Что хочет автор. Литературные конкурсы

- Мир наш состоит из треугольников. Вернее, он на них разделён логически, и мы, маги, считаем необходимым ими пользоваться. Главный треугольник - это Разум-Сила-Дух. Никто из нас не сможет до конца постичь суть своих деяний, упуская из виду развитие хотя бы одной из этих сторон. Иначе треугольник просто-напросто лишится свойства равных сторон. В любом случае, для достижения цели не достаточно иметь лишь чуткий Разум, ибо один лишь Разум не поможет достичь следующего уровня, сразить противника, помочь другу. Разум просто скажет: "Да, это можно сделать" или "Нет, этого нельзя сделать". Хотя, разум как раз и отличает магов от всех других, кто ещё пытается пользоваться силой, не подвластной обычному человеку. На востоке я встречал целые народы, которые ещё не придумали себе богов, но общаются с духами природы и таинственными жителями своей земли. Общение это происходит через священников, но это не священники на самом деле: они проводят ритуалы свои и жертвоприношения по наитию, словно вслепую нащупывают тропинку к чему-то высокому и незримому. Я долго наблюдал за ними и понял, что Разум в ритуале им ещё предстоит обрести.

...и эхом вдалеке:

- Посудите сами: в стародавние времена любой священник, левит, пророк, а то и назорей мог в любой священной роще на любой возвышенности сложить жертвенник любому богу и беспрепятственно принести жертву. Это - по Разуму.

Большая женщина, ты снова голодна, но где-то семя,

Которым мы тебя набили, чтоб увеличить полноту?

-Держать защиту! Держать, я сказал! Не расслабляться!

-Равви! Накроют к бесовой матери.

-Не накроют, Левий, дай срок. Руки! Руки крепче, круг не размыкать.

Первый раз они работают все вместе. Все двенадцать; мысль чистая, глаз не соблазняющий... Но не дайте боги ни одной группе начинать совместную работу при таких обстоятельствах.

Атака была хорошо продумана: в одно мгновение у всех начала раскалываться голова, и пришлось учеников подсадить на свою временную подпитку. Осталось вычислить, кто атаковал.

-Равви! Может я это... вылезу и покажу, где крабы зимуют?

-И я заодно, а, равви?

-Назад оба! Тоже два астральных борца, одинаковых с лица: вы разве знаете, кто это бьёт? Вас там могут на одну ладонь посадить, другой прихлопнуть. Я сказал, держать защиту. Так...ещё плотнее закрылись. Зелот, тебя это тоже касается,...давай, вспоминай, как я учил...щека правая - принял удар, щека левая - принял удар, снова правая... Иоанн! ты видишь, кто это?

- Да, равви, ещё чуть-чуть ...сейчас...быть такого не может!

-Давай след.

-Может. Ты не ошибся.

-Что там, что там, равви?

-Равви! Фома на исходе, еле держится

Дополнительный импульс Фоме: хотя бы поддержать минимальный жизненный, а когда выберемся, вместе с Иаковом Алфеевым да Иаковом Зеведеевым всех откачаем.

-Ребята! это Каиафа. Скорее всего, молитва против инаковерцев. На нас прёт сам Господь Иегова.

-Не может быть!

-И что же нам делать, равви? Долбать стало сильнее прежнего.

-Знаю...Ребята, подержите защиту сами. Некоторое время. Да, трудно, но ничего не поделаешь,...я попытаюсь договориться. Кифа!

-Будешь контролировать весь круг. Справишься?

-Постараюсь...

-И никакой самодеятельности, иначе лично чакры порву...если сам раньше не загнёшься. Понял?

-Понял, равви. Всё будет сделано...

...посох Силы, личная наработка Моисея, недавно подаренная тебе, вонзился в землю на четверть. Ты вскарабкался на его вершину и ...очутился нос к носу с гневным ликом Господа Иеговы.

-Ну?... - дохнула жаром борода рассерженного бога.

-Поговорить надо, - только и смог выдохнуть. Ты знал ,что Иегова прекрасно тебя помнит, и договор ваш помнит ,и назорейство твоё сопливое помнит...в общем, что ему надо, то и помнит.

-Мы так не договаривались, - рявкнул он, и одежда на тебе слегка задымилась.

-Нет, не договаривались, - согласился ты, - но можно сейчас договориться.

-По козлу за человека. Завтра в полдень. И к моим ученикам у тебя претензий нет.

-А если осечка выйдет? - иронично заметил бывший домашний дух.

-Все последствия за свой счёт.

-За чей именно? - хмыкнул Иегова.

-У каждого - за свой, - нажал ты в нужный момент. - Иначе все под Илию перейдём. Или под Самсона. Или Моисея реанимируем на божественную ипостась.

-Ладно, ладно, - замахал ладонями Иегова, - поугрожай мне ещё... Двенадцать козлов за вас, козлов... По рукам.

Белая река,

Капли о былом.

Ах, река-рука,

Помани крылом.

Я стою, и мне

В этих пустяках

Ты рюмка на столе,

Ты небо на руках.

Люди разошлись, едва солнце приблизилось к горизонту на расстояние одной пяди. Это когда выставляешь руку перед собой на полную длину, и внутренняя сторона ладони смотрит на тебя, обернувшись плотно прижатыми друг к другу пальцами либо на север, либо на юг - это смотря по какой руке смотришь.

Скоро стемнеет, а ночь на западном берегу Иордана никогда не была спокойной, поэтому люди решили поскорее разойтись по домам в близ - и далеко лежащие города и веси. Да пока что и не забредали сюда издалека.

Ушли рыбаки да крестьяне, почтенные горожане и окрестные нищие. Чинно удалились два надменных фарисея и один противно-въедливый последователь школы Садока, до хрипоты споривший сегодня со странноватым - даже для своих товарищей - ессеем, уже два раза по семь дней подряд проводившего посвящение водой всем желающим. Последним берег покинул отряд легионеров из иерусалимской претории во главе с десятником. Отступили строгим строем.

Четверо учеников странноватого ессея отправились искать ветки для костра, оставив своего равви с тем, кто пришёл в долину уже после зенита.

...Он сидел на камне у самой воды, смотрел, как ессей проводит через посвящение одного человека за другим. А может, нет? может, просто глядел в воду? А потом, когда все стали расходиться, человек подошёл к ессею, положил ему руку на плечо и произнёс:

-Здравствуй, родич. Наконец то мы встретились.

Андрей, один из учеников странноватого ессея, краем глаза заметил некоторое удивление в глазах своего равви. Удивление сменилось изумлением, а затем неподдельно детской радостью.

-Ты узнал меня, Иоанн, сын Захарии, - улыбнулся в редкую бороду человек.- По глазам вижу: узнал.

- Брат! - радостно завопил ессей. - Братишка Иисус! Где тебя носило столько времени?!

Обнялись. Крепко, по-братски обнялись. Вернее, ессей попросту сгрёб в охапку того, кого назвал Иисусом и долго не разжимал объятий.

- Ну ладно, ладно, отпусти меня, а то все рёбра переломаешь, - взмолился через некоторое время Иисус.

Иоанн отпустил и принялся придирчиво оглядывать пришельца

-Странно, Иисус, - голос ессея вдруг стал невозмутимо-спокойным.

-Что странно, брат?

- Представляешь, я весь день только тебя и вспоминал. Столько лет прошло, я думал, не вернёшься вовсе. Лицо твоё забывать стал. А сегодня вдруг нате: пришёл, наконец... Здоро-о-о-овый вымахал, на полголовы меня выше.

- Не выше, брат - длиннее.

- Какая разница! Кстати, ты давно здесь? А то народу за день столько навалило, что собственную тень было не видать.

- Да уже с полдня.

- Странно... - Иоанн задумчиво уставился в песок. - Я с полдня почему-то чувствовал, что где-то рядом кто-то из родни. Уже всех в толпе глазами переискал - тщетно. А где сидел?

- У самой воды, - Иисус улыбался.

- Странно, - снова повторил ессей. - Я должен был тебя заметить...

- Не должен был. Я просто до поры не хотел показываться.

Выписка из дневника N1.

Полная луна, деревня застыла

Со всеми тракторами, зверями, людьми.

Только ведьмы колдуют, шевелятся могилы,

Да русалки всплывают, просят любви.

Сегодня проводили атаку. Атака была ответом на несанкционированное воздействие. Короче говоря, у нас с учителем есть одна хорошая знакомая, на которую произвели негативное воздействие на эфирно-казуальном уровне с затрагиванием нервных окончаний правого полушария головного мозга, тут же аукнувшееся и нам обоим.

Вобщем, мы разозлились...

Заправились шоколадом и газировкой, нашли место с отсутствием постороннего внимания и начали. Учитель вышел на нашего обидчика, вернее обидчицу и начал её долбать. Потом он передал её мне, и я тоже её атаковал. При моей атаке жертва попыталась выстроить защиту, но её пентаграмма с фанерным треском разлетелась на куски.

А после охоты учитель сказал, что вводит в нашу группу новое "первое правило волшебника":

- А знаешь, что самое главное для мага? - спросил он меня.

- Нет... Вовремя закрывшись, провести контратаку, не оставив следов?

- Нет, волк. Самое главное для мага, это жрать вовремя. Чёрт, как живот сводит!..

Правило мне понравилось, я сам большой любитель покушать.

К слову сказать, нашу жертву во время атаки могло просто стошнить, но это как минимум. В одном из самых худших случаев её ждала реанимация. Нечего было лезть, куда не нужно; ей же говорили: "Лена, поосторожней!" Глас вопиющего в пустыне: Покайтесь, ибо придет царство божие! Так же и здесь: девушка кое-что умела, кое-что знала, но никогда не интересовалась тем, что именно могут вызвать её действия. А вызвать они могли очень много нехорошего. Лично я с удовольствием загонял бы её в минуса этак раз в неделю, но Закон запрещает магу вмешиваться в вопросы вне его компетенции. Да, ответили на воздействие, но ничего больше, а все остальные её тёмные делишки нас никоим образом касаться не должны, если не угрожают нам самим, нашим близким, или не противоречат этике и Закону.

Это как в "Матрице": съел красную таблетку и частенько жалеешь, что не выбрал вместо неё синюю.

Домой возвращался поздно, еле успел на чуть ли не последний в этот день троллейбус. Еле успел до выхода на людную территорию клыки втянуть да преобразиться как-то: люди, они хоть и не видят, как мы, но если отрастишь себе, скажем, гребень на спине - обязательно будут смотреть на тебя как-то подозрительно, сами не понимая, почему именно ты вызываешь у них такое подозрение. Короче, слился с окружающей средой и поехал. Еду, кровь с усов да с подбородка слизываю, на луну скалюсь. Хорошо!

Но от мамы всё равно за позднее возвращение домой влетело по полной.

Глава вторая.

Мальчик-слепой, что ждёт тебя в этом

Заколоченном визгливом пространстве?

Выпрашивать мелочь на грязных вокзалах?

Клеить картонки, мычать на баяне?

Напиваться на ощупь с больной проституткой?

Или услышать и подарить миру музыку?

-Мне нужен тот, кто называет себя Иисусом, пророком из Назарета, - приблизившийся топот копыт смолк, сменившись хорошо поставленным низким голосом, с трудом выговаривавшим арамейские слова.

Ты отложил пилу, оттряхнул стружку с фартука и вышел из мастерской под камышовый навес.

Перед входом в мастерскую скалой возвышался всадник весьма надменного вида. Он не был похож на римлянина, да и к здешней воинской братии из охраны тетрархов и их вельмож явно не принадлежал. Всаднику было лет под сорок, его обветренное лицо украшало два шрама, почему-то никоим образом лица не уродовавших. Незнакомец сурово смотрел на тебя сверху вниз, и тебе это не очень понравилось. Поэтому случайно-ненавязчивый посыл, мимоходом закравшийся всаднику в подсознание, заставил его спешиться. Солнце, шедшее к зениту скрывалось до того времени у незнакомца за спиной, но тут же, улучив момент, прыснуло тебе в ноздри. Ты до неприличия громко чихнул, и древесная пыль плотной стеной рухнула под ноги.

- Где живёт пророк Иисус? - снова вопросил незнакомец.

- А где живёт та балда, которая называет его пророком? - равнодушно проговорил ты, чихнул ещё раз, да так громко, что лошадь незнакомца здорово прянула назад.

- Осторожнее в выражениях, плотник, - сдержанно рокотнул он, - никто не смеет так называть моего господина.

-А кто твой господин? - ты успокаивающе погладил шею лошади, на что всадник хотел было возмутиться...не возмутился.

- А ты кто такой, что расспрашиваешь меня без толку?! - компенсировал он одно возражение другим.

- Тот, кого ты ищешь, - улыбнулся ты, довольный тем, что слегка ошеломил незнакомца. - Меня зовут Иисус из Назарета. А ты что, ожидал увидеть старца в мантии и чудаковатом колпаке с сумой, набитой древними свитками?

Всаднику удалось-таки побороть своё удивление. И он произнёс речь, наверное, подготовленную заранее:

- Господин мой Авга, владыка Трапезонда, страдающий от тяжёлого недуга послал меня к тебе, в надежде на помощь в его исцелении.

Не убавить, не прибавить.

Вот как! Уже цари посылают к тебе за помощью. Знают о тебе, Иисус-пророк, знают уже за пределами Галилеи, верят в тебя...хотя, насчёт последнего можно и поспорить: небось этот самый Авга все средства придворных врачевателей уже перепробовал во все места и, увидев, что ничего не помогает, послал своего человека - чем бес не шутит! - к босоногому галилеянину. Авось тот поможет!

- А допустим, я не хочу его исцелять? - как ни в чём не бывало, предположил ты.

- Не понял, - по видимому этот вояка редко получал отказы своему правителю от простонародья. - Как это не захочешь?!

- А вот так, - почему-то ты решил поставить надменного незнакомца на место: нечего, мол, тут гарцевать да важную птицу из себя корчить. - Не захочу. А что ты можешь мне сделать? Я человек честный, своё дело знаю, а что до болезней...С чего ты взял, что я целитель? Ты видел, чтобы я исцелял? Это люди про меня всякую ерунду болтают, вот Авга твой и поверил. И вообще: это у себя дома он господин, а здесь - никто, и звать его никак. И что Авга мне сделает, если я откажусь? Тетрарху пожалуется?: "Какой ужас, господин тетрарх! пророк, живущий на вашей земле, морочащий голову добрым людям, отказывается меня лечить!"

Незнакомец молчал, тупо уставившись на твою торжествующе-наглую улыбку. Затем отвёл глаза, задумался о чём-то.

-Ладно, пророк, поговорим по-другому, - устало выдавил из себя, словно через собственный труп переступил, и всю напускную браваду как рукой сняло. - Я ведь нюхом чую: мужик ты непростой, и, сдаётся мне, люди о тебе не сильно-то привирают... Помоги. Мой господин у тебя в долгу не останется - наградит так, что до старости нуждаться не будешь. Да ещё и при дворе оставить может.

- Не могу я при дворе, - начал ты делить мудрость недожаренного лосося, - у меня жена родить должна скоро, мать с отцом уже немолодые, да ещё бабушка. Да и вытянуть твоего господина вряд ли получится, ещё хуже, боюсь, сделаю: далековато он отсюда, а ехать с тобой опять же не могу: работы много, от заказчиков отбоя нет, да и семью кормить надо. Ты уж извиняй.

- Дело твоё, - посланец зло сплюнул тебе под ноги и громко выругался на своём языке. На разговор из дома вразвалочку вышла Мириам, обеими руками поддерживая живот. Посмотрела сначала на незнакомца. С удивлением. Потом - на тебя. С нежностью.

- Только зря время потерял! - проворчал себе под нос всадник, проворно вскочив в седло, и снова негодующе зыркнул на тебя. Хотел, наверное, сказать что-то обидное, но потом передумал и нашёл другие слова: - Тебя не владыку спасти просят, пророк - человека. Обыкновенного человека... - Несколько мгновений затем потребовалось всаднику, чтобы успокоить недовольно фыркающего коня. - Он мне, если хочешь знать, без малого двадцать пять лет вместо отца был, и теперь, когда ты, клещ галилейский, его последняя надежда, нос воротишь!... Встретились бы мы в Трапезонде, я б тебя по-другому разговаривать заставил.

И он, подняв лошадь на дыбы, замахнулся на тебя кнутом. Просто замахнулся - ты это знал, иначе всадник с заломанной за спину рукой лежал бы уже лицом в пыли, став жертвой одного из уроков, преподанных тебе когда-то мастером Линем в Восточной Горной Стране...Просто замахнулся, развернул лошадь...

И вдруг тебе стало стыдно. А, в самом деле, кем ты себя возомнил, Иисус из Назарета?! Борцом за равенство и братство, отказавшим в помощи владыке неблизкого Трапезонда только потому, что он владыка? Чародеем всех времён и народов, который сам выбирает, кому помогать, а кому - нет? Придрался к поведению его посланника! ну что возьмёшь с солдата, всю жизнь проведшего на страже покоя своего господина? может быть такой вот суровый вояка и стал случайным любовником твоей матери, родившей через девять месяцев тебя. Да, ты оценил его боевую подготовку даже по манере держаться в седле, да, при этом ты смог бы одолеть его и голыми руками благодаря усвоенным на Востоке приёмам, но... сотворить насилие на пороге собственного дома на глазах у жены - это ли достойно мага и целителя, призванного помогать людям?

-Постой, - взмах руки - и лошадь, взбрыкнув, застыла, как вкопанная.

Трапезондец в недоумении обернулся.

- Пойдём в дом, - и, не дожидаясь, пока всадник снова спешится, подошёл к жене:

- Собери, пожалуйста, чего-нибудь на стол - гость проголодался с дороги.

- Это подождёт, пророк, - проговорил вставший за спиной посланник, - сперва дело,...если уж ты согласился.

- Согласился, - ты жестом пригласил его войти в дом и сам зашёл следом.

Присели на скамью у стены.

- Чего? - не понял трапезондец.

- Руку, говорю, дай.

Он решительно протянул правую ладонь. Ты скрепил её своей и закрыл глаза.

-Где сейчас твой господин?

-Во дворце у себя, - солдат слегка удивился вопросу. - Лежит в покоях...

-Так, молодец, - ты с лёгкостью словил образ владыки Авги, благодаря тому, что солдат довольно отчётливо представил своего господина, как только заговорил о нём.

-Поражены лёгкие, сердце и ноги, большие проблемы с поясницей, - констатировал ты.

-Всё верно, - изумлённо проговорил посланник, - владыку ноги уже не держат, ему трудно дышать, да и на сердце жалуется довольно часто.

Ты кивнул. Причина этих недугов - дисбаланс энергий внутри организма - ничего не сказала бы трапезондцу, поэтому ты не стал говорить, утруждая слух гостя. Вполне возможно, свою негативную роль сыграла чья-то злая воля - в любом случае сейчас за сотни стадий точный диагноз ты поставить не мог. Но тебе не захотелось отпускать чужеземца к своему владыке ни с чем. Внезапная идея пришла как нельзя кстати.

-Мириам, - сказал ты накрывавшей на стол жене, - принеси воды для умывания и новое полотенце.

Когда Мириам выполнила твою просьбу, ты положил лоханку с водой на колени, опустил в неё руки и направил через них мощный поток света. Когда вода достаточно хорошо зарядилась, ты принялся умываться. Смыл с лица всю древесную пыль, пот и грязь. А краем сознания ощущал на себе недоумённый взгляд сидевшего рядом трапезондца.

Тот кивнул: понимаю, мол, у каждого свои причуды.

Умывшись, ты взял полотенце и приложил его к лицу.

[ Прямо как мама в детстве учила, - подумал мимолётом, - просто приложить полотенце к мокрому лицу, а не тереть им кожу, чтобы морщины раньше времени не появились.]

Ты отнял полотенце от лица, закрыл глаза, посмотрел: на мокрой ткани отчётливо был виден твой след: вот глаза, нос слегка приплюснутый, тонкие обветренные губы, даже усы и борода отпечатались.

-Возьми, - протянул полотенце солдату, - отвези это своему господину и скажи, пусть положит себе на лицо ...если не побрезгует плотницким потом. Думаю, тогда дело пойдёт на поправку.

-Это что? - спросил гость ничего не понимающим голосом.

- Это моё лицо, - ответил ты. Что поделаешь, правду зачастую не принимают такой, какая она есть.

-А-а, - протянул посланник.- Понятно.

-Неправда, - сказал ты, - ничего тебе не понятно. А на объяснения нужно много времени и сил.

И тут тебя осенило:

-Тьфу ты пропасть! - ты хлопнул себя по лбу. - Я ведь пророк! Пророк, понимаешь? - десятник нервно закивал, хлопая глазами, - а раз я пророк, то у меня голоса должны быть. Понял, солдат? Голоса у меня, они мне всё и говорят! Ха-ха!

Отсмеявшись, добавил:

-Не веришь - не верь, дело твоё. Но раз твой владыка попросил меня о помощи, ты ему эту помощь и привези. Не поможет - выругай меня у ближайшего храма, поможет - приезжай сюда сам или пришли кого-нибудь, чтобы я знал, что помогло. Договорились?

Трапезондец ничего не ответил. Взял протянутое ему полотенце, сложил вчетверо, положил за пазуху и утвердительно кивнул: хорошо, мол, всё сделаю.

-Ну, коли так, - улыбнулся ты, - тогда прошу за стол.

Когда всадник унёсся прочь, поднимая за собой клубы праха земного, к тебе сзади тихо подошла Мириам и ласково уткнулась в плечо:

- А мне ты расскажешь, что это за полотенце?

Ты усмехнулся:

-Да обыкновенное полотенце, взятое из старых запасов. Ты нисходящий поток Света видела?

-А куда я его преломлял?

Мириам на секунду задумалась:

-Через руки?

-Именно. И что я в таком случае делал?

-Воду заряжал.

-Правильно. Дальше.

-Дальше полотенце тоже зарядилось. Через воду.

-И к тому же я оставил на нём нужную мысль.

Ты обнял жену поцеловал в губы, аккуратно прижал к себе.

-Ничего, вот родишь нашу девочку, тогда и продолжим занятия. Хочешь?

-Хочу, - Мириам шумно потёрлась носом об твоё плечо. - Ты у меня такая умница. Только нервничаешь сильно в последнее время.

-Волнуюсь, - ответил ты, - скоро ученики должны сходиться. Потяну ли в одиночку: и группу, и семью?

-Я всегда буду с тобой, - почти прошептала Мириам. - Всегда.

...А там далеко на север держал путь посланник трапезондского владыки, унося с собой излечение для своего господина: полотенце с заряженным отпечатком твоей ауры.

Ты ещё не знал, что незадолго до своей смерти, по пути на Лобное Место, кто-то из своих подбежит к тебе, измождённому, несущему перекладину для собственной казни, и вытрет твоё лицо какой-то тканью. Потом Симон-Кифа со знанием дела осмотрит её, несколько раз медленно проведёт на ничтожном расстоянии от поверхности рукой, улыбнётся, кивнёт и заберёт с собой. В Вифсаиду, потом - в Антиохию, потом - в Рим. Некоторые будут утверждать другое...но кого заинтересуют ложные утверждения?

Твои мысли были о другом.

О прошлом:...

Шли вдвоём по реке,

Собирая лады,

Но его лишь следы

Вижу я на песке.

-Ты действительно уверен, что должен был пройти посвящение водой именно у меня? - Иоанн оправил на чреслах верблюжью шкуру и уселся на берег рядом с Иисусом. Оба смотрели на солнце, уже наполовину спрятавшееся за горизонт. Всего каких-то восемь сотен лет назад можно было встать вот так на закате во весь рост, воскурить благовония и пропеть хвалу великому солнечному богу Самсону, прощавшемуся с миром до следующего утра; поблагодарить бога за свет и тепло, за радость лицезреть его каждый день,... Но увы, давным-давно иудейский царь Иосия запретил почитание всех богов кроме Иеговы, и тянулись с тех пор вереницы паломников со всей страны в Иерусалим, в Храм Господень. И полнилась казна храмовая, росла как на дрожжах. Богов больше не стало, теперь Богом был один лишь Господь Иегова. Боги исчезли, искоренились из памяти людей, превратившись под пером переписчиков Канона либо в героев, наделённых божественной силой, либо в ипостаси Иеговы.

...Иоанн Проводник перекинул со спины на колени свою небольшую суму, порылся в ней, достал горсть сушёной саранчи, взял одно насекомое, отправил в рот, смачно захрустел. Протянул ладонь с саранчой Иисусу.

-Нет, спасибо, - ответил тот.

-Брезгуешь? - ехидно воззрился на него Иоанн. Подшутить хотел.

- Да нет, ты что! Я, во-первых, на Востоке ещё не такую гадость ел, а во вторых, мне сейчас нельзя.

-Вроде того.

Помолчали. Посмотрели на небо, на песок, под ноги. Иоанн дочавкивал второго саранчонка.

-А у нас пост закончился, - не без удовольствия констатировал он. - Вон, чуешь, какой запах от костра идёт? Сейчас поедим. У меня ещё мёду дикого пчелиного с собой уйма, только вчера набрал. Эй, ребята, как там у вас? Сколько можно ждать?

-Почти всё готово, равви, - от действа за костром оторвалось молодое, поросшее щетиной лицо. Лицу было на вид не больше двадцати пяти. Лицо носил человек по имени Андрей.

-Ты как, учить собираешься? - Иоанн снова обратился к Иисусу. - Или подашься в какую-нибудь школу?

-Да, буду учить, - ответил Иисус. Спокойно, без напряжения в голосе, но прозвучало это, словно приговор. Кому? миру? самому себе?

А потом снова плавно и безмятежно, где-то в глубине себя:

-С такими замашками, которых я набрался по миру, меня ни в одну здешнюю школу не возьмут. А вот знания людям передать нужно. Если найдутся такие люди.

-Найдутся, - кивнул Иоанн, - вон того щетинистого детину видишь? Это Андрей, сын Ионы-рыбака, как раз с твоих земель, с Галилеи, будет. Ессейскую мудрость он постиг не по годам, мои перлы на зубок выучил. Возьмёшь такого в ученики? У него ещё брат старший есть, Симон; видел я его один раз: малый смышлёный, да взгляд у него угрюмый такой, исподлобья, а рожа камня просит.

Иисус хитро воззрился на родича.

-На себя бы посмотрел. Небось забыл, когда на нормального человека был похож.

-А оно мне надо?! - почесал затылок Иоанн. - Ты вот в Иерусалим зайди как-нибудь, там днём с огнём нормального человека не сыщешь.

-Ну, это ты загнул.

-А ты пойди да погляди. Умник! Даром, что учённый, а по шее получишь, как раньше. И не в ухо, а в глаз.

-Да, помню-помню, - рассмеялся Иисус, - мама однажды к вам поехала и меня с собой взяла. Нам с тобой тогда лет по шесть было, помнишь? Ты меня повёл на окрестности смотреть, а мне стало скучно, и я от тебя спрятался.

-Да-да, а когда я тебя нашёл, то всыпал по первое число. Ну и плакса же ты был! Тётя Мириам, кстати, мне за это слова не сказала, хоть ты и ревел, как баран перед закланием; отец только подзатыльник отвесил - и всё.

-Кстати, а как там дядя Захария и тётя Елизавета? Небось, такие же бодренькие старички, как и раньше?

Иоанн вдруг резко погрустнел:

-Отец отошёл к праотцам в минувший год, на второй день после Суккота. Мама ещё держится. Последний раз был у них в середине месяца: охает-ахает - то сердце прихватит, то поясницу, то желудок. Руки все в маслах да наростах, некоторые пальцы совсем не гнутся... На ней, как всегда, и хозяйство, и двор, и скот. Сёстры да племянницы, чем могут, помогают. Я в доме да в хлеву всё, что нужно, сделал: ну, кровлю залатать, балки поменять, стены подштукатурить - и сразу обратно... Не могу я там, брат, душно мне. Сарай чинил - о тебе думал: ходишь по свету, мудрости набираешься, людей смотришь. И веришь, знал, что придёшь, нутром чуял. Тётя Мириам с дядей Иосифом приезжали. Иакова, вот недавно женили. Он теперь взрослый стал, Иаков-то, мужик настоящий, сразу, поди, и не признаешь.

Иисус молчал и улыбался.

А сам когда в Назарет? - спросил брата Иоанн.

-Не знаю, - пожал плечами Иисус, - когда-нибудь доведут ноги.

-Ну, это ты брось, братишка. Знаю я, что не от хорошей жизни ты из дома ушёл. Как там бишь у Соломона?

"Не вынес разум назорея

Позора мелочных обид".

-Я что, просил их меня в назореи отдавать?! - обида? да нет её ,обиды этой, сгорела давно, не оставив даже горького осадка в душе. - Идея была мамина, её и дедушка Рувим поддержал, и бабушка Анна... Вечно мама хотела впихнуть меня во что-нибудь такое... Отец - тот хоть никогда и не был семи стадий во лбу, но своё дело знал, и я хоте учиться отцовскому ремеслу - плотники в Назарете всегда были на вес золота. А что получилось? Я вызубрил Канон на зубок и, будучи с семьёй в Иерусалиме на Пасху, краем уха услышал. Как один из этих старых пердунов, что всегда дискуссии в храме разводят до хрипоты, допустил грубейшую ошибку. Я в свои двенадцать лет попытался, было, его исправить, за что получил подзатыльник и был спроважен наружу. Потом своих два часа в толпе искал.

Иисус умолк на некоторое время, но вскоре снова продолжил.:

-А потом я постепенно перестал видеть в матери всё то благое, что она пыталась в меня вкладывала все те годы. Частые ссоры, скандалы: мать кричит, я возражаю, отец молчит. Позже - я кричу, мать возражает, а отец всё равно молчит. Потом я как-то гостил у нашего дяди Иосифа в Аримафее, ну и узнал всю правду. Ты, Иоанн, главное не негодуй, я могу себе только представить, каково живое воплощение Илии в гневе. ... В общем, мать прижила меня от какого-то легионера, их тогда целая когорта в нашем городе квартировалась. Молодая была, глупая, наверное,... А потом, когда уже второй месяц со мной ходила, дедушка Рувим отца...ну, Иосифа, на разговор вызвал - они с мамой с детства дружили, он её, кажись, тогда ещё до безумия любил - : так, мол, и так, дорогой Иосиф, всё в твоих руках. Возьмёшь мою непутёвую дочь к себе в дом женой - век помнить буду. Не возьмёшь - родит байстрюка, забьют камнями их обоих. Отец ходил-ходил, думал-думал да и женился на маме. Меня, как родного воспитывал, слова обидного не сказал никогда. Он вообще мягкий со мной был. Иакова, бывало, за ухо оттаскает, Сарку по заднице шлёпнет, а меня ни разу даже пальцем не тронул. И всю жизнь молчит, до сих пор. Вот такой у меня папка, не родной, а всё равно, как родной... Поэтому мама и хотела всегда по-своему доказать, что я какой-то особенный, да и Всевышнего за спасение жизни своей отблагодарить хотела. Мной. Отблагодарить. Хотела. Вот и отдала в назореи.

Помолчали, поглядели на небо, на сгущавшиеся сумерки, на ступни, песком усеянные, поглядели.

-Всё готово, равви! - крикнули от костра. - Идите кушать!

-Пойдём, - сказал Иоанн, - нас зовут. Если кушать тебе сейчас нельзя, так хоть просто с нами посидишь, я тебя с учениками познакомлю.

-Сейчас пойдём, только я тебе один вопрос задам, он меня уже несколько лунных оборотов мучает.

-Ну, задавай.

-Ты же, когда Илиёй был, про Платона не слыхал?

-Ну не слыхал.

-И про индусов тоже не слыхал?

-Да так, краем уха. А что?

-Так как же у тебя вернуться-то получилось?

-А бес его знает, братишка, - вдохнул Иоанн. - Может, просто захотелось, а может я весь в одну жизнь просто не поместился, вот и растянулся на две. Только фарисюкам этим такого не скажешь: богохульником объявят - и поминай, как звали. Вот и приходится на их вопрос "Что ты нас отчитываешь?! Ты случаем не Илия будешь?" отвечать: "Нет, с чего вы взяли?". А ведь хочется когда-нибудь в рожи их зажратые плюнуть и гаркнуть во весь голос: "Да, засранцы! я - это он, а он - это я. А вы - топливо для геенны огненной, где плач и скрежет зубовный!"...

И уже другим, более спокойным тоном:

-Слушай, запомни метафору, а? Так, на всякий случай; хорошая ведь метафора, наш с тобой общий царственный предок-псалмоплёт позавидовал бы. Да, а как ты узнал, кто я такой на самом деле?

- Да так... Само собой узналось.

Выписка из дневника N2.

Через три сотни лет носит дым

Скифской вазою вещую тень.

Я бреду по гнилым мостовым

Белой ночью, оборотень.

Мимо павших и бывших живых,

Замурованным в склепы дворов,

У распятых в подъездах волхвов

Я шепчу языками немых.

Душа моя чужая обратно рвётся в стаю,

И бегу за ней,

Я - волк, я это знаю!

Бегу по ночному заснеженному городу. Лапы бесшумно теребят юный снег. Вокруг темно, ни единого фонаря. По бокам мелькают люди - не люди, тени - не тени. Муть какая-то. И взгляд собственный: вниз, перед собой и вперёд, на дорогу, иногда - по сторонам. Но никак не вверх. Вверх только при крайней необходимости. У зверей так всегда. У волков в том числе. В этом сне я был волком.

А тогда вечером мы праздновали моё восемнадцатилетие. И самым неожиданным подарком (подарком ли?) были слова учителя. Мы вышли на улицу, сели на скамейку, он закурил и произнёс:

-Должен тебе сказать одну важную вещь, Анн'ди. Ты - волк-оборотень.

Просто сказал, без помпы, без пафоса, без таинственности там всякой. А у меня внутри всё так и замерло. Значит, всё-таки все мои сны, ощущения, мысли - не просто так! Я же иногда, бывает, бегу или иду быстро. И тут мне начинает усиленно казаться, что если я упаду на все четыре лапы (!) и потрушу рысцой, то получится гораздо удобнее, нежели только на двух задних ногах.

- Да, ты волк-оборотень, - повторил сэнсэй, - и я - тоже.

Затянулся сигаретой, выпустил из лёгких дым.

- Интересно получается, правда?: волк-оборотень, исповедующий Христа. Хотя, ваш боженька по идее обязан принимать тебя таким, какой ты есть.

Я кивнул. Но легче мне от этого не почему-то стало...

Этот вечерний разговор дал отчёт моему отдалению от ортодоксальной веры во Христа.

Прошло месяца три, и я обратился к учителю с просьбой учить меня магии: к тому времени, с момента моего столкновения минуло около полугода, и я прекрасно понимал, что, зная о том, чего не знают другие, невозможно жить по-старому.

Христианин и маг в одном лице - взрывоопасная штука!

Я и был таким. Некоторое время.

Теперь триединый христианский бог перестал быть для меня единственным богом на земле. С подачи учителя я начал понимать суть и природу, а также реальность других богов. Но Христос всё-таки продолжал оставаться для меня "альфой и омегой", а все проявления сил природы - непосредственной проекцией его воли. Все другие боги для меня были персонификациями сил природы. Я продолжал в своём сознании замыкать всю вселенную на Христе. Правда, ненадолго.

В скором времени в силу практики мне пришлось довольно часто сталкиваться и со стихиями, и с богами разных пантеонов. И к тем, и к другим я стал относиться с неподдельным уважением и почтением.

Так я стал двоеверцем.

А в это время во мне продолжал расти волк: на полнолуние случались приступы хандры, перетекавшей в ярость, и - наоборот, тянуло повыть в небо; вцелом обострялся нюх и звериное чутьё. И я действительно стал задумываться, что же это на самом деле - быть оборотнем?

Или всё-таки проклятье?

Глава третья.

...и рек глас поры грядущей, и откликнулся ему глас поры минувшей:

- Дух - это то, без чего твоя бабушка, Анн'ди, не смогла бы уговорить свою строптивую стиральную машинку исправно работать. Дух это связующее звено между убеждённостью мага в своих действиях и результатом самих действий.

...и эхом вдалеке:

-Если вы не поверите в себя, никто в вас не поверит.

Правда на правду,

Вера на икону,

А земля да на цветы,

Это я да это ты.

Песок пьяно-тёплой гладью ложился под ноги, резвился между пальцами, щекотал подошвы, ворчал под пятками. Песка было мало, его вскоре сменила обычная пыль каменистой пустыни. И твои шаги казались ей каплей в океане. Ты ощущал насмешливый взгляд пустыни. Этот взгляд нравился тебе, как никогда раньше. Даже все пески Аравии ты не променял бы на родную Иудейскую пустыню, принимавшую каждого путника по-своему. Но ты не был путником, ты был гостем; незваным, но всё-таки гостем. Здесь была последняя грань твоего становления. Именно для этой грани и нужно было посвящение водой у родича Иоанна; для неё потребовалось семнадцать лет странствовать по миру, учиться у мудрецов и магов далёких, неведомых доселе земель, постигать суть Вселенной, понимать вещи, не укладывающиеся в голове обычного человека.

Жаркая комната сэнсэя с застоявшейся атмосферой.

- Что в первую очередь отличает мага от обычного человека?

- Маг видит и понимает реальность гораздо лучше человека. Следовательно, и думать перед принятием решения он должен гораздо больше.

Началось всё с того, что ты начал видеть то, чего не видели другие, несколько раз пытался об этом рассказать. Мальчишки смеялись, взрослые реагировали по-разному: одни скептически хмыкали, другие плескали ладонями, благоговейно взирая в небо, третьи просто скреблись в затылках да языками цокали. Папа Иосиф задумчиво хмурился. Мама гладила по голове и говорила, что я родился под счастливой звездой - иногда она ещё говорила: "Пройдёт, милый, пройдёт", и какую из этих фразах она говорила в шутку, а какую всерьёз, ты так и не смог понять - более того, на небе именно в день твоего рождения загорелась очень яркая звезда. Ещё ходили слухи, что как раз в то время в Вифлеем из Парфии держали путь три мага-астролога, отслеживавших путь новоявленного небесного светоча. Потом дедушка Рувим рассказал, что эти трое парфянцев, убедившись, что дальше Вифлеема звезда не движется, повернули обратно, и путь их на этот раз лежал через Назарет. И он, дедушка Рувим, как раз и приютил на несколько дней всех троих. Тогда пару раз забегала мама Мириам, один раз даже с тобой на руках. Похвалиться, может быть, а может...кто его знает? Маги-мудрецы на тебя посмотрели, переглянулись между собой, заулыбались и больше ничего не сказали. Только перед отъездом о чём-то вполголоса серьёзно с дедушкой Рувимом говорили. Рассказывали, объясняли...

Вот дедушка Рувим и поведал тебе то, о чём ему маги говорили. Говорили они ему о том, что если начнёшь ты о необычных вещах, тобой увиденных, говорить, да ещё при этом вести себя необычно, то пусть тотчас отсылает дедушка тебя к ним в Парфию, ибо не будет тебе покоя с такой ношей да силой, которую деть некуда. Не будет покоя, пока всё не поймёшь. Ну, дедушка Рувим тогда покивал, лапшу с ушей поснимал да варить пошёл. А маги ему: смотри, мол, а то сам внука на тот свет загонишь.

Но пока шли только видения, да просиживания в синагоге за Каноном, тесно не было. С видениями можно и в пророки: никто не осудит, только смеяться будут долго - это вам не времена Исайи, когда пророков ценили больше царей; другие времена настали, другие люди живут нынче.... А вот когда годам к тринадцати руки светиться стали, и тепло между ними разливаться начало, пришлось сложновато. Но ты старался не обращать на это внимания, ты вообще хотел, чтобы всё было просто. Вот оно и получилось: просто и непонятно - для других непонятно.

Бывало у мамы голова заболит, подойдёшь, руки на голову положишь. И всё проходит. Так же и папиной поясницей, и с дедушкиными ногами, и с новоиспечёнными вавками брата и сестры.

Освещённая в полдень лесная поляна. Отдых после тренировки.

- Слушай, учитель, а мне тут один знакомый кришнаит ауру показывал. Ну, типа, след от неё в воздухе.

- А ещё он показывал, что если в руках как бы катать шарик - по-моему, вот так - то этот шарик, типа, есть.

- Но ведь его там нет!

Микро-шаровая молния летит из рук ничего не подозревающего Анн'ди учителю в живот. Учитель едва успевает её остановить и украдкой сбрасывает в землю.

- Не делай так больше.

- А что я такого сделал?!

- Просто не делай так руками. Пока - не делай.

- Но...ладно.

Тогда Анн'ди ещё не "видел".

Разумеется, что, в конце концов, сквозь всё это должен был пробиться радостно-осозанный вывод:

"Можешь", - молчал папа Иосиф.

"Ну, верю", - хмыкал дедушка Рувим.

"У него руки тё-ё-ё-ёплые",- шептал самому себе маленький Иаков.

"Не верю", - чеканила мама Мириам.

Вот не верю, и всё; не бывает такого. Ну и что, если голова прошла, когда он прикоснулся? Это совпадение, бывает. Пусть вот лучше делом занимается, а не ерундой.

И она повезла тебя в Иерусалим к дяде Иосифу, своему двоюродному брату, собиравшемуся стать священником в иерусалимском Храме; тот был учёным, уважаемым человеком, лично знался с Гананном и Каиафой. Дядя Иосиф посмотрел на тебя, кивнул, и мама уехала домой, в Назарет. Через несколько дней приехал дедушка Рувим. Весь на взводе, аж дым из ушей шёл. Они с дядей Иосифом о чём-то долго говорили с глазу на глаз, спорили, чуть ли не кричали друг на друга. Потом пожали руки, обнялись, поцеловались, и уже на следующее утро вы втроём выехали с караваном из Иерусалима на Восток.

На многие годы запомнились добрые глаза старого мага Бальтасара при первой встрече.

- Здравствуй, пострелёнок. В дороге, небось, укачало?

- Нет, не укачало.

- Почему "молодец"? - не выдержал ты и спросил.

- Потому что потому, всё кончается на "у", - улыбнулся Бальтасар и потрепал тебя по курчавой голове.

Бальтасар был одним из тех троих астрологов ,посетивших Назарет при твоём рождении. Он свято хранил тайну мальчика ,появившегося на свет под новой звездой; он знал, что ты придёшь к нему, он звал тебя... Старый Бальтасар был единственным из трёх, кто остался в живых к тому времени. И он стал тебя учить. Вскоре в область твоих знаний помимо иудейского канона вошла Зенд-Авеста великого пророка Заратустры. Из старых семейных преданий ты знал, что изначальной сутью Всевышнего Господа Иеговы, ещё до того .как он стал верховным богом, был огонь; и каково же было твоё изумление - видеть настоящих огнепоклонников...

Семь лет в Парфии.

Закончив обучение ,Бальтасар отправил тебя в долину реки Синдху со своими доверенными людьми.

Потом были Восточная Горная Страна и земли ,лежавшие за ней ,и снова путь на запад: снова Парфия ,Аравия ,Египет и путь с караваном через непроходимые пески...

Ты шёл своим путём.

Путём мага.

Сумерки. Двор, скованный пятиэтажками. Старые кроссовки вздымают под собой снопы раннеосенней пыли. Пространство мелькает перед глазами круг за кругом. Триста шестьдесят градусов за три четверти секунды. Задаю воображаемую ось и кружусь вокруг неё по установленному радиусу. По часовой стрелке ,против неё, затем снова по часовой... В ушах чёткий барабанный ритм. Глаза закрыты. Чувствую прилив силы ,чувствую дыхание мира.

Руки разметались по воздуху. Словно вороновы крылья. Танец ворона. Танец ,пришедший ко мне недавно, плотным клином врезавшийся в сознание. Очень древний танец нордической школы.

Последний круг ,последний поворот корпуса. Всё. Встал ,опустил руки. Дышу...

А в голове проносятся слова сэнсэя, видевшего недавно эту новую наработку:

- Танец ворона? Ну-ну. А ты знаешь, что этим танцем ты прославляешь Одина? И с какого боку ты в этом случае христианин - не понимаю.

У каждого мага по окончании всего обучения настаёт последний рубеж: финальная инициация. Друид, обучавший тебя на Инис Кедирн ,мог показать тебе дорогу в Аннвн через Мост Лезвия, но ты чувствовал ,что у тебя всё должно произойти несколько по-другому. Галилея звала тебя домой ,являясь в снах родным Назаретом, Тивериадским озером, дорогой на Вифлеем ,колодцем Рахили. В одном из таких снов ты увидел берег Иордана и коренастого мужчину, очень похожего на тебя: такие же густые брови ,непокорные курчавые волосы ,беспорядочная растительность ан лице, большой, слегка приплюснутый нос. Мужчина был одет в верблюжью шкуру ,в руке у него был длинный дорожный посох. Ты услышал его голос:

- Я - Илия ,повелитель грома и молнии. Я возвращался на эту землю чародеем и пророком ,возрождая самого себя обильными жертвами и достойными деяниями. Теперь я пришёл в третий раз для того, чтобы провести тебя через посвящение водой. Ты всегда найдёшь меня здесь ,на берегу Иордана. Поспеши!

Когда ты прибыл домой десять месяцев спустя, и Галилея ,и Иудея были наполнены слухами о том, что некто Иоанн Проводник, сын Захарии. Проводит людей на берегу Иордана через посвящение водой и уже имеет за собой весомую ,но уж слишком сомнительную репутацию. Тетрархи и прокуратор молчали, книжники рычали и огрызались, хотя их уже бросало в холодный пот ,когда Иоанн начинал громогласно рокотать своё любимое "Порождения ехиднины ,покайтесь..!" Тебе тоже потом понравилось это словосочетание. Порождения ехиднины. Ну загнул, братишка!

Ты сразу узнал в троюродном брате Илию из своего сна. Именно он должен был провести тебя через конечную инициацию. Именно он...

...Ты проследовал за братом в прозрачные воды Иордана. Сероватый хитон остался мантией лежать на прибрежных камнях. Когда вода стала доходить Иоанну до груди ,он остановился и повернулся к тебе. Ты продолжал идти, пока вода не начала омывать плечи. Иоанн решительно возложил обе руки тебе на голову ,и ты тут же ощутил внезапный прилив силы. Сила толчками шла в тело через сахасрара-чакру ,прохладная вода, казалось, начала нагреваться.

- Расслабься и медленно погружайся в воду, - вполголоса проговорил Иоанн.

Когда Иордан сомкнулся над твоей головой ,ты услышал внутри себя голос родича:

- И сомкнулись над тобой воды земные ,и разверзлись над тобой воды небесные ,и следы твои усеяны потом и кровью твоей ,и все пойдут за тобой и не за тобой ,но посчитают ,что за тобой. И будут постигать разум ,но тело и дух не постигнут ,и будут постигать дух ,но тело и разум не постигнут.

Ты открыл глаза.

...Боль в пронзённых кистях ,отяжелевшие лёгкие ,дым в глазах ,и голоса, голоса, голоса.

Мысль наверх. И крик вместе с ней:

- Или ,Или, лама савахвани?!

И тучи замкнули горизонт. Забытый бог Илия не позволил ,чтобы кто-нибудь внизу продолжал наблюдать твои страдания. Он собрал силы...и люди кинулись врассыпную...

В следующее мгновение всё исчезло. В глаза бросилась прозрачная иорданская вода. Сильные руки схватили тебя под плечи и потащили наверх. Напряжённый красный свет кругами обжёг глаза. Ты жадно ловил ртом воздух.

В сознание влетали слова:

- Я провожу тебя через стихию воды ,и да пребудет с тобой навек её сила. Иди предначертанным путём ,обтекая препятствия ,круши плотины, неистовствуй на горных кручах .сохраняй покой на равнинах ,питайся небесной влагой и отдавай миру свою. Наступает эпоха Рыб, и ты - её начало! Аминь.

Шелест крыльев за спиной ,в районе затылка. Взгляд наверх: над головой взмывает белоснежный голубь и устремляется в небо. Иоанн тоже посмотрел наверх, улыбнулся ,покачал головой.

- Получилось ,братишка. Я провёл тебя через Воду, теперь ты будешь проводить других через Огонь и Дух...

...Ты не представлял себе полностью ,как именно пройдёт твоя финальная инициация. Ты просто доверился внутреннему чутью и стал единым со Вселенной ,как этому учат друиды. И результат превысил все ожидания. Теперь ты - полноценный маг, практикующий ,вышедший из ранга ученика (у тебя было много учителей ,но очень часто приходилось учиться и у себя самого), но ещё не перешедший в ранг учителя. Для перехода недоставало ещё одного звена: Испытания. Испытания для того, чтобы дать самому себе право учить.

Наитие повело тебя от берега Иордана на юг, в Иудейскую пустыню, где ты решил уединиться на некоторое время в надежде на то ,что Космос даст надлежащий ответ на вопрос ,что делать дальше. Для лучшего восприятия ответа ты решил голодать - некоторые называют это строгим постом - десять дней ты ничего не ел, готовясь к посвящению водой ,и вот уже тридцать дней - с момента финальной инициации. Интересно получалось: все учения ,которые ты постигал долгих семнадцать лет ,предписывают пост перед принятием жизненно важных решений и отправлением особых обрядов. Ты знал ,как подпитывать свой организм по-другому: четыре стихийные мантры на рассвете и при заходе солнца творили своё благое дело. Можно было ,конечно ,создать себе иллюзию сытости ,но с магической точки зрения уже постом это нельзя было бы назвать. Даже горстка соли ,сотворённой из энергии Земли и отправленной в область желудка, считалась бы безоговорочным нарушением поста. Так тебя учили на брегах реки Синдху.

Вот и получается, что мы сами создаём себе правила на основе общекосмических аксиом и живём по ним. Вернее, пытаемся жить.

Ты продолжал бесцельно бродить по пустыне, пронося в сознании все тридцать лет собственной жизни. Вспоминал, размышлял ,делал выводы, снова вспоминал. Внутренний взор зацепил лицо дедушки Рувима перед расставанием дома Бальтасара.

- Запомни, малыш, - сказал он, серьёзно взглянув в твои иссиня-юные глаза, - в мире существует множество вещей ,на которые слуги Всевышнего Господа не могут дать ответ ,и поэтому жаждущий должен идти за ответом к тому, кто его знает. С этого момента ты выходишь за рамки нашего богооткровенного Закона ,и перед тобой откроется то, что многие из нас хотели бы увидеть ,но боятся этого пуще смерти; со временем ты познакомишься с другими ,не менее древними и мудрыми законами, одни из которых примешь в себя ,другие отвергнешь. Но знай, выше всех законов стоит одно-единственное правило: не делай другим того, чего не хочешь получить сам.

- Язычник, - полушутя поморщился стоявший рядом дядя Иосиф из Аримафеи.

- Молчал бы, - притворно-медным тоном отозвался дедушка Рувим, - сам знаешь, что я всё верно сказал, да тебе положение не позволяет вслух со мной согласиться. Или забыл ,кем был наш царственный предок Соломон?

Наступил сороковой день поста. Ты поднимался вверх по каменистому склону. Задубевшие подошвы ног почти не чувствовали острых граней, намеревавшихся ранить непокорную плоть ступней. Дышал ты ровно ,не сбивая ритма. Тебе вообще в последнее время дышалось намного легче. Или просто привык?

Вершина горы была плоской ,резко обрываясь с другой стороны вниз, в русло давно высохшей реки. Ты замер, огляделся вокруг. Тихо. Только ветер слегка свистит в ушах. А кругом красиво. Пусто, безжизненно, но красиво.

Тело само приняло прямую дыхательную позицию. Руки на вдохе ушли вверх на уровень груди ,вобрали в тело энергию из пространства. Замерли в районе солнечного сплетения ,зафиксировав всю энергию именно там. И резко ушли вниз ,выпуская её через живот и ноги - в землю. Ты проделал упражнение ещё несколько раз. Затем в руку сам по себе лёг шар чистого света. Ты взял его обеими руками и принялся перемещать перед собой. Медленно, плавно. Положение рук также менялось: то левая ладонь тыльной стороной оказывалась вверху или впереди, то правая. Затем к процессу подключились ноги: плавный шаг всей ступнёй вперёд ,в сторону ,назад, зашаг за другую ногу. Тело и шар двигались синхронно и гармонично. Внутри царило ощущение свободы.

Абсолютной свободы.

- Свобода? А ты знаешь, что такое абсолютная свобода, дружище?

Шар света тут же сжался между ладонями и ушёл половинками в предплечья и локти, от чего вены там отчаянно запульсировали.

- И что же? - спросил ты.

- Абсолютная свобода - это одиночество,- ответили тебе твоим же голосом.

Ты закрыл глаза и увидел напротив самого себя, только взор горел как-то по-особенному , а руки только что сжали шар тьмы - вон ещё след отчётливо виден.

- Ты ведь не хочешь остаться навсегда один?

Ты и ты-другой одновременно встали в верхние стойки школы Цай и принялись перемещаться посолонь ,стараясь обойти друг друга.

- С чего ты взял ,что я останусь один? - ты подобрался ближе, делая несколько намёков на ложные выпады (не зря в стране Чжунго до посинения махался - кое-что всё-таки выучил). - У меня есть Иоанн.

- Ха! Думаешь, Иоанн поймёт всё, что ты захочешь ему сказать? - тебя атаковали в левую часть корпуса.

Ты парировал:

- С чего ты взял, что нет

- Боги, они все такие: дальше своего закона не видят, - тебя старались обойти справа.

Разворот корпуса:

- И чего же ты хочешь?

Удар в солнечное сплетение:

- Того же, чего хочешь ты.

Перехват руки у самого тела:

- Чего именно?

Притворное отступление и симуляция усталости:

- Хочу, чтобы ты не был один.

И тут же один за одним удары на выматывание:

- У тебя есть Сила, друг мой. Ты сам принял её в себя ,взрастил ,как следует. Ты прошёл обучение у многих сильных учителей ,взяв отовсюду необходимое тебе. И вот теперь ты дома ,и какой видишь свою страну? Порабощённой ,угнетённой...изнасилованной! У твоего народа нет ничего кроме веры. Так оправдай её! Собери людей и поведи их за собой ,стань вождём ,сделай так ,чтобы они были готовы на всё ради тебя. И ты получишь свободную страну .свободный народ и ВЛАСТЬ.

Последний удар ты едва успел отбить. Он пришёлся бы в область живота. Захват руки ,разворот...и слегка потянуть на себя. А теперь наступить ногой на горло поверженного противника.

- Если я стану вождём. То я никогда не стану учителем и перестану быть магом.

Толчок воздуха от себя:

- Отойди от меня ,тёмный, и впредь не являйся.

Ты-другой в мгновение ока растворился в пространстве.

Испытание закончилось. Испытание самим собой: ведь ты прекрасно понимал .что рано ли поздно желание стать вождём Израиля ради свободы оного должно было всплыть, дабы выбор новой ступени был справедливым. Ты выбрал.

Ты снова выбрал то, что выбирал семнадцать лет назад ,когда сильные всплески твоей злости заставляли римских всадников внезапно падать с седла на землю.

Теперь нужно было немного отдохнуть.

Выписка из дневника N 3.

Не бранитесь, херувимы,

Не грусти, Господь ,нас больше.

Проживём мы злые зимы,

Станем краше, станем тоньше.

Сегодня ночью я заснул во сне. Звучит странно, но именно так оно и получилось. И в этом "втором" сне мне явился тот ,которому я служил целых восемнадцать лет. В общем, стоит он надо мной ,лежащим на кровати, как смерть над жмуриком: облик канонический - длинные русые волосы ,усы ,борода, лицо истинного арийца. Стоит он, значит, надо мной и спрашивает мысленно, телепат несчастный:

- Так ты точно решил от меня отойти?

- Да, - отвечаю я также, мысленно.

- Я больше тебе не верю.

- Это твоё окончательное решение?

- Ах так!? Ну тогда держись.

Тут он начинает преображаться и прямым текстом по "Откровению" чешет: "Се творю, мол, всё новое...я есмь Альфа и Омега ,начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой; побеждающий наследует всё ,и буду ему богом ,и он будет мне сыном..." ну и так далее по роли.

Меня охватывает дикий, нечеловеческий ужас; мало того, что я забыл в тот момент ,кто я и что я - как зовут, запамятовал. Хочу закричать ,но крик из глотки не выходит. Вакуум! Пошевелиться тоже не могу, будто к кровати пригвоздили.

...Проснулся в холодном поту. Потом опять проснулся, уже по-настоящему. Сижу, анализирую , сопоставляю.

И что же это у нас получается? Христианский эгрегор ,поняв, что теряет в моём лице верного служителя ,из последних сил пытается всеми правдами-неправдами вернут отступника в своё праведное лоно? Тоже мне, мать-одиночка!

А началось всё с того ,как я полгода назад пришёл к выводу, что моё мировоззрение на тот момент располагает к тому ,чтобы я начал считать себя двоеверцем.

Сохранившийся фрагмент "Заметок о религиозной принадлежности жителей территории бывшего СССР".

Двоеверцы в контексте христианства тоже бывают разные: во-первых, есть сознательные и бессознательные. К бессознательным относятся те ,которые находятся под влиянием народных примет ,обычаев ,ведущих своё начало из языческой древности. Такие люди могут при случае погонять матом домовых ,ласково или требовательно разговаривать с бытовой электротехникой ,если та начинает барахлить и т.д. Но всё это никоим образом не мешает им ходить в церковь и считать себя православными.

Сознательные двоеверцы в большинстве своём относятся к биоэнергетической среде; это может быть практик от "мага вне категорий" (термин С. Лукьяненко) до последнего "ветошника" (термин Г.Л. Олди). Они также делятся на две категории.

Одни являются приверженцами более архаичного взгляда на данный вопрос ,как обычно на это смотрели древние славяне ,кельты ,германцы на раннем этапе христианизации: ну есть у нас свои боги ,ну будет у нас ещё один заморский бог ,а какой нам урон с того что нас берегут на одного бога больше? В дальнейшем их бдительность усыплялась ,и христианские адепты всё больше и больше навязывали своего эгрегора новообращённым. Недовольные подвергались репрессиям.

Другие, те ,которым на определённом этапе развития христианство становится тесным, начинают искать дополнительную духовную пищу ,и иногда находят её в этническом традиционализме. Для таких людей силы природы представляют собой волю Бога. Но какого именно? Всё дело в том, что даже воспринимая Бога, как высший разум вне какой-либо религии ,большинство людей постсоветского пространства всё равно ,в лучшем случае подсознательно, подразумевают христианского триединого бога. Зачастую это происходит засчёт отсутствия определённых знаний ,но даже если то или иное лицо располагает информацией о логически обоснованных сакральных законах, оно не захочет принимать эти знания в себя ,ибо это сродни уходу твёрдой почвы из-под ног, а так жить может далеко не каждый.

...Вот уже второй год подряд мы до хрипоты спорили с учителем о том, кто такой Христос ,и с чем его едят.

- Вообще-то, я никогда не отрицал ,что Христос существует, - говорил сэнсэй, - но он мне просто не нравится.

- И почему же?

- Я не люблю, когда мне говорят делать так и никак иначе.

- Но Бог всем изначально дал право выбора...

- Конечно! Будешь чтить его - в рай ,не будешь, тогда, уж извините, - в ад. Хорошенькое право выбора! И вообще, мне не нравятся те ,кто толкают слоганы типа "Кто не с нами, тот против нас" ,как это делает ваш Христос.

- А с какой стати ты вообще имеешь право Его судить?! - возмущался я.

- А с такого ,что я давно уже не нахожусь под его юрисдикцией, и могу посмотреть на его действия со стороны.

- Ну и что же ты там углядел крамольного, отступник? - последнее слово я проговорил про себя ,а то опять крестоносцем обозвал бы.

-А то, что он "благ и всепрощающ" только для своих...

- Правильно ,для остальных - ад.

- Ага ,хрен ему! Не будет меня в его аду.

- Ну не будет, так не будет, - махнул я на него рукой. - Других-то чего будоражить?

- А в кого эти другие верят? - не унимался учитель.

- В Христа, конечно...

- Дурацкий вопрос! Бог.

- А теперь посуди сам. Во-первых, Библия не что иное ,как бестолковая перепись древнееврейских мифов со множеством вкраплений из Торы. Так?

- Иконы взяты с египетских надгробий, католические статуи берут своё начало из античной скульптурной традиции. И Христос с апостолами изображены на тех и на других истинными арийцами, а не семитами.

- Не доходит?

- Ладно ,проехали...дальше. Молитвы кому в основном идут, Саваофу или Христу?

- Это одно и то же.

- Одно, да не одно. Боженьку у нас зовут Христом. И все верят в Христа, а потом уже во всю остальную вашу звездобратию.

- Если ты соберёшь все факты воедино, то поймёшь, что прямой, оправданной преемственности у христианства практически нет ,а на территории Европы, и в тех частях мира ,где ещё эта зараза распространилась, имеет место быть ИСКУССТВЕННО СОЗДАННЫЙ БОГ. Эффект "герой должен быть один" - налицо; герой, которому до лампочки всё это всепрощение. Ему лишь нужно, чтобы верили только в него и больше ни в кого другого. А это, мой дорогой, простая боязнь конкуренции и ничего больше. Вот и всё. Слушай, Анн'ди! ты же Библию гораздо лучше меня знаешь, неужели ты не находил там мест ,которые просто в нашем ,магическом, понимании вещей ,да и в обычном человеческом тоже, ни в какие ворота не лезут? Находил ведь?

- Ну, находил ,ну и что? просто я их пока что не понимаю...

- Ага! и списываешь всё на "божий промысел".

- Понимаю, понимаю: просто ,мол ,не можешь по-другому. Запомни, Анн'ди, ты мне нужен ,как ученик, как друг и как человек, заметь, с правом свободного выбора; а тебе христианство навязали с самого рождения, понеся грудничком в церковь и крестив там во имя трёх иудео-византийских рыл...

- Ладно, ладно, виноват, погорячился...Пойми, я не пытаюсь вытащить тебя из электората Христа и запихнуть, скажем, в электорат своего эгрегора: я просто хочу - не сочти за мессианство - дать тебе понять ,что такое по-настоящему свободный выбор. Я хочу спасти тебя от тебя самого. Если бы ты не желал подниматься выше уровня простого знахаря ,я бы давно забросил эти разговоры с тобой. Утром ты идёшь в церковь, а вечером шаманишь в лесу - это, батенька, называется одной задницей на два базара, а в подобных ситуациях, сам понимаешь, как потом бывает.

Всё это время во мне боролись маг и христианин, и мои шаткие попытки их помирить с каждым разом становились всё более и более тщетными. В конце концов я решил заново пересмотреть Канон с критической, не-христианской точки зрения. Выводы говорили сами за себя ,но страх отойти от Христа списывал многие несоответствия на поздние извращения переписчиков и "отцов церкви". Передо мной стоял другой вопрос: а стоит ли верить тому, что утратило свой изначальный смысл? И каков же на самом деле изначальный смысл и суть учения Иисуса из Назарета?

Но потом эти проблемы отошли на второй план, когда я понял ,что сакральная принадлежность к христианству не даёт мне развиваться ,как магу.

Рано или поздно пришлось бы сделать выбор.

И я его сделал.

Сегодня Бельтэйн. Проходил мимо церкви, которая напротив "МакДональдса". Обратился к Христу, сказал ,что у нас развод на полкровати ,и чтобы он меня не трогал. Заодно простил его за то ,что столько лет морочил мне голову. Простил бога - в этом что-то есть. Пусть теперь колбасится; мы оба знаем ,что влечёт за собой прощение подобного характера.

Потом помахал Лугу Длиннорукому, и он за это спел мне песню. Кайф!

Глава четвёртая.

Мама, я уйду, как намечено.

Мама, мама, как я устал...

- Здравствуй, мама.

- Здравствуй ,Иисус. А я уж не надеялась увидеть тебя до конца своих дней. Как ты повзрослел...

Мамина рука скользит по твоему вечно небритому лицу ,глаза бегают по нему ,стараются рассмотреть каждую морщинку, каждый волосок. Она видит тебя верит, но вместе с этим и не верит ,что это на самом деле ты. И не видит...

- Прошло семнадцать лет, мама...

- Да, - каким-то чужим, далёким голосом отвечает он, - семнадцать лет.

- Как папа? Иаков? дедушка Рувим? бабушка Анна?

- Держатся наши старики. А вот папа приболел слегка ,так я его на Иакова оставила ;просто...свадьба ,пригласили...ну не могла я не приехать. Это наши родственники по бабушкиной линии. Далёкие ,правда...но свою родню надо знать,...

(Мало ли что...) - эти последние три слова ты прочёл в маминых мыслях ,и тебе от них стало не по себе. Поддерживать связи с родственниками на всякий случай, просто потому, что когда-нибудь у них, может быть, нужно будет попросить помощи? Но признается ли мать когда-нибудь самой себе в истинной причине подобного общения с людьми? Нет, не признается.

- У нас вот...Иаков совсем уже взрослым стал ,женился, ты его и не узнаешь. Сару за Алфея-кровельщика - да ты его наверное и не помнишь - выдали.

- Помню я Алфея, - отвечаешь ты мимоходом в сторону. - Я всё помню.

-...Позновато, правда, выдали: девятнадцать лет, взрослая женщина. Да и у нас в семье ещё один ребёночек есть. Рувимом назвали в честь дедушки ,тринадцать лет недавно исполнилось.

Ты невольно улыбнулся. Рувим. В честь дедушки. И снова тринадцать лет. Это хорошо.

Но вот мама...

Она действительно рада тебя видеть ,хоть и не ожидала этого. В доме, где ты остановился, намечалась свадьба ,поэтому хозяев ты особенно не обременял. От приготовлений к торжеству гудела вся Канна Галилейская: хозяева выдавали сына за дочь выборного старейшины города; были приглашены даже жители соседних городов. И когда ты узнал ,что в числе приглашённых Мириам ,дочь Рувима-виноградаря из Назарета ,ты понял, ваша встреча в любом случае должна была произойти, ибо ты так и не решил к тому времени ,когда пойдёшь в Назарет ,и пойдёшь ли вообще.

Что-то за эти семнадцать лет всё-таки оборвалось.

А может быть не что-то ,а всё сразу? И не ЗА семнадцать лет ,а семнадцать лет НАЗАД?

Назарет - это прошлое. Добрый папа Иосиф ,справедливый дедушка Рувим, пробивший тебе место в караване под названием "путь мага" ,заботливо-ворчливая бабушка Анна ,непоседливый Иаков, плаксивая кроха Сара ,которой к твоему уходу исполнилось всего лишь два годика - это всё прошлое.

Пасха в доме бабушки и дедушки - прошлое; детские годы за штудированием Канона в городской синагоге - тоже прошлое. Прошлое, которое сожгло само себя за годы странствий ,которое вытеснилось новыми чувствами и впечатлениями ,в большинстве своём далёких от обычных человеческих. Так оно, наверное ,и должно было быть. Покидая Остров Могущества, ты понимал ,что тебя тянет домой.

Но тебя не тянуло в Назарет.

- Ну, - вздох, будто пред оглашением приговора, - теперь ты рассказывай ,где ты столько лет был с тех пор ,как убежал от дяди Иосифа?

Убежал? Так значит дедушка и дядя всем сказали ,что я сбежал бродяжничать. Что ж ,может быть и к лучшему.

- Ты понимаешь, почему я это сделал?

- Что, будешь меня во всём обвинять? - мамин тон становился нарочито жёстким. Так говорят люди ,чувствующие свою неправоту, но не желающие слышать даже упоминание об этом от окружающих. - Будешь говорить ,что я плохая мать? Плохая мать отдаст своего ребёнка в назореи? Плохая мать будет вкладывать в него всё светлое и хорошее?...

Ты молчал. Не говорить же ей при первой же встрече, что за все тринадцать лет ты не заметил в ней ни единого намёка на всё то "светлое и хорошее" ,что она пыталась тебе привить. Добропорядочность? вежливость? мудрость? Всё в разумных пределах, всегда для чужих и далеко не всегда для своих. Да и сама мамина жизнь представлялась тебе будто бы заключённой в некие ,лишь ей самой ведомые рамки.

Почему она - ты это видел отчётливо - так и не выросла? Та же суть, только боле загнанная жизнью ,как верблюд при дальнем переходе: те же принципы ,те же жизненные понятия ,что и семнадцать лет назад.

Или просто не знала ,как?

А может ты сам всё это сейчас придумываешь ,чтобы оправдать самого себя: ведь мог сказать тогда ,в Иерусалиме дедушке Рувиму, к маме, мол, хочу, и всё. Мог? Мог. Почему не сказал? Злился на неё. Ну и злись себе дальше ,а бочку катить на бедную женщину не стоит. Ты не знаешь ,сколько слёз она по тебе выплакала, сколько лет спрашивала ,за что ей такое наказание, сколько раз объезжала на осле всю Иудею и Галилею в надежде найти тебя. Не знаешь ,да и спрашивать не хочешь.

Искать-то искала, плакать плакала, а поняла ли, почему оно так всё произошло? Не поняла - это ты знал, видел, чувствовал...как ещё сказать?...предвидел ,что ли?

Ну, и где теперь правда? Не знаешь? То-то и оно...

Ты молчал. Но недолго:

- Ладно ,мама, допустим ,что закон и Тора ничего плохого из себя не представляют...

- А ты считаешь по-другому? - насторожилась Мириам. Вот-вот закричит и начнёт непоседливому сыну уши драть.

- Ты наши семейные предания помнишь? Про Соломона-царя ,про Моисея ,Илию-громовержца ,Самсона солнцеликого?

- Ну знаю все эти сказки, мне ими в детстве твой ненаглядный дед голову морочил. Может, он в них и верит ,а я верю тому, что говорит нам Тора.

О Галилея языческая! И зачем пришло тебе в голову породить на себе женщину ,пытающуюся убедить других в том, чего сама не знает? Ибо от века положено: не женское это дело Писание читать.

- А помнишь тех трёх астрологов ,что ,как мне потом рассказывали ,гостили у дедушки Рувима ,когда я родился?

- Помню я этих отвратных типов. Они тебя так сильно сейчас интересуют?

- Ты знаешь ,в чём заключается их ремесло?

- Слушай, я вообще не хочу говорить об этих мерзких людях, от таких можно было ожидать ,чего угодно...

Ах, мама, мама. Молодая ещё женщина ,сорок семь лет ,а время не спешит тебя старить. Да поди ж ты: возраст не говорит лицом да телом ,но мыслями да словами кричит и надрывается.

- Я получил это "что угодно". Ты же помнишь ,как я ,маленький, лечил руками всю нашу семью.

В глазах у Мириам удивление ,плохоскрываемое. С таким же плохоскрывемым несуразным страхом вперемешку:

- То есть как?

- Я - маг ,мама ,носитель знаний многих школ Востока и Запада.

- Ты же назорей!.. - искринку ярости в её голосе следовало быстро потушить.

- Одно другому не мешает, - ты даже попытался добродушно улыбнуться.

- Я так хотела выбить из тебя всю эту дурь, - ярость была погашена.

Но всплыл сарказм:

- И что, ты можешь кругом чары навести колдовские? Проклясть? Снять порчу? Я думала ,мой сын ума в странствиях наберётся ,а он продолжил заниматься этой ерундой. Послушал ,небось ,каких-то помешанных стариков и вбил себе в голову, что он всемогущ.

- Мама...ты же сама не понимаешь ,о чём говоришь. Я тебе про жизнь свою хотел...а ты...

- Если твоя жизнь заключается в заговорах да отворотах-приворотах, что бабки-бирючки по всей Галилее делают, то я не знаю ,что у тебя вообще за жизнь. Тем более, я это всё не воспринимаю.

Она замолчала ,отвернулась ,долго смотрела на ночную Кану с огнями-оспинами на чёрном, как у ливийца, лице.

Стало грустно и ужасно противно от этого разговора. Захотелось выругаться, круто развернуться и уйти ,но при матери ты не позволил себе это сделать.

Внезапно ты услышал яростный шёпот двоих людей ,выходящих ,по всей видимости, из кладовой. Двое остановились недалеко от вас, продолжая о чём-то неистово негодовать. Кое-что ты услышал:

- Молодой хозяин нас убьёт!

- Брось. Сам вместе со своим папашей должен был думать, что вина может на всех не хватить. Упились, как свиньи. Правильно говорят: Галилея - страна языческая ,ни правды в ней ,ни Бога!

- Ты прекрати нашу страну хаять. Разгавкался тут! Лучше скажи ,что нам с тобой делать?

- А что делать, что делать?! Падём хозяину в ножки да повинимся: так, мол, и так ,не доглядели ,вина больше ,чем нужно было, гостям подливали.

- Сдурел, что ли?! Да это ж верная смерть! Хозяин нас мигом взашей выгонит. В лучшем случае ,а то и в долговую яму посадит - вот и до старейшины бегать не надо, сам сидит здесь, боров откормленный.

Ты почувствовал на себе ехидно-торжествующий взгляд Мириам. Ты уже знал, что она хочет тебе предложить.

- Слышал разговор, Иисус?

- Слышал ,мама.

- Вот и покажи мне ,какой ты кудесник. Наведи на всех чары ,чтобы им казалось ,что пьют вино. Выручай родственников ,раз ты такой великий.

Ты улыбнулся. Ты знал, что делать.

- Эй, ребята , - окликнул продолжавших спорить виночерпиев, подошёл поближе, - я тут услышал кой-чего из вашей перебранки. Вы бы потише, а?

- А тебе-то что?! - огрызнулся виночерпий по-старше ,на все лады ругавший про себя свой непутёвый язык.

- Да мне ,собственно ,ничего ,я помочь хочу.

- Х-ха! помощничек нашёлся, - фыркнул молодой виночерпий. - без тебя обойдёмся.

Ты продолжал ,как ни в чём не бывало:

- В колодце смотрели?

- Чего?! - оба виночерпия вытаращили на тебя глаза.

- А того, - внушаемая мысль змеёй поползла в два ничего не подозревающих сознания. - Было ещё вино. Но его какие-то неместные утром ,когда вас здесь не было ,в колодец дворовой повыливали. Так что бегите туда с кувшинами ,да ещё кого-нибудь с собой прихватите ,а то гости вот-вот за выпивку спросят.

- Ну раз так, - мотнул головой старший, будто муху сгоняя, - тогда идём.

И помощнику:

- А ты давай за остальными ,кто там свободен, пусть помогут.

Виночерпии разбежались в разные стороны ,а ты ,не провожая их взглядом ,закрыл глаза и полностью сосредоточился на доме ,включая весь огороженный участок земли. Твоя иллюзия должна была распространяться на всех ,кто находился на этой территории. Она окутала дом мягким синеватым облаком ,затем растянулась по каменным ограждениям хозяйской земли ,впиталась в ауры людей. Ты видел их всех ,чувствовал движения мыслей ,эмоций ,тяжесть душевных нош. И везде была твоя иллюзия. Вербально она звучала так:

Вода и вино суть одно!

Пока слуги несли со двора кувшины, до краёв заполненные колодезной водой ,ты добился того, что подсознание каждого человека в доме повторяло формулу твоей иллюзии.

Вода и вино суть одно!

Заслон от синеватого облака ты поставил только на Мириам. Чтобы всё видела ,чтобы поняла ,что сын семнадцать лет не сандалии пинал ,а делом занимался; а кто сие за дело не считает...что ж ,в кирпич ,падающий на голову ,тоже можно не верить.

Мириам смотрела на тебя саркастически сочувственно. Она просто НЕ ВЕРИЛА.

Вы оба услышали голоса. Доносившиеся ,доносившиеся из пиршественных покоев:

- Эй, жених! Асир, я к тебе обращаюсь! Ты неверно поступаешь ,ежели лучшее вино оставляешь напотом. Когда гости п-пьют лучшее вино в начале ,они, уже пьяные, не разберут ,если подсунешь им какую-то к-кислятину...Ик!...короче, ты меня понял.

- Отличное вино!

- С какого виноградника?

- Небось, три года держали.

Ты удалилися и вскоре вернулся с чашей вина в руках.

- Вот ,попробуй.

Мириам отпила и тут же сморщилась, видать холодная вода свела зубы.

- Вода ,подтвердил ты.

Мириам посмотрела на тебя ,потом на чашу ,потом снова на тебя. И зашлась безудержно-истеричным смехом.

- Ты чего? - вопрос у тебя получился одновременно удивлённым и слегка обиженным. - Ты чего ,мам? Пьяная уже от простой водички-то?

- Ну ты и придумал, - Мириам с трудом удалось подавить в себе безудержный припадок чистого смеха.

- Они же до бесят в глазах напились там все и гости, и слуги ,а ты им - воду вместо вина. Молодец! Лучше не придумаешь! А эти свои штуки...брось ты их ,а? где же тут магия ,Иисус?

- Может мне самому выбирать, чем заниматься , а мама? - ты уже явно начинал сердиться. - Или ты не помнишь ,сколько мне лет?

- А толку?... - она попыталась потрепать тебя по щеке ("прямо как дедушка Рувим в своё время" - ,подумал ты) ,но её рука приласкала лишь голый воздух: ты резко развернулся и пошёл прочь. Не хотел больше здесь находиться - в незнакомом доме ,с незнакомой матерью. Она всё равно никогда бы не поверила. А ты хотел ,чтоб в тебя верили ,ведь хотел же?

Было жгучее желание снять иллюзию - просто пальцами щёлкнуть ,и нет вина трёхгодичной выдержки ,есть вода колодезная, от которой не хмелеют. Но портить праздник десяткам людей?...просто не прилично. Ты лишь снял с матери заслон от иллюзии. Пальцами щёлкнул. И был более, чем уверен ,что она ,попробовав твоего "вина" ,подумает, что ей перепали какие-то остатки с первого завоза. В погоне за другими мыслями ты нырнул в ночь.

...Тремя годами позже всё произойдёт совершенно по-другому...

- Хм ,так ты и есть тот самый мессия из Назарета? - Ирод Антипа зябко поджал под себя ноги и сплюнул на мраморный пол ещё одну оливковую косточку.

- Он что не могли родиной для мессии захолустье по-приличней выбрать? Эй, деревенщина! ты чего меня глазами сверлишь? али не Иоанн-из-пустыни, случаем? Небось, воскресил сам себя, ха-ха!

- Тебе ,кажется ,и Иоанна мало было, - процедил ты сквозь зубы. Негромко ,но тетрарх галилейский прекрасно расслышал каждое слово. Умолк. Не хотел вспоминать...

- Ну ладно ,ладно. Я пошутил. Я вообще тебя - ещё одна косточка простучала по полу, на этот раз до самых твоих ног - домой отпущу ,если - замасленные пальцы скребут неаккуратно выбритый подбородок - если ты сотворишь для меня...чудо! На выбор: хочешь, сделай из этой горсточки оливок во-о-от такую гору. Не хочешь? Ну тогда преврати в вино всю воду в этом доме: посидим...поболтаем... Ты же можешь. Ну на худой конец по бассейну моему хоть пройдись. Сделаешь - отпущу на все четыре стороны ,поверю ,что ты годен в пророки; не сделаешь...уж не обессудь ,но ты понимаешь ,что синедрион делает с такими шарлатанами; а по мне: галилеян-дармоедов, что они есть, что их нет - без разницы.

Гнев? Стыд унижения? Безысходность ситуации? Что тебя задевало больше? Снова кролик из шапки и перспектива признания массами ,как мастера своего дела? Жизнь ценой в одну из трёх иллюзий? Стоит ли вообще такая жизнь хоть чего-нибудь? Для мамы ты всегда останешься сыном, верит она в тебя или нет. А для него, тетрарха галилейского ,Ирода Антипы, ты очередной фигляр, беседуя с которым, он просто развлекается. Он - очередная свинья, втоптавшая бисер в отбросы. И ты можешь прямо сейчас стать этим самым бисером.

- Ну? Чего ты медлишь? Я жду, - третья косточка задела грязный край твоего хитона.

- Не будет вам чудес, - сухо произнёс ты, - делайте со мной, что хотите...

И дальше вполголоса:

- Мне уже всё равно.

Выписка из дневника N4.

А в сияющем храме лики святых

Тебе говорят, что церковь - не ты.

- Так! Хорошо, - Анна Васильевна продолжала изображать из себя талантливого фотографа. Она ,кажется, окончательно и бесповоротно взяла на ближайшие пять секунд мою физиономию в кадр. - а теперь сделай такой...ну ,не знаю...задумчиво-мудрый взгляд.

Пытаюсь сосредоточиться на чём-то серьёзном.

- Хорошо, хорошо. Получается, - щёлкает "цифровиком" Анна Васильевна.

Но я понимаю, что чего-то не хватает. А чего именно - понять не могу. На помощь приходит учитель - вот он, сидит на скамейке, новодел музейный рассматривает. Меч, типа. Чугунный.

- Чего? - не отрываю взгляда от выбранной в пространстве точки, дабы не выйти из образа.

- Ты в Аннвн погляди...

Сразу понимаю ,о чём он. Мельком анализирую меры предосторожности: вроде бы аура моя при работе (у нас даже сильное, едва осознанное желание типа "Кондуктор, пройди мимо" или "Учитель, не вызывай к доске", тоже называется работой) светиться ярко не будет. Если я ,конечно, маскировку нормальную надену... Готово. А на фотографии и подавно не будет видно ничего ,меня там как бы вообще нет. Так!...вечно я копаюсь ,когда надо всё быстро делать... Поехали!

Образ Моря Аннвн перед глазами стоял довольно чётко. Изначальная Вода ,из которой мы все вышли, и куда многие из нас уйдут снова. Вода ,дающая смотрящим множество картин вероятного и невероятного. Вот и сейчас какой-то образ стремительно полз на меня. Ближе ,ещё ближе...окружил, накрыл с головой...

...Летят деревянные ,наскоро сколоченные прилавки. Одни тотчас в щепки крошатся ,старые ,поди уже; другие лишь в двух-трёх местах ломаются; третьи просто валятся на землю. Летят прилавки: кого заденут ,кто увернётся. Вот бородатый продавец голубей блажит на весь храмовый двор ,придавленный собственным прилавком. Голуби-то его давно из опрокинутых клеток улетели. Клювом по ниточке - чик, и улетели.

Другие товары тоже летят. Правда уже без крыльев. Древесина летит ,сено, зерно из мешков - врассыпную ,чернила какой-то женщине на волосы вылились ,и на глаза немного попало. Скользят ноги ,босые и в сандалиях, по вылившемуся из разбитых кувшинов вину.

Вода и вино - суть одно. Знакомая фраза, я где-то её уже слышал.

А в голове сразу что-то другое, но жутко похожее, вертеться стало. Вот...сейчас...

Кровь, водица и вино

Скоро будут суть одно.

Нынче мы с тебя не взыщем -

Завтра все пойдём на дно..

И ещё кое-что интересное:

Вижу я перед собой новую грань

И новый бой предстоящий я вижу.

Я оставляю перед ним всё ,что имел

И продолжая скользить дальше.

Я не одерживаю побед ,не терплю поражений -

Я просто скольжу.

Я не иду ни на север ,ни на юг ,ни на восток, ни на запад -

Я просто скольжу.

Во имя могучих всесильных богов

И ныне, и присно, и во веки веков!

- А-а-а-аминь!

По-русски это звучит "Да будет так, и так будет!"; а у греков очень ёмко ,просто и понятно: "Аминь!"

Но это в словах, а в глазах...

...Невысокий берег ,поросший пожелтевшей стелящейся травой. У берега плот ,на плоту твои пожитки. Дальним бортом плот упирается в туман.

А позади - шелест травы о босые ступни ног:

- Ты покидаешь нас ,Иисус с востока?

Ты усмехнулся.

Дуновение ветерка:

- Почему ты смеёшься?

- Меня называли по-разному, госпожа Нимуэ: Иисус-назорей, Иисус из Назарета ,Иисус-маг ,Иисус-огнепоклонник, Иисус-странник ,Иисус-брамин. Когда я шёл на восток ,меня называли Иисусом с запада. Когда я шёл на север, меня называли Иисусом с юга. Когда я шёл на юг ,меня называли Иисусом с севера. Теперь я отправляюсь домой ,и вы зовёте меня Иисусом с востока. Может когда-нибудь меня назовут Иисусом с Аваллона?

Еле слышное движение тумана:

- Может быть.

Холодная, слегка влажная ладонь берёт твою руку. Ты не вздрагиваешь ,не возникает ни малейшего чувства беспокойства. Её пальцы гладят твоё волосатое предплечье. Нежно, задумчиво. И как-то неопределённо.

- У меня есть для тебя ещё один урок ,Иисус с Аваллона. Один из тех немногих, что объединяет традицию Отцов с Инис Мон и Матерей с нашего Острова. Но этот урок ты должен получить ,когда вернёшься сюда...снова.

Ты вдруг отчаянно захотел взглянуть её в глаза ,узнать, что в них написано ,о чём они могут сказать тебе. Но ты прекрасно знал, что в глазах госпожи Нимуэ, Верховной Матери Инис Аваллон, никто ничего не прочтёт без её на то согласия.

А будет ли она согласна ,чтобы ты прочёл то, что сейчас написано в её глазах?

Взгляд сквозь толщу неосязаемого пространства ,в Море Аннвн ,и точная формулировка вопроса дали тебе прямой, непреложный ответ.

- Хорошо .госпожа ,я вернусь. Рано или поздно я всё равно вернусь сюда.

Мгновение - и нет руки на твоём волосатом предплечье ,и рядом никого нет ,и трава не шелестит ,и ветерок не дует ,и туман не движется. Всё стихло. И лишь тепло её руки чуть слышно говорит тебе:

- И всё же прощай. На всякий случай...

Она тоже - ты это чувствовал - смотрела в Море Аннвн. Может быть ,Верховная Мать увидела там что-то своё?

...- А-а-а-аминь! - и прилавок с финиками шарахается в одну сторону ,а сами финики - в другую. Несколько фиников попадают в сбежавшихся на шум служителей Храма. Они в недоумении ,они не знают ,что делать: посылать за Гананом и Каиафой или здесь ,не сходя с места, негодующе рвать на себе одежды и всеми бесами шеола проклинать небрито-нечёсанного нечестивца в сероватом дорожном хитоне ,непонятно какого Баал-Зебуба, разгонявшего благочестивых торговцев ,против торговли которых во дворе Иерусалимского Храма до сих пор никто не высказывался. А-га! попробовал бы кто-то хотя бы икнуть против благословения самого Иосифа Каиафы ,в те годы первосвященника.

- А-а-а-аминь! - оливковое масло плещется в складках одежд собственных продавцов. Продавцы кричат ,плачут ,умоляют прекратить это безобразие и, понимая, что их речи не достигнут слуха нечесаного бородатого ужаса о двух горящих углях вместо глаз ,спешат ,подобрав полы замасленных одежд убраться из Храма подобру-поздорову.

Никто его сейчас не остановит. Даже прокуратор. Почему?

Потому что народ - за него.

Он - мессия!

- А-а-а-аминь! - и очередной прилавок плывёт, словно масло ,на две части под ударом бешенной руки. Которой из них? Такое ощущение ,что рук это нечто имеет великое множество. И ног - тоже. Руки крушат отдельно ,ноги - отдельно. Тело выписывает невероятные позы ,меняющиеся с невероятной быстротой. Сейчас он здесь в одной позе ,три прыжка ,и он уже на другом конце двора; и после каждой позы почему-то остаются одни руины: ни прилавков ,ни товара, ни торговцев, тем более.

И почему-то это смотрится по-настоящему красиво. Вроде бы ломается всё ,а красиво...

[Не зря строгий худощавый мастер Линь ,с во-от такими узенькими щёлочками вместо глаз, каждый божий день таскал тебя из монастыря на соседнюю гору и заставлял повторять за ним все эти сложные телодвижения и танцевальные па. Тебе тогда минуло двадцать ,и ты уже прекрасно знал взаимодействие Разума, Духа и Тела. И поэтому, когда получал за случайную оплошность от учителя по голой спине ,то отпускал лишь своё дежурное "Ну вот ,опять линька началась" и продолжал работать.]

- Прочь ,ублюдки! Как назорей приказываю вам: убирайтесь! Торгаши! Ничего святого у вас нет! - последний целый прилавок поднимается с земли ,летит вслед торговцам, спешащим к воротам, разлетается о камень стены у левой створки.

Сквозь учащённое дыхание и бешенную кровь в висках нечто начинает превращаться человека.

- Это невероятно! - восклицает один из храмовых служащих.

- Замолчи! - одёргивает его другой. - Невероятно ему! Не видишь, что ли? В нём бес.

А с углов двора, ранее тесно жавшись к стенам ,начинают сходиться в середину фарисеи ,ученики Садока и галилейско-иудейская чернь. Ученики Иисуса из Назарета., мага и пророка. А теперь уже - и царя.

- Ну что! съели!? - громыхает им всем нечто, превращающееся в человека. - Нравится вам такой царь? Вы этого хотели? Чтоб я правил, судил? Вам хочется такого суда?... А я повёлся...повёлся ,дурак набитый!..

Они уже подошли к нему совсем близко, но держатся на разумном расстоянии ,небось ещё что-нибудь выкинет. Или кого-нибудь. Книжники с одной стороны, ученики назорея с другой. Знать и чернь. Буква и дух. Закон людей и Закон Космоса. Власть и Сила.

- Вы же ,вы всё это подстроили, - мечется нечто ,уже почти ставшее человеком; раз - и повернулся лицом к законникам. - Вы! вы, фарисюки проклятые ,вы хотели чужими руками синедрион с прокураторией извести...Поэтому и пустили слух ,будто я - настоящий мессия, да на Исайю, святотатцы, ссылаться начали... Что же вы за люди такие?! Пришёл Иоанн Проводник: не ест ничего кроме мёда дикого да саранчи ,не пьёт ничего кроме воды речной ,ходит не в богатых одеждах ,а в шку-у-у-уре! В шкуре!

И вы говорите: в нём бес! Пришёл я: ем ,пью ,от женщин не шарахаюсь ,не матерю всех направо и налево ,в грехах не уличаю - просто делаю своё дело. И вы говорите: вот нормальный человек, его-то и можно на царство. Ну вот я вам во всей своей красе, - обвёл руками пространство ,многозначительно посмотрел на книжников, на служителей Храма ,стоявших в отдалении. - Нравлюсь я вам таким ,а? берёте на царство?- и дальше ,чуть-чуть успокоившись:

- Да мне ваше царство...и полсолида за три таких царства не дал бы.

- Уйди прочь из дома Божьего, нечестивец! - это служители подоспели. Опомнились...

- Божий дом?! Х-ха! - рассмеялся в лица всем присутствующим. - Мне больно за этот божий дом: в нём Духа нет! Разрушьте Храм ,и дух его ,погрязший в делячестве и распутстве священников ,испарится за считанные дни. Даже я смогу воссоздать здесь нечто лучшее, нежели это сделает Каиафа.

Кулаки стиснулись до белых костяшек. Разжались.

- А вы, - два - и повернулся лицом к своим ученикам, - вы, лопухи деревенские, клюнули на это и меня втянули. Эх вы...Нас же в ловушку загнали, как же вы не понимаете, дурни окаянные?!

Остановился ,перевёл дух. Вытер с лица слезу-беглянку ,носом ненароком шмыгнул. Тяжко-о-о-о...

- Всё: если не схватят, после пасхи - домой. И никаких царей. Никаких коронаций. Что ,у Давида потомков мало, что ли? Найдут они себе царя и без меня ,если нужно будет. И мессию найдут... Пропустите, - и человек ,только что видимый, как нечто ,направился к воротам.

- Равви, ты куда? Может, мы с тобой? - крикнул вслед Симон-Зелот ,со времён первой инициации считавший себя чуть ли не личным телохранителем своего учителя.

Но удалявшийся человек, уже ничем не напоминавший нечто, только рукой махнул и продолжал идти.

Книжники уже разошлись ,озабоченно переговариваясь друг с другом.

- На Элеонскую гору, наверное ,пошёл, - произнёс Симон-Кифа. - Он любит это место. Пойдём следом ,его нельзя сейчас оставлять одного.

Глава пятая.

...и рек глас поры минувшей, и откликнулся ему глас поры грядущей:

- Вера. Вера рождает желание ,желание рождает действие ,действие рождает результат, результат даёт опыт. А первопричина всего этого - Вера. Там же ,на востоке ,высоко в горах я видел великих магов ,преисполненных веры ,которые моли часами сидеть на смертном морозе и источать пар, летать через ущелья и находиться под землёй без воздуха много-много дней. У них есть опыт ,пришедший не без Веры. А Веры не было бы без Духа. Стоит сильному магу поверить, что эта гора может оторваться от земли и ввергнуться в море ,и стоит ему приказать этой горе сделать это - так оно и будет.

...и эхом вдалеке:

- Нет, Иоанн ,даже не пытайся ,только зря силы растратишь: не там мы родились да не там живём, чтобы такие фокусы показывать. Думаешь, мы всех недужных земли галилейской на ноги поставили? То-то и оно... А хватит ли нас на всех ,а? Это если не считать тех ,у кого дома со времён Авраама чистки требуют; да ещё если не упомянуть о прокаженных и временно мёртвых...

Расстреляли рассветами память, бредущую в поле,

Исходили всю воду, а берега до сих пор нет,

Поменяли ,не глядя, на правду свободную волю

Да пожгли фонари ,не познав, где кончается свет.

Вчетвером вы поднимались на гору Фавор. Симон-Кифа ,Иаков и Иоанн Зеведеевы и ты. Андрей ,брат Симона-Кифы в то время был по пути в Сепфорию: вот уже несколько лунных оборотов равви Иоанн находился в столице Галилеи под стражей. В очередной раз сын Ионы собирался бить челом Ироду Антипе, дабы добиться дозволения увидеться со своим первым учителем .уже два раза ему было в этом отказано ,и многие в группе удивлялись ,как тетрарх-самодур ещё не бросил настырного рыбака в одну с Иоанном камеру. Чтоб увиделись наконец-то.

А ты не удивлялся: ты сам отпустил Андрея к Ироду в первый раз ,когда ученик, принеся эту дурную весть, отвёл тебя в сторону и чуть ли не со слезами на глазах умолял позволить ему идти в Сепфорию. Ты был наслышан о нраве Ирода Антипы, поэтому отвёл ученика ещё подальше и в нескольких фразах объяснил принцип отвода глаз. Ты в первый раз использовал эту наработку в Капернауме ,куда отправился после испытания в пустыне. Тогда ты на собственном опыте убедился ,что не бывает пророков в своём отечестве. Ещё не переступив порога синагоги ,ты прекрасно отдавал себе отчёт в том ,что не стоит громогласно изъяснять местному приходу годами нажитое мировоззрение. Знал ведь ,не поймут ,осудят ,прогонят а потом ещё посмеются. Помнил же, как с тобой ,двенадцатилетним пацаном, поступили в Храме. Нет ,пошёл всё-таки. Что тобой руководило? Прорвавшееся наружу тщеславие? эйфория после финальной инициации и испытания? или банальная человеческая самоуверенность? Так или иначе ,на седьмой фразе тебя заглушили гневные возгласы собравшихся ,затем кто-то навалился сбоку ,сбил с ног ,и ты больно ударился головой об пол. Шишка на затылке докучала очень долго.

А потом тебе связали руки и под улюлюканье толпы повели к ближайшему обрыву. Для того ,чтобы понять ,ЧТО с тобой собираются сделать, не нужно было даже мыслей читать. Тогда-то ты и вспомнил один из главных уроков старого Бальтасара, урок на визуализацию: маг в своё время подробно рассказал и показал на примере принцип отвода глаз.

- Пошли, нас зовут фотографироваться, - топот ног Анн'ди заглушал даже радостный звон двадцатикиллограмового куяка.

- Сейчас, только сигареты куплю. Пошли со мной.

Перед глазами - ларёк со стандартной мантрой Минздрава о вред курения. Мимо проходят двое уже немолодых мужчин. Оба ,как вкопанные ,останавливаются и в недоумении ,помноженном на неподдельный интерес ,взирают на двух парней в средневековых доспехах.

- Ребята, - спрашивает один из них, - а вы из какого спектакля будете?

- Мы не из спектакля, - учитель и Анн'ди пытаются сделать серьёзные лица, хоть ситуация их очень веселит.

- А что случилось? - второй мужчина ,кажется, не нашёл более целесообразного вопроса.

- Татары Дон перешли, - почти одновременно выдают учитель и Анн'ди, оба вспомнили старую толкиенистскую хохму.

- А...татары...Дон...ну, ладно, - и оба прохожих удаляются.

Потребовалось целых две минуты ,чтобы полностью отсмеяться.

- Давай ,идём скорее, вон, нас уже все ждут на лестнице.

Нужно было лишь перейти дорогу, чтобы дойти до музея.

- Слушай меня внимательно, - обычно с этой фразы учитель начинает говорить что-то важное. - Чтобы нас в случае чего с налёту не "просканили" по "фотке" ,когда будут "щёлкать", представь ,что тебя в данный момент на этом месте не существует.

- И что дальше? - вполголоса спросил Анн'ди.

- А дальше человек ,смотрящий на фотку ,даже практик ,просто не будет обращать на твоё изображение внимания. В его сознании ты будешь пустым местом. Понял?

- Понял. Типа, на "фотке" я буду, но в то же время и не буду.

Урок старого Бальтасара пришёлся как нельзя кстати, но потребовалось определенное время, чтобы сосредоточиться в физически-морально разбитом состоянии. Лишь перед самым обрывом у тебя наконец-то получилось стать полностью невидимым для окружающих. Воспользовавшись суматохой в толпе, ты быстро унёс ноги куда подальше.

Когда отдышался ,в голову с размахом крыльев ласточки влетела мысль: это и было твоим настоящим Испытанием.

Может быть.

Тогда ты понял, что рабы всесильного Господа Иеговы не всегда будут годиться тебе в ученики. Да и сам Господь Иегова - ты никогда не боялся произносить его изначальное имя даже вслух - не очень то был в восторге от твоих выходок. Да ,его это касалось непосредственно ,ведь ты - назорей, человек божий. Иегова в любом случае оставался твоим ,если можно так выразиться, духовным отцом. И ты решил попытаться договориться с ним. По обычаю предков (обычай сей находился под строжайшим запретом вот уже несколько столетий) ты купил за последние деньги в первом попавшемся селении ягнёнка и принёс его в жертву Иегове, вежливо попросив последнего не вмешиваться в твои личные дела. Ты поступил весьма грамотно: выдернутый из своего собственного дома-на-земле, иерусалимского Храма ,Иегова очутился на давно позабытой местности и просто был вынужден принять твои условия.; дым от жертвенного огня поплыл вверх. Взамен ты пообещал духовному отцу не произносить никаких речей в синагогах и ,уж тем более ,во Храме ,но лишь с одним условием: пока тебя об этом не попросят.

Через несколько месяцев тебя уже не только просили ,но и с нетерпение ждали к себе за много-много дней заранее. И в том же самом Капернауме, и в Вифсаиде ,и в Вифании. Раввины пытались вступать с тобой в спор ,от них не отставали фарисеи и ученики Садока. Ты не любил спорить, ты знал ,что греческое "в споре рождается истина" пошло от софистов, считавших ,что истина - это точка зрения умелого спорщика. Софистов не любил Платон. Платон был магом. Ты тоже был магом ,самым обыкновенным магом ,последователем искусства, которое у тебя на родин либо ненавидели ,либо опошляли. Грязные шарлатаны на базарах ,научившиеся отличать на небе Иштар от Нергала ,корчили из себя магистров чёрной и белой магии ,давали стопроцентную гарантию решений всех проблем. За определённую плату ,конечно. Таких особей ты презирал и, чтобы тебя к оным не приравняли ,старался не быть на виду. Ты решил ,подобно многим учителям тех лет ,создать свою эстетическо-религиозную школу ,из которой позже можно было бы начать ковать функциональную рабочую группу. Со школой можно было просто делиться собственными взглядами на жизнь ,группу следовало обучать магии. Но ведь советовал же тебе старый Бальтасар: тридцать лет учись, ещё тридцать путешествуй и ещё тридцать лет пиши. Учи, то есть. Тебе недавно исполнилось тридцать. Путешествия давно уже стали неотъемлемой частью твоей жизни - ты даже на родине не мог находиться больше недели в одном и том же селении. Может, скостишь мне срок ,а? учитель Бальтасар? Сам ведь говорил ,что предназначение мага - продолжать дело магии. А кто нам счетовод? Небо? Космос? Боги? Твой британский наставник учил тебя, что друид сам является ткачом полотна своей судьбы ,ибо он знает суть Трёх Кругов Доски Жизни.

Но это всё не столь важно по сравнению...

...Ты просто обещал.

После свадьбы в Вифании ты пришёл к Иоанну и ходил с ним и его учениками несколько недель ,затем ушёл своей дорогой, и Андрей, сын Ионы, ушёл вместе с тобой .вы отправились в Вифсаиду, в дом Симона, брата Андрей. Симон промышлял рыболовством на берегах Тивериадского озера ,как и многие мужчины тех мест. Симон носил прозвище "Кифа", камень, за свой жёстко-нелюдимый нрав.

- А, явился, не запылился, - угрюмо протянул он, не отрываясь от еды, когда вы с Андреем переступили порог дома. - Нашёл счастье в словах своего равви ,или просто дурью маялся? Наш покойный отец растил двоих сыновей, а получилось, почему-то полтора.

И тут Симон обратил внимание на тебя. Глянул, будто борт багром зацепил.

- А это ещё кто? Ещё один свежевыловленный пророк?

- Это мой друг из Назарета, - ответил Андрей ничуть не смутившийся словам брата. - Он хочет с нами выходить на промысел.

- Как зовут тебя, друг из Назарета? - Симон прожевал последний кусок лепёшки, вытер руки об одежду и встал из-за стола.

- Иисус, cын Иосифа-плотника.

- Ты когда-нибудь работал с рыболовной сетью?

- Плохо. Ладно, завтра, так уж и быть, выйдешь с нами в море, а то у нас кое-кто в отъезде. А там поглядим, может и сгодишься на что.

Ты и сгодился. Когда на следующий день лодки Симона и старика Зеведея, ещё одного важного в посёлке рыбака ,не поймали ни одной рыбёшки и уже собирались возвращаться к берегу ,ты украдкой покрошил в воду ржаные лепёшки ,весь твой завтрак ,и предложил Симону ещё раз забросить сети. Тот только зло зыркнул на тебя - мол, что плотник может советовать рыбаку, когда оба стоят на воде?! - но Андрей, зная, с кем его брат имеет дело, поддержал тебя. Симон пожал плечами и вновь принялся разворачивать сеть, остальные рыбаки последовали его примеру. Ты улыбался ,помогая забрасывать сеть в воду. Ты уже знал ,что сейчас в неё устремятся сотни рыб: человек поделился с озером пищей ,и озеро спешило отблагодарить человека.

Когда перегруженные рыбой сети ,едва не порвавшиеся во всех возможных местах, были водружены на борт ,Симон окликнул лодку Зеведея, дабы и другие рыбаки наполнили своё судно обильными в этот день дарами озера.

Рыбаки между собой называли его морем.

Галилейским морем.

Ты полюбил это море. Оно заметно отличалось от своенравного Внутреннего и неприветливого Британского океана. Галилейское море было таким...домашним, что ли? С ним можно было говорить и договариваться, спорить и оспаривать собственную правоту.

С ним можно было жить.

Ты полюбил и этих рыбаков, живущих бок о бок с морем ,простых, прямодушных людей ,имеющих для тебя за пазухой разве что старую рыбацкую шутку, например : "Слышь, Иисус ,а от тебя рыбой воняет - жуть!". Вначале ты не понимал этой шутки, но потом сообразил ,что от всех жителей Вифсаиды пахнет рыбой. Сам посёлок, казалось, пах рыбой.

Именно эти рыбаки ,истинные дети "Галилеи языческой" ,как презрительно величали твою родину чопорные южане из Иудеи ,и стали твоими первыми учениками: Андрей ,Симон-Кифа и Иаков с Иоанном, два единственных сына рыбака Зеведея. А началось всё с того ,как вечером того памятного рыбного дня, закончив сортировку ,вы с Симоном вышли на свежий воздух ,и Симон спросли тебя:

Прямо спросил, будто сеть в реку во время нереста забросил.

- Кто ты такой, Иисус из Назарета?

Ты с деланным удивлением взглянул на него.

Ты ждал этого вопроса.

- Я уже после первого заброса сетей знал, что клёва сегодня не будет, - продолжал Симон, - и просто отбывал номер для своих ,чтоб не подумали, что Кифа вконец обленился. У Зеведея - у того просто была ма-алюсенькая надежда ,его запасы вообще на исходе. А ты, впервые на промысле, посидел-посидел, ляпнул дурость - рыбка-то и пошла. Если бы я лично не встречался с Иоанном-из-пустыни, я бы подумал, что он - это ты. Поэтому я и спрашиваю: кто ты такой, бес тебя дери?

- Я - ловец человеков, - спокойно ответил ты, - где-то твой собрат по промыслу.

- Небось, тоже какой-нибудь равви?

- Не совсем, - ты понизил голос. - Я - маг; а насчёт бесов...я их и сам драть умею. Туда, куда надо.

Ты никогда не умел достойно шутить: всё время получались всякие пошлости. Но простой человек Симон-Кифа оценил твою шутку. Он долго надрывно смеялся, истерически бил себя по бокам, по ляжкам. Тебе даже показалось, что левый бок его вот-вот сведёт от такого напряжения.

- Маг? - отсмеявшись вволю, Симон вытирал выступившие на глазах слёзы. - Маг, говоришь?

И мигом изменился в лице, посерьёзнел.

- Тогда пойдём.

Твоим вторым "кроликом из шапки" было исцеление Симоновой тёщи ,лежавшей в дальнем углу за перегородкой. Вот уже третью неделю её не могли вылечить от горячки.

Ты взял женщину за руку и спросил:

- Вы мне доверяете?

Та взглянула на зятя.

- Доверьтесь ему, мама Рахиль, доверьтесь, - закивал Симон. - Я сам откручу ему голову, если вам станет хуже.

- Доверяю, - ответила женщина.

- Вы мне разрешаете? - снова спросил ты.

- Разрешаю - что? - не поняла она.

- Лечить вас.

- А? Ах да...разрешаю.

Это было обязательным: заручиться доверием и разрешением недужного. И брамины ,и друиды учили одному и тому же : если лечение происходит без ведома недужного ,может произойти непоправимое. От лёгкого усиления недуга до отхода в мир иной.

- Расслабьтесь, закройте глаза и не шевелитесь.

Для начала ты решил дать в помощь организму женщины щадящую долю чистого света ,чтобы тот смог при помощи новых ресурсов продолжать бороться с болезнью. Затем ты прочистил её все чакры, начиная с муладхары, почистил стихиями и завернул в лечебный воздушный кокон.

- А теперь постарайтесь заснуть, - сказал ты, закончив работу, - к завтрашнему утру вам должно стать лучше.

...На следующее утро тётушка Рахиль уже хлопотала за приготовлением пищи ,и с тех пор в доме Симона тебе за столом доставались самые вкусные куски рыбы.

-Ты действительно готов к этому, Анн'ди? - учитель всегда так спрашивал: вроде безразлично, а вроде бы душа за каждое слово болит.

- Готов, - эхом отозвался Анн'ди.

- Учти: обратного пути не будет. Ты больше никогда не сможешь жить, как живут обычные люди. Хотя... ты уже сейчас не можешь жить, как они. Ты слишком много видел и слишком много делал сам.

Но не прошло и недели с начала твоего пребывания в Вифсаиде, как к дому Симона-Кифы потянулись люди со всего посёлка, включая периферию. Шли к новому целителю Иисусу из Назарета. Шли в надежде на выздоровление. Виной такому людскому возбуждению была всё та же незабвенная тётушка Рахиль. Едва приготовив свой первый после выздоровления завтрак, она стремглав помчалась по соседям рассказывать, как новый рыбак зятевой артели совершил с ней чудо: поставил на ноги за одну ночь, просто помахав несколько минут над постелью больной руками. И пошла-поехала новость необычная колесить по улицам да по переулкам. Люди хотят чудес ,люди даже готовы в них поверить; но для них чудеса берутся из ниоткуда ,а для кого-то это работа на износ. Ты и работал на износ, единственное ,что облегчало процесс, это всеобщая людская вера в твоё всемогущество. Помогало...

Однажды вечером, отпустив домой последнего исцелённого, ты сел у порога и ,как обычно ,стал смотреть на море. Наверное, тебя был очень усталый вид, но настроению позавидовали бы многие: у тебя всегда после работы почему-то наступала какая-то эйфория. К тебе подошли Симон и Андрей, только недавно вернувшиеся с промысла.

- Вечер добрый, Иисус, - поздоровался Кифа и присел рядом. - Ну, как сегодня?

- Как обычно, - ответил ты. - сколько больных, столько и работы ,сколько работы, столько и благодарности.

- Ты ведь на износ работаешь, - промолвил Андрей и устроился рядом с Симоном.

- А что делать, если у вас тут всё так запущено? - ты решил пошутить, но, видимо, братья-рыбаки твоей шутки не поняли.

- Ты ведь не навсегда у нас поселиться решил, а, Иисус? - как бы между прочим спросил Симон.

- Не знаю, - пожал ты плечами. - Как получится...

- Но когда-нибудь ты всё равно уйдёшь, - это снова Симон. - Такие люди, как ты долго на одном месте не задерживаются.

- Ты думаешь?

- Думаю, - Симон тряхнул высохшими от пота и воды космами, на землю слетели две рыбьи чешуйки. - Я, хоть и на одном месте живу, много людей перевидал, маленько в них разбираюсь. Уйдёшь ты ,Иисус, а лечить кому-то надо будет.

- И что? - ты уже знал ,к чему братья клонят, но не хотел торопить события.

- Вот если бы ты нам это... - после недолгого молчания начал говорить Андрей, на мгновение запнулся, но быстро подобрал нужные слова. - Если бы ты нам рассказал, как ты это делаешь, мы бы и сами смогли... стать ловцами человеков. Может быть.

Симон молча кивнул. Он хотел сказать то же самое, но брат просто его опередил. Наверное, просто от волнения.

- Ребята, - обратился к ним ты. - я просто так никому ничего говорить о своём умении не должен. Если я начну вам рассказывать, да к тому же показывать, что могу делать, это сразу же будет означать то, что я стал вас учить, и с того момента вы становитесь моими учениками. А это не просто так: это новые права и новые обязанности, как с моей стороны ,так и с вашей. А ещё это очень трудно...

Как только ты начал говорить, сыновья Ионы переглянулись, и не успел ты закончить, чуть ли не одновременно радостно закивали головами:

- Мы согласны, Иисус! Мы согласны!

Ты учил их теории и этике, азам обращения с энергией, делился собственными наработками. Учить этих четверых, неискушённых в знаниях людей было более благодарным занятием ,нежели разжёвывать по принципам ту или иную технику "особи вельми учёной". Ты знал это по себе ,ибо сам после обучения у Бальтасара требовал от своих новых учителей досконального разъяснения вплоть до первопричины. Хотя, надо было просто видеть, просто чувствовать ,просто знать.

- Мага не должно интересовать в процессе работы ,что было раньше или что будет потом. Мага интересует, что есть здесь и сейчас. Именно поэтому мы и не копаемся в первопричине Закона Господня, мы просто ставим себя относительно его: внутри, вне, справа, слева, впереди, позади. Просто уповать на богов - дело простых людей, наше дело - чтить и выбирать между ними.

- Мы не такие, как другие? - робко спросил Иоанн

- Да, мы не такие, - ответил ты.

- А какие мы? - снова спросил он.

Ты любил говорить сравнениями:

- Кто из вас любит пищу без соли?

Все дружно покачали головами.

- Так вот, друзья, маги и есть соль Земли: то, без чего Земля существовать не может.

Ты уединялся с недужным в доме Симона, дабы постороннее внимание не отвлекало тебя, и принимался за дело. Чаще всего нужно было просто провести общую чистку ауры.

- Садитесь на стул лицом на восток, - белоснежный шарик слетает с рук под ноги пациенту и разлетается диском по полу ,принимая на себя купол, закрывающий собой от внешнего мира.

- Закройте глаза ,расслабьтесь и начинайте повторять фразу "Я прощаю тех ,кто обидел меня; да простят меня те ,кого обидел я".

Пациент отваживается спросить:

- А зачем это всё повторять?

Я усмехаюсь про себя.

- А что по-вашему легче? сказать "Я хочу выздороветь!" или простить и попросить прощения. Ведь делая это от чистого сердца ,вы уже становитесь духовно здоровым ,а до физического выздоровления в таком случае рукой подать.

Последний раз провожу руками над свечой - остатки энергетической грязи на них уничтожены.

- Начинайте.

Правильно говорит учитель: надо любить свою работу во всех отношениях. Надо любить подготовительный процесс ,собственные ощущения ,мысли; надо любить человека ,с которым работаешь; надо любить его жизнь ,его здоровье; надо любить САМ ПРОЦЕСС РАБОТЫ. Я ведь маг - соль земли. Я помогаю людям не потому ,что они не успели сделать мне ничего плохого и не потому ,что они меня попросили о помощи (хотя, эти два условия жизненно важны); я помогаю им ,потому что я могу это сделать и не вижу причин этого не делать.

Говоря языком идеалиста ,я не могу иначе!

Говоря языком практика, я просто повышаю свой уровень.

Ещё один белый шарик на этот раз расползается по ауре пациента ,тут же проявляя все негативные привязки. Аккуратно выдираю их ,скручиваю и сжигаю на свече. Пламя еле слышно трещит - значит ,всё пока идёт правильно. Вынимаю несколько серьёзных привязок одну за другой...брыкаются ,зар-р-р-разы!

Ой, сейчас кому-то на другом конце привязки придётся несладко.

Гори, гори, бикфордов шнур

На гибель дураков и дур!

Всю оставшуюся грязь стягиваю сеткой из воздуха. А что? я тоже своего рода "ловец человеков", тоже сетью пользуюсь. Это они, обормоты несчастные ,не понятно с какого перепугу себя "ловцами" кличут. Молитвы рэпом читать да на коленях ползать и я могу. Стыдитесь, те ,кто променял учителя на Господа ,мага на бога, Иешуа Га-Ноцри на Иисуса Христа, назорея на Сына Божьего. Ваши предшественники эту подмену организовали ,но вам за неё отвечать. Перед кем? Перед Космосом ,который в один прекрасный день перестанет терпеть нагло-тщетные попытки одного сфабрикованного божка замкнуть его на себе...

Последний штрих: магничу ладонями остатки грязи, затем аккуратно сжигаю на свече.

- Поднимайтесь, не оборачивайтесь и глаз пока не открывайте.

Пациент встаёт ,я убираю стул и мысленно тяну его назад. Если он потянется за моей мыслью ,значит я всё сделал правильно. Пациент падает назад. Привычно принимаю расслабленное тело на ладони.

- Открывайте глаза, - говорю я в ответ на мимолётный испуг, - задуйте свечу. Процедура окончена.

Ты стоишь перед лежащим на носилках человеком, тело которого сковано параличом. Вокруг - тьма народа ,скрывающая от тебя стены дома ,где ты сегодня проповедовал. Вверху - разобрана кровля ,через которую носилки с парализованным спустили по верёвкам. Позади тебя - Симон-Кифа и Симон-Зелот ,с ненавистью глядящие на явившихся книжников ,среди которых затесался один из священников синедриона. Оба Симона готовы в случае одного неверного, с их точки зрения, жеста со стороны книжников ,порвать им все чакры и сказать ,что так оно и было. Ты знал об этом обоюдном их желании и поэтому строго-настрого запретил новоиспечённым боевым магам, недавно прошедшим посвящение ,делать хоть что-нибудь против представителей "Закона Моисеева" ,иначе обвинить могли бы в чём угодно. Вплоть до сношений с Баал-Зебубом.

Ты продолжал смотреть на парализованного. А он нервно бегающими глазами смотрел на тебя. Вокруг слишком много народу, поэтому всю процедуру пришлось сократить до минимума:

- Силой своею освобождаю тебя от грехов твоих, - сказал ли ты это про себя? произнёс ли вслух? - в то мгновение было не так уж важно. Ты закрыл глаза и направил из своего тела щадящий поток света на больного. И вдруг увидел ,что было всему виной: в районе поясницы в тело впивалась здоровенная чёрная привязка толщиной с голову взрослого человека. Обеими рукам ты ухватился за неё и со словами "Да будет так!" с корнем выдрал ей из тела больного. Не выпуская привязку из рук ,ты немедленно приказал земле разверзнуться и обнажить своё огненное нутро, затем ,изо всех сил размахнувшись, бросил туда скользко-извивавшуюся гадость, мигом захлопнул пропасть и открыл глаза.

- Вставай, голубчик, - пот градом катился у тебя со лба. - Вставай, хватит лежать. Ты выздоровел.

Нога задела ниоткуда взявшийся камень ,и ты чуть не упал лицом в землю ,но Симон-Кифа ловко подхватил тебя под руку.

- Может передохнём ,а ,равви? поедим ,мы ведь и припасов захватили ,сколько надо.

- Наверху передохнём, - ты упрямо ускорил шаг. - Я вас с собой не брал ,сами увязались ,вот и терпите.

- Так ты же и сам еле на ногах держишься ,равви, - это уже Иаков. - Почто себя не жалеешь?

Ты только усмехнулся и продолжал идти.

Этой встречи ты ждал целый год ,а когда понял ,что тебя позвали ,решил не медлить ни часа. Кифе и сыновьям Зеведея ты просто мог запретить идти с тобой, но за два часа пути ещё не было ни одного знака, свидетельствовавшего против того, чтобы эти трое тебя сопровождали.

Знаки искать не надо.

Знаки сами тебя найдут.

В конце концов эти трое, да ещё Андрей, всегда были с тобой во время проповедей. Вот кто-кто ,а ты воспринимал проповедь, как некое средоточие мыслей ,выраженных в слова и произнесённых при множестве народа ,который приходит и ждёт от тебя, неизвестно чего. Это и есть настоящая проповедь. Ты говорил о людях ,их поступках, добре и зле ,идеальном обществе ,которое иногда называл Царствием Небесным; об умных вещах, сказанных младшими пророками. Иногда говорил по старинке ,притчами. Люди слушали ,кивали ,уходили домой и...и каждый всё равно понимал твои слова по-своему. Ты знал это.

А ещё ты знал, что не можешь по-другому.

Так вы впятером шли из селения в селение ,из города в город ,а за вами толпами следовали люди ,стекавшиеся отовсюду ,словно притоки одной большой реки. Вифания и Кана Галилейская ,Вифаггия и Капернаум ,Вифлеем и Назарет - все они ждали тебя. Но ты ещё долго не хотел идти в город ,в котором родился. Скучал? Может и скучал. Да только не до скуки было. В тебе вообще осталось мало человеческого ,во всяком случае, гораздо меньше, чем было раньше. В тебе также осталось очень мало от Закона: исцеляя людей и позволяя ученикам своим добывать себе еду в этот день ,ты каждый раз не без удовольствия напоминал случайно подвернувшемуся под руку фарисею (их на каждом шагу хватало на десять таких, как ты) о том ,как аппетитно твой царственный предок Давид ,будучи сильно голодным ,употреблял в себя хлебы предложения в скинии собрания ,и что преподобный Авиафар, тогдашний верховный жрец Иеговы ,ничего не смог с этим поделать.

- Суббота для нас ,а не мы для субботы, - говорил ты.

- А почему это ты Господа нашего Его непроизносимым именем называешь? - подначивали фарисеи. - Ты что ему сын, что ли?

- Сын - не сын, - вскричал ты в ажиотаже, - а как хочу, так и называю!

Тут ты и допустил серьёзную оплошность ,и уже через несколько часов тебя могли арестовать по обвинению в святотатстве. Впятером вы бежали в Вифсаиду ,а потом Андрей предложил взять лодку и переправиться на другой берег Тивериадского озера. По дороге разыгрался нешуточный шторм, да такой ,что Симонову посудину едва не перевернуло.

"Земной Илия гневается, - подумал ты, - небось, опять с каким-то фарисюкой спорит. Но призывать в любом случае придётся Илию небесного." Разбудить забытого бога было нелегко. Сначала пришлось посвятить эту бурю ему ,а затем очень быстро попросить его успокоить самого себя. Добившись нужного результата ,ты по удобнее улёгся на коре и проспал до самого берега.

- Спать с женой брата?! - старая кое-как залатанная верблюжья шкура нервно одёрнулась, распластав все неуклюжие складки по чреслам. - Ах он паразит! негодяй! мракобес несчастный! Даже Соломон не позволял себе такого! Даже Давид вначале отослал Урия на верную смерть ,а лишь потом женился на Вирсавии.

Сильные ноги бороздят песок.

- Что он себе позволяет, вероломец окаянный?! Как и его отец, плоть от плоти геенны огненной; порождения ехиднины, мать вашу через левое плечо!

Остановился. Обвёл взглядом столпившихся в растерянности учеников. Пальцы, пуще крепкие от гнева, сжимают посох - вот-вот треснет деревце-то; бородища нервно встопорщена клоками в разные стороны, жилы на лбу да на шее вздулись, глаза горят, будто зубами лязгают - всех съедят и не подавятся.

- Всё! Надоело! Иду в Сепфорию ,в этот вертеп ублюдков, блядунов и потаскух. Да поставлю всех по местам ,или я буду не я. У-у, порождения ехиднины! Два пророка ,которых земля эта доселе не видала ,ходят у них под носом ,а они...?! Развратничать мне будут?!

- Но равви... - зябко мнётся один из учеников странноватого ессея; его и так чуть не приплюснуло гневом учителя ,а всё равно что-то ещё сказать пытается. - Вас ж-же посадить могут...государь Ирод Антипа, он же, не приведи Господь, с-самодур...

- Молчать! - словно львиный рык на всё Енонское ущелье ,был голос Иоанна. - Я так решил ,и не приведи вас...

Кого поминать? зарвавшегося Иегову? полудохлого Самсона? Элохима да Саваофа, для которых теперь они сами "я - не я, и ослица не моя"? или себя, любимого?

-...не приведи вас Небо следовать за мной!

Вот! Вот это правильно закончил. Все мы под одним небом ходим ,все на него глядим.

Развернулся, пошёл вперёд злым размашистым шагом; посох третьей ногой на подхвате пристроился. Остановился ,постоял ,обернулся. Ни один с места не двинулся. Все продолжали смотреть на великого равви ,идущего на свою последнюю проповедь. Последняя...она действительно будет последней. Иоанн это знал, ученики это знали. Но Иоанн не мог поступить иначе: плюнуть на всё ,уйти по глубже в пещеры, обезразличиться к царственным особам.

Он хорошо относился к тетрарху Филиппу ,властителю Итуреи и Трахонитиды; тот был в меру справедливым ,в меру добрым ,в меру честолюбивым... Всё в меру ,но на безрыбье и рак рыба ,как любит говорить Андрей ,перешедший в школу братишки Иисуса.

И вот теперь эта паскуда Ирод Антипа ,имя которого ещё со времён его незабвенного дедули стало нарицательно-ругательным ,лапает законную жену Филиппа и в ус не дует о том ,что муж и единокровный брат об этом узнает.

А тот, скорее всего ,уже знает, да отношения портить не хочет. Мягкий он ,Филипп: авось порезвятся да прекратят. Пережидает...

- Идите в пещеры, ребята, - уже спокойней произнёс ты, - сейчас гроза будет.

И снова пошёл вперёд

Где-то громыхнул гром.

Даже у забытых богов должна быть своя отдушина.

- Равви! просыпайся. Мы уже причалили.

Ты открыл глаза. Да, теперь ты знал истинную причину гнева Илии; ты знал, что больше вы с братом не увидитесь.

Бездомный галилеянин плачет в земле Гадаринской о судьбе брата своего ,которого любит не как бога ,но как человека. Плачет без слёз ,чтобы не потревожить учеников. Плачет о том ,что не может пойти в Сепфорию вместе с братом и лечь костьми под топором палача. Нет ,не сразу после гневного обличения тетрарха; потом ,в темнице ,когда наверху ,во время празднества в честь дня рождения Антипы, Саломея ,хрупкое четырнадцатилетнее создание, дочь Филиппа и Иродиады попросит по научению матери в награду за свой танец голову Иоанна Проводника. Помрачневший Ирод Антипа ,дабы не потерять лицо перед двором ,отдаст приказ обезглавить странноватого ессея ,но потом ещё долго будет опасаться народного гнева.

А народ... А что народ? Посудачат ,почешут головы ,поругают власть да разойдутся по домам. Своя хибара с краю.

Ты нашёл в себе силы успокоиться. Вышел из лодки, огляделся вокруг: галька сплошная на берегу да скалы. Пошагал взад-вперёд. Вздохнул. Один раз, другой.

- Равви! обернитесь! - испуганный голос Иоанна вывел тебя из задумчивого состояния. Первое ,что ты увидел, это испуганные лица учеников ,все ,как одно, обращённые тебе за спину и слегка вверх. Ты тоже посмотрел туда.

И ужаснулся.

Звеня порванными кандалами, со скал на берег спускалось громадное полуголое нечто. Издалека нечто напоминало большую облезлую обезьяну из джунглей долины Синдху. Оно бросало в вашу сторону яростно-дикие взгляды ,явно не собираясь просто наблюдать за присутствием чужаков. Спустившись поближе "нечто" превратилось в "некто" ,и ты внезапно понял, что перед тобой человек.

Бесноватый.

Это был далеко не первый бесноватый в твоей практике: многие из них обитали в городах, где ты проповедовал. Некоторые бесы просто заставляли свои жертвы пускать слюни да что-то неразборчиво мычать, но попадались и такие весельчаки, что в пляс жертву пускали, об землю били ,матом блажить заставляли. В одном человеке иногда попадалось до семи бесов. Одних сам носитель мог изгнать из себя, если бес был достаточно слабым и не мог полностью подчинить себе волю жертвы; других приходилось изгонять тебе. Древние прозорливцы Израиля в таких случаях пользовались силой господа Иеговы и полагались на чистоту канала связи с ним. Но ты подходил к этому процессу ещё техничнее.

Вот сейчас, когда ученики тащат тебя на борт, желая отчалить подальше от этого "проклятого места", ты резко одёргиваешь их и требуешь внимательно следить за твоими действиями. Мол, урок ,запланированный на сегодня ,ещё никто не отменял; а урок для твоих учеников стал святее Торы с Талмудом вместе взятых хотя ни то, ни другое они и руками-то ни разу не трогали.

Несмотря на всё, что сегодня произошло ,у тебя ещё хватало сил ,чтобы разобраться с парой-тройкой серьёзных бесов, сидящих в крепком мужском теле. Пока бесноватый скалится ,приближаясь к вам прыжкообразными движениями. Рык несчастного сливался со звоном цепей на кандалах. Видать ,местные уже пытались его усмирить своими способами ,ан нет: сбежал, голубчик. Ну ничего, сейчас будет весело.

Папа дома, детвора,

Всем бесятам спать пора!

Раз он просто бесноватый, смотрим на его ауру. Чего и следовало ожидать: контур искажён ,цвет неестественный ,а внутри что-то инородное дёргается - это и есть бесы. Считаем: раз, два ,три ,четыре ,пять...

А бесноватый, не теряя времени даром, приближался к вам, набирая скорость, всё ближе, ближе. Ученики стояли, как вкопанные. Они верили в своего равви, они были за ним ,как за каменной стеной.

А ты всё считал:

- Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь...боги! да их тут целый легион!

Словно в ответ на твоё возглас, тебя осыпал град десятков бесовских усмешек. Бесноватый был уже совсем близко ,и ты понимал ,что за считанные секунды не сумеешь выгнать из одного человека столько тварей. Но у тебя оставался ещё один интересный фокус. Как будто специально для такого случая.

Мгновение - и рука, поднятая ,словно для удара тростью по голове, держит толстый - в обхват ладони - луч света, нацеленный прямо в лицо бесноватому.

- А-а! А-а! А-а! - заорал ты не своим голосом, дабы сбить в сторону бесовскую ярость ,а то в случае его все лечь костьми могут.

Бесноватый, не добегая каких-то пяти шагов ,остановился ,как вкопанный ,изумлённо уставившись на тебя. Начал плавиться лицом... Это мгновение сработало вам на руку. Мысленно ты тотчас зафиксировал внутренние истоки движения бесноватого, сковал их и мысленно передал цепи ученикам.

- Держите крепче и не выпускайте ни в коем случае ,иначе нам всем - крышка!

Они всё поняли как нельзя лучше, и теперь ты мог спокойно заняться своим делом.

Да, всё-таки ты очень любил работать в группе.

- Ты кто такой, приятель? - прохрипели бесы голосом одержимого. Да его ли это был голос? Скорее всего, нет.

- Назорей, - ответил ты, спокойно глядя одержимому в глаза. - Иисус-назорей, с-сволочь!

Ты теперь видел их всех до единого ,весь легион бесов ,сидевших в несчастном. И ,казалось ,всем смотрел в глаза. А в глазах бесовских:

...сидят друг на друге недоумение и ужас, зубами стучат;

Ну, вот вроде бы и всё.

Твой свет жёг им глаза.

- Мы знаем тебя, - сказали бесы. - чего тебе от нас нужно?

- Известно чего, - усмехнулся ты, слегка польщённый такой известностью, - отпустите беднягу - и дело с концом.

- А орал-то зачем? Чай ,не ворон диарейных отгоняешь, - будто обидевшись ,спросили бесы.

- Так захотелось, - металлический тон подействовал не хуже света: бесы притихли и сжались поближе друг к дружке. - Ну, я жду.

- А посовещаться можно? - с лёгкой надеждой в голосах (или всё-таки ,в голосе?) спросили они.

- Считаю до трёх, - в тебе говорила живая власть над этими исчадиями преисподней, но ты сам понимал ,что в любой момент можешь оступиться и потерять над ситуацией контроль: ты просто не ожидал ,что бесов будет так много. Поэтому время сейчас явно играло по другим правилам.

Хотя, оно всегда играет только по своим правилам.

Последнее усилие - и луч усиливает свою мощь.

- Переста-а-а-а-ань! - завыли бесы. - Мы согласны, но нас слишком много...мы не можем все...сразу.

- И что я должен с вами сделать? - силы были на исходе ,но ты продолжал делать хорошую мину при плохой игре. Главное не отводить глаза ,как с хищным зверем себя вести ,не отводить глаза ,не отводить гла...

- Мы это...тут рядом свиньи пасутся. Ну ,мы и это...в них, короче... Идёт?

- Идёт, - выдохнул ты.

Через мгновение бесы. Чёрно-красными сполохами стали один за другим покидать тело бедняги ,исчезая за скалами. Когда последний бес с щенячье-поросячьим визгом - небось, больше всех светом наобжигался - покинул своё местоприбывание, несчастный мужчина без сил рухнул на гальку лицом вниз. Ты убрал луч ,а ученики сбросили незримые путы ,которые сейчас были уже ни к чему. Иаков и Андрей тотчас бросились к бедняге, а Кифа с Иоанном - к тебе.

- Равви! с тобой всё в порядке?

- Конечно нет, что за вопросы?!- попытался улыбнуться ты. - Сами, небось, выжатые, как лимон? Выжатые и довольные... Я тоже доволен... Вот сейчас очухаюсь - защиты от бесов на этого бедолагу поставлю... Вы там это... осмотрите его, ладно?

Глаза перестали видеть что-либо кроме темноты.

Уже очнувшись вечером в лодке ,когда вы плыли в обратный путь, ты узнал ,что, едва потерял сознание ,как неподалёку послышался оглушительный топот ,и стадо свиней ,словно по команде ,сигануло с отвесной скалы в море. Вобщем ,бесы душу отвели ,и здесь от тебя мало что зависело: одно дело отправить в низший астрал семь бесов ,а другое - целый легион, располагая лишь половиной запаса сил...

Позже несчастный очухался ,получил подробный рассказ о своих злоключениях и более-менее счастливом финале ,а также - кусок плотной ткани в вечное владение, дабы прикрыть наготу по дороге домой. Симон ещё признался, что предпринял смелую попытку поставить на него защиту от бесов. Ты ещё не давал им этой наработки, единственное ,что Симон смог сделать ,так это подробно срисовать её по памяти ,если ,конечно, всегда внимательно следил за твоей работой.

Ты закрыл глаза , мысленно нашёл спасённого вами мужчину - вот он ,весь продрогший под одной парусиной ,босой и радостный трусит потихоньку от скал к равнине - ,дотянулся до него, ощупал... Да, действительно Кифа постарался на славу: защита стояла не хуже твоей. Молодец, Кифа, за это и нагоняя не будет.

А потом, рассказали тебе, пришли свинопасы, старый седой да малый рябой. Посмотрели на четырёх рыбаков, откачивавших голого да одетого ,выслушали весь рассказ ,ещё раз посмотрели на всю эту идиллию. Почесали затылки, переглянулись, и старый говорит: "Вот что: бесы бесами ,а свиньи свиньями. Нам этот урод в скалах пять лет не мешал, бо сторонились умело. А свиньи - мясо, свиньи - деньги. А пророк ваш нам до одного общеизвестного места. Поэтому проваливайте отседова подобру-поздорову ,а то власть местную позовём ,и она вас по нашим законам судить будет".

Короче, уплыли...

Вскоре власти Галилеи прекратили вас искать, и народ снова потянулся в Вифсаиду (как узнали?! откуда?! Хотя, удивляло ли тебя это?) проповедей ждали. Учения нового. Но новое учение было далеко не для всех. А для кого именно?

Из всех ходивших с тобой ты выделил семьдесят человек, мужчин и женщин .которых забирал с собой в дальне переходы. На верность проверял. Но в итоге из семидесяти осталось лишь двенадцать. Священное число многих учений. Знак или совпадение?

Ты знал ,что совпадений не бывает.

Это были неизменные сыновья Ионы и сыновья Зеведея ( последние двое за буйный норов были прозваны "воанергесами" ,детьми грома - на койне это слово звучало величественнее ,чем на родном арамейском). Также к ним примкнули их земляки: рыбак Филипп и вольнонаёмный работник Нафанаил; капернаумский мытарь Матфей ,Фома ,Иаков Алфеев ,Иуда Иаковлев ,Симон Кананит из зелотов и Иуда Симонов, прозванный исх-Кариот, что означает "красильщик" ,единственный иудей в группе и самый образованный из всех твоих учеников.

Ты учил их долго, натаскивал по всевозможным техникам. А Симон ,Иаков ,Андрей и Иоанн ,уже зная немногим больше .помогали тебе в практических заданиях. Но первое посвящение ты провёл для всех одно.

Это действительно смотрелось красиво. Тринадцать человек ,взявшись за руки ,стоят с закрытыми глазами в круге ,и над двенадцатью из них ослепительно горят красно-жёлтые языки пламени...

Потом к тебе снова пришёл народ ,и ты ,собрав тех оставшихся пятьдесят восемь мужчин и женщин ,дал им право проповедовать от своего имени и отправил к людям Галилеи и Иудеи. Если человек желает оглашать умные идеи другого человека ,почему его нужно лишать такого удовольствия? С проповедниками ушло много народа - это тоже радовало. Ученики же - или Апостолы, как ты называл их то ли в шутку ,то ли всерьёз - были отправлены после праведных трудов по домам на заслуженный отдых сроком на полгода. Да и тебе тоже не мешало побыть одному ,о многом подумать, многое решить.

Тебе уже стукнуло тридцать два года ,Иисус из Назарета.

Пора подумать и о себе.

До вершины горы Фавор оставались считанные шаги.

- Пришли, - ты остановился ,обвёл взглядом сумеречную долину. Как на ладони ,этакая циновка под ноги талмудистскому боженьке.

-Наконец-то, - выдохнул Иаков и рухнул на землю. Передохнуть.

- Красиво здесь! - звонко воскликнул Иоанн. - Свежо, чисто. Будто в другой мир пришли.

- Это и есть другой мир, в некотором роде, - ты скинул на землю котомку и принялся выкладывать из неё артефакты для проведения ритуала.

- То есть, как? - не понял Симон.

- Здесь в определенные дни и часы преломляется время и пространство ,и можно призвать для разговора нужных тебе личностей, или самому отправиться в другие миры. Одним словом, вершина этой горы - очень сильное место.

- И мы тоже туда войдём? - с некоторой опаской в голосе спросил Иаков.

- Не в этот раз. Сегодня мы будем вызывать. Но перед этим давайте хорошенько поедим: работы предстоит много, да и сыр, не ровен час, протухнет.

Последним вынул из котомки светильник ,аккуратно положил его ,чиркнул кремнем ,проверил, горит или нет.

- Может быть, сегодня ночью вы получите вторую инициацию.

В кругу из двенадцати небольших камней сидел равви Иисус, галилейский маг, и от него исходило необыкновенное сияние. Симон-Кифа сразу понял, что просто видит ауру учителя на физическом плане и, взглянув на обоих сыновей Зеведея, догадался, что они наблюдают такую же картину. Симон тут же пожалел ,что с ними сейчас нет Андрея ,и что он всего этого не видит. А может быть, так и надо? Знал же брательник, куда и для чего идёт: всем четверым ,как на духу, выложил. Знал ,куда собирался равви Иисус, знал, что тоже может пойти с ним. Но пошёл в Сепфорию, сделал, значит ,свой выбор. Может, и правильно сделал: кто его знает, что это за ритуал такой; поди, ещё долбануть может оттуда, с другой стороны, так ,что мало не покажется.

Но Симон вовремя понял, что слишком отвлёкся.

Вы втроём сидели прямо напротив Иисуса, который бросал в небольшую курильницу ,стоявшую под светильником, различные травы ,наполнявшие пространство необычным запахом: тяжёлым, но придававшем силы. Равви, закрыв глаза ,произносил вполголоса какую-то незнакомую Симону формулу; да Симон вообще не жаловал все эти формулы и чаще предпочитал работать без них.

Внезапно Симон увидел два свечения, начавших проявляться по обе руки от учителя. Свечения увеличивались в размерах ,уплотнялись и постепенно приобретали человеческий облик. Вот у правого свечения проступили складки одежды ,суровое загорелое лицо ,борода ,длинные свободно свисающие по плечам космы. На плече - ворон, в клюве у ворона кусок лепёшки. В руках у деда вожжи колесничные ,а сам он: плечом поведёт - будто гром грохочет ,взглянет - будто молния сверкнёт. А лицо...

Илия. С лицом Иоанна Проводника.

А второй: за затылком в ореоле рога воловьи видны ,в руках посох - вроде обычный ,а вроде и не посох вовсе ,а змея ,только твёрдая какая-то - ,а на лице то ли иероглифы египетские - их вам равви Иисус недавно показывал - проступают, то ли буквы убористого иудейского алфавита. Так толком и не разобрал.

Значит, не врал про них равви Иисус.

Илия и Моисей. Два забытых бога, возвращавшиеся на землю под видом обычных людей. Два жреца, два мага, два пророка.

Засмотревшись на обоих старцев, Симон не сразу услышал ,что равви уже несколько минут ведёт с ними беседу. А когда уразумел ,стал вслушиваться.

- Вот всё ,что я хотел вам рассказать. Совета спросить мне попросту не у кого: мои учителя далеко .а другие ,если и поймут, то и сказать ничего толком не смогут, - тяжело звучит голос Иисуса. - если бы всё было не столь серьёзно ,я бы только ограничился знаком после жертвоприношения ,но сейчас мне нужен от вас совет не как от богов ,но как от людей.

Равви умолк. Моисей с Илиёй тоже долго молчали. Наконец Илия сказал. Голосом Иоанна Проводника:

- Знаешь, братишка (Иисус невольно улыбнулся от этих слов), ты стал слишком важным человеком в народе. Да за столь короткий срок! Галилея маленькая, почти у всех твоих учеников дома и семьи ,да и сам ты недавно женился и отцом вскоре станешь... можно ,конечно ,взять жён с детями и всем вместе отправиться ,скажем ,в ту же самую Парфию. Да все ли из твоих согласятся? А если у кого-то жена на сносях ,как твоя Мириам ,если дети ещё на ножках нормально не стоят? Ждать надо, брат, ждать ,пока у всех детвора подрастёт. И вот тогда собирайтесь. А если кто-то не согласится... что ж, это будут его проблемы: с твоей стороны всё честно - ты добросовестно переждёшь время всеобщей недвижимости. Я высказался. Теперь ты говори ,Моисей ,если есть, что сказать.

- Есть, - откашлялся второй старик, - мне нравится ,что ты делаешь ,и мне нравится ,что ты не занимаешь чужую нишу: не идёшь туда ,куда не следует. В политику, например. Я в своё время уже влез...врагу не пожелаю такого к себе отношения. Сорок лет подряд сшибаться лоб в лоб со своенравным народом, дабы укротить их гордый нрав и хоть к чему-нибудь приспособить - уж лучше голым в битву! Тебя будут пытаться сделать лидером ,сынок. Сторонись таких людей - все неудачи в итоге повесят на тебя.

Да, каждый видит в тебе то, что могут при большом желании увидеть в любом прозорливце или учителе. Они думают ,что ты несёшь им свободу. Они хотят, чтобы ТЫ нашёл её для них. Беги от них, не поддавайся на их уговоры: они сами прикончат тебя, если ты не оправдаешь их надежды. Хотя, ты, конечно можешь стать вождём ,царём ,а может быть...даже богом. Но чем ты тогда будешь лучше зарвавшегося Иеговы ,поглотившего в себя столько всего, что аж по швам трещит? К тому же, в подобном случае ты просто ПЕРЕСТАНЕШЬ БЫТЬ САМИМ СОБОЙ. Помни об этом ,сынок. Путь мага, он в первую очередь ,внутри. А богом может в наше время стать любой дурак. Вот и всё, что я хотел сказать. Теперь нам пора: наше время выходит.

- Не скучай, - Илия похлопал Иисуса по плечу ,и оба старца растаяли в воздухе так же внезапно ,как и появились.

Равви продолжал сидеть на земле, задумчиво глядя на ночную равнину - что он там мог рассматривать в такую темень?

Симон поднялся со своего места, тихо подошёл к нему и осторожно дотронулся до плеча...

...Видение вспышкой озарило его сознание.

Страх. Дикий страх за собственную жизнь и слабая надежда на то ,что всё обойдётся, и вы все вместе сможете вскоре вернуться домой. Страх и надежда - внутри и снаружи. Зябко тянешь руки к костру.

Рядом голоса ,много голосов. И все липкие такие.

- Ты ведь тоже из его шайки? из назорейской? отвечай!

- Да нет...я это...с чего вы взяли?

- Брось мямлить! Если ты такой же бандит ,как этот пророк ,мать его в душу! - так убирайся прочь ,а то стражу позовём. А если нет ,так скажи, что ты честный человек.

- Я не знаю никакой шайки, - в твой голос вливается предыстеричный хлип. От напряжения начинают стучать виски и наворачиваться слёзы на глаза.

- Как?! А об Иисусе из Назарета ты разве не слышал?

- Да ну! О нём весь Иерусалим битый месяц талдычит ,а ты- ни сном, ни духом?! Ты же галилеянин, тебя акцент выдаёт ,как раз из его ,Иисуса, мест будешь. И чтобы не знать о нём ничего?! Я вас умоляю!...

- Да не знаю я его, не знаю ,не зна...!

С воплем ,застрявшим в глотке ты ,уже вскочив со своего места ,видишь ,как равви со связанными руками выводят под конвоем из синедриона. Он слышал твои последние слова. Он смотрит прямо тебе в глаза ,слегка пожимает плечами - а что ты ,мол, ещё мог сказать? я лично тебя не виню: ты своей семье живым-здоровым нужен - ,опустил голову и пошёл дальше.

- Куда его теперь? - донеслось от ворот.

- К прокуратору, - ответил один из конвойных. - Крепкий орешек сегодня попался Преподобным. Пусть теперь римлянин разбирается.

- Живей шагай, чай, не в синагоге ,пастырь хренов!

Симон резко одёрнул руку и попятился назад. Иисус продолжал сидеть без движения, только теперь его голова была повёрнута в твою сторону. Он с улыбкой смотрел на тебя.

- Что это было? - пробормотал Симон.

- Твоё видение, - ответил Иисус, - то, что может быть, либо то, что уже было, либо то, что есть ,либо то ,чего уже не будет никогда. Остального я просто не знаю: видение-то твоё. Однако ,поздравляю тебя, Симон: это говорит о том ,что ты получил вторую инициацию.

И к сыновьям Зеведея:

- Ну, теперь вы можете получить подтверждение инициации. Если ,конечно ,хотите.

А через три дня в Вифсаиду вернулся Андрей. Сказал, что Антипа казнил Иоанна Проводника ,стукнул кулаком по стене со всей силы, забинтовал руку ,сел и заплакал ;потом взял лодку ,продуктов на неделю и вышел в море...

Выписка из дневника N5.

Когда един,

Когда ты единочество стреляющих теней

В лесу застывшем,

Среди камней и льдин...

- Я всё-таки напишу эту повесть, хотя знаю ,что рискую многим.

- Чем ,например? - учитель негромко хлебнул чай и аккуратно поставил чашку на стол.

- Это может нас всех подставить. Если ты понимаешь, о чём я.

- Понимаю, но не думаю ,что на этот счёт следует беспокоиться. Читатель в любом случае воспримет твою вещь ,как новенькую "фэнтезятину". Так же, как лукьяненковские "Дозоры", например. Хотя мы с тобой знаем ,что там многое не с потолка взято. Никто же не пойдёт к тебе разбираться ,откуда ты черпаешь информацию и вдохновение для своего творчества. Бояться ты должен не этого.

- Вспомни себя года полтора назад: как ты ,принимая всю космическую концепцию взаимоотношений магов с другими существами, - от бога до последнего банщика - ну никак не хотел терять свою христианскую почву под ногами.

- И к чему ты клонишь? - по привычке насторожился я.

- А к тому ,что реакция у большинства после прочтения твоей повести может быть с точности до наоборот совершенно иной, нежели ты ожидаешь. Люди прочтут ,почешут в затылке ,хлопнут себя по лбу и воскликнут: "Вай! какие мы глупые: мы никогда не понимали ,кем на самом деле был Иисус. Вот правда о нашем Боге! А церковники всегда были бяками, а наш Боженька хороший".

- Ты хочешь сказать, что они всё равно не поймут ,кто здесь бог ,а кто пророк.?

- Именно, - кивнул учитель. - Более того: никто из обывателей просто не захочет делать различий между тем и другим. Им это не надо...

"Им это не надо... А кому надо?"

- Эй, Анн'ди, чего задумался?

- Я говорю ,чего задумался? - Казад продолжал откусывать колечки от плотной стальной пружинки. Колечки ровно падали на широкий деревянный стол. Одно за другим.

- Да я так... вспомнил тут одну вещь...мелочи.

Про то ,что я пишу повесть об Иисусе ,я Казаду уже все уши прожужжал ,а вот деталями специфики работы пока что делиться не спешил. Настоящие писатели редко когда так делают. Вот и я тоже, типа ,настоящий писатель.

- Слушай ,Казад ,как ты думаешь, творческий человек ,он всегда информацию для своих перлов из Космоса черпает, даже когда полстроки неделю родить не может?

- Не знаю, - хмыкнул Казад, - я же не писатель.

Щёлкнул ещё пару раз кусачками ,остановился ,посмотрел задумчиво в окно ,усы с бородкой пригладил.

- Я могу по своей работе сказать. Вот смотри: я ведь делаю доспехи ,опираясь на исторические аналоги лишь частично. Грубо говоря, я беру их за основу и на этой основе начинаю творить своё. И если мои новоделы также прочны и функциональны ,как их средневековые прототипы, тогда отход от оригинала оправдан. Более того - он необходим: во-первых, до наших дней дошли далеко не все доспехи ,поэтому любое изделие с использованием личных know-how могло иметь место быть и в то время. А во вторых, это и есть творчество. Где-то я логически прихожу к тому или иному выводу, а где-то... где-то я не могу объяснить, откуда пришла идея. Может, из подсознания, или из недр генетической памяти. А может, и из всеобщего космического запаса мыслей. Назовём его, к примеру, "складом идей". Так вот ,вполне возможно, что Космос действительно помогает хорошему творцу.

Он снова замолчал, снова посмотрел в окно. Встал, выключил кипятильник, насыпал в банку с кипятком чай, сел обратно за стол. Взглянул на горстку аккуратно-правильных колечек.

Вдруг загорелся новой мыслью:

- Слушай, какую я штуку давеча заметил!.. это же обалдеть.

- Смотри, - Казад взял пальцами одно кольцо, разомкнул его парой плоскогубцев, вдел ещё четыре кольца ,замкнул основное и протянул мне. - Видишь: самое распространённое плетение, "четыре в одном". И что у нас получается: четыре нанизанных кольца это четыре стихии: Огонь ,Воздух ,Земля и Вода. А центральное кольцо - то, в чём они все сочетаются и гармонируют: человек.

- Скорее, не человек,- машинально поправил я его, - а Дух.

- Дух. Пятая стихия, объединяющая все четыре. Кстати, ты почти попал в точку: без Духа человек ,естественно ,не может жить.

"Как интересно, - подумал я, - это практически единственный постулат, на котором сходятся язычники и христиане."

- Следовательно, - продолжал Казад, - даже основная формула плетения кольчуги является ни чем иным ,как отражением Космоса.

- А почему бы и нет, - улыбнулся я, - действительно, всё сходится.

[И уже много дней спустя, заполняя свой дневник, я вдруг сам в свою очередь дошёл до космического соответствия ещё одной формулы кольчужного плетения: "восемь в одном". Соответствием было восьмиспичное Коло Времени в североевропейской традиции. Восемь его спиц ,если руководствоваться кельтской терминологией, это "пороговые праздники" : Имболк, Бельтэйн ,Лугнасад и Самайн, означающие возрождение, юность, зрелость и смерть года, соответственно; а также оба равноденствия и оба солнцеворота. Всего восемь. Ну а центральное колечко - это сам год.]

Казад принадлежит к тем людям ,которые общепринятые знания воспринимаю по-своему и в любом случае все последствия восприятия берут на себя. Но я больше, чем уверен ,что в случае Большого Провала, который, сдаётся мне ,не за горами, мы будем сражаться вместе. Плечом к плечу.

Глава шестая.

...И был голос боли извечной, всегда пребывающей в душах людей мыслящих ,и отозвался голос боли время от времени пребывающей, а затем уходящей, чтобы снова ко времени вернуться:

- Равви, сколько можно, бес их всех дери?! Они же выкачают тебя досуха ,и дальше что?! Мало того, что ты ни разу не прошёл мимо хоть какого-то завалявшегося недужного, так им ещё мало: никто не хочет ждать, все лезут на рожон. Вот вчера, например, когда мы шли в дом преподобного Иаира, эта кровоточивая, прикоснулась к твоей одежде сзади - меня аж передёрнуло в тот момент - и выжрала тебя почти на треть...

- Но ведь она исцелилась, Кифа, не правда ли?

- Ну и что, если она меня выжрала на треть? - голос равви звучал устало, но как-то фанатично-радостно. - Главное, что у меня хватило сил на работу с дочерью Иаира. А силы... восстановлюсь, в конце концов.

...и эхом вдалеке:

- А куда мне от них от всех деваться?...

И справедливость думала занять чью-либо сторону,

Потом решила как всегда: пусть будет смерти поровну.

Да, погибали эти окна, эти крыши первыми,

Все пули были здесь равны, все мысли верными.

- Слышь, Зелот!

- Ты мне тёзка?

- Ты мне друг?

- Ты мне коллега?

- Коллега...Зачем пристал?

- Раз коллега, тогда меч давай.

- "Чего, чего"! Меч, говорю, свой давай.

- Какой такой меч?

- Тот меч, который ты всегда под плащом носишь. Я, думаешь, не видел?

- Не видел. Ха! обмануть меня вздумал? Тебе Нафанаил сказал про меч, я ему хвастался.

- Кто сказал, не важно. Давай его сюда.

- А огненным шариком в лоб? Я меч для тебя, что ли, пять лет назад из римского лагеря уволок?

- Ты вообще ничего не понимаешь, что ли?! - Кифа уже начинал терять терпение. - Мы куда, по-твоему, идём?

- В Иерусалим.

- Это я знаю, что в Иерусалим. А там, как через часовых проходить - мигом обыщут.

- И что мне его? по дороге выбросить прикажешь?!

- Зачем выбрасывать? - развёл руками Кифа. - Как будем через Вифанию проходить, оставим в доме Лазаря, в тайник какой-нибудь положим. А пока дай его мне, так спокойней будет; а то ещё разозлишься на кого-то, перерубишь человека напополам сгоряча...

- Отстань ты! Вот нагородил-напутал, сеть рыбацкая, - воскликнул Зелот. - Меч ему подавай! Никого я рубить не стану.

- А кто тебя знает! - не унимался Симон-Кифа. - Ты с тех пор, как от равви получил наработку разрыва ауры, такой дикий стал: не тронь, не подойди. Уже считаешь, что Господа Саваофа за бороду схватил?

- Да ты!.. Да я тебя!.. равви Иисус, ну хоть ты скажи этой рыбе-прилипале, чтоб отстал наконец.

Ты шёл позади всех, но прекрасно слышал разговор двух Симонов. Ты понимал, зачем Зелоту меч: через свои тайные связи он собрал в Иерусалиме ко времени вашего прибытия около двух тысяч вооружённых террористов из пустыни в надежде повести их на преторию.

Нет, не совсем так: он хотел, чтобы ТЫ их повёл.

- Равви,всё в наших руках. Тебя слушается народ, мои зелоты к тому времени будут уже на месте. Если освободим из застенков Иисуса бар Равву, он потом приведёт ещё больше людей... Ну как?

Суровым взглядом ты осади ученика.

- Вы что, действительно хотите посадить меня на царство?

- Ты же сын Давида! Ты же лучший!

- Я тебя для этого учу, а?! Чтоб ты для меня заговоры политические плёл?!

И уже спокойнее:

- Пойми, Симон, времена Давида и Соломона прошли безвозвратно. Да, я из дома Давида, а моя жена из дома Саула, но зачем нам всё это?...

- Но Израиль..! Рим..! Сын Давида должен дать своим подданным свободу...

- Вы заперли вашу свободу внутри самих себя, - ты зло, отрывисто чеканишь слова. - Вам нужно чудо, и я стал самой подходящей кандидатурой. Но я не творю чудес, Симон, я просто делаю свою работу, живу своей жизнью, понимаешь?

И, переведя дух, в сторону:

- Зря я пошёл с вами в Иерусалим. Переждал бы Пасху дома, а там бы уже...

- Симон, - с улыбкой обратился ты к Зелоту, - а ну-ка покажи ,как ты им владеешь, мечом-то.

Зелот только усмехнулся - сомневаешься, мол? сейчас покажу - и, отойдя шагов на десять от идущих, не сбавляя хода, принялся наносить удары по воздуху. С левого плеча вниз, замах, с правого - вниз ,обратный перехват - и поперёк туловища. Восьмёрка над головой, разбег, прыжок ,с разворота ещё один ,и в прыжке удар сверху вниз. В темечко.

- А пылищи-то, пылищи! - завистливо заворчал Симон-Кифа.

- Хорошо идёшь, молодец, - ты похвалил его безо всякого преувеличения. Сам в Восточной Горной Стране долгими месяцами упражнялся с дан-гьеном и чань-бо, поэтому толк в обращении с оружием знал.

Но предложение Зелоту продемонстрировать своё умение было лишь усыплением бдительности.

- Молодец, Симон, а теперь отдай меч своему тёзке: он спрячет его до поры в доме Лазаря. А ещё он спрячет там свой рыбацкий нож. Ведь так ,Кифа? Ты же не отдашь его часовому на входе в Иерусалим?

Теперь оба Симона заметно приуныли. Но делать было нечего: слово равви для ученика школы - закон. Ты даже не догадывался, что в результате возникшей суматохи в доме Лазаря Симон-Кифа и не подумает исполнять твою волю и захватит меч Зелота с собой.

На всякий случай.

Превратился ли ты в глазах своих учеников из учителя в мессию? От части да. От учителя ждут обучения, от мессии - чуда. Чуда, одного только чуда, бес сомнений от тебя ждал народ. Чудом для них могло стать всё ,что выходило за рамки общечеловеческого восприятия. Ты спрашивал учеников, за кого тебя считают люди. Симон-Кифа ответил:

- Ну, для одних ,я слышал, ты - Илия, для других - воскресивший сам себя Иоанн-ессей, для третьих - один из последних младших пророков.

- А для тебя я - кто? а, Симон? - хитро прищурившись, спросил ты.

Рыбак почесал в затылке, поцокал языком.

- Ну, я не знаю... Было бы жалко, если ты - не Мессия.

- Прекрати! - оборвал его ты. - Наслушался всяких бредней... Для них тогда любой маг - мессия, любой эксцентричный пророк - царь. Народ пойдёт, за кем угодно, если тот, как я, начнёт говорить об идеальном государстве. Но запомни раз и навсегда: мне это не надо я доволен тем, что у меня есть, и не желаю быть кем-то другим.

Народная любовь тебя тяготила. Ты показал однажды ученикам ,как мало нужно сделать для того, чтобы получить неподъёмный груз ответственности и чужую судьбу в придачу. Ты разделил пять хлебов и две рыбы на сорок тысяч человек, которые, заслушавшись проповедью, не успевали засветло разойтись по домам. Люди остались довольны: иллюзия оказалась достаточно убедительной. А твои ученики...

Одни разумно решили, что этот ход с твоей стороны был необходим ,другие смотрели на тебя со смесью гордости и восхищения в глазах. Лишь Иуда-исх-Кариот взглянул на тебя как-то недоумённо-насмешливо, пощипал свою реденькую бородку, плечами пожал да отошёл в сторону.

Ты ещё долго помнил этот взгляд.

Иуда-исх-Кариот был принят в группу последним, после Нафанаила и Матфея. Он всегда слушал тебя довольно внимательно, и насколько ты мог судить, довольно многое понимал. Он был родом из Иудеи и воспитывался в лучших традициях Закона.

- Знаешь, в Законе об этом ни слова, - частенько морщился Иуда на многие твои утверждения. Ты равнодушно кивал и демонстрировал теорию на практике.

- Ты не исцеляешь именем Всевышнего?! - изумлялся Иуда.

- Нет, - улыбался ты, - но разве от этого работа получается хуже? Здесь не Буква важна, а Дух.

Иуда качал головой и умолкал.

Одно время он слишком долго молчал, и потому как то раз его прорвало:

- Знаешь, равви! ну не понимаю я, хоть убей, не понимаю. Тридцать лет я учил одно и захотел больше знаний. Пришёл ты, и мне, знаешь, кажется: "Вот человек, способный дать мне нечто большее, чем я получил", и я иду за тобой. А потом оказывается, ты говоришь мне то, что ну никак не вяжется с тем, чему меня учили до этого... Равви! где правда, с кем она, за кого? Я хочу увидеть свет...а вижу лишь догорающий факел.

- Свет в тебе, Иуда, в тебе самом, - словно паз в паз вогнал, как учил ещё давно папа Иосиф. - Если не найдёшь его в себе, не найдёшь ни в чём. Только смотри, во время поисков не затуши ненароком.

Встал, отряхнул хитон и пошёл прочь. Ещё долго спину тебе жёг ненавистно-умоляющий взгляд Иуды-исх-Кариота.

Но не смотря ни на что Иуда довольно успешно прошёл вторую инициацию. Ты знал, что дальше её он всё равно не пойдёт: дальше придётся выбирать. А ты видел, что Иуда не хочет этого делать.

Ну, на "нет" и синедриона нет.

А ещё ты помнил видение ,настигшее тебя после завершения обряда, когда ты ненароком коснулся руки Иуды-исх-Кариота...

...-Радуйся, равви! - люди с факелами были ещё далеко ,а он уже подскочил к тебе и, почтительно склонившись, поцеловал край твоей одежды ,а потом слегка прикоснулся губами к твоей вечно небритой щеке. Отошёл, облизал губы, уколол, наверное.

А в глазах - ненависть, чистая ненависть.

И страх: а вдруг исчезнет, глаза отведёт, как тогда людям при дележе еды. Или заставит застыть на месте, камнями сделает, и его, Иуду, и всю храмовую стражу, галдящую следом. Мужичьё! Даже арестовывать нормально не умеют.

А ты просто смотрел на него: с жалостью и сочувствием.

- Дурак ты, Иуда-исх-Кариот, - грустно улыбнулся, поглядел на чистое ночное небо - вон, звезда какая-то вниз слетела, - Дурак ,даром, что мой ученик. Чему-то я тебя, значит, не доучил... Считаешь, что я - причина твоей внутренней борьбы? И с моим пленением на пожизненное ты перестанешь бороться?..

- Да пошёл ты, знаешь...! - вскричал Иуда. И плюнул тебе в лицо.

- Вот он! Рядом с исх-Кариотом.

- Точно. Видели, он его поцеловал.

- Ага, а потом плюнул.

- Равви, что случилось ,почему так шумно?

- Прекрати зевать, Фома!

- Поглядите: факелы.

- Храмовая стража! Буди остальных!

Впереди. Перед самым лицом:

- Вот ты и попался, Иисус из Назарета. Идём с нами. Каиафа хочет тебя видеть.

И чья-то рука - на плече.

Позади. У самого затылка:

- Прочь ,зар-р-разы!

- Не трогайте нашего равви!

Из-за правого плеча выныривает Симон-Кифа, подлетает к стражнику, положившему тебе руку на плечо и в следующее мгновение тот уже корчится на земле, истошно визжа. Обе руки к левому уху прижал и визжит. А сквозь пальцы кровь хлещет.

- Не попал, - пробурчал Симон-Кифа, - думал, голову раскрою. У Зелота лучше бы получилось.

И сразу - в подобие боевой стойки:

- Ну, с-с-с-обаки! Кто следующий?

Впереди. От кого-то из стражей:

- Всё, пророк: доигрался! Теперь синедрион на тебя ещё вооружённое сопротивление повесит.

Позади. От кого-то из учеников:

- Равви! что нам делать?

И ты. Вполоборота:

- Бегите, дурни! Меня посадят - за вас возьмутся...

По дороге вы проходили через Самарию, и когда в первом селении ни один дом не пустил тебя и твоих учеников даже на порог, сыновья Зеведея пришли в ярость.

- Да что они себе позволяют?! Им что, жить надоело?! Слушай, равви, давай мы чуток разомнёмся: дождика на них нашлём, или землетрясение сделаем. Ты только скажи, мы их сразу...

- Прекратить! - ты жёстко их осадил, жёстче ,чем обычно (ты вообще в последнее время стал слишком резким - к добру? к худу ли?)

И дальше с мягкой усмешкой:

- Воанергесы! Сыны Громовы ,видел бы вас мой братец Иоанн! Хороши, нечего сказать! Маг работает не для того, чтобы нарушать баланс, а для того, чтобы его поддерживать. И потом: если тебе дадут пощёчину, ты поднимешь с земли камень и разобьёшь обидчику голову? Как минимум, у тебя есть ещё вторая щека. Так и здесь: теперь у нас есть полное право оттряхнуть прах со стоп, когда пройдём Самарию и никогда не пускать самарянина к себе в дом.

Помолчал ,подумал.

- А с чего, кстати говоря, они на нас так озлились?

Подошёл Матфей:

- Говорят они, что самарянин иудею не товарищ.

Ты потом ещё долго смеялся:

- А ведь это ты, Матфей, своею расчетливостью убедил нас нарядиться паломниками в Храм. Нас же так за двести стадий видно. А прокуратору, поди, ещё доложат: мол, устроил Иисус-пророк по всей Иудее националистическую демонстрацию; кордоны выставят, арестуют, небось. А мы тут фараонов египетских из себя делаем, бисер перед свиньями мечем. И чем это закончится? Правильно:

Свиньи бисер втопчут в грязь,

Днём с огнём не сыщем.

Вам бы плёткой по спине,

Раз по сто, иль тыщу!

Матфей потупил глаза , а ты продолжал смеяться. Безудержно и как-то безнадёжно агрессивно...

...Потом была Вифания и твоё неуёмное желание поскорей навестить Лазаря ,простого доброго безобидного человека, с которым ты подружился ещё в самом начале странствований по Иудее. Помнишь, как тебе тогда сразу понравились обе его сестры ,Марфа и Мириам? Потом Мириам стала нравиться больше ,потому что она любила тебя слушать ,понимала то, что ты говорил и даже называла тебя "равви". А потом у тебя появилась другая Мириам. Мириам из Магдалы. Ты изгнал из неё семь бесов за один заход ,а она после этого стала следовать за тобой всюду. Но на глаза показывалась редко ,хотя ты почти всегда чувствовал её присутствие. Всё закончилось после того ,как ты ,распустив учеников по домам на полгода ,наказав каждому один раз в лунный оборот ходит по близлежащим селениям (лучше по двое-трое) и лечить недужных. Все разошлись ,и вы остались вдвоём: ты и Мириам из Магдалы. Ты подошёл к ней ,взял за руку и сказал:

- Я беру тебя в жёны.

Помолчал и добавил:

- Если ты не против.

Она была не против, и вы вместе отправились в Назарет....

...Теперь она тоже была с тобой. Перед путешествием в Иерусалим детей вы отвезли к её родителям: на твою родню нельзя было рассчитывать - в последнее время они все ходили за тобой: мама ,Иаков с семьёй ,Сара с мужем, двоюродно-троюродные родичи...всех не сосчитать. В Назарете остались лишь дедушка Рувим с бабушкой Анной - обоим было уже не так-то легко ходить ,как раньше - да папа Иосиф, который заботливо приглядывал за тестем и тёщей.

Ты лишь махнул на это рукой: ходят ,путь ходят; ищут истину, пусть ищут. А вот найдут ли, привязавшись к чужой популярности? Какая разница...

Вот бы Лазаря поскорее увидеть. Тебе сильно нравился этот человек ,вы отлично ладили, любили общаться на многие темы, иногда спорили.

Он не входил в число людей ,постоянно смотревших тебе в рот, он просто был умным человеком. Достаточно умным, чтобы ты однажды заговорил о том ,кто ты на самом деле. Лазарь слушал тебя с доброй улыбкой, понимающими глазами. До конца дослушал. А потом сказал:

- Я знаю это, друг мой. И что дальше? Я просто этим не занимаюсь.

- Боишься? - ты спросил абсолютно серьёзно.

- Нет, - также серьёзно ответил Лазарь.- Просто неинтересно.

Ты лишь усмехнулся. А что ты мог на это сказать?

... На подступах к Вифании ты послал Иоанн Зеведеева и Иуду Иаковлева вперёд, дабы известить дом Лазаря о твоём прибытии.

Вернулись. Очень скоро и не одни: следом шли обе сестры Лазаря.

- Здравствуй, Иисус, - сказала Марфа, старшая из сестёр. - В недобрый час ты пришёл в наш город.

- И вы гнать решили? - ты захотел пошутить. Как оказалось, не вовремя.

- Брат наш Лазарь скончался четыре дня назад...

- Как?! - кто это произнёс? ты? или кто-то другой твоим собственным голосом? какая теперь разница!

- Он умер очень тихо: лёг вечером и не проснулся утром, - у младшей, Мириам дрожал голос, в любое мгновение готовый сорваться на задушливые всхлипы.

Очень тихо, подумал ты. Будто и должен был вот так умереть, без боли, без недуга. Не было ведь ни недуга, ни боли? - молча вопрошал ты обеих женщин.

- Нет, не было, - отвечали их выплаканные глаза.

Будто и должен был...

А должен ли? И если должен, то кому?

- Туда, где похоронен Лазарь.

От гробницы веяло свежей смертью - ты почувствовал это ещё издалека. Вот здесь его несли; здесь бьющаяся в истерике Марфа, от горя не понимая ,что творит, остановила процессию и безутешно рыдала, пока Мириам с силой не оттащила её в сторону; здесь остановились, отвалили камень ,внесли ,согнувшись в три погибели, завалили. Разошлись по домам ,оставив двух безутешных женщин рыдать о безвременной уходе брата в мир иной.

Мир иной. Шеол, туда по всей видимости и попал Лазарь, официально исповедовавший Закон. Глухое место ,оттуда, насколько ты знал, никто не уходит на следующее перерождение. Может, так оно и правильно?

Правильно для кого?

- Отвалите камень.

- Ты с ума сошёл, Иисус: он ведь четыре дня, как мёртв; поди, и смердит уже.

- Я сказал: отвалите камень, - спокойно повторил ты, и две пары сильных рук поняли, что сейчас тебе меньше всего хотелось шутить.

Тьма, смердевшая мертвечиной, выпорхнула наружу. Ты осенил себя оградительным жестом британских друидов в виде их Священного Креста: взмах руки вертикально сверху вниз, затем - горизонтально слева направо, круг посолонь, объединявший эти две линии. А в кругу твоё личное дополнение: огненная пентаграмма. Выбравшись из ахов толпы, стоявшей позади, ты шагнул во тьму. Глубже, ещё глубже. Шаги всё шире... Нет, со стороны ничего особенного не было видно: стоит себе пророк Иисус, качается, словно тростиночка на ветру, небось мёртвого зовёт. Вобщем, как обычно.

Нет, далеко не как обычно. Раньше тебе приходилось иметь дело с временно почившими: это когда человек очень крепко засыпает, и организм его начинает работать медленнее; зачастую окружающие считают, что он мёртв. Выводить людей из такого состояния тебя научил один йог из долины реки Синдху, и методика эта оправдала себя уже дома много лет спустя. Сперва ты вернул из глубокого забытья дочь одного богача по имени Иаир, затем - юношу, которого уже несли хоронить. Один раз к тебе подошёл римский сотник и попросил вернуть к жизни его слугу. Ты взял сотника за руку и посмотрел на слугу через него. Желание хозяина видеть "мёртвого" в добром здравии служило тебе подпиткой, и когда сотник вернулся домой, его слуга был уже в "добром здравии".

Но сейчас ты имел дело с настоящим покойником, телом, в которое нужно возвращать душу. Нужно ли?

А если нужно, то кому?

И ещё: ты мог поступить сейчас иначе?

Не рыдайте: я ушёл

За чужой душой в шеол.

Если вскоре не вернулся,

Знать, дорогу не нашёл.

Весёленькая песня получается. Даже чем-то на заклинание самодельное походит.

А мы уже ,кажется, пришли. Гадко ,мокро и трудно дышать...

На шеол я свет пролью,

Души светом напою,

И заставлю души эти

Волю исполнять мою.

Тебя заметили ,стали оборачиваться, пристально рассматривать, провожать взглядами в спину. Но близко не подходили. Для них ты всё равно был живой. Пока ещё - живой.

Мёртвый расступись народ,

Дай живущему проход.

И живущий мёртву душу

На свет белый заберёт.

- Чего надо? - обступили тебя мёртвые. Разные они были: и цари ,и священники ,и судьи ,и простые смертные. Хотя, все они - смертные.

- Душу Лазаря из Вифании, пришедшую сюда четыре дня назад.

- Нельзя, - ответили тебе.

- Отдайте мне душу Лазаря ,и я уйду с миром.

- Нет, - зашипели отовсюду.

- Вы знаете, кто я?! - ты начинал терять силы и терпение.

- Смертный, - был ответ. - Мёртвый не вернётся в мир живых.

- Ещё как вернётся, - ты начал стремительно увеличиваться в размерах. - Я заполню собой весь шеол и принесу его себе в жертву ,и тогда вам не будет от меня покоя.

- Подожди! - загалдели мёртвые. - Не надо.

Ты снова принял свои нормальные размеры. Тебе сказали:

- Но он не сможет уйти без твоей силы.

Тут же ты отворил собственную грудь, и энергия полилась из неё в пространство. Душа искомого тобой Лазаря - ты это почувствовал - потянулась к стремительно-светлому потоку и начала поглощать его.

Лейся сила, лейся вновь,

Словно жертвенная кровь,

Чтоб душа, тобой насытясь,

Грань пересекла миров.

Рядом возникла царственная фигура в богатом одеянии. Обречённо-грустные глаза прилипли к тебе. Ты сразу понял, что перед тобой твой далёкий царственный предок ,царь Израиля Давид.

- Зачем? - спросила фигура. - Зачем ты это делаешь? Разве кому-то от этого станет лучше?

- Не знаю ,ваше величество, - признался ты. - но думаю ,что у меня не получается по-другому. Не могу я...

- Ты же понимаешь, что эту смерть ты выкупаешь другой смертью?

Ты не ответил...

... Ты пересёк грань миров в обратном направлении первым и, уже чувствуя себя снова в собственном теле (хороша поза ,нечего сказать: еле дыша упираешься ладонями в колени ,из носа юшка, словно от удара ,течёт - народ перешёптывается ,переживает ,а подойти близко всё равно боится) ,продолжал изо всех сил тянуть за собой душу Лазаря ,подпитывая своей силой. Думал ли ты в тот момент о том ,восстановишься ли ты полностью или нет ,а если восстановишься ,то за какой срок? Нет ,не думал. Ты думал о Лазаре. Вот ты уже протащил его через грань миров ,впихнул в забальзамировано-забинтованное тело ,заставив последнее начать стремительно регенерировать.

Ты произвёл обмен: свою жизненную силу на жизнь другого человека. И всё? Да нет ,не всё: судя по тому ,как вздрогнуло - а ты довольно чётко это прочувствовал - всё Междумирье, это означало лишь одно: произошло довольно серьёзное нарушение баланса ,для устранения которого потребуется много чего.

Как минимум ,жизнь.

Твоя жизнь.

Теперь ты понял ,каковой будет истинная расплата за путешествие в шеол. Жизнь за жизнь. Это по-космически справедливо.

Ну вот ,теперь вроде бы и всё. Бинты пусть сами распутывают.

- Лазарь! - едва успел выдохнуть ты перед тем ,как свалиться без сознания на землю. - Лазарь! тебе говорю: выйди вон!

Выписка из дневника N 6.

Мы встретимся вскоре,

Но будем иными.

Есть вечная воля:

Зовёт меня стая.

Она вдруг спросила:

- Ты читал Дэна Брауна, Анн'ди?

- Читал "Код да Винчи" местами .меня там только факты по материалам Ватикана интересовали.

- И как тебе?

- Конечно ,честно.

- Есть, над чем поразмыслить.

Мы шли медленно ,времени на разговор хватало. Третьим нашим собеседником были сгущавшиеся по-над лесом сумерки. Оставалось четыре дня до полнолуния ,и меня уже начинало "ломать". То ли ещё будет на само полнолуние. Помню ,однажды летом ,года два назад, также на полнолуние ,я ,проводив её до подъезда, не смотря на все уговоры и предостережения пошёл в лес выть на луну. Правда, до этого пришлось ей соврать ,что я сразу пойду домой.

Да, переживала, да, волновалась. Жутко приятно, когда за тебя переживают и волнуются. Вдвойне приятно ,когда переживания и волнения более чем оправданы. Ну, это я так ,к слову.

А если по существу...

Итак (Александр Сергеевич, миленький! умоляю: не взыщите за эту мою вольность), итак ,она звалась Алиса.

А я звал её по-своему: "Волчонок".

- Над чем, например? - спросила она.

- Во-первых, над тем фактом ,что Христа придумали искусственно.

- То есть, ты считаешь ,что его нет ?

- Есть. Потому что в него верят. Браун не совсем того поля ягода и фактор взаимодействия человеческой веры с существованием богов не рассматривает. А мы рассматриваем ,и уже давно.

- Прогрессивные традиционалисты.

Некоторое время мы шли молча.

- А всё-таки ,как получается ,что Христа не было, потом все вдруг поверили ,и он появился?

Мне сразу вспомнился олдёвский Геракл из романа "Герой должен быть один". М-да, а ведь принцип один и тот же.

- Ну ,не "вдруг" ,а постепенно. Что произошло на Первом Никейском Соборе, помнишь?

- Помню: Иисуса провозгласили богом.

- Вот оттуда оно и пошло. Новая доктрина распространялась по всем общинам ,большинство из них её приняли. И поверили. Чем больше людей начинает верить ,тем ярче становится проекция в тех, недоступных нам сферах. Так и возник бог по имени Иисус Христос ,и Троица таким же образом появилась ,а даже непорочное зачатие Девы Марии.

- Да ,про это я у Брауна вычитала, - кивнула Алиса. - Ну хорошо ,с этим разобрались: Христос создавался, как бог, искусственно; а как же настоящий Иисус .который человеком был? его чтить нужно?

- А смысл? - мне очень понравился её вопрос. - пророк Иисус из Назарета давно умер и сейчас либо в шеоле, либо ушёл на следующие перерождения -в последнее я верю гораздо больше. нужно ли в этом случае чтить его ,как бога? Ну представь себе: я формирую новое учение ,а потом умираю и соответственно ухожу на новое перевоплощение. В крайнем случае .меня можно будет чтить, как святого учителя, типа Лао Цзы, Конфуция, Пифагора и т.д. Но если кого-то потянет ваять из меня бога, то в итоге получится совершено другой результат. Станет формироваться новый Номос, (спасибо "Олдям" за ещё один термин) и для логического завершения процесса будет необходима моя божественная личность. С технической точки зрения было бы необходимо протащить мою душу в этот новоиспечённый Номос ,но так как она принадлежит совершенно другому Номосу ,сделать это практически невозможно. Поэтому мою божественную личность начнут формировать с нуля, лишь на основе воспоминаний очевидцев ,общего впечатления и т.д. так и с Иисусом: бог и пророк не имеют между собой ничего общего, и поклоняться последнему нет смысла, да он в этом и не нуждается.

Потом мы снова шли молча. Я перебирал чётки, Алиса ,казалось, о чём-то очень серьёзно задумалась. Наконец она спросила:

- Анн'ди ,раз Христос не "альфа и омега" ,тогда кто над нами всеми? Кто тот единый ,кто нас всех создал ,и кого надо чтить? Не Иегову же?

- Инопланетян, - пошутил я ,вспомнив одного знакомого энеолога. - Иегова сам из племенных богов пробивался наверх ,так что он не при делах. А вот насчёт единого... зачем он тебе вообще нужен? Боишься остаться в этом мире одна?

- Я здесь позволю себе согласиться с философами-теоцентриками ,которые учат нас ,что некий Высший Космический Разум создал Вселенную силой недоступной нашему пониманию мысли ,спровоцировавшей Космический Взрыв ,как первопричину возникновения материи. С началом генезиса Вселенной разум просто в ней растворился и представляет себя в каждой частичке материального и нематериального Космоса. У кельтов Разум зовётся Вселенским Драконом Сарфом. Но ни один кельт никогда ему не молился. Потому что ,во-первых ,он везде и он нигде ,а во-вторых, он ,как Первопричина ,настолько велик и безграничен ,что наши молитвы просто не будут им услышаны . всё познаётся в сравнении. А с традиционными богами, как с проекциями сил природы, установить контакт гораздо легче.

Немного помолчал ,посмотрел на неё: идёт ,слушает. Меня - слушает. Только когда я - это я. И сейчас главное не перейти ту грань, за которой пойдёт грань навязывания Алисе моей собственной жизненной позиции: я просто не имею на это права. Так же, как на это не имел права учитель ,когда меня сталкивал. Он тоже сделал всё, не нарушая моей свободы выбора.

- Тебя никто не заставляет отрекаться от Христа: он достаточно сильный бог ,один из сильнейших в мире на данный момент. Он и мне помогал в своё время, и тебе, скорее всего, тоже. Ему не важно, знаешь ли ты о нём правду, или нет ,ему важнее то ,что ты его чтишь. А ты человек в религии далеко не усердный, поэтому вопрос ,кто прав, кто виноват, скорее всего ,позже у тратит для тебя значение. Или ты просто примешь всё так ,как оно есть; в фильме "Константин" хороший пример на эту тему: экзерцист знает весь расклад о пари между богом и дьяволом, но всё равно из корыстных соображений остаётся на стороне первого...

- А ты в кого веришь, Анн'ди?

- Я чту древних богов Британских островов, но никому из них конкретно не приношу жертв. Пока - никому.

- Потому, что это большая ответственность - просить бога о чём-либо. Тут не один день над просьбой думать надо.

Дурак! Сколько дров ты наломал, чтобы понять сие на собственном горьком опыте, а теперь вот умничаешь?!

Да нет, не дурак: путь хотя бы она на чужих ошибках поучится. Если ещё будет резон учиться.

Милый мой Волчонок... Когда мы с тобой познакомились ,ты была в девятом классе ,а я в двенадцатом; ты оказалась не по годам эрудированной ,и мы с тобой сразу нашли общий язык. Не смотря на то ,что в учениках я ходил тогда ещё не полный месяц ,я почти что сразу вычислил твою принадлежность к волчьему тотему. Помешанная в то время на "готике" ,ты восприняла это ,как некую мистическую игру. Хотя ,с другой стороны ,ты относилась к той малочисленной категории тинэйджеров ,для которых грань ,отделяющая реальность от вымысла, настолько ничтожна ,что иногда просто не замечается. Вполне возможно, ты сама до конца не понимала ,как воспринимать свою тотемную принадлежность.

- Ну, волк. Ну и что мне с этим делать дальше?

- Можешь забыть, можешь принять. Это всё равно часть тебя ,и развивается она в зависимости от твоего отношения.

- А как ты узнал?

- Я тоже волк.

- Странно, я только сейчас начинаю понимать ,что с момента нашего с тобой знакомства я никогда в этом не сомневалась.

Ты тоже вначале порывалась называть меня Волчонком ,но так уж сложилось, что опыт тотемного развития далеко не всегда совпадает с хронологическим развитием человека ,и по тотемному развитию я и тогда был гораздо старше тебя. Ты и вела себя, как настоящий волчонок. Вроде бы слышу: "Привет ,Анн'ди!" ,а если взгляну по-волчьи, то увижу, что ты мне хвостом радостно виляешь. Когда мы ,к примеру, чего-то не делили ,ты могла отпустить какое-то едкое замечание ,а волчьим чувством тут же рычание слышу ,а то и зубы твои на шкуре собственной почувствовать могу.

Я любил тебя ,ты же говорила, что не любишь. Может и так ,хотя я тогда был уверен в обратном.

В последнем месяце лета

Жестокие дети

Умеют влюбляться,

Не умеют любить.

Пусть сие остаётся на твоей совести. При твоём неумении быть открытой с окружающими эта ноша не будет слишком тяжёлой.

В итоге мы стали просто хорошими друзьями. Может, оно и к лучшему?

Может быть...

Милый мой Волчонок... Я старался не сталкивать тебя слишком сильно (неудачное лечение твоей ноги и демонстративное тушение спичек в первые недели нашего знакомства - не в счёт) для того, чтобы у тебя всегда оставался путь для отступления в обычную человеческую жизнь. Потом ты пришла ко мне с вышеизложенными вопросами о Христе, и я рассказал тебе всё, как есть, ибо наш Закон не даёт мне в этом случае права промолчать. Но после не последовало ничего: наверное, ты действительно сделала свой выбор. Правда, ты рассказывала мне ,как интуитивно выставляла защиту от директрисы, вампирившей на своих уроках весь класс. В подобных случаях ты сама чувствовала ,что именно нужно сделать; и из-за этого я где-то тобой гордился.

Милый мой Волчонок... Я никогда не возьму тебя в ученицы ,потому что через год ты уедешь в "буржуиндию" надолго учиться, и неизвестно, вернёшься ли сюда когда-нибудь. Даже если ты попросишься ко мне учиться сейчас ,я не смогу тебя учить, ибо сам пока что ученик ,да и не хватит нам года, чтобы я со спокойной душой отпустил тебя во взрослый магический мир. Может, оно и к лучшему, что ты уедешь?

Может быть...

Милый мой Волчонок... Как бы там ни было, я хочу, чтобы у тебя в жизни всё-всё получилось, будь оная самой что ни на есть заурядно-человеческой. И вспоминай хоть иногда молодого волка Анн'ди МакОстина, любившего рассказывать небылицы.

И знай: я всегда буду помнить о тебе.

Глава седьмая.

...и рек глас поры грядущей ,и откликнулся ему глас поры минувшей:

- Понятие Силы мы должны воспринимать во всех аспектах: Сила есть и внутренняя ,и внешняя ,и физическая ,и моральная ,сила духа ,сила воли. Здесь всё взаимосвязано, и я больше, чем уверен ,что обычная утренняя зарядка сможет быть магам гораздо полезней ,нежели людям. В идеале помимо зарядки должно быть и занятие боевыми дисциплинами.

...и эхом вдалеке:

- Нам с вами и здесь немного больше повезло, потому что историческое фехтование дорогого стоит.

Что там на завтрак? Опять Иисус?

Ешьте, но знайте: мы вам не простим!

- Сорок восемь ,сорок девять ,пятьдесят, - хрипловато-гортанный голос завершил счёт кровавым бороздам ,усеявшим спину галилейского пророка.

Верёвки слетели с левой руки:

- Будет с тебя, царь иудейский!

- Тебе ещё не долго воздух коптить.

Его зацепили под руки, резко вскинули вверх и потащили по мраморным ступенькам на балкон. По изнемождённому лицу скользнул брезгливо-едкий взгляд Пилата, пятого прокуратора провинции Иудея ,за которым было последнее слово, решающее участь галилеянина. Для Пилата галилеянин был очередным пророком, коих наплодилось в этой варварской стране ,как собак нерезаных. Люди здесь всё ещё пытаются услышать волю высших сил устами равных себе, и превозносить за это сиих равных до небес. Вот и объявили какую-то голь перекатную царём иудейским, потомком какого-то местного доисторического вожака. Пилату доносили и о торжественном съезде "царя" в Иерусалим ,и о том ,что он прогнал торговцев из Храма ,и о том, что он исцеляет немощных, ставит на ноги неизлечимо больных. Доказательства? Доказательства ходят по всему Иерусалиму и вопят "Осанна Царю Иудейскому!" Но Пилату не было до этого никакого дела. Исцеление исцелением ,а политика политикой. При чём здесь политика? Буквально вчера одного слова этого (как, бишь ,его звать-то? ах да, вспомнил: так же ,как этого бешенного террориста) Иисуса хватило бы для бунта в городе ,а затем и во всей провинции. Об этом с дрожью в голосе говорил и Каиафа аж на четырёх последних аудиенциях. Каиафа хотел по-тихому арестовать пророка, припугнуть немного в синедрионе ,а то и подержать месяц-другой в тюрьме да и отпустить восвояси ,пригрозив расправой в случае ещё одного визита в Иерусалим. Ибо одно дело отбить атаку черни со стен города ,и совсем другое - иметь разрастающуюся язву в самом его сердце. Но как бы не так: пророк, согласно донесению ,при допросе в синедрионе в своих нарушениях общественного порядка не признался ,после чего Каиафа решил передать дело прокуратору. Пилат, заинтересованно оглядев пророка, не захотел с ним возиться и отослал к прибывшему недавно на пасху тетрарху Галилеи ,дабы тот наказал его по своему усмотрению. Слабохарактерный Ирод Антипа ,видимо, решил не брать на себя такую ответственность, и галилеянин снова оказался перед прокуратором.

Для разнообразия тот приказал выдать Иисусу пятьдесят плетей. Сквозь свисты и удары ко дворцу прокуратора подтягивался народ. Сквозь свисты и удары Пилат думал ,как поступить дальше.

На десятом ударе из толпы начали вылетать отдельные возгласы недовольства ,на двадцатом гул охватил уже треть народа ,на сорок пятом гудели все: женщины ,мужчины, дети ,старики; бедные и богатые , увечные и здоровые. На пятидесятом все, как по команде ,стихли: всё-таки последнее слово было всё равно за римским ставленником.

Пилат встал:

- Переводи, - сказал он сквозь гробовую тишину переводчику и повернулся к людям ,столпившимся внизу за оградой.

- Граждане Империи, жители и гости города Иерусалима! Как вы знаете, на пасху, праздник иудеев, я дарю свободу одному заключённому, преступившему римский закон. Сейчас под стражей содержатся два человека: зелот Иисус бар Равва и пророк Иисус из Назарета, которого также называют "иудейским царём". Итак, я спрашиваю вас: кого из этих двоих отпустить мне сегодня?

- Иешуа! Иешуа! - кричали люди.

Пилат широко улыбнулся. Что ж, все мы когда-нибудь умираем, кто-то раньше, кто-то позже. Кто-то даже не по своей воле. Бар Равва обычный террорист ,которых среди местного населения пруд пруди. Такого в любой момент может застрелить из лука подосланный убийца - никто ничего и не скажет. Но галилеянин совсем другое дело: стоит ему бровью повести ,и как минимум беспорядки Иерусалиму обеспечены. Оставлять его в живых? Не имеет смысла! Вчера царский въезд в город ,сегодня разгон торговцев ,а завтра? Что завтра? Никто не знает ,но ожидать можно чего угодно.

- Они кричат отпустить Иисуса, - обратился к прокуратору переводчик.

- Иисуса? - Пилат и так всё прекрасно понимал ,без переводчика. - Хм! Ну так отпустите им Иисуса бар Равву.

Заблудились в изгибах изгои,

Из овалов не выйдут герои.

Где-то на бескрайних просторах Междумирья вы встретились. Ты осторожно обошёл трон с сидевшим на нём мужчиной с лицом, типичным для жителей северных земель Империи ,где пришлось побывать в той ,некогда прошедшей жизни. Лицо мужчины ,обрамлённое длинными каштановыми волосами ,сияло изнутри ,источая свет повсюду. Ладно подстриженные усы и борода были не чета твоей вечно хаотичной щетине, но...

Но что-то общее между вами было.

Сияющий мужчина словно очнулся от глубокого величественного забытья и воззрился на тебя.

- Сын мой, к чему ты так пристально взираешь на Меня?

Ты удивился: Междумирье преподносило тебе и не такие сюрпризы - в смерти есть как свои плюсы, так и минусы.

- Вы меня извините ,но с какой радости я должен быть вашим сыном?

- Как же так?! - громыхнул сидевший. - Я - Господь Иисус Христос ,сын Божий ,и вы все - Мои дети. Я умер за вас на Кресте при Понтии Пилате ,был погребен и воскрес на третий день.

Несколько мгновений ты пристально всматривался с своего собеседника, тот нарочито делал вид .что просто этого не замечает. А потом ты вдруг понял, КТО именно перед тобой.

И так мерзко и обидно стало на душе. Нет, не потому ,что ты богом не стал - зачем? когда можно и так нормально жить. Обидно стало, потому что всё ,чему ты учил ,всё о чём проповедовал ожидавшим чуда людям , эти же самые люди поспешили переиначить на свой лад. И переименовать - тоже.

Почему? Потому что твою рутинную работу они считали чудом ,и ты не давал им понять ,что разделяешь эту точку зрения. А они создали себе чудо: бога-мученика ,воскресшего из мёртвых. Вроде радоваться надо: тебя воскресили всем народом.

Его - не тебя.

Хотя ,идея такого бога далеко не нова: Осирис ,Митра, Адонис. Что-то взяли от них ,что-то - от тебя.

Поверили... К вящей славе божией ,аминь!

- Сын божий? - ты снова обратился к сидевшему. - а какого именно бога?

- Бог один! - рокотнул твой собеседник. - Отец ,Тот ,Кто создал небо и землю ,о котором ещё Моисей писал; Я - Сын Его Единородный, Мессия ,Царь Иудейский; и дух Святой. Через Которого Я - в человеках.

- Так бог же один ,сами только что сказали.

- Один, - кивнул сидевший, не понимая, что его нарочито ставят в неловкое положение. - Мы втроём Он и есть.

Замечательно! Кто-то уже успел всю вселенную на этом чуде-юде трёхликом замкнуть. Вот надолго ли?...

Ты смотрел на него у чувствовал ,как с каждой секундой он становится всё сильнее и сильнее: молитвы. Просьбы, жертвы шли к нему отовсюду ежемгновенно. Только характер жертв ты так и не определил - а мог бы: здесь ,вне человеческого тела многое делается гораздо легче - вроде человеческие, вроде нет. Но души... души людей. Освободившиеся и нет - летели к нему. ты не понимал .как это может происходить: ведь душа ,находящаяся в теле, не в силах от него отойти ,пока само тело функционирует.

Сидевший продолжал говорить. Но уже не тебе. Себе? Кому-то невидимому? Какая разница.

- Ей гряду на Землю снова .и от магов всю избавлю, чародеев ,нечестивцев, и неверных ,и волхвов, фарисеев ,саддукеев и языческих жрецов.

Остановился. Воззрился в творческом экстазе на тебя.

- Как звать тебя ,сын Мой?

Ты ответил ему .как на духу. Ты знал ,что он тебе всё равно ничего не сделает.

- Иисус-назорей из города Назарета, маг, чародей ,язычник, учитель, пророк. И где-то жрец.

Повернулся и пошёл своей дорогой.

У новоиспечённого бога рот ещё долго оставался открытым. Ты не чувствовал этого.

Ты это знал.

Последняя запись в дневнике.

...Когда закончатся чёрные-белые танцы!...

Многое меняется в этом мире гораздо быстрее, чем того желают люди. Иные и не замечают большинства изменений. Те из нас, кто начинал на несколько лет раньше, сами толком не знали, кто такие оборотни, и с чем кого они едят. А те, кто придут к нам в ближайшее время, уже не будут воспринимать оборотня, как нечто из ряда вон выходящее. Каждый маг взращивает в своём ученике человека, в чём-то лучшего, чем он сам ,и так из одного поколения в другое. Поэтому вполне возможно, что в будущем, у ученика моего ученика грань реальности сотрётся окончательно, и для него будет обычным делом видеть тех же русалок и домовых на физическом уровне. А если это сделает не только он?

Кто-то решит, что это невозможно. Пусть. Если такой человек в один прекрасный день увидит в лесу единорога и не поверит в увиденное, то единорог от его неверия не исчезнет.

А мы будет идти дальше. Мы, волчья стая ,так долго собиравшаяся вместе. Придёт время охоты, долгой и изнуряющей. Придёт время напомнить о Клане Волка. И тогда...

Нас уже много.

Достаточно для того, чтобы начать охоту. Всё меняется...

Многих УЖЕ не устраивает мир, им навязанный. И они будут искать альтернативу в мире изначальном, стремясь стать частью оного. Наступит время, когда места Силы снова будут посвящены сами себе, а церковь потеряет монополию на духовное воспитание масс, и каждый будет чтить того бога, которого выберет сам. Это будет хорошо, это будет правильно: хоть где-то восстановится баланс.

Главное, это знойная страсть,

Шаг влево, шаг вправо, лишь бы не упасть,

Главное поза ,секс-манера,

И ты будешь пророком, героем, примером!

- Иисус?!Да в гробу я его видал! Натаскал пару-тройку недоумков, те бродят сейчас по всей Империи да святош из себя корчат, что мама дорогая!

Симон, прозванный обывателями Рима "магом", расположился на мягкой циновке под укрывающим от полуденного зноя портиком. Портик был частью фасада городской темры. Симона-мага обступили восторженные почитатели ,добрая половина которых выродилась из его верных собутыльников. Позади ,на ступеньках перед портиком, толпилось несколько праздных зевак, за кем водилось шататься без дела по городу в поисках интересных "ораторов", уверенно вещающих какие-нибудь несуразные перлы. Зеваки искренне воспринимали услышанное за чистую монету и с такой же искренностью передавали эти слова другим ,а затем также искренно внимали чьему-то опровержению ,и далее несли в массы его.

- Возомнили о себе, слушай, незнамо что и считают, что лучше их никого нет и не было! - картинно закипал Симон ,вперив взгляд куда-то перед собой. Он всё больше становился похожим на учителя риторики ,преподносящего своим ученикам надлежащий урок ораторского искусства.

- Да, да, - умно гудели собравшиеся, кивая картинно сморщенными лбами. - Действительно так.

Симно-маг улыбнулся про себя: ему было приятно, что с ни соглашаются. Он уже привык к тому, что его слушают, и не важно, что это всегда делала одна и та же группка последователей. Иметь репутацию всесильного волшебника, общающегося накоротке с богами - это вам не пифием каким-то числиться. Недавно поклонники Симона даже порывались воздвигнуть в его честь статую с надписью на постаменте: "Богу Симону". Самому "магу" эта идея понравилась, но городские власти запретили подобное святотатство, за что Симон очень сильно разозлился на официальный Рим и даже грозился перед своими спалить его дотла. Но шло время, Рим так и не горел, а Симон продолжал разглагольствовать ,что у него-де нет времени и настроения сжигать этот "негодный город вместе со всеми его негодными обитателями".

"А насчёт статуи, - иногда думал Симон, - когда-нибудь ,как-нибудь... А почему бы, собственно, и нет?!

- Слушайте, неужели вы думаете, что я, например, чем-то хуже этих палестинских дикарей?

- Нет, ничем не хуже, - отвечали вокруг.

- Да такое могу сотворить, что мама дорогая!

- Конечно, конечно, - гудели люди, одобрительно кивая.

- Я разве не могу делать то, что делают они?! Не могу, слушай, совершать чудеса да исцелять людей?!

Неподалёку, на ступеньках, предшествовавших входу в терму, стоял немолодой бородатый мужчина и внимательно прислушивался к монологу под портиком. От мужчины пахло рыбой.

- Слушай, Симон, - воззрился на "мага" растолкавший впередистоявших маленький кривой старичонка. - Ходят ведь слухи, что этот палестинский Иисус ,как окочурился ,так и воскрес и даже к богам вознёсся. Если правду люди говорят, то тебе до него ой как далеко.

Симон посмотрел на старичонку в его единственный зрячий глаз - так посмотрел ,что у того о спине враз пробежало сотни паучьих лапок - а потом пренебрежительно расхохотался.

- Эка невидаль! - воскликнул он, поднимаясь с циновки. - Улетел он, слушай!

Подошёл к старичонке ,снова посмотрел на него - уж в упор.

- Ты это видал, что ли?

Тот яростно замотал головой в разные стороны - вот-вот отвалится.

- А сейчас увидишь! - торжественно прошипел Симон-маг. И к толпе: - Вы все это увидите. Так увидите, что мама дорогая!

Подумал и добавил:

- Увидите и погоните этих варваров из Рима к хароновой матери!

- Погоним, погоним! - дружно отозвалась толпа. - К хароновой матери!

"Вот и славно, - подумал Симон-маг, - двух зайцев одной стрелой убью. А то понаехали тут в наш Рим неримские ,кучкуются по кварталам ,что мама дорогая!... скоро всем честным италийцам придётся в провинцию перебираться, вытеснят ведь, чурки несчастные! Да и рынок мне портят своими новоявленными учителями...Однако, боязно, свалиться ведь могу...ну да ничего, авось пронесёт".

Симон-маг выпрямился во весь рост ,сделал знак руками, чтобы все отошли подальше, затем закрыл глаза ,мысленно дотянулся до облаков, протянул к ним два чётких канала и начал по ним подтягиваться вверх ,одновременно отталкиваясь от земли при помощи антипространства. Вокруг восторженно заахали: Симон носкам окончательно оторвался от гладкоотполированного песчаника и постепенно поплыл вверх. Он улыбался ,жадно впитывая веру, убеждение в его способностях и живописные возгласы окружающих. Как губка, впитывал. Выше ,ещё выше. Отчётливо видимые и осязаемые каналы работал отменно, как в первый раз, лет тридцать назад ,когда строгий и временами даже вредный учитель, поэт и шаман Овидий Назон в один прекрасный день исчез из своих покоев, где заперся ещё при кесаре Августе, обрекши себя на добровольное заточение. Зачем учителю нужно было это заточение ,и куда он испарился - Симон, любимый ученик и преемник на жречество в сульмонском храме Аполлона Гиперборейского, в это посвящён не был, однако, не обнаружив старого поэта, тут же принялся искать то, о чём мечтал всё время ученичества: книгу наработок самого Овидия. Найдя её, он, ни слова не сказав родне старого поэта, тайком уехал в Рим с найденной книгой под мышкой. По дороге во время привалов он всё листал и листал её ,пока не наткнулся на наработку по левитации ,которую тут же попытался проделать...

Всё закончилось тем, что Симон просто не удержал каналы и шлёпнулся в небольшой пруд ,над которым безопасности ради и воспарил. С тех пор наполовину маг-недоучка ,на вторую половину - так уж жизнь сложилась - шарлатан дал себе слово больше не левитировать ,ибо такого страху натерпелся, что мама дорогая! Он даже подумал ,что сам Аполлон Гиперборейский разгневался на него за то, что тот бросил доверенный ему жреческий пост.

Но сейчас страх почему-то ушёл ,и внутри сделалось так легко ,даже подумалось ненароком ,какие они все дураки: столпились вокруг, чуда ждут, получили, и следы твои целовать готовы. Что ещё надо для того ,чтобы иметь кучу почитателей, да и бесплатную армию на всякий случай. А старый Овидий прочил ему достойное магическое будуще ,пихал в него знания. Да кому они нужны ,эти знания, когда тебя за пару-тройку фокусов на руках носить готовы?!...

...Но внезапно правая рука почему-то перестала ощущать канал с облаками, грузно упав, обвисла вдоль тела и качнула Симона-мага вниз. В ужасе он бросил взгляд на второй канал и увидел ,как огромный рыбацкий нож, сошедший, казалось бы ,с самих небес, занесён над вторым каналом. Неужели оскорблённый Аполлон всё-таки вспомнил про него, жреца-расстригу и при удобном случае решил покарать?!

"Нет! Не надо, слушай! Пожалуйста!" - только и успел подумать Симон-маг, как нож с размаха перерубил и второй канал...

...И гладкоотполированный песчаник равнодушно принял упавшее с высоты тридцати локтей тело Симона-мага ,через мгновение обступленное гробовым молчанием толпы. Молчание длилось некоторое время, за которое немолодой человек, от которого пахло рыбой, успел спуститься по ступенькам вниз и удалиться по направлению к бедным кварталам города. Симон-Кифа украдкой открыл ладонь небу, и огромный рыбацкий нож послушно юркнул в руку горсткой светящейся пыли. Галилейский рыбак, бывший глава антиохийской общины последователей учения Иисуса-назорея, готовящийся взять на себя руководство общиной Рима, усмехнулся в бороду и ускорил шаги.