Аня ждала мужа с работы. Она только что вынула из духового шкафа его любимый пирог и обеспокоено поглядывала на часы: Сергей должен был вернуться с минуты на минуту.

А Сергей занимался сексом с секретаршей.

Красивая стройная девчонка приглянулась ему сразу, как только стала работать. Спустя месяц после их знакомства, она зашла к нему в кабинет и посмотрела в глаза.

- Хочешь?

Она секунду помедлила и стянула юбочку, под которой ничего не оказалось.

Сергей совершенно спокойно обошёл её, запер дверь на ключ. Потом уложил секретаршу на диванчик и оттрахал так, что она дико замычала через его большую ладонь, наложенную на пухлые губы.

- Ты всегда такая с начальниками? - Спросил он в их вторую встречу, снимая отягощённый презерватив.

- У меня это в первый раз, - призналась секретарша и помогла ему справится с липкой резиной. - Мне мама посоветовала.

- Мама? - Удивился Сергей и вжикнул молнией.

- Она предупредила, что без этого не работать в хорошей фирме.

- Хм. В таком случае, передай ей, что дочь её будет работать здесь до пенсии.

Секретарша улыбнулась и натянула чёрные пикантные трусики.

Сергей не считал отношения с девчонкой серьёзными. Он пользовался ею, хоть и боялся признаться в этом даже себе.

- Вы любите меня? - Поинтересовалась как-то секретарша, свернувшись калачиком в его кресле.

Сергей задумался. С минуту он глядел на город через окно во всю стену, а потом откровенно ответил:

- Нет, не люблю.

Девушка устало потянулась.

- Так зачем вы е_те меня?

Сергей поморщился от вульгарного слова.

- Я - мужчина.

Секретарша прошла до двери, у которой обернулась.

- Вы - кобель. Вот и всё объяснение.

Она ушла. А ему странно было ощущать себя оскорблённым, но не давшим сдачи.

"Права, гадина!" - С горечью подумал он, а через неделю сам пригласил её в ресторан, потом повёз в гостиничный номер, где она, словно насос, выкачала из него все соки.

- Что я делаю? - спросил он себя в ванной, когда вернулся домой.

В тот день Аня покормила его, проголодавшегося от секса с секретаршей, покупала его потного, уложила в постель. Он тут же заснул, а ночью слышал, как Аня плакала на кухне, но не смог перебороть лень и вновь заснул.

Так случалось уже несколько раз.

Но только не в этот...

Аня позвонила маме.

- Ещё не забеременела? - Ухнула мама приветствие.

- Мама!

- Ох, сказала б я, сколько лет я тебе мама, да уж и самой стыдно. Затёк-то что?

- На работе, - ответила Аня.

- Потеряешь мужика. Часто он так задерживается?

- Ну... не так, чтобы... Ну... частенько.

- На работу ходила к нему?

- Зачем? - Не сообразила Аня.

- Шпионить.

- Мам, ты опять выдумываешь!

- Звони ему чаще, чтоб не забывал.

- Надоедать не хочу.

- Жена, да ещё любимая, не может надоесть, поверь мне на слово. Мужик - это такое животное, у которого нужно мельтешить перед глазами, чтобы помнил о тебе. Вот отца возьми...

- Мама, ты снова сравниваешь Серёжку с папой? Он же у тебя особенный.

- Материться не хочу, а так бы сказала, какой он у меня особенный! Звони своему сейчас же.

- Нет.

- Звони, сказала же!

- Ну...

- Я перезвоню через десять минут и узнаю, о чём ты с ним говорила. Соврать не удастся!

Гудки разделили их.

Аня не посмела перечить матери, в мобильном телефоне выбрала строчку "Сержик", нажала кнопку "Соединить".

Грудь Сергея покрылась капельками пота. Проклятый диванчик ритмично поскрипывал под двумя разогретыми телами.

- Кончай уже! - попросил с придыханием Сергей.

Наполненная чаша, спрятанная где-то между ног, грозила перевернуться. Желание избавиться от лишней жидкости не давала ему покоя.

Он ерзал головой задницей по скользкой коже, а секретарша скакала на нём, словно на коне. Она, чертовка, научилась чувствовать мужчину, и когда в глазах начальника комната пошатнулась и, казалось, пути назад нет, её бездонное тело соскочило с него.

Он замычал.

На столе завибрировал телефон.

Сергей несколько секунд приходил в себя, потом вскочил с дивана и взял телефон.

- Аня! - испуганно воскликнул он и закрыл экран ладонью, словно жена могла увидеть его голым с женщиной.

Секретарша захохотала. Сергей шикнул на неё и дал себе отдышаться.

- Анечка? Что стряслось? Ничего? Почему же звонишь? Нет, я не против, просто ты никогда не звонила мне на работу. И я испугался. Что делаю? Домой собираюсь, но пока над контрактом работаю. Да, скоро...

Аня не хотела спрашивать, язык сам собой произнёс:

- Ты не изменяешь мне?

Сергей задохнулся, мысли забились в голове.

- Как ты могла... подумать...

- Прости, прости, прости! - Затараторила жена. - Я не должна была задавать тебе такой вопрос. Прости, пожалуйста, если сможешь. Я жду тебя.

Уже гудкам он сказал:

- Пока.

Страх поглотил его.

- Довершим? - беззаботно спросила девушка.

Сергей стоял в растерянности.

- Э... ну да.

Он лёг.

- Подними! - обиженно попросила секретарша.

Мысли о жене не давали Сергею покоя. Тогда девушка двумя пальчиками заправила послушную плоть в себя и задвигалась, сначала медленно, потом резче и резче.

Сергей не позволил в этот раз секретарше владеть собой. Он схватил её за упругие ягодицы и ударял об себя до тех пор, пока она не застонала.

Раз, два, три.

Теперь и ему не скрыться от волны...

Сергей почувствовал горячий поток между ног и ослабил хватку.

Далеко отсюда, глядя на телефон, Аня не сдержала слёз. Крошечная капелька скользнула по щеке и упала на ковёр.

В ту же секунду меч вонзился в секретаршу. Сергей увидел ужас в её глазах и боль после экстаза. Партнёрша соскочила с него на пол.

В ногах Сергея с окровавленными мечом стояла пышногрудая девица в облегающем чёрном костюме.

А Сергей кончил. Головка его члена раздулась и выплеснула серебряный сгусток ему на грудь.

Сергей, ещё не ощущая под собой земли, попытался подняться.

Девица пальчиком в перчатке дотронулась до его мокрого члена и попробовала жидкость на вкус.

- Ничего, - сказала она. - Но всё равно лишнее.

Блеснул меч, и обрубок члена полетел на пол.

Сергей закричал, но не услышал своего голоса. Силы покинули его.

Девица захохотала.

Начал трещать пол, комната покачнулась. Ещё секунда и диван вместе с Сергеем полетел вниз.

Нет, не было двадцати этажей. Тьма окутала его, а потом он с размаху ухнул на что-то жёсткое.

Ему показалось, что затылок его размозжён. С трудом он приподнял голову и увидел, что лежит на металлическом столе посреди пустой каменной комнаты без потолка, зато с тёмным, извергающим молнии небом.

Девица с мечом приземлилась позже. Она откинула оружие и массивными браслетами приковала руки и ноги Сергея к столу.

В помещение вошли трое девушек. Одна держала щипцы, другая - пилу, третья - рубанок, с которого капала кровь.

- Ещё один! - воскликнула победоносно та, что пронзила секретаршу.

- Славно, Зина. Много их развилось, мразей. - Сказала Таня и с полочки, выскочившей из стены, взяла шило. - Изменять не хорошо!- Она с размаху вонзила шило в бедро Сергею.

Лицо мужчины исказилось немыми муками.

- Не спеши, солнышко, - посоветовала Света. - Он ещё свеженький. - Длинный пальчик указал на кляксу спермы на груди.

Таня заверещала, точно девчонка лет двенадцати.

Большая, покрытая сажей печь появилась из ниоткуда. На ней дымился старинный утюг.

- Такое мы выжигаем! - Таня двумя руками вцепилась в тяжеленный утюг и медленно, облизывая губы, опустила на грудь Сергея.

Тут я бессилен: строка не поддаётся, и нет таких слов, которые бы показали всю невыносимую боль, разрывающую тело Сергея в клочья. Но ни вопля не вырвалось из его раскрытого рта. И это ещё страшнее.

"Боже!" - повторял одно и тоже сгорающий мозг.

- Поздно спохватился, мужчина!

Раскалённая платформа утюга уже коснулась кости. Хрип рвался из груди Сергея.

- Это лишь начало вечности, дружок! - Прошипела Зина, склоняясь над лицом Сергея, который в бреду заметил только её сверкающие чёрные глаза и массивные клыки.

- Громко закричишь, изменник? - С наигранным интересом спросила Света и обхватила мошонку.

О, как рад был бы закричать в тот миг Сергей!

- Смотри же, смотри!

С него сняли утюг, чтобы он видел, как ему вырывают мошонку.

А он закрыл глаза.

- Смотри! - заверещала Света, и поглощающий огонь охватил промежность.

Сергей заплакал.

"Аня, Анечка, Анюта"...

- Зовёт, - тихо сказала Зина. Подняла голову и заорала, так что затрещали стены: - Зовёт!

Тут же чёрная тень рассекла небо. Глухой удар сопроводил её приземление.

- Ты звал меня? - спросила тень, обратившись в женщину.

"Аня"...

Сергей разлепил мокрые глаза. Когда его взор упал на женщину, у него остановилось сердце.

- Знаешь ли ты, чьё имя произносишь?

- Аня... - прошептал он. - Жена...

- Жена, которую ты предал.

Сергею нечего было сказать.

- Кто я? - Спросила женщина.

- Не знаю...

- Правильно, - улыбнулась женщина, и сердце мужчины забилось вновь. - Ты не знаешь, но догадываешься, хотя догадки эти могут свести с ума любого, кто не видел меня.

- Ты здесь главная...

- Да, - согласилась женщина, и Сергей ощутил выросшую мошонку. - Я - царица ада для изменников. И ты останешься здесь навечно.

- Нет.

Женщина шагнула к нему.

- Почему нет? - Поинтересовалась она, зная ответ.

- Потому что я не умер.

- О, это верно, - кивнула женщина, и у Сергея вырос член. - Тебя убьёт тот, кто имеет на это право, но тогда, когда тебя привезут в мой замок.

Она отошла.

- И ещё: меня зовут Жозефиной.

Она закуталась в плащ и улетела.

Женщины бросились на него, освободили правую руку и зажали палец в щипцы.

- Больно?

- Да, - признался Сергей.

Его руку отпустили, открыли браслеты. Обессиленный болью он упал на пол, устланный отрубленными и отрезанными конечностями.

На него тут же накинули верёвки и потащили, как быка на бойню. Он хрипел от нехватки воздуха, от острых камней, которыми был уложен этот страшный пол. Его перепороли кнутом.

- Вставай, мужчина!

Кнут снова рассёк кожу на его спине и заднице.

- Поднимайся!

- Я сейчас, пожалуйста...

- Что?! - заорала Таня. - "Пожалуйста"?! Мы не говорим таких слов!

Света махнула кнутом, и тот обвил шею Сергея и повалил его назад. Зина задрала юбку и начала пускать мочу. Поток вонючей жидкости едва не утопил Сергея.

Наконец, его выволокли из помещения и сбросили со ступеней. Он покатился вниз, обивая руки, ноги, лицо, грудь.

Прошёл, наверное, час прежде, чем его размозжённое тело отсчитало три тысячи ступеней.

Женщины тенями спустились вниз, кинули его в телегу с острой соломой.

Сил стонать у него не оказалось. Жуткой кровавой массой он трясся по ухабам, его душил запах разложения от дохлых, но скачущих коней.

Город осветила молния. Пустился дождь, только не вода падала с неба, а капли кислоты, которые разъедали его мясо. Из туш коней вымылись внутренности, а бедро Сергея оголилось до кости.

Он опустил один глаз (другой съела кислота) и увидел сквозь белеющие, лишённые плоти рёбра невредимое трепыхающееся сердце.

"Аня, Анечка"... - подумал он.

Тут же телега развалилась. Сергей растянулся на каменном полу, по которому, он чувствовал это, к нему сочилась сила.

Мужчина поднял голову. Теперь его тело было цело, а сам он находился посреди круглого просторного зала. Стен не было, их заменяли клетки, возвышающиеся до небес. На подставках из чёрного камня колыхали пламенем свечи.

Сергей обернулся. На троне сидела Жозефина.

Он увидел её сводящую с ума красоту, в которой было что-то демоническое. Эта красота подчёркивалась смоляного цвета платьем с высоким угловатым воротником.

- Подойди, - велела она.

Он зашлёпал босыми ногами по холодному полу. Холод чуть-чуть смягчал жар его болящего тела.

- Поклонись мне.

Сергей смотрел в её чёрные сверкающие глаза.

- Ты же знаешь, я не могу тебе поклониться.

- А, веришь в Него?

- Чуть-чуть.

Жозефина вздохнула.

- Всё можно забрать у человека, даже вырвать сердце, но вера всегда при нём.

- Позволь спросить, что будет со мной.

- Ты заплатишь мне дань.

Сергей опустил глаза на своё голое тело.

- Но у меня ничего нет.

Пышные губы Жозефины растянулись.

- Врёшь. У тебя всегда с собой слёзы. Ними ты и будешь платить. Но какова будет дань, решит другая женщина.

- Аня?..

Жозефина хлопнула в ладоши. Из-за спины Сергея выкатила белоснежная карета. Её дверца открылась. Сначала показалась ножка, а потом и вся Аня.

Она испуганно озиралась по сторонам, но уже, видно, знала правду.

Сергей бросился к своей жене, но руки его прошли сквозь её светлое тело.

- Аня! Это же я, муж твой. Аня! Я люблю тебя.

- Она не видит и не слышит, - сказала Жозефина. - Подожди.

Сергей, всё ещё потрясённый, отошёл.

- Что вы хотите от меня? - Спросила тихим голосом Аня.

- Ваш муж изменил вам, - просто сказала Жозефина.

- Аня, я...

- Подожди, - повторила женщина тише, но властнее, и Сергей неволей повалился перед женой на колени.

- Этого не может быть, - с уверенностью ответила Аня.

Ах, если бы она знала, как её мужу стало больно от этих слов!

- Мой Серёженька - лучший на свете. Он никогда не изменит мне, уверяю вас.

- Наивная дурочка! - Вскричала Жозефина. - Оглянитесь. Вы стоите посреди зала, который полон изменниками, насильниками, мучителями и убийцами своих жён. Их миллионы, и вы не представляете, какая сладость мучить их всех, этих грязных, подлых, жестоких мужчин! И какая была бы мука, если бы хоть один избежал наказания!

- Но мой Серёженька... - пролепетала Аня.

- Довольно! Вы должны знать истину! - Жозефина направила вбок палец, из него полился луч света и начал проектироваться в воздухе большим экраном.

Зал наполнился специфическими вздохами и видом телодвижений.

- Ещё, голубка, ещё. Сильнее надави. Ну! - Эхом отдавался голос Сергея. А вот и его лицо, которое со слезами узнавала Аня.

- Засади поглубже! - закричала секретарша под Сергеем, тут же выполнившим просьбу.

Настоящий Сергей у жены под ногами заплакал.

- Прости меня, любимая, прости меня! Ради Бога!

Последнее слово поразило Жозефину. Она убрала луч света, и Аня не увидела мощного оргазма своего мужа, её взору представился Сергей настоящий. Она отшатнулась.

- Пощёчиной убивали человека, поцелуем воскресали. И вы, если поцелуете его, заберёте с собой сейчас же, а если ударите - он выплатит мне высокую цену за ваши муки.

- Прости, - молил Сергей.

Аня распахнутыми глазами глядела на своего ползающего мужа.

- Встань, - велела Жозефина. - Мы видели тебя, по-моему, мужчиной...

Сергей на трясущихся ногах поднялся. Теперь он был выше Ани. Страх и стыд не давали ему обнять её.

Жозефина заговорила с едва уловимым любопытством:

- Неужели у тебя хватит сил простить эту мразь, которая готова в любую расщелину сунуть свой вонючий член? Неужели ты после всего того, что он делал с телом секретарши, готова пустить его в свою постель, ты, которая ни разу не посрамила звание женщины и верной жены?

Аня, не отрывая от Сергея глаз, прошептала:

- Я не могу его разлюбить...

- О кислотные дожди моего царства! - Закричала Жозефина, спрыгнула с кресла, летучей мышью перелетела к Анне и Сергею. - Я! Я люблю! Люблю до сих пор!

И она замолчала. Красота её стала ещё зловещей.

- Барыней я была, уж странно вспомнить... Четыреста лет прошло. Выходила ему четверых детей: прекрасных дочурок и крепкого мальчугана. Узнала о том, что спал он со служанкой. Застала их, выследив, и убила.

Губы её дрогнули.

- Нет, не сразу убила. Завязала рты. Служанку зарезала ножом, чтоб не мучилась. Она-то, чай, не виновата была. Мужу отрезала член и яйца. Разожгла камин и муженька ножками в огонь, в огонь! Погорит, погорит, помычит в тряпку на рту, я его выну. Снова суну. Так всего и сожгла. Сожгла, потому что любила. А потом поняла, что жить без него не могу, и себе пистолет в рот сунула, на курок нажала.

Поражённая Аня спросила:

- Где же муж ваш?

Жозефина отвернулась. Крупная слеза скатилась по бархатной щеке, оставляя багровый след.

- Знайте, что ни одно страдание не остаётся без возмездия.

- На небе он? - Тихонько поинтересовался Сергей.

Аня даже вздрогнула от голоса мужа.

- Вот моё проклятье и наказание: навечно я с ним разлучена, - сказала Жозефина. - Претерпел он много при сожжении, простились грехи ему, а я...

На минуту она замолчала, потом ногти её вдруг выросли на метр, и она насадила Сергея на них, подняла над головой.

- Что делать с ним - скажи! В бездну мою на уплату дани или с тобой укатит?

- Со мной, со мной... - Закричала Аня, слёзы текли по её лицу.

- С тобой? Шанс ему дашь? Шанс тому, кто трахал другую, когда ты готовила его любимый пирог; тому, кто заснул в значимый для тебя вечер, потому что до этого впрыскивал сперму в секретаршу? Отвечай, глупая!

- Я... не... чуть... - Аня захлёбывалась.

- Не спасать?! - Верещала Жозефина, держа хрипящего Сергея на ногтях.

- Нет...

Жозефина в предвкушении захохотала.

- Дай ему пощёчину!

Ногти вросли в пальцы. Сергей качался.

- Анечка... - прохрипел он.

Жена, в слезах, дрожащая и немощная, потянулась к нему, но тут же замахнулась из последних сил и влепила пощёчину.

- Да! - Закричала Жозефина.

Сергей от удара упал на спину, словно тряпичная кукла. Нечто большее, чем ужас, читалось в его глазах.

Жозефина наступила на него и одним движением вырвала сердце. Горячий комок она поднесла к глазам и прошипела:

- С тебя причитается.

А потом, бросив на Аню взгляд, полный безразличия, сказала:

- Умер твой суженый от сердечного приступа прямо в кабинете. Завтра похороны - так и знай. А сейчас - пошла прочь!

Слизкие щупальца вытянулись из груди Жозефины, подняли размякшее тело Сергея и бросили в одну из пустых клеток.

Закрывая дверцу на ключ, Таня сказала:

- Вырасти чёрную розу.

Сергей перестал чувствовать физическую боль. Он лежал, точно мешок с внутренностями, и думал: "Неужели это конец?"

Не зная, сколько времени пролежал, Сергей поднял голову и увидел перед собой цветочный горшок из глины. В горшке рос печальный куст розы с одним-единственным бутоном.

Сергей подполз к нему и хотел понюхать, но бутон отклонился. Как он не пытался учуять несуществующий запах закрытого бутона, у него ничего не получилось.

- Не выйдет друг.

- А? - Сергей покосился на мужичка, толкущего лук.

- Розу, говорю, не нюхать надо, а растить.

- Как растить?

- Да ты новичок? Изменял?

Сергей кивнул.

- Каждый из нас за своё дань платит. Тебе омыться-то можно.

- Чем омыться? - не понял Сергей.

- Ну, даёшь, братец! Как чем? Слезами!

- Не понял...

- Не легко. Я уже пять лет толку камень, чтобы можно было зажарить его для борща.

- За что же ты?

Мужичёк вздохнул:

- Жену бил и борщ на неё вылил.

- Умерла она?

- Да.

Из другой клетки донёсся молодой голос:

- Плачь, молю тебя, плачь!

Сергей вздрогнул и на коленях подполз к противоположной решётке.

- У меня жена была первая, не любила меня. Я бросил её, женился на другой. Потом меня машина сбила.

- За что же ты здесь? - Удивился Сергей и сел на холодный пол.

- За то, что на одной женился и венчался, а жил с другой.

- А если не венчаться?

- Ещё хуже, ещё больший грех. Как свидетельство о рождении не является крещением, так и отметка в ЗАГС'е не может считаться супружеством. Согласись, логично?

- А наказание какое?

- Да никакого, - отозвался мужичёк. - Сидит он просто. Повезло!

- Не слушай его, все мы здесь по праву и все в ответе за свои поступки. Только мы можем решить, мучить близких или любить их. Вот за меня дочурка свечки ставит, говорят, на поселение отправят.

- На поселение?

Мужичёк кивнул.

- Там живут вечность. Боли нет, но серое-серое небо и долгие ночи мучат тебя душевно. Чувство вины убивает.

Молодой пленник мечтательно вздохнул:

- Ах, кабы можно было заснуть тихим-тихим сном...

- Да, хорошо было б! - Воскликнул мужичёк и заплакал.

Его слёзы капали в мисочку с камнем, и камень шипел и разрушался.

Сергей посмотрел на свою розу, пододвинул горшок к себе. Маленькие шипы истекали кровью.

"Анечка, Анюта", - горестно подумал он.

Ему хотелось утвердить себя в мысли, что больше не увидит своей жены, не тронет её волосы, пахнущие жасмином, не поцелует её влажные сладкие губы. Но он не верил, что это правда, что, может быть, он разлучён с нею навечно.

Прошло часов пять или десять прежде, чем стемнело. Мужичёк поставил мисочку у двери, молодой пленник свернулся калачиком. Слышалось отовсюду шуршание, разговоры, плачь, но нигде - смех. Там, где он находился, не было место смеху.

Сергей отодвинул розу и растянулся. Над ним висела чёрная пелена неба, лишённого звёзд. Она была такая чёрная, что ему начало казаться, что он ослеп. Сергей начала тереть глаза ладонями, дабы появились огоньки. Но и им здесь было не место.

Окутанный непроглядной тьмой он ожидал сна.

А сна не было.

Сергей переворачивался с одного бока на другой. Ему было холодно снаружи и жарко в области вырванного сердца.

"Жаль, укрыться нечем"...

Ему захотелось рассвета. Но час тёк за часом, он был уверен, что вот-вот вспыхнет заря, а зари всё не было и не было.

Он постарался забыться, но не получилось. Вместо сна пришёл голод. В голове бродили длинные томные мысли.

- Когда утро? - Спросил он вслух.

Молодой пленник тут же ответил:

- Я думаю, живя на земле, ты имел представление о годе. Зима сменялась весной, весна - летом, лето - осенью, осень - зимой. Вот столько же здесь длиться ночь.

Сергей ощутил ужас и пустоту в груди (ещё большую даже при отсутствии сердца) и отвернулся.

- Извини, если разбудил.

- Нет здесь сна, - глухо ответил мужичёк.

- Как нет? - взмолился Сергей, отказываясь верить своим ушам.

- Слишком большой дар для ада, - поддержал молодой пленник.

- Боже!

С неба рванулась молния и угодила в Сергея. Тысячи игл вонзились в его тело. Он пытался закричать, чтобы высвободить хоть капельку боли в воздух, но не имел права.

Когда последняя искорка погасла на полу, а обугленный Сергей задышал, мужичёк спокойно заметил:

- Третья заповедь: "Не поминай имя Господа твоего всуе". Наказание здесь приходит быстрее.

И Сергей заплакал. Голод, холод, жар, желание увидеть рассвет и уснуть - всё это смешалось в нём и выплеснулось крупными каплями слёз. Он глотал их, задыхаясь, стирал обожжёнными ладонями. А они всё лились и лились.

- Цветок подставь, засохнет ведь, - посоветовал мужичёк.

Сергей в рыданиях подтянул горшок и с восхищением заметил, что капли шипят, скачут, точно на сковороде, соприкасаясь с землей, будто она не хотела их принимать. И по этому сопротивлению он, наконец, понял, что должен вырастить чёрную розу собственными слезами. Ибо только они способны смыть жестокий грех супружеской измены…

Сергей молил небо о послании слёз, он призывал жену, дабы она простила его. И в этой агонии, вера в то, что его освободят, была непоколебима.

"Аня, прости!"

Настал рассвет. Чёрное небо стало серым. Люди в клетках зашевелились.

"Пожалуйста, прости"…

А он продолжал плакать. У него от напряжения болело горло, болели руки, которыми он поддерживал своё тело. Лишь один раз он позволил себе взглянуть на слегка набухший бутон.

"Прости, прости, прости"…

Длинен будет наш рассказ, если мы будем хотя бы одним словом описывать дни и ночи, пролетевшие для Сергея в рыданиях.

Ему чудилось, что душа - самое тайное и сокрытое существо, живущее в нём, - становится чище. Он не понимал происходящее, просто верил.

- Помолись за меня, - сказал мужичёк. - Я - Михаил.

- И за меня, я - Гриша.

- Хорошо…

Последняя капля упала на рыхлую, увлажнённую слезами почву, и Сергей рухнул.

"Простила?" - Спросил он себя и открыл глаза.

Опять зал. Он опять на полу. Жозефина бережно держит в руках чёрную розу.

Сергей осмотрел себя (он высох и превратился в скелет) и, треща костями, выровнялся перед властительнице ада.

- Страшно подумать, что зло останется безнаказанным, - произнесла Жозефина. - Поэтому самая большая человеческая глупость - это неверие в жизнь вечную, в суд и, в конце концов, в Бога.

- Я знаю, - кивнул Сергей.

- Знаешь?! - Воскликнула Жозефина, по её креслу пронеслись искры. - Когда ты последний раз был в храме, чтобы знать?!

- Я верю.

- Замолчи! Замолчи и послушай! Ты слезами вырастил чёрную розу. Её ты подаришь жене. Но не думай, что на этом ад для тебя закончился. Я даю тебе шанс. Да это и не ад, а так, небольшая разминка.

Жозефина захохотала.

- В настоящем аду не скрыться, не откупиться, там нет сострадания, которое испытываю я к пленникам. Добрая я!

Голос её изменился.

- То, что ты испытал, запомниться тебе надолго. Будь умён, измени свою жизнь, чтобы мы никогда не встретились.

Она протянула розу. Сергей едва коснулся её костяшками, как по нему поползла упругая, молодая плоть. Спустя минуту он стоял перед Жозефиной голый.

- И ещё, если тебе не понятно. Когда мужчина и женщина сочетаются браком, они клянутся в верности. Верность - это не только совместное проживание и решение проблем, это духовное и физическое единство. Её плоть уже не её, а твоя - уже не твоя. Ты подарил себя ей, а она себя - тебе. И ты не имеешь права трахать чужую женщину, потому что - ах, как просто! - не ты хозяин своего тела, а жена. Прощай!

За креслом Жозефины появился проход. Сергей шагнул в него, но обернулся.

- Спасибо.

Последнее, что он увидел, было грустное лицо властительницы ада, глядящей в безнадёжное небо.

Сергею открылся вид кладбища на закате дня и женщина, плачущая у могилы. Он подошёл к ней и тихо позвал:

- Аня...

Она от неожиданности вскочила. Он протянул ей чёрную розу.

- Прости, Аня.

И упал на колени.

Жена оглянулась на холмик: фамилия, выбитая на табличке, была ей неизвестна.

Она прыснула. Сергей улыбнулся.

Аня пальчиками дотронулась до стволика розы, чьи лепестки издавали тягучий аромат, но роза рассыпалась пеплом. Жена переступила его и схватила Сергея за голову. Он уткнулся ей в живот.

- Давай сделаем ребёнка, - вдруг сказала Аня.

Сергей пожал плечами.

- Вообще-то я хотел не дотрагиваться до тебя столько, сколько ты захочешь.

- А я хочу, чтобы ты до меня дотрагивался.

- И тебе не противно?

- Нисколечко!

- Правда?- Не поверил Сергей.

- Правда.

Последние лучи обливали их.

- Секретаршу уволишь?

- Нет.

Аня оторопела.

- Я просто не смогу работать в том же кабинете. Я уволюсь.

- Думаю, это правильно.

- Только я прошу тебя об одном.

- О чём же?

- Пойди со мной в воскресение в церковь. Мне нужно поставить две свечи.

- Хорошо, - согласилась Аня. - Ой! Ты голый! Замёрз?

- Ничуть.

- Вставай.

- Так ты простила меня? - Спросил Сергей, глядя на жену снизу вверх.

- Не спрашивай только, за что тебя простила, а то не вспомню.

Домой Сергея привезла Аня. На кухонном столе смущал ароматами любимый пирог, а в гостиной, в узкой вазе, стояла красная роза, которая Сергею показалась чёрной, как символ чистого раскаяния.