– Здравствуйте, здесь пятое место?

– Да.

Худенький старичок-пастор, запыхавшись, переступил порог и снял плащ. Поезд тут же тронулся, продолжив свой путь на Москву.

– Едва успел, слава Господу!

– Бывает.

Единственный сосед в купе явно не отличался разговорчивостью.

– Вот сейчас разложу вещи и будем чай пить!

– Гм.

Пастор окинул беглым взглядом своего попутчика: относительно молод, интеллигентная внешность, читает толстый журнал.

– Темнеет как быстро! Осень – очей очарованье, однако дожди льют и льют...

– Да уж.

Пастор выложил на столик часть приготовленных в дорогу продуктов и отдельно положил Библию с большим позолоченным крестом на обложке. Сосед краем глаза увидел её и недоумённо повёл плечами.

– Не желаете чаю? – заботливо спросил пастор, открывая старенький термос. – Здесь вас таким не напоят, моя супруга заваривает его с какими-то чудесными травами...

– Нет, спасибо, – сдержанно отозвался попутчик.

Пастор, что-то мурлыча под нос, налил себе чаю, развернул бутерброды, порезал перочинным ножом овощи.

– Божьи произведения земли, – сказал он, кивая на огурцы с помидорами, и улыбнулся собственным мыслям, – милость свыше к нам, грешным!

Сосед по купе дипломатично промолчал, хотя внутри его уже зрел протест против назойливого старика.

– Я помолюсь коротко, если вы не против?

– Мне всё равно.

Пастор закрыл глаза и несколько восторженно призвал Божье благословение: на предстоящий путь, машинистов, ведущих состав, их руки, «крепко держащие штурвал», а также поблагодарил за пищу, дарованную Господом «на сей день». Упомянут в молитве был и сосед по купе. Когда пастор, наконец, открыл глаза, то увидел направленный на него недружелюбный взгляд. Сосед отложил в сторону журнал, снял очки и теперь нервно теребил их в руках.

– Меня зовут Андрей Васильевич, а как ваше имя? – попытался загладить свою вину пастор.

– Руслан Калимович, – автоматически ответил попутчик и затем раздражённо добавил. – И не могли бы вы держать свои религиозные убеждения при себе?

– Да-да, конечно, – согласился Андрей Васильевич, – прошу прощения, если огорчил вас.

Руслан Калимович помедлил, взвешивая, вернуться ли ему к чтению скучноватой статьи или пуститься в заведомо безнадежную дискуссию со старцем.

– Дело не в огорчении, – наконец, не в силах совладать с собой, продолжил он, – дело в том, что у нас целая страна на глазах разрушается и разваливается на части из-за того, что народ занимается не своим делом: инженеры торгуют на рынках тряпками, аграрии забросили деревню и подались в политику, рабочие философствуют... Вот вы, например, по специальности кто?

– Бóльшую часть жизни я проработал слесарем в автопарке, – признался Андрей Васильевич, – а теперь вот – пастор протестантской общины...

– Вот видите! – разгорячился Руслан Калимович. – И вы туда же. Проповедуете о Христе, наверное. А откуда вы знаете, жил ли Он вообще когда-нибудь? Вы что, историк, специалист по Ближнему Востоку?

– Нет, – подтвердил Андрей Васильевич.

– Тогда, может быть, духовную семинарию окончили?

– В советское время для нас это было невозможно, к сожалению.

– Так как же вы осмеливаетесь судить о вещах, в которых, похоже, сами несведущи! И чему можете после этого научить других?

– С одной стороны, вы, конечно, правы... – согласился Андрей Васильевич.

– Я прав со всех сторон! – категорично оборвал его Руслан Калимович. – Каждый должен заниматься своим делом. Профессионально! Тогда и страна у нас будет богатой и процветающей.

– Хорошо, – не стал спорить Андрей Васильевич, – а можно поинтересоваться, кто вы по профессии?

– Со мной как раз всё в порядке, я физик и занимаюсь исключительно физикой, доктор наук.

– Замечательно. Хотя, конечно, тогда мне вас едва ли переубедить...

– А вы попробуйте, дорога длинная! Если вам, конечно, есть что сказать по существу.

Глаза Руслана Калимовича потеплели. Когда оппонент повержен несокрушимой логикой твоих утверждений, его становится немного жаль. Всего-то неграмотный старик сидел перед ним.

Андрей Васильевич, однако, не производил впечатления человека, готового сдать свои позиции. Он попробовал на вкус чай, с улыбкой добавил в него сахара и затем со старческим энтузиазмом продолжил беседу.

– Когда я просыпаюсь утром, дорогой друг, и открываю окно, то свежий ветер наполняет мою комнату, и тогда я всем существом чувствую, что это Господь приветствует меня! Я слышу, как во дворе на деревьях щебечут птицы, и понимаю, что они не беспричинно шумят, но так стараются изо всех сил прославить Творца своего. В небесах сияет солнце, зажжённое Богом, и обогревает всю землю... Неужели вы не видите этого? И когда я молюсь, то, смею вас уверить, взываю не в пустоту, а ощущаю и слышу явственно ответ Небесного Отца, и оттого моя душа наполняется великой радостью...

– Всё это лирика, извините, – остановил восторженного собеседника Руслан Калимович, – есть ли у вас какие-то более весомые аргументы?

Андрей Васильевич задумался. За окном мелькали огни безвестного селения. Поезд несильно покачивало.

– Стало быть, доводы разума вас убеждают более свидетельства душевного, так я понимаю?

– Совершенно верно.

– Ну что же, жил на земле две тысячи лет назад наш Спаситель и Господь Иисус Христос, и было у Него двенадцать учеников...

– Звучит, как начало у сказки... А точно ли жил?

– Если бы вы, простите меня, дорогой друг, интересовались не только физикой, то вам было бы известно, что и римские историки, и еврейские раввины оставили свои свидетельства об Иисусе. Заметьте, они не верили в Него как Сына Божьего, но написали о Нём.

– Предположим, что это так, – снисходительно согласился Руслан Калимович, испытав, впрочем, некоторую неловкость из-за пробела в своём образовании.

– Итак, жил на земле две тысячи лет назад в Палестине, и от этого никуда не уйти, Господь Иисус, и было у Него двенадцать апостолов...

– То есть учеников?

– Да, двенадцать учеников. И клялись они Ему, говорит Евангелие, в своей любви и верности.

– А Иуда затем-таки предал...

– Прекрасно. А говорили, что только в физике вы сведущи...

– Ну, это так – элементарные общие знания.

– Хорошо, – продолжил Андрей Васильевич, – а знаете ли вы, что десять из оставшихся одиннадцати апостолов (после предательства Иуды Искариотского) вскоре мученически погибли в разных странах, проповедуя весть о Христе? Об этом, кстати, тоже сообщают весьма древние авторы...

– Не вижу здесь ничего удивительного, фанатиков на земле хватало во все времена. Разве не так?

– Фанатиков? Вы сказали – фанатиков?

– Конечно, фанатиков. Разве умирать за абстрактную и бездоказательную идею загробной жизни – это не фанатизм?

– Согласен: умирать за абстрактную и бездоказательную идею загробной жизни – это фанатизм, – сказал Андрей Васильевич и как ни в чём не бывало принялся пить чай.

Руслан Калимович недоумённо посмотрел на старца: неужели это всё, что тот собирался сказать? Но вот пастор наконец отставил кружку в сторону и столь же неожиданно вновь заговорил.

– Вы слыхали когда-нибудь о группе людей, в которой более девяноста процентов участников приняли бы лютую смерть за заведомую ложь и лишь один из них умер в старческой постели (впрочем, тоже не отрекшись от своих убеждений)?

– Я думаю, – ответил Руслан Калимович с улыбкой, – что такую группу людей совсем нетрудно представить: миллионы безумцев в истории человечества отдали жизнь за свои фантазии...

– Не могли бы вы уточнить, пожалуйста, кого имеете в виду? – попросил Андрей Васильевич.

– Разумеется: среди них были и христиане, и мусульмане, и индусы... Да кто угодно, любые сектанты.

– О, я с вами полностью согласен! Такое в истории бывало нередко.

– И что?

– А то, что мученичество за Христа первых Его апостолов – это нечто совсем другое. Это не то же самое, что смерть миллионов людей за веру в последующее время.

– Какая же разница? По-моему, это одно и то же.

– Нет, не одно и то же, – загадочно улыбнулся Андрей Васильевич и опять принялся пить чай.

Руслан Калимович раздражённо ждал. Он не мог никак уловить логику собеседника, более того – он опасался, что никакой логики не будет вовсе, и всё это только напрасная трата времени.

– Итак, в чём же разница? – напомнил он вопрос пастору.

– А вот в чём, – допив чай в кружке, продолжил старец: – апостолы лично знали Христа, а последующие мученики – как бы поточнее выразиться – могли знать Его только в духовном смысле слова...

– И что из того? Я не понимаю.

– Ещё минуту терпения, и вам всё станет ясно, поверьте мне!

– Я надеюсь на это...

– Когда целый отряд солдат пришёл взять под стражу Христа в Гефсиманском саду, апостолы показали себя, увы, не с лучшей стороны.

– Они испугались?

– Испугались – не то слово. Они в страхе бежали, позорно оставив своего Учителя. И Пётр бежал – тот, кто говорил, что даже если все от Него отрекутся, уж он-то останется верен. И даже Иоанн бежал – любимый ученик Спасителя! И Симон Зелот – а зелоты были отчаянные еврейские ребята тогда – бежал впереди всех... Да, все убоялись страхом великим и бросились в разные стороны. Явно не за смелость Иисус избирал их в апостолы...

– Я что-то начинаю понимать, – просветлело лицо Руслана Калимовича, удовлетворённого тем, что в рассказе пастора, наконец, почувствовалось какое-то подобие логики. – Хотя нет, ничего не понимаю: почему же они потом стали такими смелыми, что, как вы говорите, умерли за Христа?

– Вот вам, как учёному, я и хочу задать этот вопрос: почему же апостолы столь сильно изменились?

– Я просто не имею достаточно данных, чтобы проанализировать ситуацию, мне нужно изучить источники...

– Похвальное желание!

– Не обольщайтесь, я не стану этим заниматься. У меня хватает проблем на работе.

– Хорошо, тогда я вам расскажу, к какому выводу пришли другие учёные, исследовавшие жизнь апостолов.

– Я охотно выслушаю.

– Существует, по-видимому, только одно разумное объяснение столь поразительной перемены в жизни апостолов.

– Какое?

– Они действительно увидели Иисуса Христа, после Его распятия на кресте и смерти, – воскресшим и живым!

– Ах, вот какое объяснение! А я вас уже было заслушался... – разочарованно протянул Руслан Калимович. – Одно фантастическое предположение объясняете другим, ещё более фантастическим. Мне это больше неинтересно.

– Ещё минуточку, я не всё сказал!

– Слушаю, но только «минуточку»...

– Апостолы Христа вовсе не были фанатиками.

– Докажите это.

Андрей Васильевич с готовностью раскрыл лежавшую на столе Библию и прочитал из Евангелия: «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю...» (1)

– Допустим, Фома был разумным человеком, – сказал Руслан Калимович, – а остальные?

– Но ведь и другие апостолы не были легковерными! Библия говорит, что они даже и не надеялись на воскресение Христа из мёртвых. Все ученики Иисуса прятались после Его смерти, опасаясь преследований от иудеев.

– Почему же затем они стали такими отважными?

– Как раз об этом я вас и спрашиваю!

– Хорошо, Андрей Васильевич, я признаю, что вы меня запутали. Вопрос этот, похоже, тёмный и психологически неясный.

– Напротив, он прекрасно исследован и ясен, как Божий день! В истории человечества неизвестно больше ни единого случая, когда бы группа очевидцев в одиннадцать человек сговорилась между собой умереть за несомненную им ложь (как если бы Христос не воскрес из мёртвых) и, находясь вдали друг от друга, никто бы из них не дрогнул и не рассказал, как всё было на самом деле. За живого – не умерли, но разбежались! Неужели бы пошли на смерть за мёртвого?

– Как ни странно, ваша мысль звучит довольно правдоподобно, – согласился Руслан Калимович, – похоже, вы интуитивно нашли сильный аргумент в пользу христианства.

– О, это не я, всё сказанное мною было хорошо известно еще в Древнем Риме!

– Занятно. Но ко мне-то это какое имеет отношение? Я не историк. И не христианин.

Андрей Васильевич налил себе ещё чаю.

– Чай будете? – вновь спросил он Руслана Калимовича.

– Давайте, – ответил тот.

Помолчали пару минут, попили чая.

– Ну как? – поинтересовался Андрей Васильевич. – Нравится вам, как заваривает моя спутница жизни?

Руслан Калимович ответил не сразу, мысли его были где-то далеко.

– Ах, чай? – спохватился он. – Чай действительно превосходный – с религиозным ароматом!

– Так вот, – двинулся дальше Андрей Васильевич, – я всё ещё только подхожу к тому вопросу, который вы задали в начале нашего разговора. Каждый должен заниматься своим делом, быть профессионалом… И что нам с вами до Иисуса Христа, если я слесарь, а вы физик?

– У вас замечательная память и вполне научный склад ума! – одобрил Руслан Калимович. – Итак, какое мне дело до того, что Христос две тысячи лет назад умер на кресте в Палестине, если я живу сегодня и занимаюсь физикой?

– Это вопрос спасения вашей бессмертной души…

– Спасибо за заботу, но нельзя ли сказать это как-то понятнее? – улыбнулся Руслан Калимович.

– Вы болели когда-нибудь столь серьёзно, что находились без сознания? – с участливым выражением лица неожиданно спросил Андрей Васильевич.

– Думаю, что да.

– Давайте тогда представим ещё одну фантастическую ситуацию (выражаясь вашим языком), чтобы скорее и проще разрешить наше затруднение.

– Хорошо, гипотеза – это тоже научный метод.

– Допустим, – взволнованным голосом сказал Андрей Васильевич, – что в то время, когда вы тяжко болели и лежали без сознания, в ваш дом ворвались лихие люди, забрали всё, что могли, а напоследок решили вас убить – так, на всякий случай, чтобы не было свидетелей, вдруг вы притворяетесь только, что без сознания! – и тут нашёлся некий жалостливый человек, который за вас вступился, и тогда разбойники убили его вместо вас... Проходит время, вы выздоравливаете. Ваши соседи, ставшие невольными свидетелями тех событий (они видели всё через окно или слышали через тонкую перегородку), пытаются рассказать, что случилось в доме, пока вы болели. А вы, представьте, тогда им отвечаете: «Какое мне дело, кто хотел меня убить, и кто там за меня умер. Я физик, и у меня нет времени на посторонние вещи»…

– Некорректное предположение! – возмутился Руслан Калимович. – Если бы кто-то действительно умер за меня, я бы нашёл время узнать об этом подробнее. Но причём здесь Христос? К тому же мой дом – далеко не Палестина.

Андрей Васильевич вновь раскрыл свою Библию и прочитал из неё торжественным голосом следующие слова:

«Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». (2)

«Христос за всех умер». (3)

«Живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня». (4)

– То есть вы хотите сказать, что Христос умер за всех людей, включая меня? – спросил Руслан Калимович.

– Так говорит Библия, которая есть Слово Божие. А потому вам следует самому каким-то образом откликнуться на ту весть, которую донесли до нас очевидцы-апостолы: Господь Иисус умер лично за вас и за меня, кем бы мы с вами по профессии ни были. Если же вы просто отмахнетесь от этого вопроса, то как раз и окажетесь тем неблагодарным человеком из моей фантастической истории, который ничего не захотел знать о своём спасителе.

– Ловко у вас это получается, к самой душе подбираетесь! – воскликнул Руслан Калимович. – Я уже вижу, что вы не столь безобидный старичок, каким кажетесь с первого взгляда.

– Не уклоняйтесь от ответа, мой друг, будьте учёным до конца!

– Что ж, ваши слова кажутся мне до некоторой степени разумными, хотя, извините, и не убеждают вполне...

– Если Христос действительно умер за всех, и за вас, и за меня, а затем подлинно воскрес из мёртвых (ведь апостолы весьма преобразились, не правда ли?), то это означает, что Он истинно наш Бог! И нам надлежит благодарить Его и каким-то образом служить Ему, чтобы не предстать пред Ним после смерти, опять же, людьми неблагодарными.

– Ах, если бы всё это было так, как вы говорите!..

За долгим разговором попутчики не заметили, как подъехали к Москве. Небо над столицей уже просветлело, наступало утро. На прощание пастор и учёный обменялись адресами и крепко пожали друг другу руки. Затем, протиснувшись сквозь толпу на перроне, они направились в огромный город.

 

_________________________

1. Ин. 20.24–25.

2. Рим. 5.8.

3. 2 Кор. 5.15.

4. Гал. 2.20.