, бойкий и сообразительный паренёк.

К «партейной» деятельности сына Наталичка относилась неодобрительно. Советскую власть не понимала, но мирилась, как с неизбежным злым поворотом судьбы. А когда Урал захлестнуло гражданской войной, она и вовсе отказывалась понимать, к чему всё это. Да и кто мог понять - и тогда, и сейчас - весь ужас гражданской войны?

Прожив трудную жизнь, вырастив детей, прабабушка Наталичка не сетовала на свою судьбу, не завидовала богатым, верила Богу да в свои работящие руки. Умерла она в советское время - при Ленине - в голодном 1922 году. Семья сына сильно не голодала и выжила. Наталичка умерла не от голода - «от старости». Ей было 74 года. Сын Наталички, а мой дед похоронил скончавшуюся мать на сельском кладбище в Вознесенке.

На том же кладбище лежат мои прадедушка и прабабушка, относящиеся ко второй паре второго колена по линии моего отца. О них я расскажу в главе «Густоевы». Род Густоевых соединился с родом Кузьминых в следующем третьем колене. (Продолжение следует).