Так называется известный фантастический роман. Радуги в нём нет. Ни лунной, ни солнечной. И почему-то ни у книги, ни у фильма эти слова не взя-ты в кавычки, разъясняющие, что «Лунная радуга» – космический корабль.

 

Я пишу о радуге. О той самой, которая бывает после дождя. И фанта-стического здесь ничего нет. Всё подчинено физическим законам. Даже лун-ная радуга. Но как не хочется копаться в этих законах, когда встречаешься с чудом! С чудом, мелькнувшим на мгновение, озарившим нежным свечением сказочной нереальности и угасшим. Но свечение это, затаившись в глазах твоих, опускается тихо в глубину сознания, оставаясь там навсегда, время от времени напоминая: чудо есть! Сказка существует!

 

Идти под дождём по ночному городу… Особенно, если нет при себе зонтика… Зябко, хоть ночь и летняя: уже платье промокло, облепило колени, в туфлях хлюпает… Зато красиво! Огни ночного города плывут, струятся разноцветными отражениями по мокрому асфальту, по мокрым обвисшим листьям уже не задерживающих дождь деревьев. Вспыхивают красочным фейерверком фонтанчики на лужах от крупных неспешных капель тяжело, увесисто падающего дождя. Сверкают радужки в капельках, стекающих по чёлке, на мокрых ресницах, превращая ночной город, летний дождь в сказоч-ный хрустальный дворец невиданных размеров с тонкими стеклянными, под-свеченными и звенящими занавесами. Я иду под хрустальный перезвон, в бликах бесчисленного множества цветных огоньков сквозь сверкающие, мяг-ко струящиеся по лицу, по рукам, нити занавесов. Красиво! И можно снять ненужные туфли и – бегом босиком по лужам! Благо ночь и никто не видит. И хохота счастливого, от краткого возвращения в детство, не слышит никто.

 

Город спит. Особенно крепко под хрустальную песню такого волшеб-ного дождя. Не морось, не ливень, а вот так: кап-ль, кап-ль, кап-ль… Шлё-пают в лужи, в бурлящие ручьи у обочин крупные тёплые капли.

 

… А потом вдруг ветер поднялся. Капли участились, заспешили враз-нобой: это с раскачавшихся деревьев хлынул ещё один дождь. Минута, дру-гая, и – только рябь ветряная на лужах, исчерченных текучими отражениями разноцветных огней. И нет дождя. Улетел куда-то. И быстро-быстро начали развеиваться тучи. Подсвеченные огнями города, они проносились то клу-бясь, то истончаясь, над головой. Появились разрывы, сначала мелкие, а по-том всё больше, всё крупнее. Вот и звёзды мелькают в тёмно-бирюзовом не-бе. Среди летящих туч кажется: и они пролетают, спешат куда-то, может, по-скорей занять свои места, откуда сбежали на время дождя.

 

В какое-то мгновение вырвался в широкую прореху яркий свет полной луны. И сама она, как умытая, словно стряхнула с себя обрывки туч. И… время замерло. Или ветер в верховьях стих: тучи вдруг остановили свой бы-стрый полёт, заклубились, загустели вокруг прорехи, в которую только и видно было – луна и, неподалёку одна единая звёздочка.

 

Я остановилась, затаив дыхание. Слабо подсвеченные снизу, по краям разрыва тучи были окрашены ярким лимонно-зелёным цветом, словно фос-форные светились. В полной тишине, на этом изумительном фоне пролетела птица. Такого же лунного цвета. Чайка! Что подняло её в это позднее время? И почему так высоко? А может, это чайка по имени Джонатан Ливингстон? Я проследила полёт светящейся птицы, пока она не скрылась, и вдруг увидела: исчезла звёздочка около луны, а на её месте, словно невероятно быстрыми мазками кисти прочертилось – малиновый, красный, оранжевый, жёлтый, зе-лёный, синий, фиолетовый… Именно так. И не дугой, а широкой короткой полосой. Краски радуги были странного оттенка. Словно в каждую из них добавили немного глубокой синевы. Яркие и в то же время сумрачные. И со-всем иное сочетание цветов… Сердце гулко выстукивало. Всё-таки, жуткова-тое зрелище. И такое… Прекрасно-тревожное. Одно мгновение – как веч-ность. Смотрела, затаив дыхание…

 

И снова завихрилось облачное. Затолпилось, заторопилось, затянуло прореху – ни неба чистого, ни луны, ни радуги. Странной, тревожной…

 

Мелькнула и – нету.

 

А город спит… И затихают ручьи у бордюров. И листья перестают сверкать, обсыхая на ветру. Исчезает радужная оборочка с ресниц, притя-нувшая к глазам сказку.

 

Но ничего! Их много ещё на моём пути, этих крохотных чудес, оско-лочков одной великолепной сказки! А пока ещё можно немножко пробежать-ся босиком по лужам. Или лучше тихо пройти: тревожная торжественность опустилась в душу от увиденного чуда.

 

И пошла. Тихо-тихо. Чтобы не замутить бегущие дорожки отражённых огней. Малиновый, красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, синий…