- Глядите, девоньки, Гришу сюда несут! Нажился на свете сердечный, теперь к нам идет. Вот Маня радехонька будет. Сколь без нее прожил там? Не помнишь ли Настя?

- Так, Оль! Считай сама. Маня к нам пришла, то я уже пять годиков, как душенькой отмаялась. А сейчас уже у меня пятнадцать лет загробного стажа набежало. Вот и получается, что Гришаня без малого десяток годиков пережил свою Маню.

Нюра, не видела ли ты Маню? И где же она? Пусть идет, встречает своего сокола.

- Да, тут я бабыньки. Только, глаза мои не глядят на него. Помирала я и не простила ему блуда с распутной Катькой. А ушла сюда, так и не вылезал от гулящей женщины. Так с чего мне радость казать.

- Ну, ты, Маня, прямо святая у нас. Сколь лет кануло, а все неймется тебе. Может, и не было ничего, как у моего Вани однажды. А тоже прибегла тогда Марусиха и давай орать, как оглашенная:

- Лен, а Лен! Ванька то твой к Катьке направился. Вот тебе крест Святой! Своими глазами видала.

Ох, лихонько мое, думаю, и что есть духу, к Катьке прибегла, стучусь в окно. Она выглянула и говорит:

- Что случилось?

А я давай ее срамить почем зря. Скажи, чтоб выходил кабель из избы! А то окна зачну бить! А она мне:

- Ты это про что, Лен?

- Да люди сказали, что мой мужик к тебе забрел по пьяной лавочке. Зря, поди, не скажут! Она мне:

- Если я женщина одинокая, так это не значит, что каждый пьяный мужик ко мне может в дом заходить. Побойся ты Бога! Не нужен мне твой длинный циркуль. Видала из своего окна, как к Максимихе он проковылял на своих ножищах. Там и ищи своего мужика.

- Кинулась я к Максимихе, и правда, там он сидит и из газетки цигарку с махры уже крутит себе. Все знают, что продает из-под полы баба самогон. Вот и мой Ваня туда направился за стаканом. Все мало ему, все не напиться было отравы этой вонючей. Может и твой мужик ни сном, ни духом, а ты не простишь ему, чего не было.

- А я подумал, как Ленка меня нашла? А это ты меня Марусиха ни за понюшку табака продала! Вот грех тебе и будет!

- Ты, Вань, говори, да не заговаривайся! Ежели, тогда, я женке твоей не указала направление, то и валялся бы ты под забором у Максимихи пьяный вдризину. Хорошо летом было, а зимой, то и околел бы там, как Вася Королихин. Так что жизнь я тебе спасла тогда.

- Что не искала меня женка Зина, то может и лучше так стало, что замерз и покинул я белый свет. Ей облегчение, что не видела меня боль пьяного, да и мне, что не мучился с тех пор на земном свету. Здесь покой и благость обрел.

- Покой и благость это хорошо, но приедается со временем тоже и хочется иногда тревог и забот людских вновь отведать.

- Не изменился вовсе мой Семен. На землю ему хочется. Только не пойму я, зачем туда ты так рвешься? Хочешь свою женку опять одну оставить?

- Тебе ведомо, Анна, что нет нам обратного пути, а только тогда всем говорил, когда в свету жили, чтоб не ссорились попусту люди. Меж собой разговаривали и высказывали, что на сердце тяжким камнем лежит. Тогда говорил и теперь убедился, что тяжбы земные да глумления друг над другом от непонимания и недоверия к себе и своему окружению.

- Это как же, Семен. Поговори я тогда с Гришей и покайся он мне, что с Катькой беспутной сблудил, и мне легче было бы?

- Может и не полегчало бы тебе, если он правду сказал, и оказалось бы, что был у Кати. Только, если это все молва людская по злобе или из расчета, какого пущенная? И не был он там? Как тогда? Боле половины ссор да ругани беспричинны. Пустит кто слушок, человек не разберется и живет с такой червоточинкой всю жизнь, маясь от обиды. Хорошо это? Нет! Надо завсегда говорить с обидчиком и тогда, поверьте мне, много обид уйдет, как ложные и сколь от этого покоя людям прибавится.

- Ежели, как Семен толкует, то можно и сейчас Катьку спросить - была тогда, что с Гришаней, аль не было? Пять годов, как здесь она. Тем паче, что в загробном мире не соврать будет. Грех несусветный. Храни вас Господь.

- Что скажешь нам на это, Катенька?

- А то я скажу вам, бабоньки, что прав Семен наш. Говорить надо с людьми, а не поливать грязью по слухам да догадкам, не разобравшись да в беспричинной злобе. То скажу вам, что не было ничего у меня с Гришей да и с другими поселковыми мужиками тоже.

- Не хочешь ли, молвить, что такая смазливая бабенка, как ты, Катя, всю жизнь одна и без любви прожила?

- Не хочу сказать, Маруся. Только была у меня большая любовь и бежала я от нее сама.

- Поделись с народом, Катя!

- Расскажу сейчас, Дуся, только с духом соберусь. Так слушайте люди и ты, Маня, тоже.

- Ничего особенного в моей истории нет. Первый раз я увидела своего Митю на танцах в селе, где я с родителями жила. Он тоже там же жил, но на другой стороне нашего поселка. Пригласила его на белый танец, и с тех пор не было мне покоя. Везде искала случая его видеть или слышать. Только не замечал он меня и с другими девчонками крутил романы. Было нам по шестнадцать лет и немало слез вышло из меня из-за любви моей безответной.

Так и повелось у меня, куда Митя – туда и я. Он с подружкой гуляет вдоль берега озера, и я поблизости слезы лью. Ничего не могла с собой поделать.

Прошло три годика, надумал мой Митя жениться на городской крале. Поймала я его на тропинке и рассказала ему о своем чувстве. Удивился он такой моей верности, сказал, что другую женщину любит и просит простить его за это.

Оженился он и пошли у них детки, две девочки на белый свет вышли. Вылитые Митины личики, красавицы неописанные. Так и жила я рядом с его счастьем и была счастлива сама, если видела свою любовь или слышала издали, но забыть своего избранника не могла.

Скажу вам, бабоньки! Ох, как не легка любовь безответная, горьки слезы девичьи, больна молва людская, что Катя, мол, с малолетства на голову порчена, а только я никого не слушала и все ждала случая своего особого.

Пришел и мой час. Уехали как-то его жена с детками на лето к своим родным. Встретились мы случайно в лесу и бросились в объятия друг к другу, молча и страстно.

Золотые денечки настали тогда для меня и Мити моего. Лето было безоблачное и теплое. Зелень в лесу нас шатром закрывала от нескромного взгляда, мягкий дерн был нам постелью, а лесной аромат лился в нас любовным нектаром.

Любили мы друг дружку без оглядки и страха, слились в едином объятье на незабываемые многие денечки. Природа нас повенчала и тихий ветер благословил. Казалось, что счастью не будет предела и будет длиться вечность.

Только ничего не бывает без завершения и встречи наши закончились с приездом Митиной семьи. Я же была беременна от любимого человека и благодарна этому своей судьбе.

Стал Митя рваться на два дома, но я запретила ему ко мне ходить, чтобы растил своих деток, невинных ничем в этой жизни.

Когда стал живот мой заметен, решила я покинуть родные места и родить дите на чужбине. Взглянула напоследок издалека на своего милого, и уехала к своей тете, наказав своим не говорить ничего обо мне сельчанам.

Так я оказалась в вашем селе, где и родила дочу от любимого Мити. Стала жить памятью о своей короткой и большой любви да заботой о ребенке, Богом мне данным в награду за муки мои любовные.

Не было более у меня никого в жизни и Господь тому свидетель!

- Как же так случилось, Катя, что мы не любили тебя и считали распутной женщиной? Я сама думала, что Гришаня мой к тебе бегал. Ты же совсем святая душа выходит, а мои муки от ревности беспричинны и напрасны.

- Слух пустил мужик один из вашего села. Приперся раз ко мне и думал, что раз одинока, то перед ним должна была половиком на землю лечь. Только выгнала я его и сказала, чтобы не ходил ко мне. Он в гневе обещал, что жалеть буду вскорости, что так поступила. Прав он оказался, и все жители села отвернулись от меня и стали пальцем указывать на меня, как на женщину непутевую да подлую. Только некуда мне было бежать от вас, терпела я несправедливость и обиды. Только душенька моя была спокойна и чиста, что невинна я перед людьми, что ведала любовь земную и, что плод чувства глубокого со мною рядом.

Вот теперь мы все здесь и все равны, а я чиста была и осталась такой.

- Да, кто накликал на тебя такое проклятие? Век прожила и не могла подумать, что так может быть!

- Я это, Поленька. Прости ты мужа своего непутевого. С первого взгляда полюбил я Катеньку, когда приехала она в наши края. Вот и забрел раз к ней вечером. Думал, что не будет сопротивляться одинокая женщина. Только на дверь она мне указала и сказала, чтобы не ходил к ней. Я по злобе слух пустил среди мужиков, что безотказная, мол, женщина. Многие пробовали сорвать с нее сладкого. Думаю, что также от ворот поворот получали, но не говорили об этом. Мужское самолюбие им не давало правду сказать, а некоторые и картинки красочные пририсовывали из голов своих. Вот и пошла дурная слава бродить по дворам. Прости ты мне, Катенька! Я всем твоим мукам зачинщик был и винюсь сейчас. Прости и ты, Поля!

- Век бы не подумала, что Коленька мой способен на такое. Хорошо, что покаялся ты и Бог тебе судья. Прощаю я тебя. Только, думаю, что и другие были случаи неправды и подлости нашей жизни. Давайте поговорим обо всем и покаемся. Будет нашим душам облегченИе, и обретем мы покой.