Заробитчане

 

Корпус корабля то мелко дрожал то, замирая раскачивался, сотрясаясь всем своим могучим телом, словно пузатая камбала. Сквозь маленькие, запорошенные инеем иллюминаторы, внизу угадывались гигантские нагромождения цистерн и изгибы бесконечных труб перерабатывающих заводов. Во всем чувствовалась промышленная зона, большие деньги и затребованность рабочей силы.

Ребристые стены грузового отсека изнутри покрылись изморозью. Абдулла от холода и голода мелко дрожал и жался спиной к соседу. Страшно болел затылок, и тошнило от дерганий судна при швартовке. Заревела сигнальная сирена, извещая о посадке. Мимо забегали какие-то люди, что-то понесли, выкрикивая отрывистые указания. Все были при делах, и только Абдулла и напарник, с тяжелым сердцем сидели в углу, ожидая неизвестно чего. Заскрипела ржавая дверь, и в отсек ввалился кругленький коротышка в застиранном комбинезоне. Абдулла прищурился от яркого света и сразу узнал главного управляющего прииска, хотя до этого никогда вживую его не видел. У того был наметанный глаз и, сверкая лошадиными зубами, он с разгону весело загоготал:

- Hello slavers!

У Абдуллы вытянулось лицо. Тот не смутился, но удивленно поднял брови:

- Мадьяры?

Тогда они с напарником, опираясь на затекшие ноги, тяжело поднялись, и Абдулла отрицательно качнул головой, поглубже засовывая оцепеневшие руки в карманы. Перелет так вымотал за последние сутки, что говорить совсем не хотелось.

Управляющий, ухмыляясь, спросил:

- И откуда вы такие красивые?

Напарник Абдулы сипло прокашлялся и сказал:

- З Таврии мы.

Управляющий неожиданно заговорил на их наречии:

- Кохлы! Ну и як там життя?

- Та... тяжко. – Вздохнул напарник.

Толстяк понимающе кивнул:

- Мой дед тоже когда-то приехал сюда на заработки...

Абдулла тер недельную щетину и косился на напарника. Напарник молчал. Управляющий вздохнул и обвел отсек глазами. Добавил:

- Тут тоже не мед... Думаю, вы знали куда ехали?

Они неопределенно пожали плечами. Тогда он смерил их оценивающим взглядом и сказал:

- Вижу, что хлопцы гарные. Ко мне пойдете?

- А шо..? – Открыл, было рот напарник, но управляющий его перебил.

- За гарну роботу будут гарные гроши. Не обидим. Но надо будет дать калым.- Он выразительно пощелкал пальцами.

У Абдуллы мысли в голове стали наскакивать друг на друга. Управляющий, глядя ему в лицо, понял это по-своему. Он театрально развел руками и с сожалением проговорил:

- Ну, как знаете. Можете идти и сами искать работу... Если, конечно, вас таможня выпустит. Надеюсь, деньги на обратную дорогу есть?

Напарник толкнул Абдуллу в бок и стал оправдываться. Управляющий вытащил из широкого кармана сканер, и они тут же приложили пальцы на его экран, давая таким образом добро на годовой контракт. Койку им предоставляли, а стол был ихний. В каких нибудь две минуты, дело было решено.

- Ну, пошли. – Хлопнул управляющий себя по бедру и бодро направился к выходу.

Гремя каблуками, они спустились по крутым металлическим лестницам куда-то вниз и через гибкую матерчатую кишку портала попали в, ярко освещенный, приземистый зал иммиграционного приемника. В нос ударил чужой, резкий запах. По продуваемому сквозняками, шумному помещению прохаживались молчаливые охранники с бритыми лбами. Их холодные, раскосые глаза без выражения рассматривали пассажиров, а руки сжимали короткие черные автоматы. Под стеной что-то лежало, накрытое простыней. Под ним чернела лужа крови, которую разносили ногами. В дверях, с боковых стен зашумели ионные обеззараживатели. Абдулла поежился, почувствовав на шее поток горячего излучения. Управляющий кому-то кивнул и провел их гуськом под грубо обтесанной стеной с заполированными углами к окошку, где висела вывеска «По рабочим визам» на трех языках. Всунул туда их документы, побарабанил пальцами от нетерпения и шумно перекинулся шутками с таможенниками. Под его опекой все шло гладко и быстро. Через десять минут, впихнувшись в узкую кабинку темного лифта, снова все поднялись на поверхность. Напарник Абдуллы вдруг хлопнул себя по карману, засуетился и выдохнул:

- Сумку срезали.

Управляющий, не поворачивая головы, тихо ответил:

- Забудь.

Они вышли в надувном шатре. Внутри уже толпился разношерстный народ из наемных рекрутов. Натянутый тент вонял разогретой на солнце резиной и мочой. Все мочились тут же по углам и галдели как на базаре. Управляющий поднял руку, требуя тишины, надел кислородную маску и стал похож на собаку в наморднике. Двумя растопыренными пальцами он указал на пыльную полку со сваленным снаряжением и, подняв их над головой, глухо как в бочку промычал:

- Готовность две минуты. Тут атмосфера практически отсутствует.

Все потянулись к полкам. Абдулла выбрал грязную маску и старательно вытер руки об ватник. Затем натянул поцарапанные очки и сильно зашнуровал капюшон под самые глаза. Управляющий удивленно на него оглянулся, но в этот момент громко хлопнул вакуумный выхлоп гермо-двери, и в проем пахнуло жаром как из доменной печи.

- Бегом! – Рявкнул управляющий и засеменил к надувному корпусу завода. Все рванули за ним, стараясь не делать широких шагов, чтобы не сносило в сторону. Абдулла не рассчитал свой изменившийся вес и от неожиданности споткнулся, перепрыгнул входной порог и, подворачивая ногу на рассыпанном щебне, поспешил за толпой. В первую секунду, ему показалось, что он оглох. Безжалостное солнце белело над абсолютно черным небом. В неестественно мертвой тишине простиралась ярко освещенная пустыня с небольшими холмами на горизонте. Над ними висела, съеденная наполовину тенью, голубая с белыми разводами, Земля. Все звуки остались позади, мир погрузился в пекло безмолвия и безветрия. Свое тяжелое дыхание и топот ног Абдулла слышал изнутри. Воздух в баллоне был сильно разбавлен и поэтому вдыхать приходилось на полные легкие. Выбивая ногами пыль, словно стадо баранов, они бежали мимо воронки с черной тенью, от которой по поверхности звездой расходились светлые лучи. В куче обломков, валялся обтянутый высохшей кожей, скелет дворовой собаки. Местами, не к месту, стояла забытая техника. Вдалеке, как в немом кино ползали, словно букашки, огромные бульдозеры. От них, беззвучно поднимая пыль, грузно тащились низкие транспортеры с породой. Через сотню метров сквозь подошвы стало припекать. Подпрыгивая, на ходу он успел сорвать очки, так как пот заливал глаза. Управляющий стоял перед густо запорошенным входом, и по-военному, бешено вращая зрачками в полной тишине, отсчитывал каждого, вталкивая руками вовнутрь. От массового столкновения надувные стены заходили ходуном, поднимая пыль. Абдулла, не раздумывая, юркнул в узкую темную щель и ударился головой в чей-то живот. В ответ, ему больно уперлись коленом под ребра. Он нащупал руками прутья и прижался к железному ограждению, занимая удобное место. Ватник насквозь промок и отяжелел. Пот ручьями лился по лицу, мешая дышать через маску. Его приходилось все время утирать, размазывая грязь по лбу. Последним вскочил управляющий, и вход сразу же закрылся. Сквозь пол донеслась вибрация и шум моторов. Засвистели вентиляционные решетки, подавая дешевый воздух. Абдулла вытянул шею, подставляя мокрое лицо под приятные потоки воздуха и не сразу сообразил, что клетка плавно поехала вниз. Под потолком замерцала лампочка. Распаренный управляющий через голову стянул маску и дал команду:

- Можно дышать.

Все зашевелились. Через минуту заскрежетали железом стойки. Клетка уперлась в перекошенное дно. Низенький монгол с красными, запухшими глазами приподнял железяку с приваренной решеткой, и выпустил их в забой темной и шумной шахты с частыми подпорками под низким потолком. Посередине тянулась узкоколейка, присыпанная гравием. По ней шли угрюмые и черные от пыли люди. Вдалеке, в тускло освещенном облаке, гудел какой-то агрегат, метая искры и сотрясая стены.

Теперь наоборот, уши заложило. Управляющий, перекрикивая грохот, жестом подозвал Абдуллу и указал в противоположенную сторону на цепочку живых огоньков под дальней стеной.

- Огни видишь?

Абдула радостно закивал головой.

- То кохлы! – Прокричал он ему в ухо.

И развернувшись, молча исчез в темноте. Напарника тоже рядом не было. Оглохший и ошарашенный Абдулла хотел броситься за ним, но его уже тащили за рукав. Соображать он начал, только когда за ним захлопнулась дверь, приглушив все звуки. Уши стали ватными.

В жарко натопленной каптерке посередине стоял стол с наваленной грязной посудой, по которому ползали тощие и облезлые кошки. В углу, возле кучи одеял суетился маленький бритый монгол, и визгливо кричал прямо в эту кучу:

- Кончай ночевать! Quickly, quickly! Давай працюй, шайтан!

Из одеял выползло растревоженное взъерошенное тело, схватило монгола в охапку и, не обращая внимания на угрозы, выбросило его за дверь. Затем, так же обратно зарылось в кучу. Дверь приоткрылась, неся грохот и сумятицу, оттуда зло плюнули, и она снова закрылась. В наступившей тишине остро проступил запах ладана и застоявшегося пота. Абдулла с усилием соображал, пытаясь вспомнить, где он находится. На дальней стене, густо завешенной под самый потолок почерневшими от копоти образами со страшными ликами, спиной к двери сидел здоровяк с блестящим загорелым торсом. Зажав ногами литровую банку с крепким чаем, он бросал туда кусочки жира и, макая огромный сухарь, шумно обсасывал его со всех сторон. В углу уютно тлели лампадки.

Абдулла подошел ближе, жадно втягивая церковный запах и спешно, дрожащими руками, наложил на себя кресты. Излучающий спокойствие и уверенность здоровяк показался ему таким родным, что не задумываясь он спросил, кивнув на стену с иконами:

- Тебе не страшно?

Тот поднял глаза и, помешивая ложкой в банке, степенно отвечал:

- Чого там бояця? Нехай сами бояця. Я в сэбэ дома.

Абдулла испуганно моргнул. Лик на иконе ему подмигнул и широко открыл рот. Во рту было темно, и когда он открылся на всю комнату, темнота поглотила свет. Здоровяк встал и поводил рукой перед его глазами. Абдулла оперся руками о стол. Уши одеревенели, наполняясь противным звоном. Он стал хватать ртом воздух, цепляясь за скользкий край, но кто-то с силой вырвал его из рук и он улетел под потолок.

- Что это был за кратер, со светлыми, как у звезды, лучами? – Спрашивал Абдулла, паря в пустоте.

- Сам ты кратер. – Обиделись в ответ. - Не кратер, а сиркус! – И назидательно растягивая слова, добавили. – Это место называется сиркус Аристарх.

- А что это за звезда на нем? – Осмелился спросить Абдулла. Ему было неудобно отвлекать своими глупостями, и он стеснялся.

- Звезда? – Усмехнулись ему. – Звезд здесь много! Это ты правильно подметил. В безвоздушном пространстве такими знаками отмечается взрыв астероида. Это потому, что порода разлетается лучами строго от центра. Красиво, правда?

Он и сам понимал, что это красиво, и все время любовался игрой света и тени, летая над необычными пейзажами и старался никому не мешать.

Придя в себя через много дней, он увидел над собой склонившиеся фигуры в белых халатах. Ему светили чем-то ярким в зрачок, от чего мозг раздирался от боли, но так как это долго невыносимо было терпеть, рассудок его защищался, от чего впадал в прострацию, впитывая в себя всю услышанную ранее информацию и складывая собственную картинку жизни.

В последний раз, не приходя в себя и не подавая признаков жизни, он услышал разговор врачебного консилиума. Но и на этот раз, как ему показалось, это не имело никакого отношения лично к нему, да и вообще не имело никакого значения. Но сам голос звучал безразлично, даже сурово. И это безразличие обижало.

- Люди живут фазами развития, а планеты повторяют их судьбы, в которых присутствуют рождение, молодые годы, старость и смерть. Все этапы разделяются кризисами. Вот, к примеру, в межпланетном пространстве из пыли лепится мячик. Гравитация и температура создают горную породу, на которой формируется атмосфера. Основным кризисом в эволюции планеты становится зарождение жизни, а следующим кризисом будет формирование человеческой цивилизации. Включаясь, эволюция проявляет себя как цепь соединенных программ. Соединения звеньев цепи проявляются кризисами. Конца этой цепи никто не знает, но до сих пор все выглядело так, будто Создатель контролирует прохождение всего пути. Придя на Землю, человек получил все условия существования. Придя на Луну, человек имел возможность захватить все условия существования с собой. Жизнь не оборвалась случайно. Человек нашел свое место под Солнцем. А кризисы напоминают деления на арифметической линейке, заранее согласованные друг с другом, которые как карантинные пункты, отсеивают брак. Человек сам себя готовит к кризису. И механизм здесь несложный. Вся система заставляет, уже адаптированного человека не застаиваться на месте, потому как устойчивая структура теряется гибкость. Энергетически выгодно, чтобы человек приспосабливался к более узким условиям выживания. Гибкому молодому обществу не страшны экстремальные нападения, а отлаженный, старый механизм не выдерживает испытаний. Чем крепче система, тем глубже развал. В хаосе уцелевшие виды бросают все силы на поиск новых связей, и в этом котле рождаются новые формы живого. Кризис стимулирует увядание эволюции. А внешние возмущения, которые глупцы считают главной причиной кризисов, выполняют всего лишь функцию спускового крючка. Так Создатель заботится, чтобы его виды не остановились в развитии. И неконкурентоспособные вымирают. Это касается и целых народов и отдельных людей.

Сверху Абдулла видел толпу студентов, сгрудившихся возле своего голого тела. Это было непривычно, но совсем нестрашно. Подошел профессор и скальпелем рассек его от шеи до живота. И тут Абдуллы коснулся яркий свет, из которого истекало счастье и память матери. Он понял, что ему нужно туда. Он только задержался, что бы бросить прощальный взгляд на свое изуродованное и уже чужое тело, и ушел не оборачиваясь.

 

Valera Bober Jan.22,2008