ВСТУПЛЕНИЕ

 

«Ты знаешь, он ей обошелся всего в 300 долларов»,-сказала Ларисса. О чем это? Я уже потеряла мысль, мы говорили добрых полчаса, как правило обо всем и ни о чем.

Я переспросила...Да, это ее знакомая, муж которой, купив разные детали, собрал дома компьютер. Это было где-то два месяца назад. Посидев над чудом собственного изготовления, Борис наткнулся на что-то, что заставило его, а потом и нас всех вместе просидеть часы и часы над загадочного содержания «рукописью». Была ли это повесть неизвестного писателя, было ли это откровением реального человека остается неизвестным. Почерк был четким и читался легко, единственным недостатком, если мы имеем право судить писавшего, было множество сокращений. Текст был разделен на части, листы были пронумерованы, сканированы. В «рукописи» , считаем важным это отметить , не было указано наименований населенных пунктов, названий рек, городов, стран, организаций, все имена , кроме имен Пол и Крис, А.Безант и Ч.Ледбитер, Е.Блаватская и Р.Лобсанг были сокращены до инициалов.

Ни на одной из страниц не было проставлено даты написания или хотя бы упоминания о том, в каком году происходили те или иные события. Несмотря на это , рукопись читалась легко, на одном дыхании. Названия не было, и мы взяли на себя смелость вынести в оглавление то, что, как нам показалось, характеризует писавшего и отражает жанр произведения. Вот оно.

 

УКРОТИТЕЛЬ МЫСЛИ , или исповедь «безмолвного» агента.

 

ЧАСТЬ 1

 

Эта история безусловно есть банальная попытка написать повесть – бестселлер и срубить на этом какую-то сумму денег, как это делают многие, кто худо-бедно писал неплохие сочинения в старших классах при одном только отличие от оных произведений – все написанное – сплошная правда.

Я верю, что и таких вкрадчивых начинаний начинающих писателей – вы предостаточно почитывали – но, мне, если честно, было бы легче выразить себя цветом и формами мыслей, а не словами, потому что большую часть моей жизни я воспринимаю мир и отражаю его исключительно мыслеформами. Кому-то покажется странным, кому-то смешным, а кому-то дерзким....

Тем не менее, все это начиналось достаточно просто – ту драку я бы не запомнил, если бы удачно подхваченный мною кирпич разбил голову нападющего на меня Пола, которого я ненавидел в течение долгих месяцев издевок надо мной, бледным, худощавым, безмускульным созданием, говорившим стихами и оценивающим мелодиями, непроизвольно возникающими в голове, поступки других людей.Но поднятый мной кирпич от предательского толчка со спины выпал из рук на мою голову, дополнительный удар по спине чем-то тяжелым и - результатом стали больницы, консилиумы докторов, слезы матери и обучение на дому. Я не говорил долго. Я стал инвалидом, способным передвигаться только в специальной коляске. И главная забота родителей была научить меня чему-то очень простому, какому-то такому ремеслу, что бы я мог обеспечить свое существование, когда они будут неспособны меня прокормить.

Я рисовал. Много. Глупо и бессмысленно. Никто не знал тогда, что это позволит мне стать одним из самых высокооплачиваемых сотрудников секретной службы – и, когда я разобрался в плюсах и минусах этого, когда понял этическую сторону своего призвания – то стал так же и самым высокооплачиваемым сотрудником оппозиционной службы в ... идейнойборьбессамимсобойипротивсебя.

Впрочем, вернемся к той злополучной драке. Пол – этот спокойный, уравновешанный, красивый и умный с точки зрения девченок, подросток на самом деле был трусливый, неуверенный в себе и в своих способностях молодой человек. Это все я понимаю сейчас, тогда бы я ни за что не сумел этого проанализировать. Но любой школьный психолог-неудачник разъяснит вам, что то, чего добивался Пол, а именно мнения и самомнения приходило к нему через унижение и избиения более слабых, чем он одноклассников. Он не демонстрировал свою «силу» в среде мускулистых и сильных противников, он самоутверждался за счет нас – слабых физически, неспособных дать отпор, интеллектуалов в очках. Он унижал меня долго. Затрагивая самые сокровенные струны моей взрослеющей мужской души. Самым стильным он считал и, буквально наслаждался этими моментами , унижать меня в присутствии большого колличества школьников и школьниц, в заключение, как правило, оглядывая толпу притихших победным взглядом, он говорил что-то типа: будем честными до конца, Крис, если ты не согласен со мной, дай мне в морду. Я был «благодарен» кирпичу не только лишь за то, что он лишил Пола этой легкой победы над толпой посредством унижения меня, но и за то, что ударом по моей несчастной голове он открыл во мне эту удивительную способность видеть мысли других людей в виде форм и цветов. Конечно, я не читал тогда теософов и долгое время был уверен, что это бог ( а мать , не надеясь на врачей , стала водить меня в церковь и заставляла просить милости и прощеня у Бога) дал мне возможность пусть не всегда красивого, но точного восприятия мира за отобранную волей случая способность говорить, петь и читать стихи. Я и сейчас говорю очень неохотно, мало и только, когда необходимо. Кроме восприятия мыслей через цвета и формы, я за долгие годы молчания дал себе клятву, такую детскую, непосредственную клятву, как Всегда и Везде и До Конца Моих Дней бороться с такими, как Пол, в лице отдельных лиц, групп людей, государственных учреждений или секретных подразделений. Собственно говоря, я собирался мстить, всем и всему за отобранные простые радости жизни,но это я понимаю сейчас. Тогда же мне мои мысли казались благородными, мне казалось, что я встаю на защиту таких же как я , и только я могу принести свободу этому миру от зла, потому что понял и познал его корни. Необыкновенные способности, я верил, даны мне для реализации моего предназначения – знаете, такой супермен в коляске, а почему бы и нет? Никто не предостерег меня, никто не мог посоветовать и результатом оказалась плачевная в итоге, многолетняя борьба ни на жизнь а на смерть ссамимсобой.Я много размышлял, наблюдая свои мысли в полете, переливающиеся всеми цветами радуги о добре и зле ,о пороке и добродетели и создал нехитрую таблицу, где каждой мысли соответствовали определнные формы и цвета.

Я всегда знал, что собирается сказать тот или иной человек, и всегда знал какая доля правды и лжи в сказанном, я всегда видел эмоциональную окраску сказанного и она не всегда соответствовала тем словам, что звучали при этом. К примеру, при очередном заключении врачей-светил нашего маленького провинциального города в присутствии меня и моих родственников прозвучало торжественно: состояние пациента прогрессирует(?), улучшение предсказуемо, прогноз положителен. Может я не точен в словах, я их не помню , потому что был сосредоточен на цветах и формах, которые к тому времени стали моей второй тайной жизнью, а они мне «сказали» – пациент безнадежен, улучшения не предвидеться, прогноз – инвалидность и неработоспособность. Я крикнул – нет! А может быть мне показалось, что крикнул....

 

ЧАСТЬ П

 

Было бы неправильно думать, что многие годы я прожил молчаливо и счастливо, наблюдая мысли в цветах. Были месяцы депрессий, когда хотелось покончить со всем, был протест против лекарств и необходимого ежедневного массажа, против приема пищи и бесполезных уроков математики и географии – кто-то рещил что именно эти предметы мне необходимы, чтобы реализовать себя в будущем. Как бы то ни было и, как это часто бывает в романах , расчитанных на простаков – случай, случай стал началом моей новой жизни, началом взлета моей выдающейся карьеры, я получил возможность использовать структуры тайной власти в достижении собственных тайных целей. Они же считали, что используют меня в достижении своих задач. Жизнь показала, что тайные спецслужбы боролись против самих себя и проиграли. Жизнь показала, что я боролся на самом деле против самого себя и.... умер.

 

Продолжение следует...

Но, по порядку. В то лето родители привезли меня к морю. Надо отдать должное моим родственникам: они очень много сделали для меня. Я, наверное, как многие дети, чрезвычайно неблагодарное создание. Во всяком случае, я никогда не сказал элементарного «спасибо» своим родителям, старшей сестре, дяде по материнской линии и его семье, брату моего отца и его приемному сыну. Все они, как один, старались сделать мою жизнь полной, насыщенной, неординарной. Я же, как совершенный эгоист, принимал их усердие, как должное. Как будто , это их вина, что кирпич упал мне на голову. Я жалею, что ни выразил ни слова благодарности или хотя бы удовлетворения тем, что эти необыкновенные люди сделали для меня. Они, по сути, создали исключительной значимости театр для одного зрителя. Сменяя друг друга, зарабатывая и используя полученные своим трудом средства на дорогие краски , кисти и бумагу, на специально для меня , созданные по авторским проектам, специальные мольберты, а я...я выражал недовольство мычанием.

Складывая в углу свои работы – красочные мыслеформы, никому не позволяя притрагиваться к ним. Хотя было совершенно очевидно, что ни для кого, кроме меня, эти, с позволения сказать картины, интереса не представляли.( До поры, до времени.)

Представляю, как отвратительно все это выглядело. И ведь никто из них ни разу не показал при мне своего недовольства. Я понимаю сейчас, хотя поздно и от этого болит душа, что не мог выразить словами, что мне необходимо, не потому что не говорил, а потому что нет таких слов, что бы описать краски, которые я видел, потому что еще не одна фирма в мире не создала тот набор цветов, который способны видеть немногие, но который безусловно существует и отражает наши с вами мысли. Я игнорировал цвета мыслей близких мне людей, может быть потому, что в них никогда не было агрессии, были только любовь и внимание, а мы, как низшие существа, принимаем любовь и внимание как должное нам и только , когда теряем их, понимаем всю значимость этих теплых цветов розового, голубого и золотистого оттенков, впрочем, эта мысль не новая.

Читатель должен меня ненавидеть, наверное, но если он разумен, то безусловно понимает, что то , как я описываю себя – это «я» в отчаянии. Были и другие времена. Счастливые... Дни рождения в кругу семьи, поездки за город, в рощу, домашний кукольный театр, где мне отводилась роль художника по декорациям.

Были и семейный футбол, и мечта каждого мальчишки – маленький, но верный пес, несуществующей в каталогах породы. И первые слова... Да. Я снова стал говорить. Правда, медленно. Как отмечала мать, как будто бы нехотя. Пожалуй, в этом была доля правды. Я, или привык к своему состоянию, или четко представив себе роль безмолвного мстителя, не хотел уже менять этот образ героя-освободителя. Роль же болтуна-инвалида меня не прельщала, она мне казалась мелкой и обидной.

И, хотя родственники радовались каждому моему слову, я выдавал им эту радость «в час по чайной ложке», хотя уже мог говорить довольно хорошо. Единственное, что доставляло мне радость обсуждать – это были мои мыслеформы. Надо отметить, что я использую сейчас термин «мыслеформы», когда уже знаком с работой Ч. Ледбитера. Тогда же я не использовал никаких слов – это были лишь формы моей мысли, которые я понимал сам по себе и поскольку считался «неговорящим», то не видел надобности в словесном эквиваленте этому явлению.

Вы помните, я упомянул выше «до поры, до времени»? Так вот. Это самое «до поры, до времени» случилось со мной у моря, куда меня привезли родители. Потратив неимоверную сумму, они смогли устроить мне небывалые , с начала моей болезни, каникулы. Мне была назначена няня, таким образом, никогда не отходившие от меня родные тоже смогли получить «глоток свежего воздуха» и отдохнуть от постоянного моего присутствия, привести в порядок свои нервы и решить свои, когда-то отложенные на долго, дела. Как я отметил, к тому времени я уже говорил. Я мог попросить, что мне необходимо, выразить свое неудовольствие словами, если была необходимость, мог говорить по телефону с родителями.

Няня была хорошая. Она четко созновала, что смена белья, массаж, прогулки к морю, завтраки-обеды-ужины и своевременный сон – это то, за что она получает зарплату. Душевные же искания, переживания и бумагомарание – это то, что ее а б с о л ю т н о не касается. Такое положение дел меня не обижало, а наоборот радовало. Как ни странно, я был тоже рад отдохнуть от общения с родственниками. Может быть, потому, что их постоянное присутствие все же вызывало у меня , где-то в глубине души, смутное чувство вины. У моря же оно развеялось прибрежным бризом и ... новым знакомством, если это можно назвать знакомством. Вы затаили дыхание? Нет, это была не девушка небесной красоты. Я отмел возможность любых отношений с противоположным полом как-то сразу и навсегда, что возможно было ошибочно...да, сейчас не об этом. Мой новый знакомый присматривался ко мне долго. Сначала, я его едва замечал, особенно в минуты необыкновенного вдохновения, когда, расположившись у берега, рисовал свои ощущения свободы полета, безбрежного счастья, неописуемого восторга. Я просто рисовал то, что видел. Как-то, бросив взгляд на уже немолодого человека, пристроившегося рядом, я, даже не видя его лица, а только читая его мысли, понял, что он восхищен моим творением. Я был горд и это чувство не позволило мне определить, что этот пожилой господин, назовем его Н. безусловно восхищен, а «безусловно» именно потому, что он понимал то, что видел. Это было впервые в моей жизни, а я не придал этому значения. Он читал мои картины так же легко, как и я. Когда я это понял и пробовал найти этого господина, мне сказали, что он уже уехал, но просил передать мне книгу. Я много читал и раньше. Но так, как я читал э т у книгу, я никогда не читал ничего. На маленькой брошюре, с ничего не отражавшим серого цвета мягким переплетом, было написано крупно: Ч. Ледбитер, А.Безант «Мыслеформы».

 

ЧАСТЬ Ш

 

Прошло много времени, прежде, чем я приступил к написанию этой части. Первая причина – я окончательно понял, что мне не удается роль беспристрастного писателя, наблюдающего со стороны мучения несчастного «укротителя мысли». Хотел переписать все сначала, уже как исповедь мученика, но передумал – пусть остается все, как есть. Ведь причина все же - не сенсационные разоблачения и не получение баснословных прибылей. Необходимо душе выложить все, что долгое время лежало бременем в углу, написаное пастельными тонами и кричащими мазками, выраженное немыслимыми формами и грациозными линиями, не понятое и непрочитанное никем, излияние души. Вторая причина в том, что по замыслу и естественному развитию событий мне необходимо было изложить суть прочитанной книги. Но легче было бы переписать ее или, разъединив страницы, вклеить между моими, рукописными. Но это все уже не походило бы на книгу и вряд ли какой издатель согласился бы напечать подобное произведение.

Оставалось переосмыслить прочитанное и кратко изложить своими словами. Это очень нелегко. Но я попробую. (Разрешаю редактору по собственному усмотрению удалить первый параграф Части Ш, подпись – неразборчиво)

Книга меня сразила наповал. Обрадовала и , с вашего позволения, разрешила мне жить. Объяснюсь. Где-то, в глубине сознания, зрела мысль, никогда не высказываемая мною вслух и даже не отраженная мною в формах и цветах – шизофрения. Возможно квалифицированный психиатр, если бы таковой знал меня, назвал бы это иначе, но я, в силу возраста и недостатка знаний в психиатрии, знал только это слово да еще «псих». Самым унизительным было сознавать, что тоже самое думают обо мне мои родные – я понимаю сегодня, что это обидное обстоятельство и стало причиной моего бессовестного поведения по отношению к ним. Книга говорила мне, нет, она кричала, провозглашала – Ты – нормальный! Это абсолютно н о р м а л ь н о видеть мысли в цветах и формах! Ты – не один! Ты – немного другой, чем они. Но ты не хуже них. Ты – особенный. Я читал и захлебывался чтением. Я забывал есть и пить. Я снова видел себя гeроем-избавителем, летающим с обнаженным мечом правосудия, забывая, к сожалению, что прикован к коляске. Но это было не важно. Мне было разрешено жить. Свыше.

 

Часть 4

 

Ч.Ледбитер, А. Безант. Мыслеформы.

Это даже не книга. Это скорее статья. Статья представителей теософского общества, о котором я не только не слышал, но и даже отдаленно не подозревал, что подобные вопросы могут интересовать людей, объединять их в сообщества и подвигать на финансирование исследований. Несмотря на то, что я был один из тех, кто мог подтвердить всю правдивость написанного, и возможно мог еще кое-что в этой области, я не сделал и шага, чтобы найти единомышленников, я не стал интересоваться ни одной другой книгой вышеназванных писателей. То, что я получил, было более, чем достаточно для моего узкого сознания. (Позже я познакомился с другими работами данных писателей, прибавив к ним работы Е.Блаватской и Р.Лобсанга- этого настоятельно требовал мой наставник и руководитель г-н Н.) Статья содержала информацию о мыслеформах. Имелось ввиду, что любой человек в процессе мышления сознательно или бессознательно создает формы собственных мыслей. В зависимости от качества, мысли могут принимать не только различные формы, но и определенные цвета. Так, человек, усиленно читающий молитвы, производит формы мыслей, которые «вырываясь» из сознания «летают» в пространстве вокруг головы и груди молящегося. Человек, умеющий «видеть» и «понимать» значение форм, никогда не ошибется в «прочитает» мысли правильно. Мыслеформы матери, думающей о любимом чаде – имеют розовый оттенок и «летают» в области плеч и груди. Человек, усиленно решающий математическую задачу производит яроко-желтые мыслеформы и т.д. Гнев и обман, доверие и любовь – все имеет свой цвет. Если хорошо потренироваться – можно составить таблицу форм и цветов, что и было представлено в статье. Не скажу, что все они соответствовали моему опыту – но то, что определенная тенденция существует -это определенно. Кроме чтения мыслеформ посредством их созерцания, я научился читать мысли через видения. Как бы это объяснить проще? Наблюдая того или иного человека, я бесконтрольно мог видеть картины в собственном сознании. И я четко осозновал, что это не мои мысли, я ловлю их, как передатчик, или перехватчик. Одно расстраивало, я не мог контролировать эту способность. До поры, до времени. А потом научился. Как? Не скажу. Может напишу когда отдельную книгу о развитии необыкновенных способностей человека. Да, я научился контролировать и использовать эту особенность в собственных целях. Я рассматривал мысли людей тогда, когда они об этом даже не подозревали. Это, как подглядывать в замочную скважину за переодевающейся соседкой. Но я не стеснялся. Я все еще собирался освободить мир от зла и считал, что любые средства – хороши.

Я хочу рассказать об одном случае, который мне запомнился. Я сидел на скамейке в городском парке и наслаждался мороженым. Я говорю «сидел» не имея ввиду действие, вы понимаете, что сидя в коляске – сидеть на скамейке в то же самое время я не мог. Я иногда говорю «стоял в очереди», но это не означает, что я на самом деле «стоял». Я это отмечаю, что бы у читающего эти страницы не создалось неправильного впечатления и конфуза... Итак, я сидел в парке, по привычке наблюдая людей и не заметил, как рядом присела женщина с собакой. Мысли у нее, несмотря на возраст, были, как бы сказать мягче, неприличные, что ли... Я не видел ее лица, но вздрогнул, когда она сказала. «Мысли читаете?» На такой прямой вопрос я мог ответить только правду: «Да»,- сказал я. Она улыбнулась. «Вы не поверите,-сказала она,- сколько людей вокруг нас обладают необыкновенными способностями, но тщательно скрывают это». «Не верю,- сказал я, потому что знал наверняка, что это не так». «Ну и зря,- сказала она, вот посмотрите на меня»...-она начала долгий рассказ, который я приведу с сокращениями, я не перебивал, я наслаждался мороженым. «У меня все началось с бессоницы. Не спалось. Многое передумалось, перевоспоминалось. Потом начались астральные полеты, голоса в голове, знание «ниоткуда» о будущих событиях, видение ауры... Знаете, когда вам это все «покажут», а потом в один день все это прекратится, вы начинает искать возможности вернуть эти необыкновенные способности... так было и со мной. (Я не знаю, почему она говорила от своего и как бы от моего имени – в моем случае все было значительно проще: кирпич... но я ее не перебивал...). Я стала читать эзотерическую литературу, начала практиковать йогу, нет, я не стояла на голове, но ежедневно занималась медитацией и дыхательными упражнениями. Прошло какое-то время и я действительно стала различать ауру, не только свою, но и других людей. Сначала дымку вокруг головы, потом вокруг тела. Зимой, я заметила, ауру видно лучще, видимо из-за разницы в плотности холодного воздуха и «теплой» ауры человека. Я стала различать цвета, постепенно увидела «органы». И (она рассмеялась) взгляд у меня был такой, как у вас сейчас, когда вы читали мои мысли. Иногда я спохватывалась, люди не любят, когда вы их рассматриваете, при этом не видя их... они чувствуют себя неловко. Я научилась скрывать свои способности, но охотно делилась с детьми в школе, где я работала. Оказалось, зря. Скоро меня вызвали к директору: родители жаловались, говорили, что зомбирую детей, что колдунья... пришлось сменить место жительства, место работы, круг друзей. Я перестала делиться с другими, но четко осозновала, что видя «болезни» могу их «лечить». Помог случай. У меня появилась милая соседка. Она жила хорошо и ездила на маленьком милом «мерседесе». Я не знала сначала, что она занимается энергетическим лечением. Вот кто-то из моих бывших учеников и рассказал ей обо мне. С ней было легко. Я ей помогала «лечить» потому что могла «видеть» больше, чем она, и, главное, она была мне так признательна, к сожалению, она переехала и мы не общаемся больше... Вот и все... Мне пора...» - сказала она и ушла. А я так и остался сидеть размышляя о том, что она сказала. «Вы не поверите, сколько людей вокруг нас обладают необыкновенными способностями, но тщательно скрывают это». Может и правда, вот на прошлой неделе... Я возвращался домой. На тротуаре стояли студенты: молодые девушки и парни. Мне предстояло пройти между ними, я смутился, мне хотелось проскользнуть незаметным, невидимым, краска прилила к лицу, сердце застучало и вдруг...я как бы увидел себя со стороны, проходящим, как бы в замедленном кино между молодыми людьми, как бы в облаке сине-серебристого цвета и с замедленным звуком «вж-ж-жик». Меня действительно никто не заметил. Хотя молодые люди расступились, ничто на их лицах не показало, что они знали, почему они расступились. Меня же беспокоили эти видение и звук. Я вдруг понял, что видел это раньше в кинофильмах. Откуда могли создатели фильма знать, к а к это бывает. Значит ли это, что они тоже обладали этими невероятными способностями?.. Только огромные нагрузки в школе отвлекли меня от этих мыслей позже....К слову, кроме этой женщины и господина Н. я не встречал никого...

Часть 5

За мной наблюдали. Я узнал об этом не сразу. Мои успехи в учении фиксировались в файлах, которые мне удалось прочесть годы спустя. А то, что ряд учителей как-то неожиданно сменился, я отнес за счет моего взросления и вступления в старшие классы. Когда я закончил школу и получил документ встал вопрос о поисках работы. Мне предложили работу стенографиста , что устраивало всех родственников. Я был внимательным, много не болтал, прекрасно печатал и не отпрашивался на «перекур». В первый день работы я встретился снова с господином Н, он поздаровался так, как будто бы мы были лучшими друзьями и расстались только вчера. Я начал осозновать, что становлюсь «винтиком» большой и сложной машины, успокаивало одно – меня это устраивало. Не пугало. Не беспокоило. Тешило самолюбие.

Вставка на полях : я перечитываю свою работу и признаю, что история банальна, написана по банальным правилам банального жанра – но в этом нет моей вины...

Работа моя заключалась в следующем. Я сидел в специальной кабинке, за большим звуконепроницаемым стеклом. Через наушники я мог слышать все, что обсуждалось в зале заседаний. Моей задачей было стенографировать высказывания. Не зная имен выступавших, я просто проставлял номера кресел, которые мы с господином Н условно пронумеровали. Такие кабинки вы можете видеть во всех конференцзалах. Их используют для переводчиков-синхронистов, просто дополнительно включаются микрофоны и наушники для участников, не владеющих языком обсуждения. Но очень скоро, мое задание усложнилось. Господин Н. спросил меня, что я вижу, когда «просматриваю» обсуждение. Я признался, что не вижу ничего, потому что, во-первых, печатаю;

во-вторых, не ставлю целью «читать чьи бы то ни было мысли». Господин Н выхлопотал мне отпуск на неделю и эту неделю в специально отведенной мне комнате в курортном местечке Ф. я занимался тем, что «пересматривал» свои записи, сравнивая их с магнитофонными. Целью этой работы было распознать истинность или лживость высказываний, а так же выявление тайных мыслей, за тем или иным высказыванием. Я делал так же небольшие зарисовки, которые господин Н сравнивал с текстом. Мы пришли к выводу, что не всегда видимые мною мыслеформы могут быть прочитаны правильно вторым лицом. Это усложняло задачу. Теперь я должен был прослушивая обсуждения, правильнее сказать: подслушивая,-изображать мыслеформы, сопровождая их словесным описанием. Это было трудно вначале, но потом натренированные пальцы стали быстро настукивать текст на пишущей машинке. Мой недельный отпуск был продлен на три дня. Это было необходимо для того, чтобы ознакомиться с новым пишущим устройством. Собственно это был маленький портативный компьютер. И я мог печатать на нем беззвучно и тут же на правом поле экрана изображать мыслеформы.

Я вернулся к работе. Я не должен был делиться тем, что я делал, ни с кем в этой большой организации, кроме господина Н. Иногда я думал, что принадлежу ему лично. Но он относился ко мне хорошо, никто не задавал мне никаких вопросов и, главное, я получал на свой банковский счет приличную, на мой взгляд, сумму. Мне было так же сказано, что не менее приличная сумма ежемесячно переводится на счет моих родителей от моего имени, что меня устраивало и я верил этому, потому что оснований не верить господину Н. у меня просто не было.

Здесь я хочу сделать отступление, рассказать об отношении со своими родственниками. Если помните, я писал раньше: « я никогда не сказал элементарного «спасибо» своим родителям, старшей сестре, дяде по материнской линии и его семье, брату моего отца и его приемному сыну. Все они, как один, старались сделать мою жизнь полной, насыщенной, неординарной. Я же, как совершенный эгоист, принимал их усердие, как должное. Как будто , это их вина, что кирпич упал мне на голову. Я жалею, что не выразил ни слова благодарности или хотя бы удовлетворения тем, что эти необыкновенные люди сделали для меня.»

Так вот. Первые полгода, согласно моего контракта, я мог посещать свою семью не более раза в месяц. Простите, должен отметить, когда я получил предложение о работе стенографиста, все мои родные очень обрадовались и вопрос о посещении семьи никого не волновал кроме меня. Мне показалось, что все были рады от меня избавиться, точнее: были рады избавиться от ответственности за мое будущее. И эта обида, невысказанная словами и невыраженная мыслефомами, как граната замедленного действия сидела во мне

все это время. Поэтому после двух посещений , я перестал появляться дома, ссылаясь на занятость. Я просто отправлял открытки, поздравляя родных с праздниками и отмечая, что со мной все благополучно. Раза два я получал письма от родителей. Все новости сводились к тому, что сестра вышла замуж и переехала в другую страну, пропал в горах дядя и его дети остались сиротами. Брат отца с семьей уехали на заработки куда-то на север. Сначала писали, потом письма перестали приходить, а те, что были отправлены им моими родителями, возвращались обратно в связи с «выбытием» адресата. Как исчезли мои родители, я не знал ничего. Но подозревал, что спецслужбы к этому причастны. Вот как это случилось. После двадцати двух месяцев работы я решил навестить семью, что-то загрустилось, детство вспомнилось и никому не говоря ни слова, в выходные я сел на рейсовый автобус. Дом был в плохом состоянии, двери были открыты, во дворе двое рабочих, а может и не рабочих, разбирали сарай на доски. Я зашел к соседям напротив. То, что они рассказали мне, никак не совпадало с тем, что я знал. Шесть месяцев назад родители решили купить дом в деревне на побережье. У соседей имелся даже подробный адрес, на случай, если вернувшиеся с севера родственники станут искать моих родителей. Предпологалось, что я искать не стану, потому что в курсе того, что происходит. По дороге на побережье грузовик попал в аварию. Родители не выжили. Это все, что смогли рассказать мне соседи. Первый вопрос, который возник в моей голове: кто же мне писал письма? Я взял адрес и вернулся домой. Я сказался больным и взял отпуск на неделю. Сразу же, переодевшись, я вышел через черный ход ( я уже передвигался без коляски, в целях конспирации никто кроме меня этого не знал, напишу об этом позже) взял такси и отправился на вокзал. Через четыре часа я вышел в местечке Л, быстро нашел нужную улицу. На месте дома, который , как предполагалось, купили мои родители, стояла школа. И, как выяснилось, школа стояла здесь все последние пятнадцать лет.

Я вернулся домой и впервые ощутил себя безмерно одиноким и несчастным. Все мои прежние несчастья и потери казались ничтожными по сравнению с тем, что я испытывал теперь. Я вспомнил свою детскую клятву. Я поклялся ею снова, вложив в слова всю боль, злость и ненависть к тем, кто сильнее меня.

Ощущение одиночества, понимание того, что если со мною что-то случится, никто не будет переживать и искать меня, заставили меня оглянуться вокруг, увидеть людей, окружающих меня, другими глазами. Наверное, поэтому я женился. Тайно. Случилось это спустя пару лет после описываемых событий. Я женился, если это можно так назвать. Она была невзрачная женщина с неподвижной левой рукой и, к тому же, хромала на правую ногу. Работала в магазине продуктов, всегда была приветлива. Мы поселились на берегу озера в маленьком старом доме откуда я уходил на задания или просто в свои апартаменты, что бы побыть одному. Она ничего не знала о моей работе. Единственный секрет который она ведала – это то, что я будучи инвалидом в коляске, на самом деле им не являлся, но она не спрашивала – почему.

У нас родился ребенок. Как ? Не спрашивайте – я помогал при родах, потому что в больницу мы решили не обращаться. Оказалось, что ребенок шел ножками вперед, технику переворота младенцев я не знал, а потому просто тащил его наружу и в результате сломал ножку. Ребенок плакал все время, успокаивался только на время кормления, а потом замолчал... сдался, или ножка больше не беспокоила – так и срослась она у него неправильно...Иногда думаю мальчик со сломанной ножкой – это я?

 

Часть 6

 

По настоянию своего непосредственного начальника, я стал больше читать, анализировать эзотерическую литературу, обсуждать прочитанные книги и даже писать письменные отчеты о прочитанном. Я много читал о гипнозе и других трансовых состояниях. Мне был назначен тренер по дыхательной гимнастике, что должно было способствовать ясновидению, яснослышанию и яснознанию. Признаюсь, ежедневные занятия дыхательными и медитативными упражнениями действительно обострили мои способности. Через несколько месяцев мы перешли к специальным упражнениям для тела – задача была, ни много ни мало, поставить меня на ноги. Сейчас, я признаюсь, мы сделали это. Но мой тренер мягко предложил не докладывать о результатах занятий никому, особенно господину Н. А я и не успел. Мой тренер, как-то неожиданно исчез. Мне даже не объяснили, что с ним произощло. Я просто каким-то шестым чувством знал – его больше нет. О результатах, то есть о том, что я могу стоять, ходить – я никому не рассказал. Сегодня я не уверен... знал ли об этом мой начальник, мне кажется, знал... Но ничего не говорил, может ждал особого случая, когда можно будет использовать меня... не знаю... Знаю только, что случая не предоставилось. Господин Н исчез. И он знал, что исчезнет, потому что незадолго до этого он представил мне человека со словами: Если со мной что-то случится, ты перейдешь в подчинение господина С. Господин С улыбнулся и сказал, что все обо мне знает и очень признателен за всю ту работу, что я проделал за последние годы. Говорил он с явным акцентом – что подсказало мне, что был он, скорее всего «двойным» агентом. Значит... я задумался. Господин Н. работал не на «нас»... он работал на противоположную разведку. А я ? На кого работаю я? И могу ли я использовать как-то для себя эту интересную ситуацию. Я спросил господина Н. напрямую. Годы общения с ним помогли создать между нами, ну, если не дружбу, то во всяком случае, довольно приятельские отношения. Он ответил довольно быстро, что да, мол, ты прав – мы работаем здесь, но работаем для другой стороны. Он отметил, до того, как я успел спросить, что на мой счет со следующего месяца будет поступать удвоеное жалование. Потом мы поговорили ни о чем и, когда он уходил, то вскольз заметил, что я «за счет неведомого мне государства относительно неплохо поправил свое здоровье» и улыбнулся. Я чувствовал, видел, знал – это была наша последняя встреча. Хотя, нет, была еще одна... Перед тем, как «умер» я... Я расскажу о ней подробнее чуть позже. А теперь немного о господине С. Казалось, что он всегда, все эти годы, незримо присутствовал рядом со мной. Он знал обо мне все. Все «от начала и до конца, без промедления и перемен, без правил и орфограмм, что когда-то вошли в меня, как чья-то кровь, плоть, мысли»... Он появлялся нечасто, давал задания очень определенно, четко, как-то по-военному, что ли. Потом сказал, что некоторое время, в течение нескольких месяцев, я должен буду работать самостоятельно, и план работы мы детально обсудим на следующей неделе. Он появился внезапно, явно чем-то озабоченный, отметил, что ему некогда и спросил: многие ли знают о моем деревенском уединении на берегу озера. Я уже привык не удивляться ничему и даже не спросил, откуда у него эта информация. Просто ответил, что никого никогда о домике и моей, я сделал ударение, моей личной жизни не информировал и не собираюсь. Он улыбнулся и быстро скороговоркой сказал: «Я бы тогда посоветовал вам, молодой человек, взять отпуск на неопределенное время...мы пригласим вас, когда понадобиться». Ушел, не попрощавшись, прихватив папку с документами и фотографиями. Я не знал, как поступить, но чувствовал, что оставаться здесь больше не должен. Оглянулся вокруг: здесь ничего мне не принадлежало. Прошел в соседнюю комнату, в которой обратил внимание на дверь, которой раньше не замечал. Она выходила в конференцзал.

Я зашел в зал и не узнал его... я видел его со стороны кабинки, знаете, как сидят переводчики –синхронисты. Изнутри же он выглядел совсем иначе и никакого окна в «мою» кабинку не было. Я спросил самого себя: что же и для кого я делал все эти годы? Ответил сам себе и улыбнулся: я заработал больше, чем кто-либо из тех, кто обидел меня... Настало время просто наслаждаться жизнью...Чувство опасности, цвета раскаленной иглы, повисло в воздухе. В зал зашел господин, которого я раньше не видел... Он назвал меня по имени и попросил принести отчеты о моей работе за последний месяц. Он был приветлив, улыбался. Но это могло обмануть кого-угодно – только не меня.

Я кивнул и направился к выходу, к выходу... к выходу... Я оставил коляску у грузового лифта и по лестнице для обслуживающего персонала выбежал на улицу.

Если о домике у озера знал господин С., то о нем могли знать и другие. И неизвестно для какой из сторон я мог представлять большую опасность. Решение пришло быстро: не надо ничего менять в жизни, надо просто «уйти» из нее.

Но мне предстояло выполнить ряд необходимых процедур: нужно было заняться банковскими счетами, обеспечить жизнь женщины, которая по воле случая стала моей женой, и маленького хромого мальчика. Сделать надо было все быстро. Я полагался только на свою интуицию и действовал, как охотничья собака, «держа нос по ветру». Именно тогда я встретил господина Н. или то, что было им когда-то, еще раз. Это произошло в большом торговом центре. Я стоял в очереди в кассу, когда обратил внимание, что некто в очереди впереди пристально смотрит на меня, как будто бы пытается привлечь мое внимание. Это был человек, из рабочего сословия, так он был, во всяком случае одет; он был, как бы это правильно описать, бесцветный, как будто. Прямо, как моя жена. Я не упоминал этого раньше. В ауре моей жены не было никаких цветов, мыслей или эмоций. Моя жена – это женщина без цвета. Я читал где-то, что люди, которые меняют свою персональность или имя – меняют так же свою судьбу, может и аура у нее поменялась, стала такой бесцветной, жидкой из-за того что я насильно изменил ее жизнь, поселив на выселках , лишил ее индивидуальности , что и отразилось в ее энергетической оболочке. Иногда, глядя на нее, мне становилось страшно: знаете, как будто неживой человек находится рядом с тобой, но говорит и двигается... Но это меня беспокоило недолго, мне казалось, что и сам я наполовину мертв. И вот только теперь я вспомнил о тех переживаниях. Было страшно смотреть на этого человека, странного, чужого, с глазами...господина Н. Я думаю, что это все же был он и он намеренно искал встречи со мной, хоть и не имел права заговорить – его появление должно было означать, что я должен торопиться. Мое внимание на секунду отвлекла женщина, стоявшая за мной, толкнув непреднамеренно. Когда я поднял глаза, странного человека, с глазами господина Н. уже не было.

Далее от руки было написано – дописать главу ХХ и главу 7Х

Я не успеваю сделать все, что планировал я медленно умираю и для меня уже не имеет значения сумел ли я освободить мир от зла... с каким злом боролся я все это время... где мои родные и живы ли они...являюсь ли я виновником всех несчастий, постигших человечество... Для меня не имеет больше значения разделение людей на мужчин и женщин, наличие трех цветов у светофора ( действительно, почему не пять?), обилие знаков препинания в рукописи...Сонм меня...все, что является мной, медленно, но неизбежно превращается в сон...

 

СОНМ МЕНЯ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В СОН

 

Безмолвное тяжелой поступью как-то неестественно замедленно без разрешения и предварительного звонка улыбаясь беззубой бездной всматриваясь немигающим взглядом в Душу вошло Это

Грязными ногами не снимая у порога стертых подошв производя звуки шаркающие напоминающие о чем-то из прошлого прошло Оно по зеркальному отражению когда-то невинной по-детски смешливой а теперь иной без напоминания о счастливом детстве собственно Души Души

Развалилось по всем углам и закоулкам как-то сразу заполнив собой все свободное пространство Погасив тяжелым дыханием и электричество и заменяющие его свечи и взгляд испуганных глаз в том числе

И сразу ответно отключились телевизор и холодильник погасла елка замедлило удары сердце Меня стало вдруг ничтожно мало как-то незаметно для себя и со стороны Кем-то между прочим чем-то посторонним стала вдруг моя суть

Сонм радости и горя печали и слез нежности и любви греха и покаяния дерзости и молитв озлобленности и отчаяния распростерся тонкой струйкой дыма

унесся куда-то вдаль без надежды на возвращение

Тело мучительно всматривалось в себя боясь потерять индивидуальность Что-то уходило с чем-то расставалось чего-то лишалось Не умея понять плакало слезами всхлипывало как ребенок шмыгало носом нервно перебирало пальцами рук переминалось с ноги на ногу

Душа струйкой дыма унеслась ввысь и развеялась ветром нечаяно Меня почти не осталось Лишь маленькой капелькой горя в чем-то Неразличимой грустинкой в грозовой туче Слезинкой печали и отчаяния в ком-то Головной болью в очереди к врачу Воспоминанием о радости в далеком детстве Злой завистью в чьем-то злом намерении Нетронутой любовью в нежном женском сердце Рифмой в чьем-то стихотворении Корочкой хлеба у молящегося на еду Частицей пыли под ногами попирающих ногами мир Нотой в детском хоре или предсмертном бреду Медом неугомонного льстеца своему кумиру Порохом идущего и несущего на смерть и смерть Первым лучом солнца для вновь рожденного младенца Солью слез ждущего у гроба ответ Вечной тьмою перед слепыми глазами слепца Сыном моему еще не рожденному но будущему внуку Внуком моей еще не рожденной но будущей дочери И все это я Я везде и всюду Всем и никому Цельно и без цели Сонм меня превращается в сон

Тело под тяжестью произошедшего чувствует себя виновато и больно отчужденно и никому-не-нужно Рассыпается прахом чтобы стать землей которая вырастила меня в прошлом и которая станет мной в будущем которая всегда имела меня частицей и в целом которая знала обо мне все от начала и до конца

без промедления и перемен без определения правил и орфограмм собственной речи на разных языках что когда-то вошли в меня как чья-то кровь плоть мысли ------------------------------------------- ------------------------------------------- -----------------

От руки на последней странице было написано синими чернилами:

 

Через четыре месяца Борису, который издал рукопись в журнальном варианте и сумел поправить свои финансовые дела, а позже даже дал согласие на повторное издание повести отдельной книгой, пришло письмо без обратного адреса. На плотном листе бумаги была нарисована радуга в разрезе. В месте разреза краски расплылись и капали ... Борис собрал нас и «перевел» так: спасибо, я тронут...

------------------------------------------- ------------------------------------------- -----------------