Что хочет автор. Литературные конкурсы

На дворе стоял июнь. Парило так, что хотелось залезть в холодильник и закрыть за собой дверь. Вовка Васильев, парень восемнадцати лет, сидел на скамейке и задумчиво потягивал из банки кока-колу, купленную в ближайшем ларьке. Делать было абсолютно нечего. Друзья разъехались на лето кто куда, а Вовку отец взял к себе в фирму, сказав: «Пора тебе потихоньку к делу приобщаться, кроме тебя мне всё это хозяйство передать будет некому». Мать, Нина Александровна, пыталась возразить, мол, пусть ещё сын погуляет, но отец был непреклонен. Вовка работал с несколькими партнёрами фирмы, набивал руку, так сказать. Работа как работа, и время свободное иногда оставалось.

До следующего клиента надо было ехать на метро. Вовка неохотно поднялся и двинулся к павильону подземки. Вдруг его окликнули:

– Эй, парень, дай десятку на морковку лошадке!

Он повернулся и увидел девчонку лет тринадцати, сидящую на лошади. Вид у лошадки был неприглядный – тусклая длинная шерсть, усталый взгляд и ужасные копыта с заусенцами (потом Вовка узнает, что такие заусенцы называются заломами).

– У тебя самой денег нет, что ли?

– Не-а, не заработали ещё, только пришли, – ответила девчонка.

– А откуда идёте?

Девчонка назвала район, находящийся от места разговора километрах в семи, не меньше.

– Ни фига себе, – удивился Вовка. – И это ты на ней столько ехала по такой жаре?!

– А чего ей будет-то? Она кобыла молодая, пять лет всего.

Вовка в своей жизни ещё ни разу не сидел на лошади, и, если честно, желания большого не испытывал. Он уже собирался сказать, что денег нет, и двинуться дальше, но лошадь вдруг сделала несколько шагов вперёд и уткнулась лбом Вовке в грудь. От неожиданности он вздрогнул и замер, а потом каким-то неосознанным движением погладил лошадь по голове. Реакция девчонки была непонятна:

– Ну ты, зараза! Только и умеешь, что жаловаться!

Девчонка резко дёрнула повод и лошадь, вскинув голову, чуть не ударила Вовку в подбородок.

– За что ты её так?

– Нечего халявить, нам деньги зарабатывать надо!

– Ну так и зарабатывай!

– А как зарабатывать-то, если эта зараза к тебе прилипла?

– Так тебе деньги на морковку нужны или ты их себе берёшь?

– Ну что-то себе, а остальное хозяйке отдаю, это её лошадь.

Вовка уже устал от этих разговоров, достал десятку и протянул девчонке.

– На, купи ей хлеба.

– Ой, не могу, насмешил! Да ты знаешь, что лошадям свежий хлеб нельзя? – засмеялась собеседница.

– А почему?

– Долго рассказывать, да ты и не поймёшь.

– Ну тогда купи ей то, что можно. И вообще, пока, мне по делам надо.

Вовка повернулся и направился к метро. Он прошёл пару сотен метров и вдруг услышал за спиной истошный крик:

– Стой, зараза, стой!

Парень повернулся и увидел: лошадь рысила за ним, а сверху болталась в седле девчонка, безуспешно пытаясь остановить набравшую ход кобылу. Добежав до Вовки, лошадь остановилась, потянулась мордой и коснулась губами Вовкиной руки. Прикосновение было мягким, а губы напоминали бархат.

– Ничего себе, – сказал Вовка, – чего ей надо-то?

– А я откуда знаю? – ответила горе-всадница. – Я сама не врубаюсь. Давай я отъеду за угол, а ты потом дальше пойдёшь, – предложила девчонка.

– Давай, а то я и так из-за вас опоздал. Как её зовут? – спросил Вовка

– Точно не знаю, мы её Васькой зовём, – ответила девчонка.

Вторая попытка расстаться оказалась успешной.

Вечером к Вовкиным родителям пришёл Николай Петрович Измайлов, владелец крупного банка, в котором у отца был открыт счёт. Измайлов и Сергей Иванович дружили ещё со школьной скамьи. Несмотря на разницу в социальном положении, они дорожили этой дружбой по сей день. К тому же банкир жил один с дочерью. Жена ушла от него уже давно, оставив ему пятилетнюю Марину. В Вовкиных родителях он нашёл приятных собеседников и любил бывать у них в гостях. Парень рассказал Николаю Петровичу о произошедшем с ним случае. Тот рассмеялся:

– Да знаю я этих малолеток на лошадях, их моя дочка покатушницами называет. Она у меня конным спортом занимается, это у них терминология такая.

– А почему покатушницы?

– Ну, они народ всякий катают на лошадях с утра до вечера. А потом деньги хозяйке конюшни отдают. Та им копейки выделяет, остальное себе в карман.

– А лошади? – неожиданно для самого себя спросил Вовка.

– А что лошади? Дочка говорит, они для них как автомобиль для бомбилы – гоняют, пока не развалится. А потом на мясо сдают.

– Как на мясо? – опешил Вовка.

– А так. Ты вон колбасу сейчас ешь, а туда обязательно конину добавляют, технология такая.

Вовка поперхнулся и поспешно выбрался из-за стола. Через десять минут он вернулся и с мрачным видом сел на своё место. Николай Петрович похлопал его по плечу. Обращаясь к Вовкиному отцу, снисходительно произнёс:

– Впечатлительный у тебя парень, Сергей.

– Ничего, пусть привыкает к реалиям. Чтобы потом на переговорах с клиентами в обморок не падать.

Вечер для Вовки был испорчен. Он попрощался с Николаем Петровичем, пожелал спокойной ночи родителям и ушёл к себе в комнату. Спать не хотелось. Он включил компьютер (крутой аппарат, «выделенка» в Интернет и всё такое прочее – подарок родителей на совершеннолетие) и зачем-то набрал в поисковике слова «лошади» и «кони». Получив добрых пять сотен ссылок, Вовка наобум ткнул курсором мыши в первую. Открывшаяся страница называлась «Клуб любителей коней prokoni.ru». Здесь было столько непонятных слов, что Вовка сгоряча хотел закрыть окно с сайтом, как вдруг увидел объявление «Пропала лошадь у метро…». Станция была та самая, у которой Вовка сегодня разговаривал с девчонкой-покатушницей. Почему-то сразу вспомнились лошадиные губы, мягко и аккуратно теребящие ладонь. Вовка посмотрел на часы – 23.30. До станции минут двадцать пешком. Не совсем понимая, зачем он это делает, Вовка встал, накинул куртку и вышел в коридор.

– Мам, пап, я на полчасика выйду. Колька Ползунов звонил, у него на компе какой-то вирус хитрый появился. Я ему диск антивирусный отдам, а то Колька боится, что у него компьютер до утра не доживёт.

– Володя, поздно уже,– нахмурился отец.

– Пап, я ж не маленький. Быстренько сбегаю к метро и домой.

– Ну ладно, иди. Трубку возьми, мало ли что.

До метро Вовка дошёл, а точнее, почти добежал, за четверть часа. В это время у торговых палаток, как правило, околачиваются только несколько влюблённых парочек, десяток бомжей да милиция, выискивающая прилично одетых граждан в подпитии. На этот раз было почти как всегда. Только влюблённых не было вообще, бомжей оказалось раза в два меньше обычного, а милиционер присутствовал всего один, лет сорока, в звании старшего лейтенанта.

Вовка методично обошёл кругом павильон метро, но никакой лошади не обнаружил. Тогда он расширил круг поисков, заглянув даже за ряд ларьков, приютившихся метрах в пятидесяти поодаль, и снова потерпел неудачу. Когда юноша с озабоченным видом вновь вернулся ко входу, его остановил тот самый старший лейтенант. Не вынимая изо рта только что прикуренной сигареты, страж порядка поинтересовался:

– И что мы тут ищем, молодой человек? Поздновато уже. Или травку решили прикупить?

У Вовки отнялся язык от такого напора, и он молчал, не зная, что ответить.

– Значитца, отвечать мы не хотим?– ехидно усмехнулся старший лейтенант. – Ладно, предъяви-ка документы, а заодно и руки покажи.

Тут Вовка очнулся от оцепенения и тихим голосом произнёс:

– Вы не имеете права…

– Чего? – изумился милиционер. – Сейчас вот запру в «обезъянник» на 72 часа для выяснения личности, будут тебе там и права, и обязанности.

Вовка более твёрдым голосом ответил:

– Да запирайте, но после того, как я лошадь найду.

Старший лейтенант поперхнулся сигаретой и изумлённо уставился на Вовку.

– Ты, парень, чего курил-то? Или клея нанюхался с дружбанами? Какая лошадь?

– Товарищ милиционер, я тут днём девчонку на лошади видел, а потом объявление прочитал, что лошадь у этого метро пропала.

– А, ты об этих, – облегчённо вздохнул милиционер. Ему никак не улыбалось после только что окончившегося дежурства разбираться с очередным укуренным наркоманом. – Так девчонку в больницу увезли. Подралась она, ну и упала неудачно, руку сломала.

– С кем подралась?

– Не знаю, все удрали быстро. Помню только, что их вроде пятеро было. Они её начали с лошади стаскивать, а эта дура отбиваться начала. Мы с напарником к ним – они врассыпную. Я и сам этих соплюх не жалую, лошади у них совсем замученные. Гоняю потихоньку, чтобы к людям не приставали. А эти прямо сектанты какие-то, взгляд как у сбежавших из психушки. Разбирались бы спокойно, а девчонку-то зачем калечить?

– А лошадь?

– А это я не знаю, пока мы с пострадавшей разбирались, лошадка ушла куда-то.

Станция метро находилась примерно в километре от огромного парка, в котором можно было спрятаться не то что лошади – стаду слонов из национального заповедника какой-нибудь африканской страны.

– Товарищ старший лейтенант, помогите, пожалуйста.

– И чем я тебе помогу-то?

– Пойдёмте, поищем лошадь в парке. Она наверняка туда убежала.

– Ты, парень, в своём уме? Время смотри сколько. Да и темно уже, что мы там увидим?

Милиционер хотел было уже повернуться и уйти, но тут память услужливо нарисовала в его голове картину почти тридцатилетней давности…

Палящее солнце южной страны, где непонятно за какие идеалы погибли тысячи его сослуживцев. И раненого новобранца, чудом выжившего под шквальным перекрёстным огнём засады. Весь отряд погиб. Ему повезло, что наступила темнота, и враги прекратили стрельбу, решив подождать до рассвета. Опасаясь быть замеченным, он полз почти всю ночь, стиснув зубы от боли в раненой ноге, несколько раз ненадолго останавливаясь передохнуть и сделать перевязку.

Когда взошло солнце, солдат был почти в пяти километрах от места боя. Вокруг простиралась чужая земля, местами высохшая до трещин от безжалостного солнца. Нестерпимо хотелось пить. Раненая нога ныла от боли, от жажды кружилась голова. Впереди, шагах в пятистах, он увидел небольшую гряду скал, возвышавшуюся над равниной на несколько метров. Боец, опираясь на автомат и собрав последние силы, заковылял к спасительной тени. Внезапно раздалось фырканье, и из-за скалы появилась сначала лошадиная морда, а потом и вся лошадь. Она была мохнатой и низкорослой. Умные тёмные глаза настороженно смотрели на человека. Тот остановился. Остановилась и лошадь.

– Откуда тебя занесло сюда?– прошептал запёкшимися губами солдат.

Лошадь в ответ мотнула головой. Он осторожно сделал несколько шагов и остановился, увидев, что лошадь начала отворачиваться.

– Куда же ты, родимая? Видишь, какая тут незадача со мной случилась,– вновь заговорил солдат.

При звуках голоса лошадь опять мотнула головой и сделала шаг навстречу. Теперь их разделяло два-три шага.

– Вот, держи. – Боец непослушной рукой нашарил в кармане камуфляжной куртки кусок сухаря, оставшегося от пайка, и протянул лошади. Та, раздув ноздри, вытянула шею, как жираф, и взяла хлеб.

– Умница,– прошептал раненый.– А теперь отвези меня, пожалуйста, к нашим. Вооон там они. – Он показал рукой туда, где, по его мнению, должен был быть ближайший блокпост. Подойдя вплотную, он начал карабкаться на спину лошади, цепляясь за длинную шерсть и гриву. Лошадь несколько раз недовольно махнула головой, но уходить не собиралась. Наконец он кое-как взгромоздился вместе с автоматом на лошадиную спину и лёг животом вдоль неё, свесив вниз обе ноги

– Поехали, родная, я ж в этом пекле без тебя долго не продержусь, – сказал человек и легонько хлопнул лошадь по крупу.

Лошадь, поняв этот жест, как сигнал к действию, побежала мелкой тряской рысью. Солдат из всех сил вцепился в гриву, зажмурив глаза от боли в ноге. Примерно через полчаса жажда и боль стали настолько сильными, что он просто потерял сознание и очнулся от взрыва и выстрелов. Земля, как показалось ему, перевернулась, и он упал, больно ударившись спиной и раненой ногой. Он не стал даже открывать глаз, решив – будь что будет. Через несколько секунд над ухом зазвучала родная речь:

– Ты, салага, лежи и не дёргайся. Этим гадам мы тёплый приём уже обеспечили.

Говоривший немного отодвинулся и дал очередь из короткоствольного автомата. Затем быстро перезарядил оружие и сказал в переносную рацию:

– Воскобойников, что там у тебя?

– Всё в норме, взводный. Дали этой швали прикурить так, что им теперь своей анашой нескоро придётся дымить. И снайпера сняли. У тебя как?

– Я в порядке. У меня тут боец раненый. Тот самый, которого мы с тобой полчаса назад засекли. Кавалерист, блин. Давайте все ко мне. Конец связи.

Человек, которого невидимый собеседник назвал взводным, убрал рацию. Солдат открыл наконец глаза и увидел перед собой ухмыляющееся загорелое лицо с коротко подстриженными усами и трёхдневной щетиной на щеках.

– Ты откуда прискакал, рядовой необученный?

– Оттуда. – Раненый неопределённо махнул рукой.

– Ясно. Ты, блин, прям как Никулин в «Бриллиантовой руке»: «Откуда у тебя это?» – «Оттуда…»

Совершенно бесшумно рядом с ними возникло десять человек в полной боевой выкладке. Один из них сразу наклонился над раненым, достав шприц, ловко сделал укол и занялся перевязкой раны. Боль постепенно отступила. Пока шла перевязка, солдат спросил командира:

– Кони в пальто, сынок. Разведгруппа в свободной охоте. Я – старший лейтенант Лермонтов, командир группы. Если спросишь, какое отношение ко мне имеет известный поэт, дам в ухо, не посмотрю, что ты подстреленный. Меня уже и так задолбали этим вопросом. А вот ты кто такой?

– Рядовой Иванов Иван Иванович. – Он назвал часть, в которой служил.

Старший лейтенант присвистнул.

– Однако занесло тебя. Они ж чёрт знает где базируются.

– У нас два взвода отправили на вертолёте на разведку местности. – Рядовой назвал район выброски. – А потом мы в засаду попали. Всех наших положили, гады. – Иванов стиснул зубы от бессильной ярости.

– Ладно, это ты в штабе расскажешь. Приготовься к тому, что тебя для начала особисты прессовать будут. На предмет предательства, ну и всё такое.

К Лермонтову подошёл один из бойцов его отряда, бросил перед ним на землю снайперскую винтовку с замысловатым узором на ложе. Спросил:

– Знакомый аппарат, командир?

Взводный снова присвистнул и присел на корточки, чтобы рассмотреть оружие получше.

– Да это же пушка Селима. По прозвищу «Кинжал Пророка».

– Так точно. Селиму она теперь без надобности.

Лермонтов повернулся к Иванову:

– Повезло тебе, рядовой. Селиму, видать, ты живой нужен был, коль он лошади в глаз стрелял, а не тебе. Он никогда не промахивается. Точнее, не промахивался. Это его бандиты позавчера на дом Ахмада-аки напали. Не понравилось Селиму, что дед отказался лошадь продать. Так всю семью перестреляли, подонки.- Взводный ожесточенно сплюнул.- Половину лошадей зарезали на мясо. Остальные лошади, говорят, разбежались. Видимо, это одна из них. Подельников Селимовских мы нынче быстро в расход пустили, когда они к тебе попытались побежать. Это им не со стариками воевать. Ох, как повезло тебе. И что лошадь была. И что мы тут мимо проходили.

Услышав последнюю фразу, вся разведгруппа дружно ухмыльнулась.

– Как в глаз лошади? Он её что, убил?

– Убил, сынок, убил. Вон она лежит. – Старший лейтенант показал рукой на неподвижное лошадиное тело метрах в трёх от места разговора. У Иванова на глазах выступили слёзы. Лермонтов сочувственно похлопал его по плечу. Вскочил на ноги, отдавая приказ.

– Слушай меня, бойцы. Выступаем через пять минут. Воскобойников и Нуртдинов остаются с раненым. Вызовите «вертушку», дождётесь её и погрузите бойца. Затем догоните нас. Место следующего привала вам известно. Не найдёте там, идите к Чёртовой гряде. Мы вас дождёмся. Выполнять. Нет, стоп. Потапов, отрежь-ка пару хороших кусков мяса, пока оно испортиться не успело. От этой тушёнки пайковой меня уже воротит.

Иванов запротестовал:

– Не дам лошадь резать! Она мне жизнь спасла, а вы её на куски?! Не дам!

Взводный отреагировал не менее эмоционально:

– Молчать, салага! Мы на войне, а не в детском саду. Моим бойцам жрать надо как следует, чтобы силы были вот таких салабонов, как ты, из беды выручать. И таких подонков, как Селим, отправлять в ад. Да почаще. Не даст он резать… Давай, Потапов, действуй, чего стоишь столбом?

– Дайте нож,– неожиданно сказал Иванов.

Потапов молча протянул ему клинок. Солдат, не вставая на ноги, подполз к лошади и, примерившись, отрезал небольшую прядь гривы. Достал из-за пазухи солдатский медальон, открыл, и убрал туда прядь. Воткнул нож рядом с лошадью, посмотрел на Лермонтова. Тот кивнул головой, коротко скомандовал, и разведгруппа растворилась в наступивших сумерках.

Милиционер тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Видимо, он долго простоял молча, не шевелясь, потому что Вовка удивлённо глядел на него, не решаясь уйти. Иван Иванович тихо произнёс:

– Настырный ты, парень. Как зовут-то?

– А меня Иван Иванович. И фамилия Иванов. Вот что: напомнил ты своей просьбой один должок мой перед лошадьми. Всё не представлялась возможность отдать. Видимо, сейчас пришло время. Пошли, парень, на поиски.

Парк встретил их тёмной стеной высоких деревьев, еле видными аллеями и тропинками. Дневные птицы уже давно умолкли. Из темноты доносились самые разные звуки – от тихого шороха и свиста до громких, режущих ухо криков. Буквально через несколько мгновений создалось впечатление, что город исчез, есть только двое людей и почти первобытная природа.

– Ну и где мы будем искать? – спросил Иван Иванович.

– Не знаю, – грустно ответил Вовка. – Пойдёмте туда. – И он указал на ближайшую аллею.

Шли уже около получаса. Луна поднялась выше, и стало достаточно светло.

– Всё, парень, топаем назад. Ни фига мы тут не найдём, – произнёс лейтенант.

– Иван Иванович, ещё немного, пожалуйста, – взмолился Вовка.

Только он закончил фразу, как из-за ближайших кустов взметнулось что-то большое, тёмное и с хрустом ломающихся веток ринулось к ним. Оторопевший милиционер потянул из кобуры пистолет. У Вовки сердце ушло в пятки. Не успели они опомниться, как перед ними появилась сегодняшняя Вовкина знакомая – кобыла по прозвищу Васька.

– Ну ты везунчик, – переведя дух, сказал Иван Иванович. – Здесь же роту можно на поиски отправить, а потом её саму искать. А тут за полчаса с небольшим…

Кобыла, энергично размахивая хвостом, чтобы разогнать надоедливых комаров, подошла к Вовке и сходу полезла к нему в карман, смешно шевеля губами.

– Смотри-ка, в карман лезет, как будто тебя уже давно знает, – удивился лейтенант.

– Да я её второй раз в жизни вижу, – ответил Вовка.

– И что теперь делать будем? – резонно спросил Иван Иванович.

Вовка задумался. Действительно, а что делать-то? Лошадь не собачка, домой не приведёшь. Тут зазвонил сотовый.

– Володя, ты где?

– Я в парке, пап.

– И чего ты там делаешь в двенадцать ночи?

– Лошадь искал.

– Чего искал?

– Так, Владимир, или ты мне сейчас рассказываешь правду, или я тебе, когда домой придёшь, такое устрою!

Когда отец начинал называть Вовку Владимиром, это ничего хорошего не сулило. Как минимум – неделя без карманных денег. А может, и больше. Вовка начал психовать.

– Не надо мне ничего устраивать. Приду домой и всё расскажу. Вы с мамой меня скоро вообще только в магазин напротив дома отпускать будете.

Иванов понял, что толку от такого разговора мало.

– Ну-ка, дай телефон. – Иван Иванович протянул руку. – Как отца зовут?

– Сергей Иванович.

– Алло, Сергей Иванович? Это старший лейтенант милиции Иванов. Ваш сын действительно искал лошадь, а я ему помог.

– Знаете что, лейтенант! Кто вас просил этим заниматься? Надо было парня домой отправить, а не потворствовать юношеским заскокам. С сыном я сам разберусь, а вот с вами начальство разберётся, и очень скоро. Я этого так не оставлю.

Иванов неожиданно вспылил:

– Да вашему сыну надо благодарность приказом по семье объявить, а вы – разберусь! Не увлекайтесь разборками-то.

Вовкин отец сбавил тон.

– Хорошо, где вы находитесь?

– Нам примерно полчаса надо, чтобы вернуться ко входу в парк.

– Идите туда, я сейчас подъеду.

Иван Иванович, поглядев на поникшего Вовку, взял лошадь под уздцы.

– Пошли, красотка. И ты тоже, Володя. Здесь больше делать нечего.

Они двинулись по тёмной аллее назад к метро. Лошадь время от времени пыталась ухватить листья с веток деревьев, нависавших над дорогой. Иногда ей это удавалось, и она с довольным видом начинала жевать. Луна скрылась за облаками, и заморосил дождь, кончившийся, когда Иван Иванович и Вовка подходили к месту встречи. Сергей Иванович уже ждал их, нетерпеливо прохаживаясь взад-вперёд возле ворот парка.

Старший лейтенант с Вовкиным отцом отошли в сторону. После короткой, но бурной беседы Иван Иванович махнул рукой, козырнул и быстрым шагом направился к метро.

– Владимир, я жду от тебя объяснений, – строго произнёс отец.

Вовка вздохнул и пустился в повествование.

– Ну ты и отчебучил, – только и смог произнести отец. – И чего ты собираешься с этой клячей делать?

– Не знаю, – Вовка пожал плечами.

– «Не знаю», – передразнил отец. – А кто знает?

Внезапно Вовку осенило:

– Пап, давай позвоним Николаю Петровичу. Он же говорил, у него дочка конным спортом занимается.

– Ага, ты сам-то понял, что сказал? Зачем им эти заморочки? Лично я звонить не собираюсь.

– Тогда я сам позвоню,– упёрся Вовка, – не бросать же лошадь здесь.

Сергей Иванович, произнеся вполголоса слова, которые сын редко от него слышал, достал телефон.

– Николай? Извини ради Бога, что звоню в такое время. Тут вот какое дело. Даю трубку сыну, он сейчас тебе всё расскажет подробно.

Николай Петрович, не перебивая, выслушал Вовку. Потом попросил несколько минут подождать и через некоторое время сказал:

–Ладно, мы сейчас приедем.

Отец и сын ждали молча, а лошадь всё это время стояла с понурым видом, даже не пытаясь вырваться. Иногда она пробовала залезть к Вовке в карман, несильно толкая его при этом лбом в плечо.

Наконец подъехал «Лексус» Николая Петровича, и из него выскочила его дочь Марина, девятнадцатилетняя девушка. Отец Марины вышел вместе с ней, пожал руку Вовке и его отцу, и сел обратно в машину, пробормотав что-то вроде «Нашла опять приключений на свою … с этими лошадьми».

– Здрасьте, Сергей Иванович. Вовка, привет! Ой, какая лошадка прикольная! Вы где её взяли?

Вовка, скрипнув зубами, в третий раз начал историю с начала.

– Ничего себе! – воскликнула Марина, когда он закончил рассказ. – Я этих покатушниц терпеть не могу. Гробят лошадей на асфальте. А кто девчонке руку сломал, я тоже догадываюсь. Может, и ошибаюсь, конечно, но ты послушай, кого я имею в виду. Полезно будет на будущее. Есть у нас тут коллектив полоумных. Они себя называют «новыми революционерами». Объявили всемирную лошадиную революцию. Самое смешное знаешь, в чём? У добрых двух третей этих горе-революционеров никогда не было своей лошади. Но учить пытаются людей, которые в седле чуть ли не с пелёнок. Крыша у них поехала на том, что все конники, которые на уздечках ездят, садисты законченные. Бред полный, но те, кто в лошадях не понимает ничего, ведутся активно. В семье конной, конечно, не без урода, но зачем всех-то под одну гребёнку? Беда ещё в том, что дурачки отдельные под их влиянием взяли и одним махом всю амуницию с лошади скинули. Дескать, давай будем свободными. А то, что лошадь весит полтонны и такие авантюры плохо кончиться могут, в голову не приходило. В итоге кому-то руку сломали, а кто-то копытом по башке заработал. Я кучу народу знаю, кто лошадей всяким штукам учит – садиться, кланяться, мячики носить, разные элементы выполнять. Это в конном мире альтернативными методами называется. Да, они уздечек не надевают, у них другая экипировка. Так к этому годами идут. Но они нормальные люди, никого огульно в садисты не записывают. Мы общаемся, даже дружим. Я вон, под их влиянием тоже с лошадью играю иногда. Эти же анархисты абсолютно невменяемые. Ездят втихаря по конюшням и на соревнования. К нам-то в клуб не лезут, у нас охрана хорошая, а другим нервы портят регулярно. Конников фоткают, а потом фотографии в Интернете размещают с похабными комментариями. Бывает, и амуницию портят. Типа, нет уздечки – облегчил лошадке жизнь на некоторое время. А то, что амуниция денег стоит и немалых, не задумываются. Но это ещё что! Не так давно умерла Елена Петушкова, легенда и слава нашего конного спорта. Олимпийская чемпионка, чемпионка мира. Так эти уроды на своём сайте праздник объявили по этому поводу. Устроили виртуальные пляски на гробах. Дескать, слава Богу, главная садистка умерла, туда ей и дорога. Ну скажи, нормальные люди так поступают? Словом, эти придурки как раз покатушников и дубасят, если видят, что те за себя постоять не могут. Хотя тут я с ними солидарна. У самой иногда руки чешутся, как увижу в городе девчонок покатушных на таких лошадях как эта, или ещё ужасней. Ой, совсем я заболталась. Доча, иди сюда.

Марина вынула из кармана кусок сахара и протянула кобыле. Та, деликатно обнюхав ладонь, аккуратно взяла угощение. Марина дала второй кусок Вовке:

– На, угости её.

Вовка с опаской протянул сахар. Лошадь взяла кусок, вобрав при этом и Вовкины пальцы. Но он совсем не испугался, потому что это было очень смешно и щекотно.

– Почему ты её дочей назвала? – полюбопытствовал Вовка

– А у нас, конников, так принято лошадей ласково звать. Сына или доча. Это – кобыла, потому и доча. Так, её расседлать надо, – сказала Марина.– Я тут взяла из дома недоуздок, сегодня купила для своей лошади.

Марина достала из машины незнакомую Вовке вещь, немного похожую на уздечку, только с широкими прочными ремнями и крепкими даже на вид пряжками, и без поводьев.

– И чомбур тоже прихватила, кстати. – В руках у девушки появилась толстая плетёная верёвка с карабином на одном конце и петлёй на другом.

Марина ловко сняла с кобылы седло и уздечку и бросила в багажник машины. Надев на лошадь недоуздок и пристегнув чомбур, она отдала его Вовке.

– На, коновод, веди лошадь. Кстати, как её зовут-то?

– Васька. И куда её вести? – устало спросил Вовка

– Пошли к скамейке, там посидим. За папой сейчас другая машина придёт. А я в этой буду сидеть, с охраной. Еле уговорила отца, чтобы он разрешил мне здесь остаться.

Марина и Вовка сидели на скамейке в парке. Вовка держал в одной руке чомбур, а другой скармливал Ваське сахар, которого Марина захватила целую пачку.

– Марин, ты иди в машину, поспи. Я с Васькой тут посижу, – сказал Вовка.

Марина согласно кивнула и села в оставленный отцом джип. А Вовка продолжал угощать лошадку сахаром и сам не заметил, как заснул. Ему снилось, что он спит в кровати, а мать сидит рядом и гладит его по голове. Внезапно он проснулся и обнаружил, что Васька стоит рядом и своими губами перебирает ему волосы на макушке. Вовка посмотрел на часы – девять утра. Из стоящей рядом машины выскочила Марина.

– Проснулся? Я уже договорилась с директором нашего клуба. Сейчас я за коневозкой поеду, заберём Ваську к нам на некоторое время, пока хозяева не найдутся. Ты жди здесь.

Марина приехала достаточно быстро с двумя помощницами, одетыми в странную на Вовкин взгляд одежду – футболки, облегающие брюки, ботинки на низком каблуке и что-то типа голенищ от сапог на молнии. Девушки умело завели лошадь в машину. Таких машин Вовка тоже никогда не видел – внутри были специальные отделения для лошадей, которые отгораживали их друг от друга съёмными перегородками. Задняя дверь одновременно служила трапом, по которому лошадей заводили внутрь.

Марина подошла к Вовке.

– Всё, справились. Иди домой поспи, я за тобой часов в семь вечера заскочу, поедем смотреть, как Ваську пристроят.

Вовка поплёлся домой, желая только одного – спать. Но вместо этого снова засел за компьютер и набрал адрес того самого сайта, где он вчера обнаружил объявление о пропаже лошади. Там был телефон, но Вовка почему-то не хотел по нему звонить. Успею ещё, решил он. Потом заглянул на несколько других конных форумов, с удивлением открывая для себя мир лошадей, который ещё день назад был для него неведом. Скоро от незнакомых слов вроде «шенкель», «сбор», «пиаффе» и «баскюль» у Вовки заболела голова. Он, не раздеваясь, плюхнулся на диван и мгновенно уснул.

Разбудил парня звонок мобильного телефона, который мерзким голосом предлагал взять трубку, грозя всяческими карами в случае отказа.

Новые впечатления

– Вов, это Марина. Спускайся вниз, мы приехали.

Вовка, наскоро умывшись, отправился на улицу. Сев в машину, он спросил у Марины:

– Ну и что мы будем делать, когда на конюшню приедем?

– Там дел – море. Во-первых, надо Ваську почистить как следует. Потом позовём ветеринара – я с ней уже договорилась, пусть её посмотрит. А потом, если время останется, попробуем её выпустить погулять, пусть привыкает. Неизвестно, сколько она у нас пробудет, не сидеть же ей взаперти.

Дальше ехали молча, пока не свернули с дороги к массивным воротам. Они открылись почти сразу после того, как водитель посигналил. Машина въехала внутрь и остановилась на просторной парковке.

– Ну пошли в конюшню, – сказала Марина.

Вовка выбрался из салона и осмотрелся по сторонам. Конюшня представляла собой внушительную кирпичную постройку метров сто пятьдесят длиной и около ста шириной. К ней примыкало ещё одно очень высокое здание с огромными стеклянными окнами.

– Это что? – спросил Вовка, указывая на сверкающие на солнце стёкла.

– Крытый манеж, – ответила Марина. – Если зима или на улице погода плохая, мы там ездим. Но сейчас у нас на открытом манеже грунт меняют, поэтому мы временно сюда перебрались.

Вопреки Вовкиным ожиданиям они двинулись совершенно в другом направлении. Метрах в трехстах впереди Вовка увидел ещё одну конюшню, гораздо проще той, основной, хотя тоже сделанную очень добротно.

– Это у нас гостевая, – сказала Марина. – Мы сюда ставим лошадей, которых на соревнования привозят из других клубов. Сейчас там нет никого, кроме Васьки. Её нельзя сразу на основную конюшню ставить. Вдруг она чем-то болеет, эти покатушные хозяева на всём экономят, порой даже на прививках. Так вот, пока анализы не сделают, она будет здесь стоять, чтобы наши лошади не заразились.

Марина достала трубку и набрала номер.

– Ирина Николаевна, здравствуйте. Это Марина. Я уже на конюшне, вы не могли бы в гостевую конюшню подойти? Через десять минут? Отлично, спасибо.

Марина повернулась к Вовке.

– Я ветеринару позвонила, Журавлевой Ирине Николаевне. Она одна из лучших у нас в городе. А после того, как она моей Ляле жизнь спасла, когда у той сложные колики были, я ни о каком другом ветеринаре даже слышать не хочу.

Так за разговорами они вошли в конюшню. Не успел Вовка ступить за порог, как услышал громкое ржание, а затем странные звуки – какое-то «гу-гу-гу». Он удивлённо посмотрел на Марину.

– Что ты на меня так смотришь? Это Васька здоровается. Судя по твоим рассказам – с тобой.

– Да ладно, не заливай, они что, так здорово людей отличают?

Марина как-то очень строго посмотрела на Вовку и сказала:

– Ты ещё и не такое узнаешь, если поближе с лошадьми познакомишься.

Молодые люди подошли к деннику, где стояла Васька. Та сразу попыталась просунуть морду между прутьями решётки, но, убедившись в бесполезности попыток, огорчённо отвернулась.

– Ты смотри-ка, её уже почистили. Судя по всему, мой коновод постаралась. У тебя сахар есть? – спросила Марина.

– Нет, – Вовка развёл руками.

– Вовк, запомни – пришёл к лошади – угости сахаром, сухариком или морковкой. Ты ж в гости к друзьям без подарков не ходишь? И ещё запомни – чужих лошадей без согласия их хозяев ничем кормить нельзя. Так принято, и не только на нашей конюшне.

Ветосмотр с приключениями

– Так, и чего стоим, кого ждём?

Вовка обернулся и увидел у входа в конюшню молодцевато выглядевшую небольшого роста миловидную женщину средних лет.

– Вас, конечно, Ирина Николаевна, – обрадовано сказала Марина.– Здравствуйте!

– Привет-привет! А это что за молодой человек? На экскурсию?

– Нет, это и есть тот самый Володя, про которого я вам рассказывала, когда договаривалась Ваську посмотреть.

– Ага, ясно. Нежданный спаситель. Ну что ж, давай знакомиться. Меня зовут Ирина Николаевна. Фамилия Журавлёва.

Врач протянула Вовке руку. Тот аккуратно пожал её. Ответное рукопожатие ветеринара оказалось по-мужски резким и сильным. Журавлёва прочитала в глазах Вовки удивление и с улыбкой сказала:

– А ты попробуй лет двадцать лошадям ноги на весу по полчаса подержать да сотен пять колик снять – не так накачаешься. Ну ладно, выводите свою находку.

Марина открыла денник.

– А ты чего стоишь? Давай, заходи.

Вовка с лёгкой опаской начал пробираться в денник, стараясь не задеть Марину.

– Да не бойся, заходи смелей! Лошади очень хорошо чувствуют, когда ты их опасаешься, – подбодрила Журавлёва Вовку.

– Эту штуку под названием недоуздок ты уже видел. Он необходим, когда лошадь нужно вывести на осмотр, погулять выпустить, просто пошагать с ней в манеже или на улице. Давай, сначала я его надену на Ваську, а потом ты попробуешь сам, – сказала Марина.

Васька в это время усиленно занималась исследованием содержимого Вовкиных карманов. Никакого желания снова надевать недоуздок лошадка не выказывала.

– Марин, а как надевать-то, если она не хочет?

– А ты ласково её по шее похлопай, поговори с ней спокойно. Потом аккуратно ладонями в бок подтолкни и скажи «прими». Она должна это понимать.

Вовке с третьей попытки удалось отодвинуть от себя кобылу. Правда, делал он это молча. Все успокаивающие слова, что крутились в голове, никак не подходили для того, чтобы их говорить лошади. Вспомнив, как это делала Марина, Володя поднёс к Ваське недоуздок. К его удивлению, она сама наклонила голову и стала помогать его надеть. У парня получилось с первой попытки.

– О, молодец, быстро схватываешь, – похвалила Журавлёва.

Вовка заметил, что в присутствии Ирины Николаевны Марина вела себя очень тихо, практически ничего не говорила. Он удивился авторитету Журавлёвой, который, судя по всему, в глазах Марины находился на недосягаемой высоте.

– Ну а теперь выводи лошадь в проход. Бери за недоуздок и энергично, но без суеты выходи.

Вовка постарался сделать так, как сказали, и у него снова получилось. В проходе Марина забрала у него Ваську и, поставив лошадь посередине прохода, пристегнула к недоуздку две прочных цепочки в пластиковой оплётке.

– Продолжим ликбез, – улыбнулась Марина. – Эти цепочки называются развязками. На них ставят лошадь, чтобы осмотреть, почистить, поседлать или расседлать. Ирина Николаевна, мы готовы.

Ветеринар подошла к лошади.

– Так, с чего начать-то? Тут же куда ни посмотри, сплошные проблемы. Ноги отёкшие, холка сбита. А со спиной у нас что?

Одновременно с этими словами Журавлёва каким-то особенным движением провела рукой вдоль спины лошади. Кобыла отреагировала на это, как кошка, которую погладили – прогнула спину и вытянулась.

– Э, и здесь беда. Неудивительно, сёдла-то ведь у них бог знает какие. Этими бы седлами их самих поседлать с месячишко. Ну ничего, не так уж тут всё и запущено. Сделаю я флюидик фирменный, поправим спинку. А вот с копытами, ребята, хуже всего. Не знаю, что за чудо-мастер её копытами занимался, но руки ему оторвать за это маловато будет. Да и голову тоже. Ладно, попробуем сейчас решить проблему.

Журавлёва достала телефон, который, пока она осматривала Ваську, звонил по меньшей мере раза четыре. Набрав номер, Ирина Николаевна как-то хитро посмотрела на Вовку с Мариной и успокаивающе им подмигнула.

– Алё, Алекс? Привет, это Журавлёва. Узнал? Плохо. Значит, разбогатею не скоро. Тут дело для тебя есть. Надо одну кобылку покатушную расчистить. С каких пор я занимаюсь расчисткой покатушных лошадей? Считай, что с сегодняшнего дня. Так, когда приехать сможешь? Когда? Да ты чего, Алекс, издеваешься? Подождут твои москвичи. Не бухти. Я тебя что, часто прошу о чём-то? Вот и договорились. Сейчас я ребятам всё объясню. Пока, и не вздумай сачкануть. Усыплю при первой встрече, у меня всё нужное всегда с собой.

Ирина Николаевна перевела дух, и, повернувшись к Вовке, пояснила:

– Приедет к вам коваль. Алекс Жигунов. Разгильдяй, каких поискать, но коваль от Бога. Он и не такие копыта к жизни возвращал. Вот только ждать его придётся аж до одиннадцати вечера. Решайте сами, что вам делать, пока Алекс не приедет. Я пока анализы возьму у этой потеряшки.

Марина продолжала разъяснять Вовке нюансы:

– Вовка, коваль у нас, конников, человек нужный и уважаемый. И куёт и расковывает и просто копыта в порядок приводит. Они же отрастают, как у человека ногти. Поэтому лошадям тоже маникюр и педикюр требуется.

– Марин, какой маникюр? У них же только ноги, – возразил Вовка.

Марина рассмеялась.

– Все так думают, кто с лошадью не знаком. А на самом деле передние ноги когда-то давно, у её древних предков, были руками. Поэтому на передних ногах у лошади нет коленей. Зато и плечо, и запястье присутствуют. Вот так. Давай посмотрим, как там дела у Ирины Николаевны.

А тем временем Васька приготовила всем неприятный сюрприз. Она никак не хотела давать кровь из вены, бегала по деннику, едва завидев в руках Журавлёвой шприц, пару раз прикусила Марину за плечо и чуть не вынесла одну из стенок, со всего маху отбив по ней задними копытами. Вовка, глядя на эту катавасию, тихо стоял снаружи. Потом вдруг шагнул вперёд и, открыв дверь, сказал:

– А можно, я попробую подержать? Только сахару дайте побольше.

– Ну попробуй, – неровным голосом сказала запыхавшаяся Журавлёва.

Вовка зажал в руке сахар и шагнул в денник. Кобыла посмотрела на него усталым взглядом, запихнула голову Вовке подмышку и замерла.

– Или я чего-то не понимаю, дура старая, или мне ещё лет сто жить надо, чтобы окончательно удивляться перестать, – произнесла Ирина Николаевна. – Такого на своей памяти, хоть убей, не припомню. Как только здесь всё закончим, пойду думать о том, правильно ли я живу.

– Сахар ей дай, – почему-то шёпотом подсказала Марина.

Но Вовка и без того уже доставал кусок за куском со скоростью подачи пулемётной ленты. Журавлёва тихо подошла к лошади, на этот раз Васька не мешала ей провести процедуру. Через пару минут все вышли из денника, облегчённо вздыхая.

Ветврач достала из сумочки блокнот и ручку, написала на чистом листке несколько строк и отдала его Марине.

– Вот тут список лекарств, которые надо купить, и рекомендации как их выдавать кобыле. Только не тяните, чем быстрее начнём её лечить, тем лучше будет конечный результат. Мариночка, предупреди, пожалуйста, конюхов, чтобы кобыле спортивные корма не давали. Пусть кормят овсом, но тоже не увлекаются. Отруби пока исключите. Подозреваю, что она их за всю свою нелёгкую жизнь вообще в глаза не видела. Засим позвольте откланяться, молодые люди. Телефон мой у вас есть, звоните, не стесняйтесь.

Попрощавшись с ветеринаром, Марина и Вовка вышли из конюшни.

– Пошли, перекусим, – предложила Марина. – У нас кафе есть неплохое, и цены не кусаются.

– Марин, а почему Ирина Николаевна так к тебе относится – приехала сразу, ну и вообще?

– Володя, я не буду тебе секреты выдавать. Скажу одно – было у неё очень трудное время, а мой папа ей помог, причём совершенно бескорыстно. Он тогда половину своей службы безопасности отправил к ней обстановку выяснять и разбираться. Ну и разобрались по справедливости, – при этих словах Марина злорадно ухмыльнулась. – Но это уже после того было, как она моей лошади жизнь спасла. Представляешь, почти одиннадцать часов из конюшни не уходила. Я несколько часов в пробке стояла, машина-то не вертолёт, не перелетишь. А Ирина Николаевна с лошадью каждые полчаса после процедур минут по пятнадцать шагала в манеже быстрым шагом. Я потом посчитала – она добрый десяток километров намотала в общей сложности. И своего добилась – Лялю спасла.

Пока Марина рассказывала Вовке историю своих отношений с Журавлёвой, парень и девушка добрались до кафе. Еда Вовке понравилась. Всё было вкусно и действительно недорого. Ужин завершился традиционно – чашкой кофе.

– А теперь пойдём, я тебе клуб покажу, – сказала Марина.

Вовка изрядно устал. События прошлой ночи не добавили ему бодрости. Да и возня с Васькой здесь, в клубе, отняла у парня довольно много сил. Однако, неожиданно для самого себя, Вовка понял, что ему ужасно нравится предложение Марины. И он с радостью согласился.

Вовка с Мариной спустились на первый этаж и зашли внутрь конюшни, вдоль всей стены которой тянулся длинный широкий коридор; с одной его стороны располагались денники, другая одновременно являлась стеной крытого манежа.

– Давай я тебе сначала свою лошадь покажу. – Марина остановилась около денника, на двери которого висела табличка:

ФРОЙЛЯЙН–01

Пол: Кобыла

Порода: Голштинская

Масть: тёмно-гнедая

Мать: Афродита ди Санта

Отец: Фертиг цум Зиг

Место рождения: Ааренцхоф, Германия.

Владелец: Измайлова М.Н.

Из денника на них смотрела высокая, тонконогая лошадь с очень красивым изгибом шеи.

Марина открыла дверь и вошла внутрь. Лошадь сразу потянулась к ней, шевеля губами в поисках угощения. Марина на ладони подала ей сахар. В движениях лошади было столько элегантности и грациозности, что даже ничего не понимающий в лошадях Вовка залюбовался.

– Какая у тебя Ляля красивая, – сделал он комплимент.

– Спасибо, Володя. Лялечка действительно просто супер. Мне её папа в Германии купил, подарок на день рождения. Он сам, конечно, не ездил. Михалыча с Ириной Николаевной туда командировал на два месяца. Немцы, говорят, в конце их пребывания на конеферме просто рыдали. У них тоже с продажей лошадей далеко не всё в порядке. Норовят русским впарить всякую выбраковку. Типа, и это сойдёт. Так Ирина Николаевна с Михалычем показали, как в России лошадей покупают, когда за дело берутся профессионалы.

– А почему Фройляйн-01?

– Потому что она родилась в 2001 году. Кстати, у лошадей возраст считают по-другому. Например, лошадка родилась 15 июля 2000 года. Так ей год в возрасте добавят не как у людей 15 июля 2001 года, а 1 января 2001 года. А клички им часто присваивают так, чтобы первая буква была из клички матери, и хотя бы одна буква из клички отца. Но это принято не для всех пород. И не во всех странах. Ляля из Германии, поэтому первая буква клички – из имени её отца.

Вовка покачал головой. Мудрёно как всё, однако.

Марина погладила лошадь по шее, чмокнула в нос и закрыла денник.

– Пошли дальше.

Вовку заинтересовала открытая с одной стороны просторная ниша, под потолком которой висела конструкция, напоминающая очень большую сдвоенную лампу дневного света.

– Марин, а это что такое?

– Это? Солярий.

От неожиданности Вовка остановился.

– Вам что, в городе соляриев мало, даже здесь загораете?

Марина звонко рассмеялась.

– Да это для лошадей солярий.

Тут Вовку переклинило окончательно. Вспомнился старый анекдот про коврик для мыши и тапочки для тараканов. Но солярий для лошадей!

– А вот и мойка для наших красавиц и красавцев.

Молодые люди остановились около похожего по размерам на солярий помещения, где пожилой мужчина мыл из шланга тёплой водой красивую гнедую лошадь. Судя по поведению лошади, ей это очень нравилось.

– Здравствуй, Мариночка, – поздоровался мужчина.

– Здравствуйте, Геннадий Михайлович!

– Это кто с тобой, жених?

Марина неожиданно покраснела.

– Нет, это тот парень, который лошадь покатушную нашёл.

Мужчина вышел из мойки, вытер правую руку и протянул её Вовке.

– Гривцов Геннадий Михайлович, можно просто Михалыч.

– А я Володя.

– Наслышан о твоих подвигах. Молодец, что не бросил лошадь.

Вовка смутился и ничего не ответил.

– Геннадий Михайлович, мы дальше пойдём, – сказала Марина.

– Конечно, Мариночка.

Не пройдя и пяти шагов, Вовка задал очередной вопрос

– Марина, а откуда Михалыч узнал обо мне и Ваське?

Марина в очередной раз рассмеялась, и Вовка поймал себя на мысли, что ему очень нравится её смех.

– Вовка, конный мир – это большая деревня. На одном конце щи варят, а на другом уже слюнки текут. Не сомневайся, дня через два на всех конюшнях про тебя с Васькой известно будет. А в конце концов станут говорить, что ты четырёх громил отдубасил, когда Ваську спасал.

Вовке тоже стало смешно. Чем больше он узнавал об этом мире, тем больше ему хотелось узнать ещё.

– А кто этот Михалыч?

– О, это легенда. Он был лучшим спортсменом в городе, чемпионат страны пять раз выигрывал. И лошадь у него была экстра-класса, не хуже хвалёных немецких. Быть бы ему олимпийским чемпионом, но тут всё наперекосяк пошло. Сначала захромала лошадь. Думали, ничего страшного, перетренировалась чуток, расхромается. А там всё хуже и хуже. Когда спохватились – нашли в копыте иголку. Причём явно не сама лошадь её где-то подхватила. Тут кто-то из заклятых «друзей» постарался. Лечили, конечно, но когда вылечили, выяснилось, что по прежним высотам лошадь уже не прыгает. Михалыч подозревал кое-кого. Мужик он горячий, поговорил по душам. Челюсть гаду сломал, бока намял как следует. Тот оказался со связями. Михалыча под суд, дали два года условно. Могли и больше дать, но конники вступились и Федерация ходатайство написала. Михалыч от всего этого потреблять начал, ну и понеслось. И спился бы, если бы не жена. Никто до сих пор не знает, что она там с ним сделала, но в один прекрасный день он пришёл на конюшню трезвый как стеклышко и с тех пор вообще спиртного в рот не берёт, даже пива. Только вот жена у него умерла в прошлом году. Михалыч после этого квартиру на дочку переоформил, а сам в клуб перебрался.

Теперь Михалыч здесь начальник конюшни, начкон по-нашему, и конкуристов тренирует по совместительству.

– Кого тренирует?

– Конкуристов. Это спортсмены, которые через препятствия прыгают, увидишь ещё. А вот тут у нас амуничник. Здесь хранится амуниция для лошадей, поэтому так и называется.

Марина открыла дверь в комнату, и Вовка увидел ровные ряды кронштейнов, на которых висели сёдла. Разные по форме и даже по цвету. На другой стенке висели уздечки. Тут вообще от разнообразия рябило в глазах. На некоторых Вовка обнаружил даже блестящие стразы.

– Камешки-то небось от Сваровски? – ехидно спросил он.

– И от Сваровски тоже, – невозмутимо ответила Марина.

– Ничего себе! Сколько ж такое стоит?

– Хорошая уздечка стоит не меньше ста евро, а оголовье для выездки вообще не меньше двухсот.

– Ну, например, – Марина подошла к седлу, на задней луке которого блестела жёлтая овальная табличка с выбитой надписью KIEFFER, – вот это седло стоит почти две тысячи евро.

Тут Вовка припомнил вычитанную где-то фразу про то, что конный спорт не для бедных. Теперь он воочию в этом убедился.

Марина заметила перемену в Вовкином настроении.

– Володь, ты не страдай, такие сёдла покупают либо профессионалы, – им без высококачественной амуниции нельзя – либо люди с достатком. Для других есть вполне приличные модели, в которых можно очень успешно учиться ездить и выступать. Так что амуниция – как машины. Есть «Мерседесы», а есть «Жигули». И в тех и других ездят. Хочу сказать, что я видела море случаев, когда всадник со скромным доходом объезжал на соревнованиях расфуфыренных богатеев с амуницией общей стоимостью как неплохая иномарка. Главное – желание и талант. Теперь пошли, покажу остальную часть конюшни.

Они вышли из амуничника, где пахло лошадьми и кожей. Запах был сильный, но Вовке почему-то нравился.

Примерно через полчаса экскурсия завершилась. Придя в манеж, Вовка с Мариной застали там трёх всадников. Двое из них прыгали под руководством вездесущего Михалыча, один ездил самостоятельно в сторонке, чтобы не мешать. На манеже стояло несколько невысоких ярко раскрашенных препятствий, через которые всадники прыгали по очереди. Когда первый заканчивал прыжки, тут же начинал прыгать второй. Михалыч комментировал их старания.

– Иван, ты долго ещё будешь ехать на одной правой верёвке? Твоей лошади давно пора памятник ставить, что она с таким постановлением ещё и прыгать не отказывается.

Иван, здоровенный мужик лет тридцати, смущённо опустил голову. Спортивный авторитет Михалыча был, похоже, не менее высок, чем ветеринарный авторитет Журавлёвой.

Михалыч переключился на второго всадника:

– Коля, если ты думаешь, что, закинув ноги на плечи лошади, можно ей управлять, я тебя разочарую. Повтори проездик и обязательно веди шенкелем до конца. Не лезь прыгать раньше лошади, сиди спокойно, жди прыжка. Вот так, отлично. Сам же должен чувствовать, что по-другому получается, когда до конца «под ногой» едешь и вперёд не суешься. Всё, закончили на сегодня.

Лошадиный маникюр

У Марины зазвонил телефон.

– Привет, Алекс, мы идём.

Оказывается, три часа пролетели незаметно. Марина с Вовкой направились в гостевую конюшню. Жигунов был уже там. Васька была выведена на развязки, и Алекс колдовал над её передней правой ногой. Он поднял голову и кивком головы поздоровался.

– Привет. Руку подать не могу, сами видите. Однако тут работки месяцев на пять. Предыдущий-то коваль всё сделал, чтобы кобыла инвалидом стала в итоге. Ничего, поправим.

Вовка с интересом наблюдал, как Алекс специальными клещами откусывал края копыта и вырезал острым ножом середину. Прямо на глазах копыта Васьки из уродливых и бесформенных превращались в красивые и аккуратные. Жигунов действительно был высококлассным профессионалом, и даже Вовка, ничего не смыслящий в ковальском деле, сразу это почувствовал. Время шло, и в конце концов Алекс последний раз прошёлся рашпилем по копыту и удовлетворённо вздохнул.

– Вот вам и маникюр, и педикюр в одном флаконе.

– Спасибо большое, – в один голос сказали Марина и Вовка.

– Да не за что, Ирину Николаевну благодарите. Ей я отказать не могу.

– Алекс, сколько денег-то? – спросила Марина.

Жигунов назвал сумму, которая Вовке показалась совсем небольшой после того, как он узнал, сколько стоит хорошее седло.

– Алекс, мы люди честные, у тебя же обычно где-то на четверть дороже.

Жигунов хохотнул:

– Если вы впервые обратились за расчисткой трёх копыт вашей лошади в фирму «Жигунов энд компани», четвёртое копыто мы расчистим абсолютно бесплатно. Рекламная акция. Халява, плиз.

Получив деньги, коваль сноровисто собрал инструменты. Потрепал Ваську по шее, пожал Вовке руку (тому показалось, что пальцы на несколько секунд зажали в тиски), подмигнул Марине и вышел из конюшни.

– Ну что, пора домой, – сказала Марина. – Кобылу покормили уже. Скажи Ваське «до свидания», и поедем. Родители твои волнуются, наверно. Папа-то мой давно привык, я почти каждый день в это время с конюшни уезжаю.

Вскоре машина остановилась у Вовкиного дома. Марина вместе с ним вышла, и они дошли до подъезда.

– Марина, огромное спасибо. Даже не знаю, чем отблагодарить смогу, – сказал Вовка. – Я тебе такую заморочку придумал, а ты даже не рассердилась.

– Володь, ничего сверхъестественного я не сделала. Любой нормальный человек, а конник и подавно поступил бы, мне кажется, точно также. А вот ты действительно молодец, и лошадка это сразу поняла. Ирину Николаевну вы с Васькой удивили изрядно, поверь мне.

– Всё равно спасибо, Марин.

Он неловко поцеловал девушку в щёку. Марина дала ему шутливый подзатыльник и побежала к машине. Вовка стоял, пока габаритные огни джипа не скрылись за поворотом, потом повернулся и, не торопясь, пошёл домой. После всех событий двух прошедших дней ему показалось, что жизнь началась с нуля.

Hard Day’s Night – 2

Родители, как и ожидалось, не спали. После Вовкиного появления в гостиной мать и отец сделали вид, что их очень занимает очередной слезливый сериал, каких по телевизору крутят нынче десятками. Вовка прошёл на кухню и налил себе чаю. Заглянула мать:

– Володенька, я там тебе рыбы нажарила, в кляре, как ты любишь.

– Спасибо, ма, я с Мариной в клубе поужинал.

Мать наклонилась к сыну и тихо сказала:

– Отец хочет с тобой поговорить.

– О лошади этой, которую ты у метро нашёл.

– Не у метро, а в парке.

– Сынок, какая разница?

Вошёл отец.

– Нина, у меня на завтра встреча важная запланирована, а рубашки ни одной глаженой нет.

Мать, ободряюще кивнув Вовке, молча вышла из кухни.

– Владимир, скажи мне, что ты собираешься завтра делать? – спросил Сергей Иванович.

– На работу пойду.

– Потом с Мариной созвонимся и на конюшню поедем.

– Честно говоря, не ожидал, что мой сын решил стать конюхом.

– Пап, почему конюхом-то? Ты знаешь, что конюх делает?

– Знаю. Дерьмо за лошадьми подбирает. Вот и ты завтра поедешь за этой клячей навоз подбирать.

– Она не кляча, – психанул Вовка. – Ты вообще ничего в этом не понимаешь!

– Зато ты у нас теперь великий знаток.

– Пап, а что в этом плохого – съездить Ваську проведать? Тем более, что дерьмо за лошадьми настоящие конюхи подбирают, мне Марина рассказывала.

– И что дальше? Заберут твою Ваську хозяева, и закончится вся ваша любовь.

Тут Вовка обозлился по-настоящему.

– Хрен им, а не Васька! Эти гады знаешь, что с ней сделали?! У неё же и ноги больные, и спина! А ей всего пять лет!

– Сын, это всё эмоции. Тебе уже пора начать сначала думать, а потом говорить, а уж тем более – делать. Допустим, что Ваську твою не заберут. Ты думаешь, её на конюшне бесплатно кормить будут?

– Пап, а если я тебя попрошу мне помочь с деньгами на содержание Васьки?

– Володя, я не знаю, сколько это стоит. Но подумаю, если речь идёт о разумных суммах… – неожиданно смягчился Сергей Иванович.

Вовка решил ковать железо пока горячо и набрал телефон Марины.

– Марин, привет, это я. Извини, что поздно. Сколько стоит содержать у вас в клубе лошадь?

Ответ Марины заставил Вовку окаменеть.

– Спасибо, Марина. Спокойной ночи.

Отец, не заметив изменений в настроении сына, спросил:

– Ну и сколько?

– Восемьсот долларов.

Теперь вытянулась лицо у Сергея Ивановича.

– И ты думаешь, что я буду давать тебе восемьсот баксов в месяц на эту доходягу? Да по ней мясокомбинат плачет!

Вовка вскочил, грохнул со всего размаха чашку с недопитым чаем об пол и вылетел из кухни. Он вбежал в свою комнату, и запер за собой дверь. Потом с порога бросился на кровать и стал кусать губы, чтобы сдержать слёзы злости. Отец так и не появился, что было на него не похоже. Раньше и за менее значительные Вовкины закидоны Сергей Иванович устраивал ему разбор полётов по полной программе. Вовка повалялся ещё немного, потом разделся, забрался под одеяло и уснул.

Всё только начинается

Володю разбудила мать.

– Сынок, вставай, к тебе пришли.

– Который час, ма?

– Восемь утра.

– И кому я нужен в такую рань?

– Марина пришла, дочка Николая Петровича.

Сон как рукой сняло. Вовка соскочил с кровати, пулей пролетел в ванную, а потом с такой же скоростью обратно в комнату. Одевшись, он вышел в коридор.

– Привет, – поздоровалась Марина.– Я тебе на трубу звонила три раза.

– Привет,– ответил Вовка. – Спал как убитый, поэтому и не слышал.

– Вовка, у нас проблемы.

– Не с чем, а с кем. С Васькой. Мне позвонил охранник из клуба, говорит, заявились какие-то сомнительные личности, требуют вернуть украденную лошадь. Он их, конечно, никуда не пустил, но надо ехать решать вопрос.

Марина и Вовка вышли из дома и сели в машину. На этот раз за рулём была Марина.

– Какого им надо? – спросил Вовка.

– Ваську хотят забрать обратно в покатушки. Судя по всему, приехала хозяйка. Или хозяин. По сути, они правы. Но у меня есть огромное желание не отдавать им лошадь.

– А у меня есть огромное желание дать им в морду, – угрожающе изрёк Вовка.

– Вовка, не вздумай. Только драки нам в клубе не хватало. Приедем, поговорим, а там решим, что дальше делать. Кстати, Ирина Николаевна тоже там. Она туда по вызову к другой лошади приехала.

Добрались на удивление быстро. Пробок практически не было. У ворот клуба стоял джип с тонированными стёклами и одноместным коневозом-прицепом. Возле него нервно курила дама средних лет. Про внешность таких людей говорят «никакая». То есть увидишь – и тут же забудешь. Ничего запоминающегося.

Вовка и Марина вышли из машины. Дама оказалась проницательной – сразу направилась к ним, сходу определив, что приехали те, кого она ожидала. Разговор начался на повышенных тонах.

– Ну наконец-то. Я вас уже час дожидаюсь. Собственно, разговаривать нам не о чем. Выводите лошадь, грузите в коневоз. Расстанемся по-хорошему.

Марина перед таким напором не спасовала:

– А вы, простите, кто?

– Я-то? Девочка моя, да меня полгорода знает.

– Значит, мы относимся к другой половине, – холодно ответила Марина.

– Мне не до шуток, девушка. Шутите со своим ухажёром.

– А можно без хамства? – встрял Вовка.

– Однако вы наглец, молодой человек. Вместе со своей подружкой украли у меня лошадь, а я ещё и хамка, значит?

– Вам не то что лошадь, хомячка доверять нельзя, – раздался голос от ворот клуба. Все повернулись к новому участнику беседы, которым оказалась Журавлёва.

– Ирина Николаевна, доброе утро, – сквозь зубы поздоровалась дама.

– Кому доброе, а кому и нет, – в тон ей ответила ветврач.

– Надеюсь, вы не станете потакать прихотям этих недорослей?

– Потакать не стану, но и лошадь не дам увезти.

– Это, простите, на каком основании?

– Начнём с того, что у вас, Людмила Георгиевна, нет с собой никаких документов на эту лошадь, и вы это прекрасно знаете. Далее, лошадь поступила в этот клуб вчера, без ветсвидетельства, а посему отправлена в карантин, да ещё с подозрением на грипп. В соответствии с ветеринарными правилами она останется здесь на три недели. А может и дольше, в зависимости от диагноза. Не забудьте также, что заместитель главврача районной ветстанции – моя очень хорошая знакомая. Даже если бы лошадь была здорова, чтобы её увезти, вам понадобится её подпись на справке.

– А то, что она эту подпись не поставит, будьте уверены.

– Не слишком ли много вы на себя берёте, Ирина Николаевна?

– Ровно столько, сколько могу унести. Извините, разговор окончен. Всего хорошего.

Журавлёва повернулась и пошла к конюшне.

Дама покрылась красными пятнами и, подойдя к Марине с Вовкой, прошипела Марине в лицо:

– Ну ладно, я найду на тебя управу. У тебя ведь здесь лошадка стоит, не так ли?

Повернувшись к Вовке, она добавила:

– А с тобой у меня будут особые счёты. И не надейся, что папочка твоей соплюшки поможет. Именно ты эту кашу заварил, я уже в курсе. Советую подумать хорошенько. Надумаешь – звони. Только запомни – времени у тебя мало.

И она протянула ему визитную карточку.

На карточке было написано:

Конный клуб «Веселая лошадка»

Пилипчук Людмила Георгиевна

Генеральный директор

Конный прокат, катание на лошадях

и верховые прогулки.

Там же был указан телефон. Именно тот, который висел в Интернете под объявлением о пропаже Васьки.

У Вовки после того, как он услышал оскорбления в адрес Марины, непроизвольно дёрнулась рука залепить этой нахальной особе пощёчину. Та, похоже, именно этого и ждала:

– Ну давай, герой, защищай свою мамзель! Посидишь в ментовке, сразу поумнеешь.

– Вовка, не надо, я тебя прошу. – Марина схватила его за руки. – Пожалуйста, Володечка.

Вовку Володечкой не называли ни разу в жизни. Это его и остановило. Он посмотрел на хозяйку покатушек так, как будто хотел запомнить её лицо на всю жизнь. Потом взял Марину за руку и повёл к автомобилю. Уже садясь в машину, парень всё-таки не удержался и показал Пилипчук популярный интернациональный жест. Та от злости снова покрылась красными пятнами, но с места не сдвинулась.

В машине Марина спросила:

– У тебя права есть?

– Есть, – ответил Вовка, – а на машину я коплю. Отец свою тачку не даёт, говорит, что на покупку автомобиля я должен сам заработать.

– Володь, сядь за руль, пожалуйста. Я не могу. И вообще я боюсь. Ты слышал, как она про Лялю говорила?

– Слышал. Да пошла она, эта Пилипчук. Я много таких видел, пока по клиентам мотался в отцовской фирме. Поорут и успокоятся.

– Нет, Володечка, мне кажется, она не успокоится. И тебе надо поосторожней быть, вспомни, что она сказала.

– Марин, наладится всё, не переживай. И Ваську мы ей не отдадим.

– Ой, Вовка, кажется мне, что до спокойной жизни ещё очень далеко.

И снова Иван Иванович

Пока Марина и Вовка вслух переживали утренние перипетии, доехали до метро. Того самого, откуда всё началось. Вовка припарковал машину, решив купить себе и Марине мороженое. У магазина его окликнули:

– Эй, спасатель, как поживает наша крестница?

Вовка обернулся и увидел старшего лейтенанта милиции. Тот был в гражданской одежде.

– Здравствуйте, Иван Иванович! Да нормально поживает. Мы её в хороший клуб пристроили. Только вот…

Вовка вспомнил недавние события и помрачнел.

– Так, – сказал старший лейтенант. – Давай, выкладывай. И не говори мне, что всё у тебя просто класс. Я в милиции двадцать пять лет, меня не проведёшь.

– Тогда пойдёмте в машину, там моя знакомая, мы вместе Ваську выручали. Это она помогла Ваську на нормальную конюшню поставить.

Вовка открыл дверь автомобиля и сказал:

– Марина, это Иван Иванович. Он в милиции работает. Помог мне Ваську в парке найти.

– Здравствуйте, Марина, – поздоровался старший лейтенант.

– Здравствуйте.

Иван Иванович выдержал деликатную паузу и произнёс:

– Так, мои юные друзья, теперь выкладывайте всё начистоту.

Марина и Вовка, иногда перебивая, иногда подсказывая друг другу, рассказали Иванову все произошедшие события. Старший лейтенант наморщил лоб.

– Невесёлая, однако, ситуация складывается. Могут и гадостей наделать. Вот что, Володя. Дай-ка мне на минутку визитку этой, гм, хозяюшки «Весёлых лошадок».

Вовка протянул карточку. Иван Иванович тщательно переписал все данные себе в записную книжку и вернул визитку парню.

– А ты знаешь, Володя, что девчонка та, ну которая с лошадью была, до сих пор в больнице?

– Нет, не знал. Она же вроде руку сломала, с такой травмой в больнице не держат. Наложили гипс – и домой.

– Да там какой-то перелом непростой оказался.

– А вы откуда знаете?

– Так я ж дежурил тогда. Вот и пришлось рапорт писать что да как. Пока я этот рапорт в кабинете у следователя писал, мать этой девочки пришла. Мы потом с ней долго на улице разговаривали. Она, оказывается, и не знала, как девчонка деньги зарабатывает. Та ей врала, что рекламные листовки да газеты по подъездам разносит. Отца нет, утонул на рыбалке семь лет назад. Мать на двух работах вкалывает, да только всё равно денег не хватает. Вот дочка и решила матери помочь. Девочке-то, оказывается, уже скоро шестнадцать. Просто выглядит она совсем ребёнком. Между прочим, больница тут недалеко. Не хочешь зайти?

– А запросто, – с какой-то решимостью в голосе сказал Вовка. Но тут же спохватился:

– Марина, а ты пойдёшь? Или давай мы с Иваном Ивановичем тебя домой проводим.

– Нет уж, Вовка, я с тобой. Вместе кашу заварили, вместе и расхлёбывать будем.

Марина взяла из багажника спортивную сумку и закрыла машину.

– Я смотрю, коллективчик-то у вас спевшийся, – усмехнулся старший лейтенант. – Ладно, пошли.

Девчушка-покатушка

Больница оказалась на краю того самого парка. Судя по состоянию фасада, её не ремонтировали ни разу после постройки. Иван Иванович, Вовка и Марина, заплатив по пять рублей, получили полиэтиленовые бахилы сомнительной чистоты и поднялись на третий этаж. В коридоре было тихо и пустынно. У стены стояла коляска, по конструкции весьма напоминающая ту, на которой Ильич доживал свои последние дни в Горках. Из дальнего конца коридора доносился запах столовой времён СССР.

Иван Иванович открыл дверь палаты, вошёл сам и жестом пригласил молодых людей последовать его примеру. В палате стояло восемь коек. Все они были заняты. На одной из них Вовка увидел свою недавнюю знакомую. Девочка, подложив под спину подушку, увлечённо читала Донцову. Правая рука в гипсе покоилась на специальной неподвижной конструкции. Девчонка подняла голову.

– Здрасьте, – тихо сказала она.

– Здравствуй-здравствуй, друг прекрасный, – дружелюбно прогудел Иван Иванович.

Володя и Марина улыбнулись в ответ.

– Вот, привёл спасителя твоей лошади, – сказал Иван Иванович. – Володя его зовут. Это он меня уговорил её в парке поискать. С ним подруга его, Марина, она кобылку в конноспортивный клуб пристроила. А это – Лена Трофимова. Ты не волнуйся, Леночка, всё будет в порядке. Главное – поправляйся скорей. Ну что, пойду я. Скоро на дежурство заступать, а мне ещё переодеться надо. Давайте, ребята, счастливо вам.

Молодёжь покивала головами, и Иван Иванович ушёл.

Некоторое время все сидели молча. Пауза затягивалась.

– Ты есть хочешь? – спросила Лену Марина.

Девочка кивнула. Марина достала из сумки термос с чаем и пакет с бутербродами. Взяв у соседней койки табуретку, она налила в крышку термоса чай. Потом достала из сумки журнал, положила его на табуретку, а на журнал выложила бутерброды.

– Ешь, и чтобы всё съела. Знаешь, как мне неохота всё это домой тащить.

Последние наставления были лишними. Очень быстро три бутерброда с копчёной колбасой исчезли с импровизированного стола.

Марина убрала термос и журнал обратно в сумку, вернула на место табуретку и села на кровать Лены.

– Лен, а ты давно у метро на лошадях катаешь?

– Нет, полгода всего. Мне маму очень жалко. Она устает сильно. Иногда придёт домой и прямо за столом засыпает. Как папы не стало, она полгода нигде не работала. У нас были деньги, папа хорошо зарабатывал. Вы не думайте, он не алкаш был какой-то. Папа вообще спиртное не любил. Его друзья позвали весной на рыбалку, уговорили выпить за удачу. Потом поехали сети ставить, а лодка перевернулась. Двое выплыли, папа в сетях запутался и утонул.

Лена опустила голову и заплакала. Вовка почувствовал комок в горле и отвернулся. У Марины глаза тоже были на мокром месте. Она ласково погладила Лену по голове.

– Лена, не плачь, пожалуйста. Я тоже сейчас заплачу.

Девочка шмыгнула носом и вытерла слёзы.

– Лен, а кто такая Людмила Георгиевна?

– Это хозяйка конюшни. У неё там пятнадцать лошадей стоит. Кормит она их дрянью всякой. Добавит полковшика овса туда, и всё. Сено только вечером понемногу. Денники полтора на полтора, некоторые лошади только по диагонали туда нормально помещаются. Она и на опилках экономит, иногда по пять дней не меняет.

– И что, все лошади в городе катают?

– Нет, только десять. Тех лошадей, которые помоложе, она богатым придуркам даёт на природе кататься. Типа, услуга такая.

– Васька тоже молодая.

– Она не подошла. Говорят, носится в полях слишком быстро, с неё уже двое упало. А в городе она спокойная.

– А как ты там оказалась?

– Да я у метро разговорилась с девчонкой, которая уже работала у Людки. Она и привела меня туда. Мне лошади всегда очень нравились. Людка такая добрая была, чаем с конфетами меня угощала. Говорила, если хорошо работать буду, смогу себе всяких вещей накупить. Вот так и началось. Только потом эта мымра не то что конфет не давала, у неё стакан минералки фиг выпросишь. Если денег привозишь меньше, чем положено, орёт как полоумная. А один раз даже хлыстом меня ударила, больно очень.

Вовка сжал кулаки. Лена продолжала:

–Я сама попросила мне Ваську отдать. Она самая спокойная, с ней редко проблемы бывают.

– Ты не знаешь, откуда вообще Васька у Пилипчук взялась?

– Знаю. Ваську ей привезли те, ну которые не хотят, чтобы на уздечках ездили. Сказали, что не подходит она. Они с мымрой нашей сидели, виски пили. Вот я и подслушала. Они ещё страшнее, чем Людка. Как начинают о лошадях говорить, так мне кажется, что у них глаза закатятся и пена изо рта пойдёт. А сами папиков богатых ей иногда подгоняют на лошадках рассекать. А Ваське сейчас хорошо?

– Очень хорошо, – сказала Марина. – Её уже врач посмотрел, лечение назначил. И копыта расчистили. Лучший коваль в городе приезжал.

Лена наморщила нос.

– Марина, Володя, не отдавайте Ваську этой гадине. Она её убьёт.

– Почему ты так решила?

– Так Васька её ненавидит. В денник к себе её ни за что не пустит, обязательно или укусит, или ударит. Людка за это Ваську каждый день бичом дубасит на корде по полчаса. Ой, а что один раз было! Мымра наша стояла около Васькиного денника, а дверь не закрыта была. Так Васька дотянулась и за задницу её укусила. Оторвала подол у платья вместе с нижним бельём. В это время очередной папик приехал лошадку выбирать, чтобы в полях носиться. Так в его присутствии всё и случилось. Да ещё охранники его были. Мы с девчонками потом три дня смеялись, остановиться не могли.

– Твоя мымра уже приезжала сегодня утром в клуб. Требовала Ваську отдать.

– А мы не отдали.

– Ой, только будьте осторожней. У Людки есть два отмороженных, которые днём и вечером у девчонок деньги собирают заработанные. Им вообще всё по фиг, что Людка сказала, то и сделают.

Марина с Вовкой переглянулись. Ситуация действительно оказалась серьёзней, чем казалось на первый взгляд. Девочка продолжала:

– Я пока в больнице лежала, поняла, что сама недалеко ушла от Васькиной хозяйки. Маме очень хотелось помочь, вот и катала всех подряд, а о Ваське совсем не думала. И о других таких же, как она, тоже. Теперь ни за что туда не вернусь.

Лена устало вздохнула и откинулась на подушку. Марина засуетилась:

– Ты поспи, видим, что устала. А завтра мы снова к тебе придём, хочешь?

Лена радостно закивала головой.

Вовка с Мариной тепло попрощались с девочкой и вышли из больницы.

– Теперь куда? – спросил Вовка.

– Поехали на конюшню, – ответила Марина. – Мне Лялю поработать надо, да и Васька по тебе наверняка соскучилась.

– Ты не поверишь, я тебе то же самое хотел предложить, – улыбнулся Вовка.

– Иван Иванович же сказал, что мы с тобой спелись, – улыбнулась в ответ Марина и взяла Вовку под руку. Он был на седьмом небе от счастья.

Лошадь – не игрушка

Дорога до конюшни заняла несколько больше времени, чем ожидалось. Часов в пять Вовка и Марина припарковались возле клуба.

– Володя, давай так. Я пойду к Ляле, посмотрю, вывел её коновод уже или нет. А ты навести Ваську, сухари у меня в машине на заднем сиденье. И жди меня там, я скоро приду.

– Ага, я побежал, – ответил Вовка. Прихватив из машины мешок с ржаными сухарями, он помчался в гостевую конюшню. Влетев внутрь, Вовка услышал знакомое «гу-гу-гу». Васька уже стояла у двери денника. Безо всякой опаски молодой человек открыл дверь и зашёл внутрь. Васька отработанным движением запихнула голову Вовке подмышку.

– Хорошая ты моя. – Вовке эти слова дались легко. Кобыла вздохнула и потёрлась щекой о Вовкин бок. Сухари закончились практически мгновенно.

Зазвонил мобильный телефон.

– Да, пап, привет. …Я на конюшне. Да, опять. …И завтра тоже поеду. Пап, а можно мне отпуск взять? У тебя же сотрудникам отпуск положен? А я тоже сотрудник. …Спасибо, папа, мне, правда, очень нужно. Я потом отработаю, честное слово. …Домой мы с Мариной вместе поедем. …Не волнуйся, всё будет нормально. Мамулю поцелуй. Пока.

Разговор с отцом обрадовал Вовку. Отец был спокоен, и ничего в его словах не напоминало о вчерашней ссоре.

– А вот и я.

В дверях стояла Марина. Вовка первый раз увидел её в конноспортивной одежде. Надо сказать, что вид Марины ему очень понравился. Стройные ноги облегали красивые серые бриджи и высокие сапоги. Лёгкая футболка подчёркивала высокую грудь девушки.

– Ты…. очень красивая, – выдавил из внезапно пересохшего горла Вовка.

Марина слегка смутилась.

– Вовка, ты не забыл, зачем сюда пришёл?

– С Васькой повидаться.

– Тогда надевай на кобылу недоуздок и ставь её на развязки. Будешь учиться её чистить. Я принесла основное, что должно быть у лошади. Поклянчила у народа, он проникся и Ваську проспонсировал.

Вовка, как заправский коновод, вывел лошадь.

– Значит, смотри. Вот эта щётка очень мягкая. Ей чистят голову. Эта – пожёстче, ей можно чистить ноги, спину, живот и круп. Это – пластиковая скребница. Об неё вычищают щётки при чистке лошади. Вот этой резиновой скребницей можно чистить грязь и слипшуюся шерсть, если лошадь после прогулки грязная пришла или после работы подпотела. Расчёской будешь расчёсывать хвост и гриву. Увижу, что чешешь хвост скребницей – побью. А вот тебе смётка. У неё длинная щетина и ей очень удобно смахивать с лошади опилки, если она в деннике валялась. Губка и тряпочка нужны, чтобы протирать мордаху, ноздри, уши и глаза. Теперь давай чистить, правая сторона моя, левая – твоя.

Марина ловко и быстро начала чистить Ваську. Блаженству кобылы не было предела. Она разве что не замурлыкала. Вовка внимательно наблюдал, а когда пришла его очередь, поначалу не мог приноровиться работать щёткой и скребницей, но потом дело пошло. За полчаса Ваську вычистили до блеска. Вовка завёл кобылу в денник и принёс ей сена, как сказала Марина.

– А может, её погулять выпустить?

– Нет, Володь, не надо пока. Ирина Николаевна не велела. Днём её мой коновод шагает в руках, этого пока достаточно. Пошли, меня уже Михалыч заждался. Впрочем, сходи-ка ты в кафе, поешь. А я пока лошадь разомну. Придёшь как раз к самому интересному.

Вовка и Марина вышли из гостевой конюшни. После легкого ужина (Вовке очень хотелось есть, но ещё больше хотелось посмотреть на тренировку Марины), юноша спустился из кафе в крытый манеж. Марина уже ездила галопом, а Михалыч сосредоточенно устанавливал препятствия, не забывая поглядывать на неё и подсказывать.

– Мариночка, а здесь надо было внешним-то шенкельком активней поддержать. Растянулась кобыла в повороте. Я тебе много раз говорил, что хороший проход поворота – залог успешного прыжка.

Марина повторила заход на препятствие. Михалыч продолжал комментировать.

– Одержи аккуратненько, одержи. Не давай ей лететь, как на пожар. Прибавлять она должна только по твоей команде. Вот так, отлично. Ишь, как задок-то подвела, красота! Переводи в шаг, прошагните немного.

Михалыч расставил препятствия и направился к Вовке.

– Здравствуй, Володя. Рад тебя видеть.

– Добрый вечер, Геннадий Михайлович.

– Значит, пришёл свою кобылу спасённую навестить?

– Ага. Мы её почистили уже.

– Это хорошо. Лошадку надо каждый день чистить, не важно, работает она или нет. Лошадь – это не игрушка. Теперь смотри на свою невесту. Сейчас ей не до тебя будет.

И Михалыч начал тренировку. Вовка и сам не чурался спорта. Три года он занимался у-шу и кое-что понимал в нагрузках. Но такой интенсивной работы он не видел давно. Рысь сменял галоп, галоп – прыжки. Но самое интересное было в том, что ни лошадь, ни всадник не выказывали усталости. Михалыч виртуозно менял темп работы, а тех пауз, которые возникали, когда он объяснял Марине её ошибки, вполне хватало, чтобы восстановить силы тренирующейся пары.

– А теперь, Марина, поехали весь маршрут. Не забывай – маршрут едешь ты, а лошадь тебе помогает. Поэтому не мешай ей. Колокол.

Марина подняла лошадь в галоп и поехала по маршруту. Шесть препятствий она отпрыгала красиво и легко. Но на седьмом всадница растерялась, и лошадь резко приняла в сторону, проехав мимо барьера. Марина, не удержавшись в седле, упала на манеж. Вовка рванулся вперёд, ничего не видя перед собой.

Резкий окрик остановил Вовку.

– Кто тебе разрешил выйти на манеж? – строго спросил его Михалыч.

– Там же Марина упала.

– И что дальше? Вон она, твоя ненаглядная, уже в седло садится.

И действительно, Марина уже ставила ногу в стремя. Михалыч продолжал наставления:

– Володя, запомни. На манеже командует тренер. Все остальные должны его слушать. Если нужна будет помощь, я тебя позову. Представь, что в манеже было бы ещё несколько лошадей, а ты летишь, сломя голову. Легко мог бы оказаться под копытами. Или других лошадей напугать, и тогда такое бы началось. Лошадь – не игрушка. Мариночка, ты поняла, в чём ошибка?

– Да, поняла. Не вела до конца шенкелем.

– Правильно. Давай-ка всё сначала повторим.

Вторая попытка оказалась очень удачной. Михалыч не поскупился на похвалу, и тренировка была закончена. Подбежавший коновод забрал у Марины лошадь, а Вовка отправился на улицу ждать Марину. К нему подошёл Михалыч.

– Володя, а что ты думаешь с Васькой делать?

– Как что, будет здесь стоять, я буду деньги платить за содержание.

– Ты понимаешь, что это не твоя лошадь?

– Она ничья. Я её в парке нашёл, значит, теперь моя.

– Нет, дружок. На любую лошадь есть документы. Это на бродячих собак и кошек их не существует. А беспризорных лошадей нет. Хозяин, так или иначе, найдётся. Ты сам в этом уже убедился. Ирина сегодня тебе помогла, потому что сейчас на её стороне закон. Пройдёт три недели, и она тебе уже ничем помочь не сможет. Приедет снова мадам покатушная, предъявит документы на кобылу, и ты как миленький загрузишь Ваську в коневоз. Потому что закон будет на стороне мадам. У тебя всего три недели, чтобы решить, что делать с лошадью. Пока ты действуешь так, как будто у тебя пытаются отнять любимую игрушку. Но лошадь – не игрушка. Запомни это. Иди, сейчас Марина придёт. Будь здоров.

Михалыч пожал парню руку и пошёл обратно в конюшню. Фраза «лошадь не игрушка», услышанная три раза за один день от разных людей, заставила Вовку серьёзно задуматься.

Место прощания изменить нельзя

Через полчаса появилась Марина. От вымытых и ещё не высохших до конца волос девушки исходил едва уловимый приятный аромат, и у Вовки закружилась голова. Они сели в машину.

– Я отпуск взял, – сказал Вовка.

– Ой, как здорово! – обрадовалась Марина. – Значит, будем вместе сюда ездить. Только завтра надо будет заехать лекарства купить для Васьки. Я бы ей и щёток всяких разных накупила.

– Так давай купим. А эти обратно отдадим. Пусть будет коллективная заначка на всякий случай.

– Вовка, ты умница. Значит, завтра едем покупать Ваське обновки.

Дорога была Вовке уже хорошо знакома, поэтому время пролетело быстро.

– Ты не находишь, что у нас входит в привычку прощаться около твоего дома? – спросила Марина.

– Я тебе обещаю, что когда куплю машину, мы с тобой будем всегда прощаться около твоего дома, – ответил Вовка. – И вообще, мне с тобой сегодня прощаться не хочется.

– Молодой человек, без штампов, – погрозила пальчиком Марина.

Какие уж тут штампы, про себя подумал Вовка, а вслух сказал:

– Во сколько завтра встречаемся?

– Давай в двенадцать, здесь.

– Давай. Спокойной ночи, Марина

– Спокойной ночи, Володя.

И молодые люди, вместо того, чтобы разойтись в разные стороны, сделали шаг навстречу друг другу. Поцелуй был коротким, но и Вовка, и Марина поняли – если он сейчас же не зайдёт в свой подъезд, а она – не сядет в машину, то они ещё долго не попадут домой. Не сговариваясь, Вовка с Мариной отпрянули друг от друга.

– По-моему, мы что-то не то делаем, – тяжело дыша, сказал Вовка.

– Володь, иди, пожалуйста. Я ничего сейчас тебе не скажу. Иди, Володенька. До завтра.

Марина опрометью бросилась к машине, прижав ладони к пылающим щекам. На её лице сияла счастливая улыбка.

Шоппинг по-конному

Вовка долго ворочался в постели, вспоминая прошедший день. В итоге все воспоминания были исчерпаны, и он заснул. Вопреки ожиданиям, ему ничего не приснилось.

Утром парень завтракал в полном одиночестве. Мать с отцом уже ушли на работу. Вовка этому факту даже обрадовался, потому что у него не было абсолютно никакого желания начинать день с разговоров о последних событиях. Позавтракав, Вовка полез в ящик своего стола и извлёк оттуда пластмассовую коробку, в которой хранились деньги, которые он откладывал на машину. Припомнив, что Марина говорила ему про цены на амуницию «для среднего класса», он решительно отсчитал триста долларов и убрал коробку обратно. Ближайший пункт обмена валюты находился через два дома. Вовка быстро обменял деньги и в половине двенадцатого уже стоял на улице, ожидая Марину. Она приехала с несвойственной молодым девушкам точностью – ровно в полдень.

– Здравствуй, Мариночка!

Марина выглядела сногсшибательно. Модное короткое летнее платье и лёгкие босоножки на каблуке ей очень шли.

– Начинаем конный шоппинг! – весело провозгласила Марина, когда машина тронулась с места. – Здесь недалеко есть один конный магазин, называется «Алькор». Скидку они дают не всем, а если и дают, то небольшую. Но дело не в размере скидки, а в итоговой цене. А с этим у них всё в порядке. Поэтому я всегда сначала туда заезжаю, а потом, если не найду в «Алькоре» то, что нужно, еду в другие магазины.

Марина с Вовкой потратили около получаса на то, чтобы выбрать всё необходимое для Васьки. Им повезло: пару дней назад пришла большая партия амуниции из Германии. Поэтому поездка в другие магазины не потребовалась. Были куплены не только щётки–смётки–скребницы, но и ящик для них. Молодые люди выбрали также красивый недоуздок с чомбуром, корду, копытную мазь, бинты и ватники для компрессов, и два килограммовых пакета лошадиного лакомства с яблочным вкусом. Вовку порадовало, что денег осталось ещё прилично. У выхода из магазина он приметил в стеклянном шкафчике красивую цепочку с лошадью в виде кулона.

– Марина, подожди меня на улице, пожалуйста.

Вовка быстро заплатил деньги, забрал коробку с украшением и сел в машину.

– Закрой глаза, – сказал он Марине.

Марина послушно выполнила Вовкину просьбу. Он достал цепочку и аккуратно надел её Марине на шею.

– А теперь открывай.

Марина открыла глаза и посмотрела в зеркало заднего обзора.

– Какая красивая! Спасибо тебе, Володенька.

Девушка поцеловала Вовку в щёку. Тот зарделся как кумач на флагах сторонников Зюганова.

– Лекарства Ирина Николаевна сама привезла прямо в клуб. Заберём у Михалыча. Вывод – едем сразу в конюшню. Только давай куда-нибудь заглянем перекусить. У меня после покупок всегда аппетит просыпается, до клубного кафе я не дотяну.

«Макдоналдс» отмели сразу. Вовка – потому, что ему никогда не нравилось, как там готовят. Марина отшутилась, что бережёт фигуру, и стряпня «Макдоналдса» ей категорически противопоказана. В итоге остановились у какого-то летнего кафе. Марина взяла фруктовый салат и кофе, Вовка заказал и с удовольствием съел здоровенный стейк.

До клуба доехали без приключений.

Стихи и проза

– Володя, пора тебе как потенциальному коневладельцу привыкать к самостоятельному уходу за своей лошадкой. Так что дерзай. У Ляли сегодня кордовая работа, её мой коновод делает. А я пойду к Михалычу, надо с ним план подготовки к соревнованиям обсудить. Они уже меньше, чем через месяц.

Первый Вовкин самостоятельный визит к Ваське прошёл на ура. Кобыла слопала полпакета угощения, тёрлась лбом и щеками и постоянно вертелась на развязках, чтобы залезть к нему в карман. Удобства для чистки это не прибавляло, но Вовке страшно нравилось ухаживать за своей находкой, и он мужественно терпел, несмотря на Васькино хулиганское поведение. Пришла Марина.

– Я конюхам всё рассказала, как кобыле лекарства давать. Марина прикрепила на денник Васьки листок с расписанием выдачи лекарств и положила их в ящик для амуниции.

– Пойдём, погуляем пока у них обед.

Часов до четырёх они ходили по территории клуба. Марина показывала Вовке различные постройки, либо предназначенные для тренировки лошадей, либо хозяйственные. Потом Марина сказала Вовке:

– Возвращайся к Ваське, надевай недоуздок и прицепляй корду, пойдём с лошадками погуляем.

Парень с некоторой опаской вывел Ваську на улицу. Васька, увидев гуляющих в леваде лошадей, вытянула шею и звонко заржала прямо Вовке в ухо. Тот в ответ тихо дунул кобыле в нос. Васька сначала обиженно отвернулась, а потом опять потёрлась головой о Вовкино плечо. Их нагнала Марина с Лялей. Ляля так же, как и Васька, была в недоуздке и на корде.

– Пошли в ту сторону. Там поля недалеко, пусть попасутся.

Они вышли через запасные ворота конюшни и зашагали по грунтовой дороге. Молодые люди дошли до ближайшего поля и, немного размотав корды, отпустили Ваську и Лялю пастись. Лошади вели себя абсолютно спокойно.

– Надо же, я думала, они отношения выяснять начнут, кто тут у них старший. Видимо, сразу договорились, что обе будут равными, – сказала Марина.

– А как они договорились-то? – спросил Вовка.

– Ты думаешь, я знаю? Точно никто не знает. Но нераскрытых секретов в поведении лошадей много. И тот, кто откроет эти секреты, будет самым великим лошадником на Земле. Хочешь, расскажу один случай?

– Конечно, рассказывай, – ответил Вовка.

– Был у нас один коник, его хозяин у реконструкторов купил. Реконструкторы эти разные бывают. Одни надевают на себя железки, берут мечи в руки, садятся на лошадей и изображают рыцаря Айвенго или Александра Невского. Другие Бородинское сражение организуют. Там, понятное дело, не рыцари, а гусары или драгуны. Не подошёл этот конь для них, не нравилось ему центнер консервных банок на себе возить. Попал он к другому владельцу. Конь, кстати, неплохой. По метру реальный самовоз. То есть всаднику при прыжках через препятствия высотой до метра просто надо было показывать куда ехать и через что прыгать. Остальное конь делал сам. Примерно через год предложили хозяину продать коника. Деньги предлагали хорошие. Человек задумался, и при очередном визите на конюшню решил посоветоваться с опытными людьми. Разговаривал он на открытом манеже, а манеж, ты сам видел, от денников метров пятьсот, не меньше. Ну ему и сказали, что надо продавать, на полученные деньги он себе молодую лошадь купит, более перспективную, и даже немного денег ещё останется. Вот тут и начинается необъяснимое. Заходит он на конюшню, седлает коня и идёт его работать. Выясняется, что конь «тянет» заднюю ногу. Несильно так, но лучше при таком раскладе даже галопом не ездить. Ставит всадник коня в денник, угощает морковкой, натирает конику ногу мазью и идёт домой. Приходит на следующий день. Выводит коня из денника и тут же заводит обратно. Конь хромает не только на заднюю ногу, но ещё и на переднюю. Да так, что еле ступает на неё. Ветеринар на конюшне был, назначил лечение. А покупатели потенциальные пропали. Да и толку-то с них, кому нужен конь, хромающий на две ноги? Прошло дней пять, наверное. Конь хромает. Звонят покупатели. Не будем, говорят, покупать, передумали. Причём звонили они, когда владелец потихоньку водил хромающего коня по манежу. Вовка, не поверишь, когда на следующий день хозяин лошадку погулять вывел – она вообще не хромала! Ты можешь это как-нибудь объяснить? Лично я – нет.

– Ничего себе история, – удивлённо проговорил Вовка. – Если бы кто другой рассказал, ни за что бы не поверил.

– Вот так, я же тебе говорила, что лошади – это что-то особенное.

– Марин, а ты кем хочешь стать, когда университет закончишь?

– Володь, мне прямая дорога в банковское дело, продолжать семейную традицию. А у тебя какие планы?

– Я вообще-то на экономическом учусь. Менеджмент в сфере торговли и услуг. Пойду управлять папиной фирмой. Он спит и видит, как мне руководство передать, а самому на заслуженный отдых отправиться. Вот станешь банкиршей, обязательно в твоём банке счёт открою.

Марина расхохоталась и откинулась назад. Футболка на груди девушки натянулась. Вовка поспешно отвёл взгляд, сделав вид, что наблюдает за Васькой. Молодые люди перешли на разговоры о современной музыке и кино. Выяснилось, что Вовка иногда пишет стихи.

– Почитай мне что-нибудь, – попросила Марина.

– Марин, неудобно. Всякая ерунда, ничего серьёзного.

– Пожалуйста, хоть пару строчек.

Вовка вздохнул и произнёс.

– Я вот теперь тоже лошадьми «заболел». И стихи в последнее время пишутся с «лошадиным» уклоном. Вот, вчера написал. «Ностальгия» называется.

Выдержав небольшую паузу, парень начал читать:

Я города житель. Мне хвастаться нечем.

Мне видеть уже не дано.

Как россы, вернувшись с победой под вечер,

В шатрах распивали вино.

Как гордые кони несли их по свету,

Как были просторны поля.

Никто не старался разрушить планету,

Что нами зовётся Земля.

Домашнего хлеба в котомки закинув,

Бежали детишки к реке.

А я по утрам залезаю в машину.

И лошадь держу в деннике.

Но видится мне сквозь туман и морозы

Так ясно картина одна:

Сверкает роса, как прощальные слёзы,

На золоте грив табуна.

Девушка внимательно посмотрела на Вовку:

– И ты называешь это ерундой?

– Замнём для ясности, – улыбнулся парень.

– Ты меня удивил, Володенька. И очень приятно удивил, – призналась Марина.

– Я в последние три дня только и делаю, что удивляюсь, – в ответ признался Вовка, – и удивления, как ни крути, тоже очень приятные.

В течение следующего часа Марина рассказывала о лошадях, конном спорте, разъясняла Вовке различные конные термины. Вовка узнал, что кроме орловских рысаков на свете существует огромное количество других пород.

– А Васька, она какой породы?

– Бепешка твоя Васька.

– Это что за порода такая?

– А это не порода. Когда у лошадки в предках много всякого намешано, то в документах в графе «Порода» пишут б/п, то есть беспородная.

Вовка загрустил.

– Володя, не печалься. Ну и что, что Васька такая. Тебе ж она нравится?

– Да, причём очень.

– Вот и забудь о её дворовом происхождении. Бепешки тоже бывают о-го-го какие. Васька, похоже, именно из них.

Последний набранный номер

Стало смеркаться.

– Пора домой. – Вовка с Мариной, не сговариваясь, произнесли эти слова одновременно. Посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

– У кого там мысли одинаковые? – хитро прищурившись, спросила Марина.

– Но-но, без намёков, – в тон ей ответил Вовка.

Не торопясь, они вернулись в конюшню. Ещё полчаса ушло на то, чтобы почистить лошадей и поставить их в денники. Когда молодые люди садились в машину, было уже совсем темно.

Не успела Марина выехать на трассу, как их на огромной скорости обогнала и подрезала «девятка» без габаритных огней. Марина едва успела нажать на педаль тормоза.

– Вот уроды! Если бы я в них въехала на джипе, от их «девятки» одни колеса остались бы, – возмущённо выпалила девушка.

– Да у них даже подфарники не горят. С такой ездой долго не протянут, – отозвался Вовка. – Я номер толком не рассмотрел, темно. Запомнил только две последних цифры 66 и первую букву К. Ну и ладно, Бог с ними. Не будем портить себе настроение.

– Ага, правильно, – согласилась Марина.

Дальше ехать ребятам никто не мешал, и вскоре Марина и Вовка безо всяких предисловий целовались в маленьком скверике недалеко от Вовкиного дома.

– Володенька, хороший мой, хватит, прошу тебя.

Володя с трудом подчинился этой просьбе.

– Мариночка, мы завтра увидимся?

– Обязательно. А теперь мне пора. Пока, спокойной ночи.

Марина села в машину, джип тронулся с места. И тут Вовка вспомнил, что они не договорились, когда и где завтра встречаются. Он достал телефон и набрал номер.

– Мариночка, а когда мы завтра встретимся?

– Володенька, я тебе утром сама позвоню, хорошо? Целую, пока.

– Я тебя тоже целую. Спокойной ночи.

Вовка убрал телефон в карман и направился к подъезду. Внезапно налетел порыв холодного ветра. Вовка поёжился. В это время дверь припаркованной около сквера «девятки» открылась, из неё выбрался молодой крепкого телосложения парень и не спеша направился к Вовке. Не выходя на свет, парень угрожающе произнёс:

– Ну привет, конокрад.

– Не понял, это ты мне?

– А что, рядом ещё кто-то есть?

– И при чём тут конокрадство?

– Ты же лошадку от метро умыкнул, а возвращать не торопишься.

– А она твоя, что ли?

– Нет, не моя. Но моих хороших знакомых. А я не люблю, когда у моих хороших знакомых что-то крадут.

– Знал бы ты, кто на самом деле твои хорошие знакомые.

Парень начал терять терпение.

– В общем, так. Завтра говоришь всем своим, что лошадка тебе надоела и её надо вернуть хозяевам. Договариваешься, когда можно за ней заехать, звонишь по известному тебе телефону, мы её забираем и расстаёмся друзьями. Готовы даже компенсировать тебе все понесённые расходы.

– А если нет?

– А если нет, то разговор у нас получится серьёзный.

– Тогда я говорю «нет».

Вовка понял, что драки вряд ли удастся избежать. Он хотел достать из кармана сотовый. Сильный удар сзади по голове сбил его с ног. В глазах заплясали зелёные искры. Угрожавший ему парень ударил его ногой в живот. Вовка изловчился, поймал ногу в захват и резко крутанул. Парень взвыл и рухнул на землю.

– Сволочь, он мне ногу сломал, – завопил он.

Тот, кто нападал сзади, ударил Вовку по рёбрам. От дикой боли он стиснул зубы и попытался встать. Ещё один удар в лицо опрокинул его на землю. Всё вокруг закружилось. Сквозь красноватую пелену Вовка увидел, как упавший после его приёма парень, сильно хромая, походит к нему. Дальше удары посыпались градом. Вовка старался сгруппироваться, чтобы удары приходились на менее болезненные места. Но удавалось это далеко не всегда. Нападавшие явно умели бить. Именно бить, а не драться. Ещё один удар тяжёлого ботинка пришёлся прямо в лоб, и из раны на лицо хлынула кровь. Вовка потерял сознание. Очнулся он примерно через минуту. Парни стояли рядом. Вовка попытался перевернуться на живот и застонал от боли. Казалось, что болело всё тело.

– Ну что, герой, очухался? Осознал свою ошибку или ещё объяснения требуются? – Один из парней присел на корточки перед Вовкой. Вовка непослушными губами хотел послать его по хорошо известному адресу, но не смог. Тогда он просто плюнул, стремясь попасть подонку в лицо, но попал на джинсы. Тот с размаху ударил Вовку кулаком в лицо. Стараясь не потерять сознание, Вовка с ненавистью смотрел на избивших его негодяев.

– Завтра ждём твоего звонка, дорогой, – насмешливо произнёс один из них.

– Ах, извини, ты же у нас болен. Так и быть, позвони послезавтра. А если не позвонишь, то в следующий раз заболеешь гораздо серьёзней, – добавил второй.

У Вовки перед глазами всё плыло, но он держался из последних сил. Парни развернулись и пошли к машине. Один из них продолжал сильно хромать. Взревел двигатель, и автомобиль рванулся вперёд. Краем глаза Вовка успел разглядеть только часть номера: букву К и две цифры – 66.

Во дворе было пусто. Вовка попытался подняться, но земля завертелась, и он снова упал, больно ударившись подбородком. Две следующих попытки окончились так же неудачно. Ему становилось всё хуже. Он как будто то проваливался куда-то, то снова возвращался в сквер. Парень непроизвольно зашарил по карманам. Непослушные пальцы нащупали сотовый. Ценой страшных усилий Вовка попытался разглядеть цифры, но это ему не удалось.

«Если вы дважды нажмёте клавишу вызова, то сможете позвонить по последнему набранному номеру». – Вдруг вспомнилась фраза из инструкции. Последний набранный номер… Марина… Клавишу вызова Вовка нащупать сумел. Два нажатия на неё были последним из того, что он запомнил. Дальше наступила тьма.

Очнулся он оттого, что на лицо капало что-то тёплое. С трудом разлепив глаза, Вовка увидел склонившуюся над ним Марину. Девушка плакала, её слёзы падали Вовке на лицо.

– Ну что, место встречи тоже изменить нельзя? – прошептал он разбитыми губами.

Марина обняла Вовку и прижалась к нему. Подошли другие люди. Вовка увидел мать и отца, Николая Петровича, трёх милиционеров и санитаров с носилками.

– Марина, отойди, ты мешаешь, – произнёс Николай Петрович. – Сейчас ему помощь врачей важнее твоего сочувствия.

Марина нежно поцеловала Вовку в щёку и отошла в сторону.

– Давай, парень, перебирайся. – Санитары поставили рядом с Вовкой носилки. Он, стиснув зубы, перекатился на них. Подошёл врач.

– Родные и близкие могут поехать с нами. Остальные смогут навестить больного завтра, на общих основаниях, – произнёс он дежурную фразу.

– Сергей, ты сейчас в таком состоянии, что за руль лучше не садиться. Поэтому бери мою машину, – сказал банкир.

– Спасибо, Коля. Нина, поехали.

– Я с вами, – рванулась вперёд Марина.

– Ты – со мной, – жёстко отрезал Николай Петрович. – Пошли, дочка.

Марина сникла и направилась вместе с отцом ко второй машине.

Автомобиль скорой помощи, взвыв сиреной, помчался по ночному городу. Следом за ним, не отставая ни на метр, летела машина с Вовкиными родителями, сзади пристроился милицейский «уазик». Вскоре все три машины въехали на территорию больницы.

Гусь свинье не товарищ

Первые два дня Вовка провёл в полузабытьи. Ему снились, сменяя друг друга, два кошмара: он бежит по тоннелю метро за огромным чёрным коневозом, номер которого состоит почему-то всего из трёх знаков К66. Из фургона торчит голова Васьки, а из кабины выглядывает Марина, что-то кричит ему, но он ничего не слышит. И Вовка никак не может догнать машину. В другом сне над ним грозно нависала Журавлёва, размахивая непонятным и страшным медицинским инструментом.

– Вставай, молодость проспишь! – кричала она.

– На том свете отсыпаться будешь! Ты сколько у Васьки не был уже? Где справка из больницы? – строго спрашивал возникающий из ниоткуда Михалыч.

– Пожалеешь! Пожалеешь! – Журавлёву и Михалыча оттеснял огромный крокодил, постепенно превращаясь в Пилипчук.

Парень просыпался в холодном поту и снова проваливался в забытьё, успокаивая себя, что это только сон.

Потом стало немного легче. Кошмары перестали преследовать Вовку. Но пришла боль, потому что снотворное врачи давать перестали, а обезболивающее действовало не круглые сутки. На пятый день Вовка сам попытался встать с постели. В итоге ему это удалось. Сделав десяток шагов, юноша еле успел вернуться обратно на койку, чтобы не упасть прямо на пол.

Пришли отец с матерью. У Нины Александровны глаза были красными, веки опухли. Отец был суров и невозмутим. Родители сели по обе стороны Вовкиной кровати.

– Володенька, если бы ты знал, как ты нас напугал. Мы на часы смотрим – поздно уже, а тебя всё нет. Тут Марина позвонила, плачет. Мы поняли только, что случилась беда, а девушка с тобой в сквере около дома. Пока одевались, уже и милиция, и скорая приехала. – Вовкина мама заплакала.

– Нина, прекрати, – строго сказал отец. – Володя, неужели стоило ввязываться до такой степени в эту историю? Ведь и убить могли.

– Стоило, папа. – Вовка улыбнулся. – Ты сам меня учил, что если не ты, то кто, кроме тебя?

– Выучил на свою голову, – нахмурился отец. – В общем, дело такое. Врач сказал, что ты легко отделался. Из серьёзных повреждений – два сломанных ребра и сотрясение мозга средней тяжести. Через два дня, если всё нормально будет, тебя выпишут домой. Там мы поговорим, как быть дальше.

– Папа, я всё равно буду спасать Ваську.

– Владимир, опять двадцать пять. Ты хочешь, чтобы мы поседели раньше времени? Пока милиция не найдёт этих негодяев, я тебе запрещаю лезть в это дело. В зеркало-то не смотрелся ещё?

– Так посмотри.

Мать протянула сыну свою пудреницу. Он взглянул в зеркальце и ужаснулся. На него смотрела чужая, худая и бледная физиономия с огромным жёлто-лиловым синяком под правым глазом, разбитыми губами и повязкой на лбу.

– Да, хорош, – резюмировал Вовка.

– И ты по-прежнему настаиваешь на своём?

– Пап, я тебе обещаю, мы с тобой об этом поговорим. Но не сейчас, хорошо?

– Вот это другое дело. А Марина – молодец. Она сразу поняла, когда ты ей позвонил и не отвечал, что с тобой что-то случилось. Ниночка, давай, выкладывай этому борцу за справедливость свою кулинарию. А мы пойдём, сынок. Тебе отдыхать надо.

Отец пожал сыну руку, мать расцеловала Вовку в обе щёки, и родители ушли.

Но это был, как оказалось, не последний визит. Через час в палату зашёл невысокий мужчина в строгом сером костюме и направился к койке, на которой лежал Вовка.

– Васильев Владимир Сергеевич? – спросил мужчина.

– Да, это я. А вы кто?

– Следователь прокуратуры Волков Михаил Михайлович. – Мужчина достал из кармана удостоверение, раскрыл его и показал Вовке. – У меня к вам несколько вопросов. Первый: вы запомнили лица напавших на вас людей?

– Нет, было темно, и они, как мне показалось, специально старались стоять в тени.

– А номер машины вы помните?

– Не весь. Только первую букву К и две последние цифры номера – 66. Тёмно-зелёная «девятка».

– Совпадает, – отметил следователь. – Эта машина была угнана в тот вечер со стоянки у пляжа и брошена в ту же ночь на просёлочной дороге. Продолжим разговор. Владимир, вы кого-нибудь подозреваете? Кто мог вас так жестоко избить?

Вовка машинально раскрыл рот, чтобы рассказать следователю про угрозы Пилипчук, про предупреждение Лены, но вдруг передумал.

«А как же Васька? Ведь если я сейчас всё это расскажу, её наверняка заберут из клуба, как вещественное доказательство. Если милиция не сможет ничего предъявить этой Пилипчук и её громилам, то лошадь вообще вернут хозяйке». – Эти мысли вихрем пронеслись у Вовки в голове.

– Нет, я никого не подозреваю.

– У меня другая информация, Владимир Сергеевич. Ваша знакомая, Марина Измайлова, рассказала, что присутствовала при разговоре с некой Пилипчук Людмилой Георгиевной, и что Пилипчук вам угрожала. Измайлова даже пояснила причину этих угроз.

«Ну спасибо тебе, Марина», – подумал Вовка. Вслух же сказал:

– Я не считаю, что это исполнение угроз Пилипчук. Парни были пьяные и просили у меня денег на водку. Надо было дать и спокойно пройти мимо. А я ответил им, что пить вредно, тем более за рулём. Их машину мы с Мариной ещё раньше видели, когда уезжали из конноспортивного клуба. Они уже тогда выписывали кренделя на дороге и ехали без габаритов и ближнего света.

– Владимир Сергеевич, вы понимаете, что этим заявлением серьёзно осложняете задачу следствию?

– Да, понимаю. Но это правда.

– Хорошо, больше у меня вопросов к вам нет. Если вспомните что-нибудь, вот моя визитка.

Следователь заполнил протокол допроса потерпевшего, дал Вовке подписать его и попрощался.

Весь остаток дня Вовка чувствовал себя гораздо лучше. Он разгадал пять кроссвордов, посадил аккумулятор у мобильника, слушая радио и играя в тетрис, а также поведал свою историю попадания на больничную койку всем соседям по палате, выслушав в ответ пять чужих рассказов. Под вечер он сильно устал и быстро уснул.

Следующее утро началось с врачебного обхода. Главврач отделения, осмотрев Вовку, сказал:

– Ну-с, молодой человек, через пару дней на выход с вещами. На процедуры пожалуйте в свою поликлинику. Но перед выпиской прошу зайти ко мне.

Вовке настолько надоело валяться на койке, что он был готов отправиться домой сию секунду, поэтому очень обрадовался сообщению врача. Но настроение быстро испортилось. «Почему не пришла Марина?» – думал он.

В палату заглянула дежурная медсестра.

– Заходите, он не спит. – Пригласила она кого-то из коридора.

Вошёл отец Марины.

– Здравствуй, Володя.

– Добрый день, Николай Петрович. А где Марина?

– У неё очень срочное дело, она передавала тебе огромный привет.

– Спасибо, передайте ей тоже большой-большой привет.

– Обязательно передам.

Николай Петрович поёрзал на неудобном жёстком стуле и продолжил беседу.

– Володя, ты должен понимать, что вы с Мариной попали в очень неприятную историю из-за какой-то лошади. Я изначально согласился помочь, но даже не подозревал, насколько далеко это может зайти. Я Марину теперь никуда не отпускаю без охранника. Потому что не хочу услышать от милиционера или врача, что мою дочь изнасиловали какие-то мерзавцы. Ты и моя дочь заигрались, пора заканчивать эту игру. Надеюсь, что у тебя хватит для этого здравого смысла. Марине я уже всё объяснил.

Но это ещё не всё. Я в курсе ваших личных отношений. Ты хороший парень, Володя и наверняка будешь хорошим другом, а возможно, и мужем, но у Марины другая жизнь и другая судьба. Увы, таковы правила для всех детей из её круга. Это предопределено укладом жизни. Иначе не получается. По иному бывает только в кино. Моя дочь в этом не виновата, как не виноват и ты. Я не возражаю, чтобы вы виделись в конноспортивном клубе как любители лошадей, но не более того. Надеюсь, ты поймёшь меня правильно.

Вовка побледнел.

– Я понял вас, Николай Петрович. Вы правы: гусь свинье не товарищ. Передайте мои наилучшие пожелания Марине.

Николай Петрович встал со стула.

– Жаль, Володя, что ты так воспринял мои слова. Со временем поймёшь, кто из нас прав. До свидания, поправляйся. – С этими словами банкир вышел из палаты.

Вовка был в полной растерянности. Почему пришёл только Николай Петрович? И где Марина? Похоже, она приняла правила игры, которые он только что услышал от Измайлова, иначе бы пришла сюда сама. Ну что ж, «лет ит би», как пели «Битлз».

Зазвонил сотовый. Марина!

– Здравствуй, Володенька! Как ты там, поправляешься? Почему не звонишь, что случилось?

– О том, что случилось, можешь спросить у своего папы. И не прикидывайся, что ничего не знаешь.

– Вовка, что за тон? О чём я должна знать?

– О том, что гусь свинье не товарищ.

– Володя, или ты извинишься, или наш разговор на сегодня окончен.

– Больно надо, – ответил Вовка и дал отбой.

«Ну вот и конец фильма, – подумалось Вовке. – Всё закончилось, едва успев начаться».

Сколько стоит лошадь

Следующие два дня тянулись, как показалось Вовке, бесконечно. Синяк под глазом начал проходить, повязку со лба сняли, поменяв на пластырь. Губы тоже перестали напоминать два вареника. Наступил день выписки. Вспомнив о просьбе главврача, он зашёл к нему в кабинет.

Главврач сходу огорчил Вовку.

– У вас, молодой человек, было сотрясение мозга средней тяжести. Такие вещи, как правило, не проходят без последствий. Насколько мне известно, ваше пребывание в больнице как-то связано с лошадьми. Вы занимаетесь верховой ездой?

– Пока нет, но собираюсь.

– Об этом придётся забыть. Как минимум на год, а может статься, и на всю жизнь. Через год пройдёте обследование, тогда и поговорим снова.

– Но… – заикнулся, было, Вовка.

– Никаких «но», если не хотите угодить к нам снова, в отделение нейрохирургии.

Вовка вышел из больницы далеко не в радужном настроении.

«Во дела, теперь я владелец лошади, который не может ездить верхом», – подумал он.

И куда идти? Домой? Родители наверняка на работе. А Васька? Что с ней произошло за то время, пока он валялся в больнице? Всё, еду к Ваське, принял решение Васькин спаситель.

Вскоре Вовка стоял у проходной клуба, ставшей уже такой близкой и знакомой. Охранник, увидев его, дружелюбно улыбнулся и кивнул головой. Вовка поздоровался в ответ. Хорошо известной уже дорогой он отправился в гостевую. Сгоряча он, было, побежал, но через десяток метров понял, что бегать ему ещё рано.

Громкое «гу-гу-гу» парень услышал метров за десять до входа в конюшню. Васька стояла на развязках, а вокруг кобылы ходила Журавлёва. Увидев Вовку, ветврач улыбнулась и тепло поздоровалась с юношей.

– Здравствуй, Володя. Очень рада тебя видеть. Вот, приехала по вызову, решила и твою подопечную посмотреть. Пока ты был в больнице, с ней Марина возилась. Ну и персонал конюшни её балует, чем-то эта лошадка к себе людей располагает. Так что не переживай, без внимания твоя Васька не оставалась. Хочу сказать, что по здоровью у неё изрядные улучшения. Это значит, что не успели кобылу в покатушках загубить.

Вовка и сам заметил перемены, произошедшие с лошадью. Васька потолстела, глаза у неё были весёлые. Шерсть на лошади уже не свисала тусклыми клочьями, а стала гладкой и блестящей. Грива и хвост были аккуратно и тщательно расчёсаны, а чёлка заплетена в косичку.

– Из неё может получиться очень даже неплохой хоббик, – добавила Журавлёва.

Вовка вспомнил пояснения Марины. В конном мире «хоббиками» называются лошади хобби-класса. Их владельцы не стремятся к спортивным достижениям, предпочитая спорту ежедневное общение с лошадью и обычные верховые прогулки.

Васька рвалась с развязок. Володя подошёл, обнял кобылу и прижался щекой к тёплой шее. Лошадь замерла мгновенно, положив голову Вовке на плечо. Постояв так минут пять, Вовка открыл стоящий у денника ящик и достал оттуда лошадиное лакомство. Угостив кобылу, Вовка опять обнял её. Васька перед этим успела облизать ему лицо и руки…

Журавлёва наблюдала за парочкой с нескрываемым удовольствием.

– Володя, я до сих пор удивляюсь, почему к тебе так лошади тянутся? Про Ваську я вообще молчу, но ведь и лошадь Марины очень хорошо на тебя реагирует. А Ляля – кобыла строгая, каждому встречному поперечному с собой общаться не позволит.

– Не знаю, Ирина Николаевна. Может, это у меня от бабушки, Валентины Сергеевны. Когда я совсем маленьким был, она рассказывала мне одну историю. Во время войны в Белоруссии бабушка переходила из деревни в деревню, чтобы не попасть к наступающим немцам. Однажды она увидела в лесу привязанную к дереву лошадь, которая объела вокруг всю траву до самой земли и уже начала грызть кору. Бабушка её отвязала и отпустила. Но лошадь не убежала, а шла за ней очень долго, несколько дней. Валентина Сергеевна даже несколько раз садилась на неё, когда уставала идти пешком. А потом лошадь осталась в деревне, где жила бабушкина тётя.

– Да, занятная история, – задумчиво протянула Журавлёва.

– Ирина Николаевна, сколько стоит лошадь? – неожиданно спросил Вовка

– Володя, вопрос поставлен неправильно. Я точно также могу спросить тебя, сколько стоит машина?

– Ну, хорошая машина меньше пятнадцати тысяч долларов стоить не может, – ответил Вовка.

– Вот также и лошади. Лошадь Марины стоит, по моему мнению, около пятидесяти тысяч евро.

– А Васька?

– Ваське твоей красная цена тысячи полторы, причём долларов, а не евро. В нынешнем состоянии. В том виде, в котором она здесь появилась, я бы за неё больше пятисот не дала. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Так ведь три недели скоро заканчиваются. Если ничего не сделать, Ваську заберут.

Журавлёва внимательно посмотрела на Вовку.

– Ты понимаешь, что берёшь на себя огромную ответственность? Чтобы достойно содержать лошадь, нужны не только деньги. Нужна ещё любовь, взаимное уважение, огромное терпение. А иногда и готовность пожертвовать чем-то, порой очень важным. Не обижайся, это я больше для профилактики тебе говорю. Ты уже и так многое доказал.

– Вот поэтому я и хочу выкупить Ваську у этой Пилипчук.

– Володя, я тебя сейчас сильно огорчу. Учитывая твои с Пилипчук отношения, цена будет назначена абсолютно несуразная. Опираясь на мой опыт, предполагаю, что не меньше шести тысяч. Разумеется, долларов.

– У меня столько нет, – расстроился Вовка.

– А сколько есть?

– Две тысячи.

– Негусто. Ладно, будем думать. Если будут новости – позвони.

– А можно с Васькой погулять пойти?

– Не можно, а нужно. Идите, удачи вам.

– Спасибо, Ирина Николаевна, я вам обязательно позвоню.

Вовка пристегнул корду и вывел Ваську на улицу. Он пошёл той же дорогой, которой ходил и раньше, с Мариной. И выражение его лица менялось от радостно-счастливого, когда он наблюдал за Васькой, до грустного, когда он вспоминал, что Марины с ним рядом нет. И, похоже, никогда не будет.

Прогулка заняла два часа. Поставив Ваську обратно в денник и скормив ей на прощание вторую половину пакета с лакомством, Вовка сел на маршрутку и поехал домой.

Маршрутка остановилась у станции метро, ставшей для Вовки знакомой до боли. У входа стоял Иван Иванович. Завидев его, Вовка подошёл и поздоровался.

– Здорово, герой! – приветствовал парня старший лейтенант. – Наслышан о твоих подвигах. Молодец, уважаю. Откуда едешь?

– Ваську навещал.

– Ясно. Я тут справки навёл по этой самой Пилипчук. Скользкая особа, скажу тебе. Но умна, спору нет. Обзавелась связями в районе, подозреваю, что не бесплатно. Вот её и терпят.

– Иван Иванович, а вы не могли бы мне помочь?

– Ещё одну лошадь найти надо? – пошутил милиционер.

– Нет, Ваську купить хочу.

Заявление Вовки повергло старшего лейтенанта в шок.

– Ну ты даёшь! Во как у вас далеко зашло! А от меня-то что требуется?

– Вы не могли бы со мной к Пилипчук съездить? В качестве, так сказать, гаранта безопасности?

– Интересное кино. Опять ты меня на авантюру толкаешь. И почему-то мне кажется, что я опять соглашусь, – усмехнулся Иван Иванович. – Сделаем так. Жди меня завтра здесь в полдень, лады?

– Иван Иванович, спасибо. Спасибо большое, – Вовка расцвел.

– Ладно, ладно, не благодари раньше времени. Иди-ка ты лучше домой, чтобы от радости глупостей не натворил.

Вовка крепко пожал руку старшему лейтенанту и пошёл к дому. Проходя мимо сквера, он вспомнил поцелуи Марины, и в груди стало тепло. И тут же обдало холодом, когда в памяти всплыли события той страшной ночи.

Родители радостно встретили Вовку. Отец крепко обнял (Вовка слегка поморщился – рёбра ещё болели), мать расцеловала и побежала на кухню накрывать на стол.

– Сын, давай сразу расставим все точки над «и», пока мать там хлопочет, – настойчиво сказал Сергей Иванович.

– Хорошо, папа, давай.

– Когда должны забрать твою лошадь?

– Скоро, примерно через недели полторы.

– Давай договоримся так: навещай свою Ваську всё это время, раз уж ты так к ней прикипел. Но после того, как её увезут, не вздумай её искать. А тем более ввязываться в истории, подобные этой.

– Папа, я постараюсь, – ответил Вовка.

– Ты не старайся, ты обещай.

– Хорошо, я обещаю, что после того, как Ваську увезут, я её разыскивать не буду.

– Молодец, сынок, рад, что мы всё решили.

Отец встал и пошёл на кухню. Вовка хитро улыбнулся. Он не соврал, давая обещание, потому что Ваську никуда не увезут.

Ужин прошёл, как пишут в газетах, в тёплой дружественной обстановке. Родители ушли в свою комнату, Вовка – в свою. Закрыв поплотнее дверь, он позвонил Журавлёвой.

– Ирина Николаевна, добрый вечер, это Володя.

– Здравствуй, Володя! Какие новости?

– Вы не могли бы завтра в двенадцать съездить со мной, помочь купить Ваську?

– Ты твёрдо решил?

– Да, твёрже не бывает.

– Куда мне нужно приехать?

– К метро. – Вовка назвал станцию.

– Хорошо, я приеду. Володя, извини, я сейчас на вызове. До завтра.

– До завтра, Ирина Николаевна, спасибо.

Вовка выбросил вверх руку с жестом «Victory» и негромко выкрикнул «Йес!». Заснул он сном счастливого человека.

Моя милиция меня бережёт

Вовка проснулся рано. Спать не хотелось. Какой там сон, когда впереди такое событие? Чтобы убить время, он навёл порядок на своём письменном столе и книжной полке. В половине двенадцатого Вовка достал из стола заветную коробку, вытащил оттуда всю наличность, пересчитал. Ровно две тысячи. Ну что ж, с Богом.

Подойдя к метро, юноша сразу увидел Журавлёву. Они поздоровались.

– Мы ещё кого-то ждём? – спросила Ирина Николаевна.

– Да, должен ещё один человек подойти.

– Не подойти, а подъехать, – услышали они рядом с собой.

Иван Иванович в отутюженной форме стоял позади Вовки и улыбался.

– Иван Иванович, познакомьтесь. Это Ирина Николаевна, лучший в городе ветврач. Она тоже согласилась мне помочь. Ирина Николаевна, это Иван Иванович, лучший в городе милиционер. Он со мной Ваську искал в парке.

Мужчина и женщина обменялись рукопожатием.

– Володя, поехали. Дорога неблизкая, а времени у меня, к сожалению, мало, – поторопила юношу Журавлёва.

– А вы можете не волноваться, домчу с ветерком, – заявил Иван Иванович. – Дамы и господа, карета подана.

Все направились за Иваном Ивановичем к стоящему у тротуара потрёпанному милицейскому «уазику».

– Это мне ребята из райотдела дали попользоваться. Поехали. Ирина Николаевна, показывайте дорогу.

Конюшня Пилипчук располагалась на задворках фабрики, выпускавшей во времена Страны Советов обувь под торговой маркой «Скороход», о которой один известный юморист сочинил меткую остроту – «Напомнил вид его лица ботинок «Скороход» с торца».

Вовка, Журавлёва и Иван Иванович пробрались к зданию конюшни, стараясь не провалиться по колено в кучи мокрых гниющих опилок, перемешанных с навозом. Зайдя внутрь, Вовка не сразу разглядел крохотные грязные денники, поскольку света в конюшне не было, а солнце еле пробивалось через небольшие окна, засиженные мухами. Буквально на пороге они столкнулись с хозяйкой.

– Вы посмотрите, какие люди! – начала разговор Пилипчук. – Ну что, молодой человек, я вижу, вы приняли решение. Похвально. Вот только милицию-то зачем привели? Я не кусаюсь.

– Людмила Георгиевна, я покупаю у вас Ваську, – сказал в ответ Вовка.

Изумлению хозяйки не было предела.

– По-ку-па-ете? – по слогам переспросила она. – А денег-то хватит?

– Не надо считать мои деньги, – отрезал Вовка, – свои считайте.

– Хорошо, буду считать свои. Мне кажется, сегодня их изрядно прибавится, – ехидно произнесла Пилипчук. – Я женщина деловая, долгих разговоров не люблю. Выкладывайте семь тысяч долларов, и лошадь ваша.

В разговор вступила Журавлёва.

– Я знала, что с совестью у вас проблемы, Людмила Георгиевна. Но не думала, что она вообще отсутствует.

– Ирина Николаевна, давайте не будем про совесть. Мой товар – ваш купец. Ладно, с учётом понесенных вами затрат, продам за шесть, и ни копейкой меньше.

Вовка уже понял бессмысленность дальнейшего торга. «Вот дурак, – подумал он, – притащил сюда Ирину Николаевну с Иваном Ивановичем и опозорился перед ними по полной программе».

Иван Иванович взглянул на поникшего парня, кашлянул, чтобы обратить на себя внимание и заговорил, глядя на Пилипчук.

– Гражданка, я бы посоветовал внимательней выслушать этого молодого человека и пойти ему навстречу. Очень рекомендую.

– Товарищ старший лейтенант, я так понимаю, вы, как представитель власти, хотите меня принудить. Предупреждаю, я буду жаловаться на милицейский произвол вашему начальству.

Реакция старшего лейтенанта оказалось неожиданной для всех.

– У вас есть фонарик, гражданка Пилипчук?

– Есть, – недоумённо ответила хозяйка конюшни.

Людмила Георгиевна ушла и очень скоро принесла карманный фонарик.

– Посветите, пожалуйста, а то я цифры не могу разглядеть.

Иван Иванович достал из кармана тужурки визитку синего цвета. Первое, что бросилось всем в глаза, были слова «генерал-майор» и «начальник ГУВД». Далее шли фамилия, имя, отчество и другая информация. Телефонов было указано четыре, в том числе и сотовый. Старший лейтенант перевернул визитку. На обратной стороне крупным твёрдым почерком был написан ещё один номер. Иван Иванович вынул свой мобильник. Рот Пилипчук стал медленно открываться. Когда милиционер набрал предпоследнюю цифру, он поднял голову и сказал:

– Вот уж не думал, что воспользуюсь этой визиткой для такого дела. Я вообще не хотел куда-то или кому-то звонить. Скажут потом, что мы всё это за деньги делаем. Что ни один мент бесплатно пальцем не пошевелит. Да ещё и кляузу напишут начальству. Так вот, гражданка Пилипчук. Ради этого парня я уже сделал одно исключение – приехал с ним сюда. А сейчас решил сделать второе исключение. Вы уже заметили, кому я собираюсь звонить. Генерал мне не откажет, поверьте. Если я попрошу его помочь, то уже завтра эту конюшню начнут посещать самые разнообразные комиссии. Причём комиссии городские, а не районные. От санэпидстанции до налоговой инспекции и пожарников. После их проверок вам небо с овчинку покажется. И никто из ваших покровителей не спасёт, можете не сомневаться.

Пилипчук внезапно выключила фонарь.

– В чём дело? – суровым тоном спросил милиционер.

– Товарищ старший лейтенант, я совсем забыла, что эта лошадь недавно получила травму и вряд ли сможет у меня работать. Поэтому я готова продать её за две тысячи двести долларов.

– Ну и крохоборка же вы, Людмила Георгиевна! – в сердцах воскликнула Журавлёва.

– Ирина Николаевна, можно вас на минутку, – попросил Вовка.

Они вышли на улицу.

– Я уже знаю, что ты мне хочешь сказать, – улыбнулась Журавлёва. – Во-первых, спросить, о какой травме идёт речь. Можешь не сомневаться, никакой травмы нет. Просто дамочка пытается сохранить лицо, вот и придумала сходу байку. Во-вторых, знаю, что у тебя только две тысячи долларов. Это поправимо.

Журавлёва открыла сумку и достала из неё двести долларов.

– Держи, отдашь, когда заработаешь.

Вовка онемел. Он понимал, что надо поблагодарить, но мысль о том, что Васька никогда больше не увидит этой ужасной конюшни, заслонила остальное. Ирина Николаевна всё прочитала у парня в глазах.

– Иди, отдай этой, гм, Людмиле деньги. Паспорт у тебя с собой?

– Да. А зачем?

– Как это зачем? Сейчас напишем договор купли-продажи. Акт ветосмотра я подпишу. А то с Пилипчук станется: деньги возьмёт, а потом начнёт орать на всех углах, что лошадь не купили, а украли.

Они вернулись в конюшню. Иван Иванович сидел на откуда-то взявшейся табуретке, а слегка побледневшая хозяйка смотрела на него как кролик на удава.

Документы оформили быстро. Пилипчук металась по конюшне со скоростью ракеты. У неё оказались с собой чистые бланки договоров, и через пятнадцать минут трое триумфаторов садились в «уазик».

Машина тронулась с места. Ехали молча. Когда конюшня скрылась из виду, у Вовки по щеке скатилась слеза. Всего одна, больше он себе не позволил. Журавлёва и Иван Иванович переглянулись. Им было всё понятно без слов.

У метро все вышли размять ноги.

– Однако, старший лейтенант, у вас и связи, – уважительно произнесла Журавлёва.

– Вы не поверите, Ирина Николаевна, первый раз воспользовался. Точнее, хотел воспользоваться. Очень рад, что не пришлось звонить.

– И откуда у вас эта визитка? – поинтересовалась Ирина Николаевна.

– Это мой старый боевой друг, ещё по Афгану, – ответил лейтенант. – Мы с ним бок о бок три года отслужили. Из одной фляги пили, из одного котелка ели. Жизнь он мне спас, когда меня ранили. Я ещё рядовым необученным был, а он уже разведвзводом командовал. После того, как из госпиталя вышел, к нему во взвод попросился. Потом и сверхсрочную служил под его началом. Он к тому времени уже командиром батальона был. Генерал каким-то образом узнал, что мы с ним в одном городе оказались. Позвонил, потом в гости приехал. Посидели, вспомнили былое. Тогда он и визитку вручил. Звони, говорит, хоть ночью.

Вовка наконец подал голос.

– Иван Иванович, Ирина Николаевна, если бы вы знали, как я вам благодарен. Если бы не вы… Спасибо…

Голос у парня предательски задрожал.

Старший лейтенант похлопал его по плечу.

– Володя, всё закончилось. Теперь не плакать, радоваться надо.

Журавлёва взлохматила Вовке волосы.

– Поздравляю! Добро пожаловать в мир людей и лошадей! Кстати, отдай мне до вечера договор.

– Секрет. Ты сегодня к Ваське поедешь?

– Конечно. Только домой забегу, пообедаю.

– Очень хорошо, там и увидимся. И договор у меня заберёшь. Не забудь, с тебя банкет в клубе.

– Что вы, Ирина Николаевна, как же я забуду? Только вы приходите обязательно. Иван Иванович, и вы тоже, обещаете?

Добившись от Журавлёвой и Иванова обещания прибыть на торжественное мероприятие, Вовка вновь от всей души поблагодарил их. Он попрощался со ставшими ему очень дорогими за последние две недели людьми. Иван Иванович галантно предложил довезти Журавлёву, как он выразился, «хоть на край света». Приглашение было благосклонно принято. Едва «уазик» тронулся с места, Вовка со всех ног припустил домой.

А был ли Мальчик?

С родителями Вовка столкнулся у подъезда. Сергей Иванович решил закончить свой рабочий день пораньше. Так что в дополнение к традиционному семейному ужину получился ещё и семейный обед.

– К лошадке своей поедешь? – спросил Сергей Иванович.

– Угу, – с набитым ртом промычал Вовка.

– А ты не забыл, что у тебя завтра день рождения?

Вовка уставился на отца. «Однако, – подумал он, – я совсем закрутился. Придётся сегодня после визита к Ваське народ приглашать. А то получится день рождения типа «ты да я, да мы с тобой».

– Спасибо, что напомнил, папа.

– Не за что, – усмехнулся отец.

Парень уже доел второе.

– Пап, мам, спасибо, я побежал.

Вовка надел куртку и выскочил на улицу, по дороге к остановке маршрутки купил три килограмма моркови.

«Надо с Васькой отметить событие», – улыбнулся он.

Добравшись до конюшни, он подошёл к Васькиному деннику, и сначала не понял, что произошли некоторые изменения. А когда заметил, то гордо расправил плечи. На двери денника висела табличка:

Пол: Кобыла

Масть: гнедая

Мать: Варна

Отец: Мальчик

Место рождения: Клуб «Веселая лошадка»

Владелец: Васильев В.С.

Вовка понял, зачем Журавлёва просила у него договор.

В конюшню заглянул Михалыч, а вслед за ним и Ирина Николаевна.

– Поздравляю, Володя! – Михалыч крепко пожал юноше руку. – Побольше бы нам таких ребят, глядишь, и поднимем конный спорт в стране.

– Ладно, Михалыч, не перехвали, – отозвалась Журавлёва. – Ты мне вот что скажи: Мальчик – это не тот ли самый, который лет пять назад сделал всех немцев по ста шестидесяти на этапе Кубка Мира в Минске?

– Откуда ж мне знать, Николаевна, – ответил Михалыч. – Возьми-ка ты лучше кровь на анализ да отправь во ВНИИК. Если это тот Мальчик, то кобылку не в хоббики определять надо, а чтобы она молодёжь в призы вывозила. Вот оклемается лошадка окончательно, тогда прыжковые тесты и проведём. А ты параллельно с её родителем реши вопрос.

– Михалыч, ты как всегда. Сразу всё по полочкам разложил, кто куда бежит, кто что несёт.

– А то! Я ж начкон, мне по-другому нельзя.

Журавлёва повернулась к Вовке:

– Если анализы подтвердятся, то будем документы на Ваську переделывать. В этом случае она из бепешки автоматически превращается в ганновера.

Вовка смотрел в оба глаза и слушал в оба уха. Вот какая, оказывается, его Васька! Он даже не сомневался, что неизвестный ему знаменитый Мальчик и есть отец кобылы.

– Ирина Николаевна, Михалыч, я вас приглашаю завтра к себе на день рождения, – торжественно объявил Вовка.

Врач и начальник конюшни поблагодарили за приглашение, но твёрдого обещания не дали. Ирина Николаевна сказала, что если у неё будет вызов, то она приехать не сможет. Михалыч отшутился:

– Володя, я уже забыл, когда в город выбирался. С утра до вечера в клубе. Но за приглашение, спасибо. С меня подарок.

– С меня, кстати, тоже, – добавила Журавлёва.

– Это с меня подарки, – возмутился Вовка. – Вы для меня столько сделали.

– С тебя банкет, – напомнила ветврач. Она попрощалась и вышла из конюшни. Михалыч уходить не торопился. Было видно, что он что-то ещё хочет сказать Вовке.

– Пошли на свежий воздух, – предложил Михалыч. – Разговор к тебе есть.

Тренер и юноша вышли и сели на скамейку рядом с конюшней.

– Скажи-ка мне, Володя, что у тебя с Мариной произошло? – задал вопрос в лоб Михалыч.

– Ничего особенного.

– Это ты родителям будешь сказки рассказывать. Но не мне. Марина четвёртый день ходит сама не своя. Позавчера на тренировке ни за что ни про что накричала на лошадь. Я её сразу с кобылы ссадил и отправил на недельку из клуба. Лошадь не виновата в том, что у тебя на душе кошки скребут. Если очень хочется попсиховать, побейся головой об пустой денник, но лошадь не тронь. Это и тебя на будущее касается, кстати. А вчера, после того, как ты ушёл, я её около Васькиного денника увидел. Как ты думаешь, что она там делала?

– Не знаю, Ваську угощала.

– Ага, пальцем в небо. Плакала она.

– Плакала? – Вовка не поверил собственным ушам.

– Ну да, плакала. Не знаешь, как девчонка плачет, когда её обидит тот, в ком она души не чает?

– Михалыч, мне её отец весь расклад Марининой жизни чуть ли не до пенсии расписал, когда в больницу приходил. А Марина даже не удосужилась навестить. Значит, её этот расклад вполне устраивает.

– А ты пробовал выяснить, почему она в больницу не пришла?

– А чего там выяснять-то, всё и так ясно.

Михалыч поднялся со скамейки.

– Балбес ты, Вольдемар, как есть балбес. Мне, например, ничего не ясно, а я на этом свете почти втрое против тебя прожил. Если прав окажешься, сильно удивлюсь. Но прав окажусь я, можешь не сомневаться. Ты подумай над тем, что сейчас услышал. Крепко подумай. Всё, бывай, мне пора тренировку начинать. Можешь завтра к кобыле не приезжать, день рождения всё-таки. Я попрошу кого-нибудь из конюхов её в леваду выпустить на часок.

Михалыч пожал Вовке руку и пошёл в крытый манеж. Вовка ещё долго сидел на скамейке и думал о разговоре с Михалычем. Ничего так и не решив, он поднялся и направился к остановке маршрутки. Приехав домой, Вовка неторопливо и как-то неохотно принялся обзванивать друзей, машинально повторяя слова приглашения. Марине он так и не позвонил.

Утро следующего дня выдалось солнечным и тёплым. Вовка, потягиваясь, вышел в коридор. Тут его перехватили отец с матерью и стали тянуть за уши, приговаривая «расти большой». Вовка смиренно терпел процедуру поздравления, принятую в их семье, злорадно думая о том, что у отца скоро сорокапятилетний юбилей.

– Поздравляем тебя, сынок. – Мать расцеловала Вовку. – Большой ты стал совсем. Гостей-то много наприглашал?

– Нет, ма, многих в городе нет, отдыхают.

– Ну ничего, кто-то ведь придёт. А Марину пригласил?

Этого вопроса Вовка не ожидал. Он думал, что его отношения с Мариной не сильно интересуют родителей. Выходит, ошибался.

– А она на дачу уехала, – брякнул он первое, что пришло в голову. – Там у них тоже какой-то праздник.

– Жаль, – огорчилась мать, – хорошая она девушка.

– Дорогой наш сын, мы дарим тебе первый подарок: по случаю твоего дня рождения ты сегодня освобождаешься от любой домашней работы, – торжественно объявил Сергей Иванович и, не выдержав, рассмеялся. Парню тоже стало смешно. Они хохотали вместе, и вдруг на душе у Вовки стало так легко, как будто оттуда свалился огромный булыжник.

Целый день Вовка занимался ничегонеделанием. Разнёс в пух и прах всех монстров в новой компьютерной игре, зарегистрировался на двух конных сайтах под ником «Васька», и принял двадцать телефонных звонков и СМСок с поздравлениями. Одно из сообщений было от Марины. Почему-то на английском языке было написано «Happy B-day». Стирать его Вовка не стал, но и благодарить тоже.

Наступил вечер. Пришли Вовкины друзья. После не очень длительного застолья танцы было предложено перенести на улицу. Молодёжь побежала вниз организовывать танцпол. Вовка пошёл вместе с ними, но в дверях столкнулся с Журавлёвой.

– Здравствуй, именинник! – ветврач крепко расцеловала Володю. – Вот

тебе мой подарок.

Она достала из сумки большую красивую книгу «Спортивные лошади. Породы, разведение и уход». Сверху лежал небольшой блокнот с надписью «Записная книжка частного владельца».

– Спасибо, Ирина Николаевна, вы в самую точку угодили. Не могу же я по каждому пустяку к вам или Михалычу обращаться, – поблагодарил Вовка и быстро отнёс подарок к себе в комнату. Не хватало ещё, чтобы эти подарки увидели родители. Вовка собирался рассказать им про Ваську, но собственный день рождения явно не подходил для этого разговора. В коридор вышли отец и мать.

– Мам, пап, познакомьтесь. Это Ирина Николаевна, наш клубный ветврач, самый лучший. Она Ваську лечит. А это мои родители, Сергей Иванович и Нина Петровна.

Родители поздоровались с Журавлёвой. Отец достал из кармана конверт и протянул его Вовке.

– Володя, мы с мамой поздравляем тебя с днём рождения. Хотим, чтобы все твои мечты сбывались. А поскольку твоя ближайшая мечта – это машина, мы решили тебе помочь в её осуществлении. Завтра поедем с тобой выбирать твою мечту.

Вовка заглянул в конверт и похолодел. Там было ровно две тысячи долларов. Он вспомнил, что не так давно похвастался матери с отцом, что накопил уже две тысячи и когда накопит четыре, то пойдёт покупать машину. Собственный день рождения грозил вылиться в грандиозный скандал. Но отступать было некуда, и именинник ринулся головой в омут.

– Папа, мама, спасибо вам большое. Это действительно была моя самая большая мечта.

– Почему была? – спросил отец.

– Потому что на две тысячи нормальную машину не купишь.

– Почему на две? У тебя же теперь четыре.

Журавлёва начала понимать, что назревает буря, но с места не двигалась.

– А где ещё две, которые ты накопил?

– У меня их уже нет.

– А можно поинтересоваться, Владимир, – тон отца не предвещал ничего хорошего, – куда ты их потратил?

Вовка посмотрел отцу прямо в глаза и громко сказал:

– Ваську выкупил.

В театральных сценариях в таких случаях пишут слово «Занавес». Замерли все, но занавес не отпустился по причине его отсутствия. Первым пришёл в себя Сергей Иванович.

– Вот так сюрприз! Ну, сынок, порадовал, ничего не скажешь. Ладно, не буду портить тебе праздник, но завтра…

Отец не договорил, потому что Журавлёва неожиданно шагнула вперёд.

– Сергей Иванович, Нина Петровна, можно вас буквально на пять минут.

– Хорошо, Ирина Николаевна, пойдёмте в нашу комнату. Может быть, вы нам объясните, что здесь происходит.

С этими словами отец повернулся и решительно зашагал в гостиную. Нина Петровна с Журавлёвой последовали за ним. Вовка зашёл на кухню и сел. Всё, решил он, финита ля комедия. Сейчас отец обработает Ирину Николаевну, он это хорошо умеет делать.

Тем временем в комнате шёл разговор на повышенных тонах.

– Я не позволю своему сыну швыряться деньгами для удовлетворения своих сиюминутных прихотей! – возмущался Сергей Иванович.

Журавлёва спокойно выслушала Вовкиного отца и ровным голосом сказала:

– Мне очень жаль вас, Сергей Иванович. Я, врач с двадцатилетним стажем, много раз видела, как хладнокровно отбирают жизнь. Не приведи Господь вам увидеть хотя бы одну десятую подобного. Но так же неоднократно видела, как жизнь бескорыстно дарят, жертвуя многим. И это помогло мне не стать бездушной. За пятнадцать дней ваш сын стал мужчиной и человеком с большой буквы, а его отец не заметил этого, хотя всё происходило буквально у него на глазах. Володя подарил жизнь, хотя сам при этом чуть не потерял свою. Он подарил жизнь, отдав всё, что у него было. Вам надо оказаться на месте кобылы Васьки, чтобы понять: бывает, что лучше умереть, чем жить так, как совсем недавно жила она. Может, тогда вы научитесь по-настоящему ценить отвагу, верность и доброту. Да я всю жизнь готова Бога молить, чтобы у меня был такой сын. К счастью, у Володи теперь много друзей. Гораздо больше, чем было месяц назад. А своих друзей, будь то мальчик Володя или лошадь Васька, мы не предаём и не продаём. Ни за две тысячи, ни за двести миллиардов. Впрочем, делайте, что хотите. Господь Вам судья. Прощайте. – Ирина Николаевна поднялась и вышла из комнаты. Родители сидели молча.

Журавлёва зашла на кухню, где с бледным лицом сидел Вовка. Он вскочил, услышав её шаги.

– Поговорила я с твоими родителями. Не знаю, к чему это в итоге приведёт, но один ты вряд ли бы справился. Это хорошо, что я смогла заскочить к тебе на день рождения. А теперь соберись и не раскисай. Иди лучше с приятелями потанцуй. Давай-давай, вперёд. Ну и проводи даму, в конце концов. – Ветврач улыбнулась и подтолкнула Вовку в коридор.

Они вместе вышли на улицу. Ирина Николаевна пожала юноше руку и пошла к автобусной остановке. Володя постоял минут пять и решил последовать совету Журавлёвой. Танцы длились до полуночи, пока кто-то из жильцов не открыл окно и не начал возмущаться. Увлёкшаяся молодёжь хором извинилась, и вечеринка была закончена. Попрощавшись с друзьями, Вовка вернулся в квартиру. Родители сидели на кухне, дверь была плотно закрыта. Они о чём-то разговаривали, но очень тихо. Вовка прошёл к себе в комнату, разделся и лёг.

«Ничего себе Happy Birthday», – подумал он. И снова ему долго не спалось. Вовка думал не о Ваське. Хотя нет, о Ваське он тоже думал…Только вот всё время вспоминалась Марина…

Ещё один союзник

Вовка проспал до двух часов дня – сказалась накопившаяся усталость. Родителей не было, и он облегчённо вздохнул. Вовка вообще не представлял, как он будет разговаривать с ними дальше, особенно с отцом. В конце концов, подумал он, решать проблемы надо по мере их появления. А пока проблема в образе родителей не явилась, надо жить спокойно.

«Интересно, а девчушку-покатушку по имени Лена выписали из больницы?» – вспомнил вдруг Вовка несчастную всадницу. – Пойду проведаю, обещал же зайти.

Позавтракав, Володя отправился в больницу. По дороге он купил немного вкусностей, вспомнив, как Лена в прошлый раз уминала бутерброды. Пройдя процедуру получения бахил, Вовка зашёл в палату. Лена была там. Она очень обрадовалась.

– Володя, здравствуй. Ой, извините, можно на «ты»?

– Без проблем.

– Я тебя и Марину ещё неделю назад ждала, а вы не пришли.

– Не получилось, – и Вовка рассказал почему.

У Лены округлились глаза.

– Вот гадина какая эта Людка.

– Ничего, ей уже аукнулось, – ответил Вовка

– Что, в милицию забрали?

– Гораздо круче. Я у неё Ваську выкупил.

Тут глаза у Лены вообще полезли на лоб.

– Вот это да! Честно-честно?

– Конечно. Такими вещами не шутят.

– И она теперь в том клубе, куда её ты и Марина отвезли, останется?

– Ну разумеется, – ответил Вовка и прикусил язык. Ага, подумал он, осталось только ежемесячно какой-нибудь банк грабить на восемьсот долларов. Например, банк Николая Петровича.

– Лена, тебя когда выписывают?

– Сегодня, после четырёх.

– Хочешь к Ваське в гости поехать?

– Хочу, очень хочу.

– Тогда тебе надо подкрепиться перед поездкой. – Вовка достал гостинцы.

Лена не заставила себя упрашивать. Пока она ела, Володя рассказывал, как он покупал Ваську, какая у лошади теперь красивая амуниция, в каком просторном деннике она живёт и какие прекрасные люди помогают ему ухаживать за ней.

– А Марина с нами поедет? – спросила Лена.

– Нет, она за городом с родителями. У неё же отец владелец банка, поехали всей семьёй на какую-то вечеринку для крутых.

– Жаль, мне Марина сразу очень понравилась. И не скажешь, что у неё отец банкир.

Вошла медсестра с одеждой Лены. Вовка вышел в коридор. Потом они вместе с Леной вышли из больницы и поехали в клуб.

Сказать, что Лену клуб очень удивил, значит не сказать ничего. Клуб сразил её наповал. Лена половину времени, которое провела в клубе, не закрывала рот. Сначала от удивления, потом от непрекращающихся вопросов. Очень тепло отнёсся к девочке Михалыч, пригласив её и Вовку к себе почаёвничать. Потом все трое отправились к Ваське. Удивлению девочки не было предела, когда она увидела, как выглядит её бывшая напарница по сбору денег в карман Пилипчук. А Васька Лену узнала, но посмотрела на неё равнодушным взглядом, не выражая ни радости, ни злости.

– Володя, а можно я Ваську почищу? – спросила Лена.

– Почисть, я абсолютно не против, – ответил Вовка.

Лена аккуратно вывела Ваську на развязки и ловко принялась чистить кобылу.

Михалыч наклонился к Вовкиному уху:

– Слышь, Вольдемар, а ведь это тебе коновод готовый. Ишь как кобылу наяривает, до блеска. Не сомневаюсь, что и с остальными обязанностями она справится. Я хорошего коновода за версту чую.

– Да я не против, Михалыч.

– Вот и предложи ей. И деньжат подкидывай, ты ж рассказывал, что у них в семье финансы поют романсы.

– И сколько подкидывать?

– Ну для начала долларов сто. А дальше, как говорится, по обстановке.

Так, подумал Вовка, банк Николая Петровича придётся грабить на девятьсот долларов.

Лена тем временем почистила Ваську.

– Ставь её в денник, – сказал Михалыч. – Она сегодня гуляла. Володя, пора кобылку в работу вводить потихоньку. Давай-ка завтра мы её на кордочку возьмём, посмотришь, как это делается.

– Ой, а можно, я с вами, – попросила Лена.

– А это как хозяин решит. – Михалыч хитро прищурился, глядя на Вовку.

Лена умоляюще посмотрела на новоиспечённого владельца Васьки.

– Да конечно можно, – специально сделав паузу, ответил Володя.

– Ура! – Девушка захлопала в ладоши.

– Лен, поехали домой, тебя мама уже ждет, наверное.

И они пошли к выходу.

У крытого манежа Володю окликнула женщина, которая вышла из административного здания клуба.

– Владимир, подождите, пожалуйста. Меня зовут Александра Васильевна, я бухгалтер клуба. Вы у нас человек новый, поэтому напоминаю, что через два дня у нас оплата постоя за следующий месяц. Деньги вы должны будете заплатить в кассу. Она на втором этаже. Пожалуйста, в дальнейшем вносите деньги своевременно, без напоминания.

У парня ёкнуло сердце, но вида он не подал.

– Хорошо, Александра Васильевна, спасибо.

Вовка и Лена попрощались с Михалычем и сели в подошедшую маршрутку. Лена вышла чуть раньше, перед этим обменявшись с хозяином Васьки телефонами. Мобильника у неё не было, поэтому она продиктовала только домашний номер.

Володя доехал до метро и неторопливо пошёл домой. Впереди была полная неясность. Причём по всем фронтам – родители, Марина, оплата постоя лошади. Ясно он понимал только одно: друзей не бросают. Значит, он сделает всё, чтобы Васька осталась с ним.

Отцы и дети

Придя домой, Вовка сразу увидел отца. Тот стоял в прихожей, будто ждал сына.

– Здравствуй, папа.

– Здравствуй, сынок.

Слова отца и тон, которым это было сказано, Володю удивили. Он ожидал совершенно другого приёма.

– Иди поужинай, мама всё уже давно накрыла.

– Мы уже поели.

Вовка прошёл на кухню. Мать улыбнулась и поцеловала его.

– Привет, ма.

– Здравствуй, Володенька. Садись, поешь. Проголодался ведь за день-то?

– Угу. – Сын уже ел.

Через некоторое время новоиспечённый коневладелец, поблагодарив мать за ужин, ушёл к себе. Заглянул отец.

– Володя, я хочу с тобой поговорить.

Всё, приехали, подумал Вовка, сейчас начнётся.

Но отец молча достал из кармана пластиковую карточку и протянул её сыну.

– Вот, держи. Банк хороший. У него по городу банкоматов много.

– Пап, что это?

– Это содержание Васькино, или как там у вас говорят, постой?

Вовка за последний месяц наудивлялся на полжизни вперёд, но это было едва ли не самым сильным удивлением. Сергей Иванович присел на стул.

– Володя, я был неправ. Родители могут совершать ошибки, но они должны уметь их исправлять. Я не заметил, как ты вырос. Работа–дом–работа. Замкнутый круг. К сожалению, в последнее время в этом кругу не находилось места для тебя. Я благодарен Ирине Николаевне за то, что она открыла мне глаза на моего собственного сына. Так ей и передай. Мы с мамой гордимся тобой, сынок. На карточке сейчас тысяча долларов. Каждый месяц на ней будет ровно пятьсот. Остальную сумму ты должен зарабатывать сам. Тебе это вполне по силам. Удачи вам с Васькой.

Володя вскочил, потом снова сел. Таких слов он не слышал от отца уже давно. Если отец их сказал, значит, так и есть. Сергей Иванович никогда не лукавил.

– Папа, ты меня тоже прости. Надо было раньше тебе всё рассказать про мои намерения насчёт Васьки.

Отец с сыном одновременно встали и крепко обнялись. При этом Вовка уронил стул, который с грохотом упал. Заглянула испуганная мать, но, увидев Володю и Сергея Ивановича, радостно улыбнулась.

– Пойдёмте чай пить, я торт испекла.

Семья провела на кухне ещё часа полтора. Вовка увлечённо рассказывал родителям про клуб, Ивана Ивановича, Лену, Михалыча. Сергей Иванович и Нина Петровна не менее увлечённо слушали. Им было действительно интересно.

– В гости-то пригласишь нас с мамой? – спросил Сергей Иванович.

– Пап, да когда угодно, хоть завтра.

– Ну завтра не завтра, а как-нибудь съездим, – остудил Вовкин пыл отец.

Мать начала убирать со стола. Семейное чаепитие закончилось. Володя пожелал родителям спокойной ночи. Едва коснувшись подушки головой, он уснул. Если бы родители заглянули в комнату сына, то непременно бы умилились. Спящий Вовка счастливо улыбался.

Другая конюшня – другая работа

Утром Володю разбудил телефонный звонок. Звонила Лена узнать, поедут ли они сегодня к Ваське. Вовка сказал, что будет ждать её у метро.

Для окончательного восстановления мира в семье он решил заняться уборкой квартиры. Сделать Володя успел не очень много, но результатами был весьма доволен. В назначенное время с полной сумкой морковки парень подошёл к метро. Лена уже была там. По лицу девочки было видно, как ей не терпится приехать в клуб. По дороге Вовка решил поговорить с Леной о её участии в дальнейшей судьбе Васьки в качестве коновода.

Лена очень обрадовалась, что можно будет приезжать к лошади каждый день. Когда речь зашла о зарплате, Лена неожиданно смутилась.

– Да я и так буду приезжать, мне Васька нравится очень.

– Лена, меня учили, что любая работа должна оплачиваться. Поэтому не спорь, эти деньги тебе пригодятся.

– Да уж, лишними точно не будут, – сказала девочка.

Приехав в клуб, Лена сразу побежала к Ваське. Вовка первым делом нашёл начальника конюшни.

– Михалыч, ты говорил, что Ваську на корде сегодня гонять будем.

– Не гонять, а работать. Лена уже кобылу чистит, угадал?

– Угадал, она сразу туда побежала.

Михалыч и Вовка направились к конюшне, где стояла Васька. Приветственное гугуканье лошади наполнило сердце радостью. Не забыла, улыбнулся Вовка. Он подошёл к лошади и обнял её. Васька ответила ещё одним «гу-гу-гу» и полезла в пакет за морковкой.

Лена очень старалась, видно было, что ей эта работа по душе. Процедура явно нравилась и самой кобылке, особенно когда девочка очень мягкой щёткой чистила ей морду. Лошадка даже зажмурила глаза и наклонила голову.

Когда чистка была закончена, Ваську вывели из конюшни и повели на кордовый круг.

– Володя, смотри, – сказал Михалыч, – корда у тебя всегда должна быть в той руке, в какую сторону бежит лошадь. Если налево, то есть против часовой стрелки, то и корду бери в левую руку. Направо – в правую. И никогда не наматывай корду на руку. Если что-нибудь с лошадью произойдёт и она понесёт, то может быть беда. Или руку себе повредишь или того хуже – будет тебя лошадка тащить за собой на верёвочке. Сам понимаешь, тут и до серьёзной травмы недалеко. В другой руке у тебя должен быть шамбарьер. Его ещё называют бичом. Им ты в случае необходимости можешь подсказать лошадке, что нужно двигаться активнее. Смотри, что я сейчас буду делать, и запоминай.

Михалыч вывел Ваську на круг и начал разматывать корду. Лошадь стартанула так, что видавший всякое Михалыч еле успел на это среагировать.

– Однако резвая кобылка. Хотя мне такая реакция не совсем понятна.

– Геннадий Михайлович, её прежняя хозяйка по полчаса на корде гоняла и дубасила при этом, – подала голос Лена.

– А-а, ну тогда всё ясно. Ладно, будем объяснять лошадке, что никто её обижать не собирается. Теперь она на другой конюшне, и работа тоже другая. – И Михалыч начал успокаивать лошадь.

Васька оказалась сообразительной и уже через пять минут спокойно бежала по кругу. Михалыч подозвал Володю, отдал ему корду и шамбарьер.

– Давай теперь сам, а я рядом покручусь.

Вовка старался, но пару раз слишком сильно распустил корду, и лошадь слегка запуталась в ней. Васька опять проявила сообразительность – остановилась и терпеливо ждала, пока её распутают.

– Ничего, привыкнешь, – приободрил Вовку Михалыч. – Для первого раза сойдёт. Ну а теперь пусть коновод твой потрудится.

Вовка передал Ваську Лене. У неё получалось лучше, видно было, что девочка подобную работу уже делала.

– Молодец, понимаешь, что к чему, – похвалил Михалыч Лену. Та от удовольствия покраснела.

Через пятнадцать минут первая тренировка на корде закончилась. Михалыч извинился, попрощался и ушёл в основную конюшню. Ребята повели Ваську в поля и почти два часа пасли лошадь.

После возвращения в конюшню кобыла получила сено и полтора килограмма морковки, чем осталась очень довольна. Погладив Ваську на прощание, Володя с Леной отправились по домам.

Идти или не идти?

На следующий день Вовка снял деньги с банковской карты и сразу поехал в клуб. Там он сообщил Михалычу, что из-за сотрясения мозга не может заниматься верховой ездой. Тот отнёсся к проблеме с пониманием.

– Значит, судьба у тебя такая – быть просто владельцем. А Лена, похоже, помимо коновода становится теперь ещё и всадником. Если ты как владелец возражать не будешь. А через годик, глядишь, и тебе можно будет начать.

– Михалыч, возражать я, конечно, не буду. У них с Васькой взаимопонимание налаживается.

– Вот и хорошо. Недельку ещё поработаем с тобой лошадку на корде, а потом глянем, как она под седлом себя ведёт. Чего делать сегодня собираешься?

– Пойду за постой заплачу и Ваську выведу.

Вовка сходил в бухгалтерию, затем почистил Ваську и отгонял её на корде. Он с удовлетворением отметил, что в этот раз лошадка сразу повела себя абсолютно спокойно, да и у него получалось гораздо лучше.

Поставив Ваську в денник и попрощавшись с ней, Володя поднялся в кафе, чтобы перекусить. Перед входом висело объявление.

Приглашаю на празднование своего дня рождения, которое состоится в нашем кафе в 18 часов в это воскресенье. Явка всех строго обязательна.

Марина Измайлова, хозяйка Фройляйн.

Подошёл Михалыч.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу?

– То же, что и раньше. Тем более, меня не приглашали.

– Как это не приглашали? Видишь, написано «явка всех строго обязательна». Значит, и тебя пригласили. В общем, не дури. Чтобы пришёл. Как положено, с цветами и подарком. Если проигнорируешь мою просьбу, мы с тобой крепко поссоримся.

Всю обратную дорогу Вовка думал, как ему поступить. Ссориться с Михалычем не хотелось. Ещё больше хотелось увидеть Марину. Надо идти, решил он, подарок успею купить, до воскресенья ещё три дня.

С лодки скользнуло весло

Следующие три дня Вовка посвятил совершенствованию работы Васьки на корде. Ему помогала Лена, которая пару раз приезжала на конюшню раньше Вовки и ухаживала за Васькой не менее старательно, чем её хозяин. Девочка обрадовалась, когда узнала, что ей предстоит ездить на Ваське верхом. И тут же очень огорчилась, узнав, по какой причине её сажают на лошадь. Она хотела даже отказаться. Вовка и Михалыч как могли, успокаивали её.

– Пойми, девочка, нельзя превращать лошадь в хомячка, – втолковывал ей Михалыч. – Это большое и сильное животное. Ему нужно двигаться и работать. А без всадника, сама понимаешь, много не наработаешь. Так что готовься, на следующей неделе начнём. Предупреждаю сразу: работы у нас впереди очень много. И с тобой как с всадником тоже. Так что не пищать. Я дядька добрый, но лентяев не люблю.

По совету Михалыча, Вовка съездил в конный магазин «Алькор» и приобрёл кое-что из амуниции.

– На седло и уздечку не траться, – предупредил Михалыч. – На первое время возьмёшь у меня. Какой я начкон, если у меня в заначке нет пары-тройки сёдел и уздечек. А железо вообще подбирать надо не один день, этим я сам займусь.

Побродив по магазину, Володя купил подарок Марине – смешную и симпатичную лошадь в свитере, джинсовом комбинезоне и с рюкзаком на спине.

Пришлось докупать и лекарства. Журавлёва в Вовкином присутствии осмотрела Ваську и написала новый список. Он был гораздо короче предыдущего.

– На той неделе переведём Ваську в основную конюшню, – сказала Ирина Николаевна. – Карантин заканчивается, кобыле в гостевой конюшне больше делать нечего. Анализ крови на предмет установления, кто же у лошади отец, я в Рязань отправила, будем ждать ответ. Ты подарок Марине купил?

Вовка ответил утвердительно.

– Молодец, послушал Михалыча. Думай, что хочешь, но у меня большие надежды на этот день рождения, – загадочно сказала Журавлёва.

Наступило воскресенье. Вовка купил большой букет белых роз, (Марина говорила, что именно к этим цветам она неравнодушна), упаковал подарок в красивую коробку и поехал в клуб. Цветы он поставил у Михалыча в комнате, предварительно оповестив его об этом. Потом выпустил Ваську в леваду погулять на пару часов. К шести вечера в кафе начали собираться приглашённые. Приехала и Журавлёва.

Марина появилась ровно в семь, одетая в красивое длинное платье с открытыми плечами. Выглядела девушка просто потрясающе. Вовке показалось, что в её глазах промелькнула грусть, когда их взгляды случайно встретились. Когда Марина вошла в кафе, гости, устроив живой коридор, хором запели «Happy Birthday to You», а потом принялись поздравлять Марину. Подошёл и Вовка.

– Здравствуй, Марина. Поздравляю с днём рождения. Я никогда не желаю при поздравлениях никаких конкретных вещей. Вдруг у тебя другие пожелания. Пусть всегда сбывается то, чего ты больше всего хочешь. – Володя протянул Марине букет и подарок и поцеловал её в щёку. Когда Вовкины губы коснулись щеки девушки, Володе показалось, что невидимая искра пробежала от неё к нему и потом вернулась обратно.

– Спасибо, Володя. Я рада, что ты пришёл, – тихо ответила Марина.

– А теперь давайте праздновать. – Михалыч взял бразды правления в свои руки. – И не забывайте почаще произносить тосты в честь именинницы.

Два часа пролетели незаметно. Гости не сидели, уткнувшись в свои тарелки, как это часто бывает на таких мероприятиях, а оживлённо беседовали. Кто-то завёл разговор о поэзии. Как ни странно, первым его поддержал Михалыч.

– У меня в молодости были друзья, которые, собравшись в компании, непременно начинали сочинять буриме. Темы были совершенно невероятные. Качество оценивалось коллегиально. Победителю доставалась бутылка шампанского.

– А что такое «буриме»? – спросил Михалыча начальник охраны Костя Сергеев. рыжий мужчина лет тридцати пяти.

– Это когда даются конечные слова в строчках, в рифму. И нужно придумать остальное стихотворение, – пояснил Володя.

– И как часто ты шампань на халяву пил? – не отставал от начкона глава местной секьюрити.

– Не скрою, бывало, – последовал ответ.

– А сейчас слабо? – поинтересовался Костя

– А вот и не слабо, – начал заводиться Михалыч, – давайте тему.

У Вовки с начальником охраны были натянутые отношения. Костя считал, что ничего героического Володя не совершил, поскольку бандитов пачками не отстреливал, ударником капиталистического труда не являлся и амбразуру дота грудью не закрывал. О своём мнении Сергеев добросовестно оповестил уже добрую половину клуба. В последнее время количество вновь оповещённых резко сократилось, потому что Михалыч, выслушав начальника охраны, пообещал поступить с ним как президент страны с террористами – то есть замочить в сортире. Теперь Вовка решил отыграться.

– Михалыч, есть тема. Верига – расстрига, рыжий – бесстыжий.

Марина и Журавлёва, знавшие о Вовкиных отношениях с Сергеевым, широко улыбнулись. Ухмыльнулся и Михалыч. Немного подумав, он продекламировал:

Не знала она про веригу

Тем более – про расстригу.

Но тут появился рыжий,

Ей всё объяснил, бесстыжий.

Кафе грохнуло смехом. Сергеев залился краской, сердито посмотрел на Володю и, демонстративно достав из кармана сигареты, вышел в фойе.

– Теперь моя очередь, а вот и тема, – продолжал развлекаться Михалыч. – Тропка – робко, люблю – ловлю.

Вовке вообще не пришлось думать, строчки сложились сами:

Ведёт меня тропка

К той, что люблю.

Чьи взгляды ловлю

Безмолвно и робко.

Присутствующие зааплодировали.

Марина, не отрываясь, смотрела на Вовку, и тот решил идти до конца.

– Буриме это, конечно, здорово. Но тут уже рифма дана. А вот когда надо написать стихотворение с какими-нибудь заданными непростыми условиями, тогда без настоящего таланта действительно не обойтись. Например, поэт Константин Бальмонт на спор (уточняю сразу – не на спиртное, на деньги) написал стихотворение из трёх четверостиший, где в каждом слове встречается буква «л».

– Ну-ка, ну-ка, процитируй. – Михалычу явно нравилась тема разговора. Журавлёва ободряюще кивнула Володе.

– Просим, просим! – закричали остальные.

Вовка встал и, глядя только на Марину, начал читать:

С лодки скользнуло весло.

Ласково млеет прохлада.

«Милый! Мой милый!» – Светло,

Сладко от беглого взгляда.

Лебедь уплыл в полумглу,

Вдаль, под луною белея.

Ластятся волны к веслу,

Ластится к влаге лилея.

Слухом невольно ловлю

Лепет зеркального лона.

«Милый! Мой милый! Люблю!..»

Полночь глядит с небосклона.

Вовка замолчал и сел. Ещё минуту молчало всё кафе. Марина опустила голову. Сидевшая рядом с ней Журавлёва обняла её за плечи и что-то зашептала на ухо. Девушка кивнула головой, потом встала и вышла. К этому времени собравшиеся принялись обсуждать более приземлённые темы, основными из которых, как обычно, были лошади, всадники и всё, что с ними связано. Кто-то уже танцевал, несколько человек вышли покурить. Отсутствие Марины никто не заметил.

Журавлёва подошла к Володе.

– И чего ты сидишь? Быстро вставай, бери Ваську и марш к запасным воротам.

– Володя, ты меня до сих пор слушался?

– Конечно, Ирина Николаевна.

– Вот и не задавай лишних вопросов.

Вовка пошёл в гостевую конюшню, надел на Ваську недоуздок и пристегнул корду. Подойдя к запасным воротам, он увидел Марину, которая вела к ним свою лошадь. Парень и девушка остановились. Их разделяло всего три шага, но было видно, как трудно им сделать эти шаги.

– Пойдём, попасём лошадок. – Голос Вовки звучал тихо.

– Пойдём, – так же тихо ответила Марина.

Они открыли ворота и вышли на дорогу. Пройдя несколько метров, Вовка остановился.

– Марина, прости меня. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Твой отец сказал, что у тебя своя дорога. Нет, мы не ссорились, но его вежливых слов мне вполне хватило. Почему ты не навестила меня в больнице?

– Папа предупредил, что тебя нельзя беспокоить. И как только тебе станет лучше, он сам мне скажет. А я не выдержала, позвонила. И услышала от тебя совсем не то, что хотела.

– А моим родителям не могла позвонить?

– Вовка, а кто я им? Мне не хотелось навязываться. Тем более я прекрасно понимала, что твоим родителям не до меня.

– Марина, если я действительно не вписываюсь в твои планы на дальнейшую жизнь, скажи прямо, не обижусь. Николай Петрович в чём-то, наверное, прав.

– Какой же ты всё-таки дурак, Вовка Васильев, – сказала Марина и заплакала.

Вовка шагнул вперёд и обнял её. Девушка прижалась к нему мокрой от слёз щекой. Володя искал слова, которые он должен сказать сейчас, и не находил. «А может, никакие слова и не нужны? – подумал он. – Может, нам всё понятно без слов?»

– Только не говори сейчас ничего, Володенька, – прошептала Марина. – Ничего-ничего.

Вовка крепче обнял Марину. Она прижалась к нему всем телом, подняла голову, и губы их встретились.

Тем временем приглашённые обнаружили отсутствие именинницы. Кто-то предложил пойти поискать Марину, а заодно и подышать свежим воздухом. Почему сразу пошли к запасным воротам, не знал никто. Ворота были открыты. Солнце садилось в чистом, ясном небе, и на фоне сияющего золотом диска люди увидели силуэты целующихся Вовки и Марины. За ними стояли их лошади, слегка соприкоснувшись наклоненными головами.

Начальник охраны открыл рот, чтобы сказать что-то, по его мнению, весёлое. Но Михалыч молча поднёс к его носу здоровенный кулак, и Костя прикусил язык. Журавлёва махнула рукой по направлению к конюшне, и все тихо пошли обратно.

Никто из вернувшихся в кафе так и не дождался влюблённых. А Вовка и Марина стояли, прижавшись друг к другу, забыв обо всём на свете. Их лошади, словно понимая важность происходящего, тоже не двигались с места. Стемнело. На небе ярко вспыхнули звёзды. Володя поднял голову.

– Марин, а знаешь, почему магазин, в котором мы амуницию покупаем, называется «Алькор»? – спросил он.

– Нет. Я даже не задумывалась.

– «Алькор» – по-арабски «всадник». Так называется маленькая звёздочка в созвездии Большой Медведицы. Посмотри, она над последней звездой в ручке ковша. Кстати, эта звезда называется «Мицар», что значит «конь». Всадник едет на коне, всё очень красиво.

– Откуда ты это знаешь?– удивилась Марина.

– От бабушки, она мне часто про звёзды рассказывала. Видишь белую полосу на небе из звёзд?

– Это Млечный путь. По нему летит Лебедь, спасаясь от Орла. – Вовка показал Марине оба созвездия.

Они ещё долго смотрели в звёздное небо, не в силах расстаться друг с другом.

Наконец парень с девушкой вернулись обратно в клуб, поставили лошадей в денники и долго целовались на скамейке возле парковки, а потом возле Вовкиного подъезда. Время остановилось. К действительности их вернули звонки мобильников.

– Пап, скоро буду, совсем скоро, – Вовка нажал кнопку отбоя.

– Да, папа. Я уже еду, – закончила разговор Марина.

Парень и девушка посмотрели друг на друга, улыбнулись и начали медленно расходиться: Вовка к подъезду, Марина к машине.

– Я тебя люблю, – услышала Марина шёпот Вовки.

– Я тебя люблю, – прочитал Вовка по губам Марины.

Жизнь бьёт ключом

После дня рождения Марины прошло три недели. Володя ездил в клуб вместе с ней, иногда они брали с собой Лену. Лена оказалась тактичной девушкой, она хорошо понимала, что мешает, поэтому старалась добраться до клуба сама.

Ваську перевели в основную конюшню. Михалыч пошептался с владельцем коня, стоящего рядом с кобылой Марины, и Васька оказалась в соседнем деннике с Фройляйн. Вовка с большим удовольствием наблюдал за тем, как их лошади общаются друг с другом, в этом было одновременно что-то трогательное и непонятное. Пешие прогулки в поля стали обязательным действом, без которого Марина и Володя никогда не уезжали домой.

Михалыч, насколько это было возможно при его занятости, занимался Васькой при непосредственном участии Лены. Он подробно объяснял Вовке, зачем проводит те или иные действия и упражнения.

– Уж коль ты сам ездить пока не можешь, вникай в суть работы. Владелец должен знать, что делают с его лошадью и для чего.

Васька под седлом вела себя спокойно, а первые тесты показали, что прыгать кобыле очень нравится.

– Похоже, что до того, как лошадка отправилась к метро народ катать, кто-то в неё основы спортивные заложить успел, – резюмировал Михалыч. – Это радует, не с нуля начинаем.

Лена как всадник тоже произвела на тренера хорошее впечатление.

– Будет из девчонки толк, можно не сомневаться. Главное, чтобы нос не задирала, – одобрительно сказал тренер после очередного занятия.

Скидок на возраст Михалыч не признавал. Лена иногда засыпала прямо у Марины в машине. В этом случае Володя и Марина довозили юную всадницу до её дома.

Как-то раз, проводив Лену, Вовка и Марина столкнулись с выходившим из этого же подъезда Иваном Ивановичем. Удивлённые донельзя, они не сразу догадались поздороваться.

– Иван Иванович, добрый вечер!

– Добрый. Я смотрю, вы опять вместе. Это хорошо. Давненько мы не виделись. А у меня для вас интересные новости. Володя, я думаю, визит к мадам Пилипчук ты ещё не забыл?

– Забудешь такое, как же.

– Ну так вот. В район, где Пилипчук держит лошадей, пришёл новый начальник райотдела милиции. Очень принципиальный мужик. Оказывается, на нашу старую знакомую столько жалоб накопилось, только прежнее руководство спускало всё на тормозах. А Пилипчук до того уверовала в свою безнаказанность, что заявилась к новому начальнику с конвертиком в сумочке. Потом-то она об этом пожалела, но было поздно. Потому что разозлённый майор буквально через пару дней нагрянул в её хозяйство с проверкой, прихватив с собой главу местной администрации с врачом санэпидемстанции в придачу. И получила гражданка Пилипчук после проверки уведомление о том, что лавочка её закрывается. Тогда она ничего умнее не придумала, как заявить, что всех лошадей выпустит на улицу. Мол, кормить их нечем и всё такое. Только просчиталась мадам. Оказывается, у нас в городе весьма влиятельные люди буквально неделю назад открыли что-то вроде приюта лошадиного. И вместо того, чтобы отправиться на улицу, десять коней поехали в этот приют.

– А ещё четыре? – спросил Вовка. – Там же четырнадцать оставалось, когда мы Ваську увезли.

– Остальных пристроили ребята, которые уже давно спасают лошадок от всяких пилипчуков и им подобных. Организация у них так и называется «Эквихелп». Возможностей, конечно, поменьше, но оставшихся четырёх они в хорошие руки пристроили.

– Здорово! Это действительно хорошие новости, – обрадовалась Марина.

– А вы что здесь делаете? – с хитринкой спросил Вовка.

– Да вот, зашёл к Лениной маме, она мне звонила вчера. Мы после первого разговора несколько раз в городе встретились случайно. У нас, как выяснилось, много общего.

– Понятно, – дружно протянули Вовка с Мариной и улыбнулись.

– Иван Иванович, вас подвезти? – предложила девушка.

– Да нет, спасибо. Мне тут недалеко, пешочком пройдусь.

Заканчивался ещё один день. И он принёс много нового и хорошего. Жизнь била ключом.

Разговор для троих

Прошла неделя. Вовка снова начал работать в отцовской фирме. Свободного времени значительно убавилось, и на конюшню Володя ездил теперь только по вечерам. Встречи с Васькой по-прежнему доставляли ему огромную радость. Иногда после трудного дня в голову закрадывалась мысль отменить поездку, но чем ближе Вовка подъезжал к конюшне, тем лучше он себя чувствовал. Общаясь с лошадью, он вообще забывал об усталости. Лена вместе с Васькой потихоньку осваивала прыжковые азы. Обе показали себя талантливыми учениками, и тренер, слегка изменив первоначальный план, решил подготовить их к соревнованиям, которые должны были состояться в клубе через два месяца, в последнюю субботу сентября.

А Вовке не давало покоя одно – его отношения с Мариной. Она несколько раз была в гостях у него дома. Вовкины родители полностью одобряли выбор сына. Марина им очень нравилась. Вовка подозревал, что отец девушки наверняка знает, что они помирились и продолжают встречаться. Будь это всего лишь очередной летний роман, беспокоиться не было бы причин. Но чувства к Марине сильно отличались от тех, которые Вовка испытывал к своим прежним подружкам. Наконец он решил поговорить с Мариной начистоту, выбрав для этого очередную прогулку в поля.

– Марин, ты извини, но меня одна вещь беспокоит.

– Что-нибудь по поводу Васьки?

– Да нет, там всё классно.

– А что тогда? Ума не приложу.

Вовка помолчал и решился.

– Да… твой отец, Николай Петрович.

– Почему ты заговорил о моём отце?

– Ну мы с тобой встречаемся… Извини, мы теперь с тобой просто вместе, ну в общем я… – Вовка замялся.

– Володя, что ты хочешь этим сказать? – не понимала Марина.

– Ты для меня – всё! – выпалил парень. – А он…

– А что «он»? – тихо спросила девушка.

– Ну, этот наш разговор с твоим отцом в больнице…

– А-а, ты об этом.

– Конечно об этом. Я не хочу ещё раз услышать от Николая Петровича то же самое.

– Володенька, я сама не знаю, как быть. Папа у меня хороший, я его очень люблю, но иногда его просто клинит. Переживает за меня, беспокоится. Я ему сто раз уже говорила, что всё в порядке, а он не верит. По три раза на день переспрашивает. Да это у всех почти. У друзей моих, например, такая же проблема. Родители опекают, как пятилетних. Привычка…

– Да уж, испытал на себе, – буркнул Вовка.

– Давай пока оставим всё, как есть. Мне с тобой хорошо, и это главное.

– И мне с тоже, солнышко моё. – Володя нежно поцеловал девушку.

Прощаясь с Мариной, парень принял решение поговорить с Николаем Петровичем.

«Расслабился, понимаешь ли. Жизнь за меня никто строить не будет. Приятно, конечно, когда такие люди как Иван Иванович и Журавлёва помогают. Но самому тоже действовать надо», – увещевал он себя, настраиваясь на разговор.

На следующий день Вовка сразу отправился в банк. Юноша позвонил по внутреннему телефону прямо в кабинет Николая Петровича.

– Приемная господина Измайлова, добрый день, – ответила секретарша.

– Здравствуйте. А можно Николая Петровича?

– Как вас представить?

«Представьте меня в душе», – чуть не ляпнул Вовка.

– Васильев Владимир.

Через несколько минут парень получил пропуск, и охранник проводил его в кабинет, предварительно проверив металлоискателем с головы до ног.

– Здравствуй, Володя. – Банкир пожал ему руку и пригласил сесть. – У меня мало времени, поэтому излагай быстро и ясно. Чай или кофе будешь?

Не дожидаясь ответа, Измайлов нажал кнопку селектора:

– Юлия Фёдоровна, принесите два кофе, пожалуйста.

Кофе секретарь принесла быстро.– Я хотел поговорить с вами о нас с Мариной, – набрав в лёгкие побольше воздуха, выпалил Вовка.

Николай Петрович, собравшийся было продегустировать напиток, поставил чашку на стол.

– Так. Я, было, подумал, что ты о кредите пришёл договариваться от имени и по поручению Сергея Ивановича. А тут вон оно что. Ты уверен, что нам есть о чём говорить?

– Есть, Николай Петрович. Хотя бы потому, что я люблю вашу дочь. Смею надеяться, что наши с Мариной чувства взаимны.

– Это всего лишь то, чего хочешь ты. А хочет ли этого Марина? – произнёс банкир.

– Об этом вы её сами должны спросить.

– Николай Петрович, ваша дочь приехала, – сообщила секретарь.

«Во попал», – промелькнуло у Вовки в голове.

«Ну и дела», – подумал Измайлов.

Новость застала их обоих врасплох. Первым пришёл в себя отец Марины.

– Ну что ж, не будем откладывать. Сейчас и спросим, что моя дочь думает по этому поводу.

Вошла Марина. Увидев Вовку в кабинете отца, она замерла на пороге от удивления.

– Володя? Ты что здесь делаешь?

– Судя по тому, что я от него услышал, собирается просить у меня твоей руки и сердца, – не то пошутил, не то серьёзно ответил Николай Петрович.

– Вовка, ты с ума сошёл, – ринулась в бой Марина.

– Я ничего такого не просил, – возмутился Вовка. – Пока не просил, – добавил он после короткой паузы.

– Так, милые мои, шутки в сторону, – взял ведение разговора в свои руки Николай Петрович. – Мнение Володи я уже знаю. Марина, теперь я хочу выслушать тебя.

– Папа, мы любим друг друга. Не знаю, что мне нужно сказать или сделать, чтобы ты поверил. Если я, в конце концов, буду женой владельца небольшой фирмы, а не нефтяного магната, тебя это сильно огорчит?

– И как далеко у вас зашло? – задал вопрос в лоб банкир, подавшись вперёд.

Вовка и Марина одновременно покраснели. Николаю Петровичу очень понравилась их реакция, и он принял в кресле более расслабленную позу.

– Дочка, ты знаешь, что для меня главное – твоё счастье. И дело не в том, кем будет твой муж. Вокруг таких завидных невест, как ты, постоянно крутятся ушлые молодые люди с хорошо подвешенным языком и красивой внешностью. Кружить голову молоденьким девушкам они умеют великолепно. Но на уме у них одни деньги. Поверь, не одна богатая глупышка попалась на эту удочку. Я рассматриваю всех юношей, с которыми ты общаешься и встречаешься, именно с этой точки зрения. Независимо от произведённого ими на меня первого впечатления. Но Володю я знаю давно. Знаю также, что, несмотря на мой разговор с ним в больнице, вы продолжаете встречаться. Не сердись, девочка моя, у меня свои источники информации. Мнение мое на данный момент таково. Не возражаю, чтобы вы были вместе. Но пока – только как хорошие друзья. О семье и браке поговорим в другой раз. Когда Вы станете полностью самостоятельными людьми и сможете сами себя обеспечивать, без помощи родителей. А теперь извините, у меня важная встреча. Подтверждая его слова, снова включился селектор.

– Николай Петрович, приехали ваши партнёры из Лондона.

Измайлов встал, пожал Вовке руку, поцеловал Марину. Молодые люди направились к выходу. Банкир внезапно окликнул Вовку.

– Володя, задержись на минуточку. Когда за дочерью закрылась дверь, Николай Петрович подошёл к Вовке и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

– Запомни, парень: Марина – это всё, что есть у меня в жизни. Если ты хоть раз дашь мне повод усомниться в искренности твоих чувств к моей дочери, я отправлю её на учёбу куда-нибудь в Америку. А тебе испорчу и карьеру, и жизнь. Всё, иди. Вовка вышел из кабинета, взял за руку Марину и они вышли из банка.

– Что тебе папа сказал? – спросила Марина.

– Да так, ерунда. Сказал, что если после того, что только что от меня услышал, я на тебе не женюсь, он сделает так, что меня по окончанию института отправят на Северный полюс. Для этого Николай Петрович специально откроет там филиал своего банка.

Марина хохотала до слёз.

Отголоски прошлого

Учёба в разных институтах не давала возможности быть вместе не только вечером. Но гениальное дитя прогресса – мобильный телефон – позволял общаться в любое время суток. Вовка скачал на свой мобильник целую кучу смайликов и каждый день отправлял Марине смешные или нежные сообщения.

Шли дни, обычные для большинства людей. Но для Марины и Володи они были самыми лучшими в их жизни. Общение с лошадьми помогало влюблённым снять усталость, накопившуюся за день, а дружба с Леной и забота о ней сделала взрослее и серьёзнее.

Как-то раз Вовка с Мариной уже собирались ехать домой, но их окликнул Михалыч.

– Володя, хочу попросить тебя мне сегодня помочь. Разумеется, имеешь полное право отказаться.

– Михалыч, не вопрос, что надо сделать?

– Подежурить сегодня ночью в конюшне, помочь конюхам. У нас двое ночных заболели. Мариночка, извини, что я у тебя кавалера умыкнул.

Марина согласно кивнула, поцеловала Вовку в щёку и уехала. Вовка позвонил родителям и сообщил, что остаётся в клубе.

Парень уже не понаслышке знал об обязанностях конюха, поэтому никаких проблем не испытывал, помогая раздавать корма лошадям. Потом они с Михалычем пили чай. Начкон рассказал несколько интересных историй из собственной спортивной биографии. За беседой время пролетело незаметно, и около полуночи Вовка отправился спать на диван в конюховке.

Проснулся он неожиданно, как будто его кто-то в бок толкнул. Володя посмотрел на часы – половина второго ночи. Он попытался снова заснуть, но сон как рукой сняло. Вовка встал, оделся и пошёл в конюшню, не зная, что его туда влечёт. Выйдя из-за угла в основной коридор, парень увидел у денников Васьки и Фройляйн недавно принятого на работу конюха, худого и нелюдимого парня по имени Никита. Тот достал из кармана флакон и, воровато оглядываясь, протянул руку через решётку к автопоилке лошади Марины.