Л.Лосев

Джерри пёс

 

Он пришёл с работы домой и, уже вставляя ключ в скважину замка, вспомнил, что жена, забрав детей, в очередной раз ушла к маме. Ну, это надолго, подумал он.

Из-за двери раздался радостный лай и скрипучий звук раздираемой когтями обивки.

- Джерри! - прикрикнул он строгим голосом, потом тихо, себе под нос, добавил:

- Привет, мой друг, привет. Сейчас.

Он открыл дверь. В прихожей, глядя восторженным взглядом из-под лохматых бровей, его встретил пёс. Освобождая место, пёс немного попятился назад, но когда человек вошёл и закрыл за собой дверь, тогда Джерри перестал насиловать свой темперамент симуляцией благовоспитанности и, дав волю чувствам, буквально взорвался своим неистовым восторгом, что, кстати, было вполне обычным делом. Насидевшись, весь день один, теперь, радуясь встречи, Джерри прыгал, лаял, визжал и всхлипывал. В промежутках между прыжками пёс с невероятной скоростью и амплитудой вилял из стороны в сторону то ли задом, то ли передом, при этом его короткий обрубленный хвост вращался в режиме самолетного винта на взлёте.

Джерри это взрослый миттельшнауцер, пёс с повышенной жизнерадостностью.

- Да угомонись ты, наконец, - сказал хозяин и взял, висевший на ручке двери, собачий поводок.

Увидев поводок в руках друга, Джерри окончательно «обезумел». Он перешёл в практически непрерывный полёт, а к лаю и визгу добавилось еще, что-то напоминающее улюлюканье из фильмов про индейцев.

- Ну-ка тихо! – грозно прикрикнул хозяин.

Тогда Джерри изо всех сил постарался выполнить «тихо», при этом все его четыре лапы без всякого порядка, сами по себе стали подниматься и опускаться, а из закрытой неимоверным усилием воли пасти звучали всё те же звуки лишь чуть приглушённые.

Хозяин защёлкнул карабин поводка на ошейнике собаки, а пёс, в свою очередь, восприняв металлический щелчок как отбой команды «тихо», снова взвился в воздух. Запинаясь о собаку, человек кое-как выбрался на лестничную площадку, закрыл дверь на ключ и, едва успевая перебирать ногами ступени, полетел вниз по лестнице, буксируемый своим псом.

Выйдя из подъезда, Джерри пару раз громко гавкнул, тем самым, объявив всем имеющим уши, что они с другом идут! А заодно и проветрил лёгкие.

- Старый ты дурак, – немного укоризненно и, в общем, шутливо сказал хозяин.

- Сколько лет то тебе уже, а всё как щенок балдеешь.

Пёс в это время был занят обнюхиванием явочного, самого близкого к подъезду столбика. Услышав, что к нему обращается хозяин, Джерри характерным своим, почти холеричным движением, поднял голову, посмотрел в лицо человеку, тут же понял, что ничего серьёзного и, вильнув из вежливости хвостом, мгновенно вернулся к обнюхиванию.

- Пойдём уже, – с улыбкой сказал хозяин и несильно потянул поводок.

Они не спеша прошли через двор, пересекли улицу и вышли в сквер. Там хозяин остановился, наклонился к своему питомцу и отстегнул поводок. Во время этого привычного действия Джерри стоял с безучастным невозмутимым видом, но как только раздался щелчок карабина, он, с пробуксовкой на первом прыжке, рванул вдоль по аллее, мгновенно набирая скорость.

На улице стояла поздняя осень и приближающаяся зима напоминала о себе, английским шпионом пробираясь под куртку. От легкого морозца человек поёжился и не спеша пошёл вслед за своим псом. Через пару минут, пыхтя как паровоз, вернулся Джерри, дальше они пошли вместе. По пути пёс обнюхивал все важные кусты, не забывая на некоторых отмечаться, а хозяин о чём-то размышлял. Их обычный прогулочный маршрут проходил вдоль ограждений сквера: дойдя до угла, они поворачивали, шли к следующему и так по периметру пару раз обходили небольшой, в общем-то, сквер.

В тот вечер Джерри, обследуя какое-то пятно, задержался на углу, а хозяин повернул и пошёл дальше.

- Пойдём, Джеря, – негромко позвал он своего пса.

Тот сделал попытку оторваться от изучения пятна и даже шагнул несколько шагов, но потом вернулся. Что он там узнавал, вынюхивая клочок мокрой земли, никому неизвестно. И хотя происхождение тайны дело нехитрое, но вот что в ней может быть интересным, об этом знают только собаки, причём кобели в основном.

Уже дойдя до следующего поворота, человек заметил, что пса всё ещё нет. Он посмотрел туда, где задержался Джерри и громко свистнул. Через пару секунд из-за кустов на углу вылетел серый лохматый комок и, быстро набирая скорость, стал стремительно приближаться. Пёс выдал роскошный галоп, хозяин залюбовался его бегом. Но, когда Джерри пробежал уже около половины пути, хозяин вдруг заметил, как наперерез его псу мчится огромный стаффорд.

То, что стафф бежит не с целью поздороваться, стало понятно сразу - большой и сильный пёс представитель бойцовской породы своим интересом ничего хорошего обещать не мог. А маленький миттель, делая такие глубокие прыжки, что казалось, животом касался земли, от души торопился догнать своего друга. Он бежал как обычно – ничего не замечая и ни на кого не оглядываясь. Честный, уверенный в себе и в своём друге пёс, он никого не боялся.

Чтобы Джерри заметил опасность, хозяин сделал несколько шагов в сторону стаффа. Смышленый Джерри всё понял мгновенно. По инерции пролетев ещё пару метров, он остановился. От быстрого бега сбилось дыхание, но отдышаться, уже не было времени. Через секунду стафф оказался рядом. Здоровый и наглый он начал без прелюдий – даже не притормозив, так и напал на полном ходу.

В сотую долю секунды, с изяществом тореадора, Джерри отскочил в сторону, увернувшись от удара мощной груди.

Пытаясь быстро остановиться после неудачного наскока, массивный стафф зарылся мордой в засохшую траву.

Пока он поднимался и поворачивался маленький лохматый миттель спокойно стоял и смотрел на него. В одно мгновение Джерри снова увидел все свои прошлые битвы, услышал хрип и рык, ощутил радость побед и жгучую боль рваных ран. При этом весёлый задор в его взгляде уступил место ледяной решимости и жутковатой целеустремлённости. Забыв вчера и завтра, день и ночь, тепло и холод, неприятности и радость - он принимал свой новый бой, и он опять принимал его как последнюю цель жизни. Теперь у него не стало ни боли, ни страха, не стало сомнений, остался только враг и его надо побеждать.

Огромная пасть клацнула зубами в том месте, где только что была шея миттеля и тут же в ответ небольшие, но ещё острые клыки вонзились в массивную голову стаффа. Снова пытаясь схватить, стафф резко развернулся, но его пасть ухватила лишь клочок серой шерсти. После нескольких неудачных гусарских наскоков, поняв, что миттель не собирается быть жертвой, он сменил тактику. Джерри же, несколько раз ударившись о врага как о стену, тоже стал действовать осмотрительнее.

Псы бились серьёзно, каждое движение было выверено и рассчитано. Казалось, воздух вокруг застыл от напряжения собачьего боя. Неслышно было ни ветра, ни обычных городских звуков, повсюду звучал только азартный рык стаффа и холодное запредельное рычание миттеля.

Стаффорд напирал. Попытки схватить за горло он чередовал с атаками на лапы, наскоками и ударами грудью. Его огромные мышцы бугрились и опадали, в каждом движении его мощного тела был виден опыт десятков поколений бойцовских собак.

Джерри же двигался как заведённый волчок, вовремя уклоняясь и, отскакивая, убирая лапы, перенося вес с переда назад и со стороны в сторону, он порхал вокруг соперника, не давая тому возможности поймать себя в железный капкан огромной пасти. Но, при этом Джерри не просто отбивался от врага, нет, он вёл полноценный бой. Маленький серый воин раз за разом втыкал свои клыки в мясистую голову стаффа. Джерри пытался схватить врага за морду, и потом дожать его, парализованного болью. Такая тактика не раз срабатывала, и много разных глупых псов носило на своих вытянутых мордах длинные белые шрамы после его клыков. Но стаффорд не боялся боли, он рывком освобождался от захватов, не обращая внимания на глубокие пробоины, и продолжал атаковать.

Псы вели предельно жёсткий бой. Даже мгновенного замешательства соперники бы не простили друг другу, но замешательств не было и не было истерик и малодушия, была очень целенаправленная деятельность, результатом которой должна стать смерть. Генетическая кровожадность стаффа, прежде косой косившая всех соперников, в том бою, как на камень наткнулась на волю, воспитанную трудностями и напоённую свободой, отважного миттеля. И не было ни у кого перевеса.

Схватка продолжалась уже больше десяти минут, когда, наконец вышедший из ступора хозяин Джерри, решил вмешаться. До этого он просто безучастно смотрел, его сознание отключилось. И в то же время безучастен он не был. Смотря, как бьётся его пёс, он ни одной своей жилке не позволил дрогнуть, абсолютная уверенность в своём друге – это было то, чем он мог помочь. Но настал момент и хозяин Джерри почувствовал, что схватку пора останавливать.

Тот, кто привёл гулять стаффордшира, кто издалека, завидев бегущего миттеля, шепнул своему псу «фас», а после, увидев, что собаки сошлись в поединке, уверенный в превосходстве своего бойца, нарочито неспешно подошёл, стоял рядом и смотрел на битву двух бесстрашных гладиаторов. Он пустил слюну от удовольствия.

- Забирай свою псину, урод, - громко, так чтобы перекричать рёв собачьей битвы, крикнул хозяин Джерри.

Очень быстро, отточенными многократными повторениями движениями, хозяин стаффа ухватил своего пса за одной рукой за заднюю лапу, другой за загривок. В тоже мгновение и миттель оказался в руках своего человека.

Измазанный слюной и кровью, дрожа всем телом, Джерри рвался в бой. Он рычал и вырывался, лапами раздирая под собой землю, а потом, в момент, когда хозяин пристёгивал карабин поводка, он вдруг сумел высвободиться и тут же кинулся к стаффу. К этому времени стафф уже был пристёгнут и для верности тот, кто с ним пришёл, держал его, крепко зажав ему голову коленями.

В два прыжка Джерри долетел до врага. С разбегу врезался ему в бок, и впился клыками в огромную мясистую спину.… Это была награда… Серый лохматый воин ничего большего не хотел от жизни. Тугая плоть врага, нанизанная на остриё клыков – стала сказочным образом осуществившимся, самым заветным желанием. В тот момент это ощущение стало ему дороже всего мира целиком, это был короткий миг абсолютного счастья.

Хозяин подскочил тут же. Зажатый стафф не успел освободиться, а Джерри мгновенно оказался поднятым над землёй. Крепко держа своего миттеля, человек отошел шагов десять, потом пристегнул поводок и, только после этого, отпустил пса на землю. Потом он оглянулся. Тот, кто привёл стаффа стоял, склонившись над своим псом,и что-то бормотал. Почувствовав взгляд, он поднял голову. С застывшей на лице гримасой недоумения, нервно улыбаясь, он сказал:

- А неплохой у тебя миттель, отчаянный.

- Да, хороший, но только не тебе, овца, об этом судить, – ответил хозяин миттеля.

Названный овцой больше ничего не сказал, опустив глаза, он присел на корточки возле своего пса. Неудовлетворённый и непобеждённый стафф пытался вырваться, но тот держал его крепко.

Не услышав ответа, хозяин миттеля громко плюнул и пошёл прочь, таща на поводке своего упирающегося, рвущегося в бой неугомонного пса.

Через несколько минут Джерри начал немного успокаиваться - он почти перестал вырываться и только иногда оглядывался и рычал. По мере того как он успокаивался, он переставал дрожать, но начинал прихрамывать и поскуливать.

Вскоре они добрались до дома. У двери подъезда Джерри оглянулся на своего друга, как бы спрашивая: «заходим?», человек кивнул головой и пёс пошёл в дом. В том собачьем взгляде, помимо вопроса, хозяин успел заметить ещё и знакомый озорной огонёк, тогда он подумал: « ну, слава богу, Джерри пришёл в себя».

 

Оставив всё прошлое в прошлом, его пёс с аппетитом доедал сваренную для него на ужин кашу, а человек сидел на кухне и глубоко задумавшись, глядел куда-то вдаль. Собачья битва сильно потрясла его. Знающий толк в битвах, он понимал, что Джерри сегодня сотворил нечто чрезвычайное. Ему хотелось, как то назвать своего пса, как то особенно. Так, что бы в этом слове полностью выразить своё восхищение беспредельным мужеством серого лохматого воина. Перебирая разные большие и важные слова, он никак не мог найти подходящего. «Боец», «самурай», «воин», «рыцарь» - все они казались не тем. И что-то вертелось в голове, но он никак не мог ухватить это что-то.

Вскоре Джерри доел и после сунулся своей лохматой измазанной кашей мордой к нему на колени. Тогда человек очнулся. Он утер пса тряпкой, а затем растворил таблетку перекиси водорода и обработал собачьи раны. Потом Джерри ушёл в коридор, лёг на коврик и принялся вылизывать свои болячки. Делая это, он громко чавкал и периодически останавливался, что бы отдышаться. Но очень скоро жуткая усталость дала себя знать и пёс уснул.

В тот вечер человек не стал включать телевизор, он раньше обычного лёг в постель, укутался в одеяло и попытался уснуть. Сон не приходил. Он перевернулся на спину, уставился в тёмно-серый ночной потолок и отпустил свои мысли, позволив им течь самим по себе.

Мысли вернули его к собачьей битве, и он просматривал её снова и снова, со всеми красками, звуками, ощущениями. Потом, когда картины той битвы, пережитые заново много раз, слегка потеряли остроту, он вдруг вспомнил, как встретил своего Джерри первый раз. Потом, калейдоскопом сменяя одна другую, в памяти пронеслись разные смешные и серьезные картины из жизни его пса. И, уже совсем поздно ночью, чему-то негромко хохотнув, он успокоился и заснул.

 

Завтра с утра, по пути в туалет, он остановится около своего пса и скажет ему: «Привет, Доблесть». Потом, поймет, что как раз это слово он искал вчера. Он улыбнется, а Джерри в ответ вскочит и попытается лизнуть его в лицо. Потом, по свежему белому пушистому снегу они пойдут в ветклинику, и Джерри там стойко стерпит все врачебные «пытки». Вскоре аккуратно зашитые раны заживут, и под шерстью не станет видно даже шрамов.

Джерри проживет еще долго. И он так и не изменит себе никогда – любую драку он будет принимать как последнюю цель. И каждой новой встречи со своим другом он будет рад, как радуются встречи после многолетней разлуки. И никакие невзгоды не заставят его взгляд потускнеть.

А однажды наступит момент, когда хозяин пса, вдруг, поймет, что Джерри показал ему то, чего не покажут другие.

Он поймет - как жить без страха, как дышать полной грудью, как любить изо всех сил…