1

 

Я все отдам, чтобы ты не узнала, что такое ужас. Я иду по улице с тобой – шестнадцатилетней девочкой, слишком веселой и свежей в этом мире. Розовый бутон цветка – медово-пряного. Очень нежного и тихого в своей нежности.

А я - единственное существо, которое знает, что тебя окружает. И бело-зеленые болезненные лица, и цепкие пальцы, созданные для хватания, и клыки – для пожирания, не иначе.

Я больной. Я наркоман, прячущий от тебя свои мельчайшие ранки на венах. Мои глаза в солнечных очках, чтобы ты никогда их не увидела.

Мне так страшно за твои глаза….

За твои молодые годы.

Ты знаешь, что мне только двадцать исполнилось?

А я уже не могу жить без дозы, мой иммунитет медленно распадается, по утрам в раковине у меня – кровь, в постели – очередная шлюха.

Я пересчитываю мелочь в куртке, иду, шатаясь от выпитого, покупаю тебе какой-нибудь цветок.

Непременно белый.

Твои родители всем нам известны.

Отец был прекрасным, пока не умерла твоя мать.

А теперь ты живешь с теткой и не совсем понимаешь, что отец – конченый человек.

Ты знаешь, как я боюсь за тебя?

Это предопределено.

Мне кажется, что ты.… Что я вижу тебя уже мертвой.

Разорванной на куски или с вколотым шприцом в тонкую белую ручку с голубыми венами.

Я стою у небольшого кафе, дрожат пальцы от всего, что окружает. Сигарета почти выпадает из рук, когда ты тихо подходишь и улыбаешься.

-Привет!

Я хочу, я так хочу все исправить. Вырасти большим и сильным….

-..И всегда защищать тебя…

-Что, прости? – Смеешься, не расслышав.

-Н-ничего. Идем?

-Да, конечно! Спасибо!

Держишь так осторожно этот цветочек. И он отражается в твоих глазах – так странно…. Страшно.

Если бы я только мог…

Всегда дарить тебе радость, наблюдать, как ты растешь, встречать тебя после учебы, провожать до дома.

А я иду по улице, по совершенно пустой улице, хрипя.

Ломка.

Все тело от боли разрывается.

Какие-то сопляки идут следом, будучи уверенными в моей беспомощности.

Я вижу мир не так, как вы. Они.

Я вижу мир ее глазами.

Я вижу отражение луны в лужах после холодного дождя, тысячи звезд – настоящее полотно. Наблюдаю за тем, как от проезжающей машины удлиняются тени, и поет сама ночь.

-Ты…

Слишком светлая для этого мира.

И твой смех…. Очень звонкий, не прокуренный и не пропитый.

Кажется, ты хорошо рисуешь и поешь.

Пой со мной. Пой, как только умеешь, чтобы песня жизни не прекращалась.

-Эй, ты!

Я вижу все…. Перед смертью, когда сердце бьется очень-очень быстро, как твое сердечко, когда ты опаздываешь на встречу и потом долго не можешь отдышаться.

Пусть меня уничтожают, да…. Нет сил подняться.

Я только хочу….

«Прошу, Боже, прошу…. Не убивай в них свет! Я знаю. Я недостойный сын твой, но ради того, что дала она мне, прошу…. Я насиловал и крал, я наркоман и уже мертвец. Но если ты создаешь таких людей! Если ты создал ее – Ангела во плоти! Прошу, о, Боже! Пусть ее глаза будут закрыты от этого ужаса, прошу! Я не хочу, чтобы ее убили! Нет! Пусть она улыбается в самых тяжелых ситуациях, пусть поет, когда ей плохо и хорошо. Она не должна расплачиваться за мою к ней любовь! Я умоляю тебя, Боже…»

Слезы текли по щекам, и рука сжимала белый, - непременно белый цветок, когда уже добивали металлическим прутом и палкой.

Могилой стал строительный котлован.

 

2

 

Пьяная девчонка лет семнадцати распевала на потеху пьяной публике что-то непонятное.

«…пусть поет, когда ей плохо и хорошо».

Извиваясь, заняла свое место на шесте.

Дома было темно и страшно.

Девочка села в кресло, допила бутылку дорогого алкоголя – что-то еще, кроме денег дали ей за эту ночь.

Она была похожа на цветок – эта девочка. Грязно-розовый, с желтой пыльцой.

Мутные глаза не могли сосредоточиться на каком-то одном предмете.

Девочка открыла телефонную книжку в сотовом, удалила несколько контактов.

И один из них – старого знакомого, первую любовь, от которой теперь хочется расхохотаться.

Цветы дарил, водил в кафе. Никогда не снимал очков и даже в теплую погоду носил свитера.

Наркоман, не иначе.

Нужна доза.

Через двадцать минут девочка сползла в блаженстве на перепачканный ковер.

Улыбка была совершенно дикой, глаза – на выкате, в них отражалась лампочка без плафона под потолком. Там порой днем бегали солнечные зайчики.

Год назад она пыталась их ловить голыми руками. И всегда смеялась, потому что они были очень теплыми и ласковыми…

«Пусть она улыбается в самых тяжелых ситуациях...»

Из вены торчал шприц, изо рта шла пена. За окном было очень много звезд, и огромная серебряная луна висела над крышами домов.

Когда-то звезды были очень любимы, дождь был обожаем, а мир – прекрасным и чудесным.

Человек – странное существо. Он всегда убивает себя сам.

«Я не хочу, чтобы ее убили!»

На часах щелкнул таймер, и прозвенел будильник. Когда-то она, весело улыбаясь, ударяла его тапком и бежала умываться.

Звон был очень громким, невыносимым в тишине квартиры. Мертвые не создают шума.

«Пусть ее глаза будут закрыты от этого ужаса, прошу!»

И только в открытых стеклянных глазах отражался огонек лампочки, раскачиваясь.