Молодой мужчина в форменном речном кителе бодро шагает по дороге, ведущей от пристани к речному вокзалу. Именно там находится кабинет начальника этой самой пристани, куда ему следует явиться и доложить о своем прибытии по новому месту службы. В первые годы после войны речной транспорт считался полувоенной организацией, со всеми вытекающими отсюда требованиями к личному составу.

С одной стороны огромного глубокого оврага от пристани в центр города по крутому берегу зигзагами проложена лестница, которая считается самой длинной на Волге. По середине другого склона пролегает автомобильная, довольно ухабистая дорога, по которой и поднимается молодой человек. Навстречу вновь прибывшему то и дело попадаются женщины с ведрами, корзинами и сумками. Спешат на пристань. Город славится своими вишневыми и яблоневыми садами. Щедростью природы вовсю пользуются жители, продавая пассажирам транзитных пароходов ее дары.

Сорок шестой год. Мы победили в прошедшей войне, значит, имеем право жить! Справа над дорогой - крутая гора, слева – глубокий обрыв. Мужчина восторженно засмотрелся на гору, представляя какой удивительный вид на Волгу открывается, наверное, с ее вершины... Удар пришелся в бедро.

- Твою …! Дядька, ты, что глаза в небо вперил! Смотри, что натворил!

У ног в дорожной пыли каплями запекшейся крови валяются спелые крупные вишни. Сорванный, покрывавший ведро, платок в мелкий горошек, когда-то белый, а сейчас полинялый и в пятнах вишневого сока, жалкой тряпочкой висит с боку ведра, из которого высыпались ягоды.

- Мамка убьет… - досада в голосе мальчишки пропала, он готов расплакаться.

А мамка уже приближается торопливой походкой, стараясь успеть к прибывающему по расписанию пароходу. Она уже поняла, что случилось, и с сожалением прикидывает убытки. Поставив тут же бидоны с малосольными огурцами, она сходу дает сыну подзатыльник, подведя этим итог сегодняшней торговле.

- Это тебе вместо новых ботинок к школе.

Появившиеся, было, на глазах пацана слезы тут же исчезают. Даже не поморщившись от боли, он метнул на незнакомца злой взгляд и в отчаянии опустил голову. Так один человек, еще ничего не зная о другом, становится навек его врагом.

- Извините, гражданка. Это я виноват. Я куплю у Вас эти ягоды. Сколько?

С реки басит гудок подходящего к пристани парохода. «Не успеть… Пропала торговля. Виноват, так плати…» и женщина называет сумму, в два раза превышающую стоимость ведра вишни.

- Ведро на вокзале у тети Груши оставите.

Получает с ошеломленного бравого речника деньги и, подхватив бидоны, спешит вниз, надеясь все же продолжить так нечаянно успешно начатую торговлю. За ней вприпрыжку бежит сын, подхватив одной рукой ведро с яблоками, другой – коромысло.

Так познакомились мои родители.

Когда решили зарегистрировать брак, мне оставалось до появления на свет уже месяца четыре.

Перед регистрацией мать сказала сыну.

- Володя, у нас с тобой будет новая фамилия.

- Тебе надо, ты и будь с новой фамилией, а я останусь с папкиной.

- Сынок, наш папка погиб на войне. Он уже никогда не вернется.

- И пусть. Я его сын по фамилии Буров. И другая фамилия мне не нужна.

Ни бабушкины, ни теткины увещевания не помогли. А перед самой свадьбой вдруг заявил матери.

- А ты изменишь фамилию - убегу из дома.

Так и остались мать с сыном на фамилии не вернувшегося с войны мужа и отца.

 

На серванте в картонной рамочке стоит их первая семейная фотография, где они втроем: мой молодой отец всё в том же парадном кителе, уже не очень молодая, но счастливая и, наверное, от этого очень красивая моя мама и брат Вова – насупленный, сгорбившийся, с втянутой в плечи головой.

Эту историю рассказал мне именно он, Вовка, когда меня провожали в армию.

* * *

Выпускной школьный бал заканчивался. Встретив рассвет на крутом волжском берегу, вчерашние школьники разбрелись по домам. А днем Веру разбудила младшая сестра.

- Верка, вставай! Война…

Ушли на фронт старшие братья - два родных и двоюродные. Отца по возрасту не взяли, а его трех младших братьев к зиме призвали всех. Весной потянулись в военкомат и одноклассники. Витьку с соседней улицы, ее Виктора, отправили на фронт в марте. От него пришло три письма. Одно за другим. Затем, после двухмесячного перерыва еще одно, последнее.

В сорок третьем материна знакомая пристроила Веру на областные курсы сельских учителей. Хоть кормежка, какая-никакая, да и работой постоянной будет обеспечена. По окончании курсов Веру направили в отдаленную деревню учителем русского языка и литературы. Домой писала часто. Родители и сестра ей отвечали. Как-то написали: на Виктора пришло извещение о том, что он пропал без вести. А в конце войны сообщили, что померли Витины родители.

Как-то июньским днем пятьдесят четвертого года, когда ее выпускной класс сдал последний экзамен, Вера вышла на школьное крыльцо. Всё! Послезавтра выпускной бал и… На скамейке у школы сидит сухонький, сгорбленный старичок. Оглянулся… это же его синие глаза!

- Витя!!!

А вечером в маленьком домике, предоставленном колхозом сельской учительнице, после выпитой одной, только одной и не больше, стопки водки, Виктор рассказал: фронт, плен, неудачный побег, снова плен, освобождение и… опять лагеря. Бежать уже некуда. Куда ж с Родины побежишь?

Смерть вождя спасла жизнь многим.

- Распишемся, Вера?

- Как скажешь, Витя.

- Только фамилию оставь свою, девичью. И пусть дети тоже будут Арефьевы. Мало ли что...

Детей у них не было.

Эту историю рассказала мама, когда вернулась с похорон дяди Вити. Она достала из альбома фотокарточку и, вложив ее в рамку, поставила на сервант. Вот уже, сколько лет смотрят с нее в мир сухонький старичок с ясными глазами и молодая женщина с глубокими морщинами около счастливых глаз.

* * *

Тетю Веру по состоянию ее здоровья мы перевезли в город, поближе к нам.

Так и живут сейчас в одной квартире трое родственников с разными фамилиями: инвалид первой группы, участник войны Иванов, и две старушки-сестрички ветераны тыла Бурова и Арефьева. А на серванте стоят фотографии в картонных рамках, с которых на нас смотрят молодые счастливые лица…

Мне же постоянно приходиться рассказывать эти истории при оформлении различных документов в собесе, пенсионном фонде, избирательных комиссиях и один раз даже в милиции.