Пару «приколов» и один скандал? Это здесь не подадут!

………………………..

«Театр до вешалки».

…….

Дорогой мой Читатель… Дорогой, именно и поименно дорогой! Всё, что я сейчас Вам расскажу, произошло на самом деле в году… Эка, братья-сестры, сколько лет уже пролетело! Но было, точно было. И кто мне не поверит, пусть первым плюнет в мою раскрытую и беззащитную сейчас Душу…

 

Итак… В то время моя первая Пьеса ожила, расправила все свои листочки-крылья и стала биться в тесной квартирке. «Воздух здесь не хрустален, атмосфера не праздничная и простора нет, - взмолилась Пьеса, - а мне летать охота на глазах у чуткого и благодарного Зрителя!»

Ну, что же прикажете с Ней делать? Смотреть, как погибает от тоски? Зверь я что ли? Нет, нет, я - кто угодно, но не душитель прекрасных порывов.

Взял я свою любимую, такую тоненькую и трепетную, на руки и сам понес чужим людям. Понес в Театр, туда, куда и устремлялась моя молоденькая и наивная Пьеса.

 

О, Театр! Знаете ли Вы, что такое Театр? Вы знаете… А Вы? Нет?

 

Не знали в то время Театр ни моя Пьеса, ни я, Её Автор…

Не знали и тряслись от страха! Как там примут нас? И примут ли вообще? А может быть и в двери не пустят?

Но, о чудо, впустили, вполне любезно встретили, и даже сопроводили сразу к режиссеру.

- Ирьин – улыбаясь, представился пожилой, худощавый мужчина.

- А я – Автор…

- А я, знаете, как-то догадался… сразу. Ой, что это у вас… красивая какая!

Я, друзья мои, надо пояснить, приодел Пьесу свою. Купил Ей красивый такой, как это сейчас говорят…а, «прикид». Ну, в самом деле, на люди собрался вести, не неприкрытую же, белую… Эдак и замарать могут. Нет, облачил в яркий, голубенький с красными полосками… э…как это… «прикидон»? Тьфу, ну и словцо! Нет, облачил я Её в яркий наряд!

И режиссер тоже «восторгнулся»… и, вот неожиданность, сразу - хвать за Пьесу.

«Ну, ты брат, какой бесцеремонный! Даже руки не помыл!» - думал я и не отпускал свою «кровиночку».

Так и тянули – дядька к себе, но и Автор не сдавался…

Покраснел от усилия режиссер и прокряхтел:

- Да не бойтесь вы, столько их уже через меня прошло...

«Вот этого и боюсь больше всего! Пьеска-то совсем хрупкая, а этот… Ишь, ручищи-то какие большущие, загребущие!» - думал я. Но постепенно успокоился, пригляделся. Нет, конечно, на маньяка или соблазнителя опереточного Ирьин не походил. Наоборот, в целом вид у него был благообразный и даже одет был не в смирительную рубашку. Но ситуация была знакомая. Да, была и раньше у меня томительная минута принятия сложного решения: «Отдавать или нет?»…

 

…Отдавали ли Вы свою дочурку единственную замуж.. Тьфу! Слово-то, какое, люди, вчитайтесь, не бойтесь правде в глаза посмотреть. «За …муж…» «За мужика» грязного, значит!

Я её растил, холил, берег… Чистую такую, прекрасную… И вдруг… и как снег на голову… и как удар мне по материнскому, тьфу, отцовскому месту…тьфу, чувству… является ОН… Как черт является и собирается уволочь безгрешную девичью душу!

И заметьте, все знают, зачем он явился, этот… Знают, но молчат! И я промолчал, и я отдал кровиночку свою… Сейчас уже пятнадцать лет прожили, дети бегают, внуки мои…

Прочитал сам себя сейчас… Я ли это написал? Это же одержимый какой-то, хозяин рабыни, собственник любимой Вещи написал! Господи, пусть у семейства дочурки будет всё хорошо, жизни своей не жалко для этого…

 

… Ну-с, успокоимся и продолжим. Отдал я Пьесу свою Ирьину! Отдал… Это же неизбежность. Ей же дальше надо жить. А жизнь Пьесы – это переход к другим людям. Автор родил – спасибо. Но жизнь Пьесы с Автором – это… как бы точнее… это… это «инцест»! Да, по другому не скажешь… Это извращение движения и развития искусства…

Ну, короче говоря, вздохнул тогда я, и отдал. Ирьин сразу свернул Пьесу в трубочку (как Душу мою завернул! Аж, больно стало! По листочку писалось, каждая буковка выверена… А он – так небрежно!).

Ах, друзья, плохо мне вдруг тогда сделалось. Как-то нехорошо и злобно на душе. Он сворачивает Пьесу, а я зверею… Чуть не бросился отнимать, да режиссер немного успокоил:

- Прямо сегодня и прочитаю. Затем подумаю с недельку, и с вами свяжутся…

Шел я домой, а ноги обратно за Пьесой несли. Как до квартиры добрался? Смутно помню. Но помню точно, что всю ночь не спал, а бегал по комнате и переживал: «Что же там, с Пьесой моей, мужик этот делает?»

Утром я не выдержал и позвонил в Театр. И знал, что рано… И знал, что глупо и малодушно поступаю… Но все ж позвонил и попросил позвать режиссера.

Не поверите, но Ирьин сразу трубку взял и… И просто огорошил меня:

- Не понял… Не понял, как здесь, в нашей глуши, такое шекспировское напряжение родилось! Уже и ведущий актер Чугунов посмотрел и сказал сразу: «Я - это «Он» в Пьесе!» А я уже вижу, как это все заживет в пространстве нашей сцены. Да - это Пьеса для нашего Театра. Все детали обсудим в конце недели. Мы вас обязательно пригласим. Дорогой, поздравляем, Вы - наш Автор!

Сказал он это и положил трубку. А у меня как будто «вакуумная» бомба разорвалась внутри! Полная пустота образовалась! Осел я на стул, «вакуум» стал стремительно заполняться мыслями, и унесло меня куда-то…

…Увидел я, как бы со стороны, то ли себя, то ли какого-то другого молодого человека. Юноша этот медленно шел, озираясь, по огромному полутемному зрительному залу. Шел мимо затянутых в красный, уютный бархат пустых кресел к сцене. А сцена вся светилась каким-то волшебным образом. Как будто все предметы, детали на ней сами себя подсвечивали и притягивали взгляд удивительной загадкой внутреннего огня!

От центра сцены начинались ступени монументальной лестницы, ведущие, судя по колоннам и величественности, в Храм. Последние ступени и колонны Храма скрывались в клубах облаков. На нижней ступени лестницы стояла конструкция, в которой на общем основании были расположены: с одной стороны - вешалка; с другой стороны - виселица.

Молодой человек поднялся на сцену и подошел к лестнице. На самом её верху из-за колонн появился феномен в балахоне, берете и с дирижерской палочкой.

Феномен сказал. - Здравствуйте! Вас приветствую я - Театр!

Юноша ответил. - Здравствуйте!

Театр спустился по лестнице и подошел к молодому человеку.

Театр. Кто Вы?

Юноша. Я - Автор пьесы.

Театр. Зачем Вы пришли сюда?

Автор. Не знаю, что-то привело меня… Жизнь без творчества томила…

Театр. Увы, юноша. Человеку не дано Творить! Ибо Творец был, есть и будет один!!! Вам дано быть Автором. Человеком, познавшим свой талант, данный ему Богом с рождения, и идущим своим Путем! Вы осознали себя Пишущим Автором?

Автор. Не знаю… Пьеса родилась… Ночами писал… Не уверен, хороша ли она… Я начинающий…

Театр. Забудьте это жалкое, пренебрежительное слово! Запомните, для Театра нет Авторов «начинающих», равно как и «продолжающих», «регулярно заканчивающих», «закончивших»... У Театра есть только - Авторы! «Еще не авторы», и «уже не авторы» для Театра не существуют!

Автор. Но нужен ли я Вам? Сколько уже таких здесь побывало.

Театр. Да, Вы правы, Театру прослужили уже тысячи и тысячи… Но, помним ли Мы своих Авторов? Скажите, что такое дом без фундамента, без стен, без крыши, без многих и многих других элементов?

Автор. Это стройка, недоделка…

Театр. Да, это всё что угодно, но не дом. Так и Театр без Авторов: Драматургов, Режиссеров, Актеров, Художников, Музыкантов и других Мастеров всех моих цехов - не Театр! Но они все вошли в Театр, они стали Театром и разделить их Мы не можем!

Автор. Но что же сплачивает всю эту стихию темпераментов, интеллектов, страстей…

Театр. Элементы дома связывает цемент. Театр связывает - Любовь!

Автор. Любовь… И я любил…

Автор декламирует стихи, с всё возрастающим напряжением в голосе:

Я вновь окутан волнами добра,

И голову кружат воспоминания.

Мир возникает - цвета серебра,

Мир, где живут Любимой очертания.

 

Бесплотен облик и почти неразличим,

Но невозможно силы напрягаю!

Слева от лестницы, на сцене возникает и усиливается столб чистого, яркого, серебристого света, в котором стоит прекрасная девушка в серебристом одеянии.

Автор продолжает:

Я оживаю на мгновенье рядом с ним,

И голосу прекрасному внимаю!

Любимая поёт:

Любимый, я храню тебя,

Покой твоей души оберегая.

И ты живешь, как все живя,

Но для порывов силы сохраняя!

Автор тянется к Любимой и поёт:

Судьба! Ты сколько дашь мне жить?

Но я клянусь, что жил лишь в те мгновенья,

Когда мне доводилось рядом быть,

С тобою, о Святое Вдохновенье!

Столб света гаснет, и видение Любимой исчезает под раскаты органа.

Автор. Моя Любовь погибла… Оставив только боль… Больше никогда! Никогда!!! Отмучился… Всё!!!

Театр. О, Любовь! Вам кажется, что вы всё знаете о ней. Или это было с вами, или о ней вы столько прочитали и столько посмотрели, что она стала обыденной. А только Любовь созидает Вечное. Только Любовь держит вас на Земле. И только Любовь держит элементы Театра вместе. Но Любовь не просто всё скрепляет. Она одухотворяет и вдохновляет Театр.

Автор. Любовь в Театре… Я еще и не приблизился к Вам, но Боже, сколько уже нелюбви критики в меня влили!

Театр. Спокойней, молодой человек! Критики нужны и Вам и Театру! Они разгоняют бездарей, талантливых заставляют быть осторожнее, больше работать... Понятно, что Мы говорим о Критиках с большой буквы! А не о тех, кто напишет за плату, что увидел образ Божий в тарелке щей. Критик - это Человек Беспокойный! Не Разумный, а Беспокойный!

Автор. Критики не умны?

Театр. Поймите, Мы не считаем Критика не умным! Критик не разумен в понимании обыденном. Он действительно не понимает и не принимает за незыблемое всё устоявшееся… Он беспокоен в своем поиске нового. Он сам Автор и поэтому пишет своё: не описание произведения, не навязывание своего видения… Вещь, уже рожденная, должна жить своей жизнью, которая суть понимания каждого зрителя-соавтора своего спектакля. И лишать Зрителя возможности и счастья открыть самому произведение – этот грех, Мы верим, в прошлом!

Автор. Но как, и о чем должен писать критик? Скажите, если Вы всё понимаете!

Театр. Вот это и есть Авторство каждого Критика. И оно отличается от Вашего Авторства.

Автор. Но тогда о чем писать мне? Мне иногда кажется, что всё уже написано: все сюжеты, все…

Театр. Если Вы задали этот вопрос, то не пишите! Автор не ищет темы - они его находят сами. В Эфире витают идеи и их воспринимают души чуткие. Души наделенные талантом и растящие свой талант. И вы, Пишущие Авторы, переписываете с Великих Книг, так как других добрых законов бытия Людей нет.

Автор. Да, все мы переписчики с Великих Книг! Я иногда думаю: «Они написаны, значит, и писать больше ничего не нужно?» Но Великие Книги писали тоже люди! Они сделали всё, что смогли. И Великие Истины и Темы сами заставляют перекладывать их на современный язык и уклад жизни. Жизнь этих Книг продолжается. Они живут вместе с радостью и горем людей, а не стоят загадочными и ненужными обелисками. Великие Книги впитывают всё доброе, что написано людьми, и становятся ещё богаче и понятнее. И в моей пьесе, я надеюсь, есть частица этих Книг!

Театр. Это зрелое рассуждение. У Вас определенно есть возможности стать настоящим Автором.

Автор. «Настоящим Автором…» Эх, всё в мучениях напишешь, а затем поставят один раз на сцене и всё…

Театр. То о чем и как Вы пишете, определяет, как это будет показано на сцене. Но сила Пишущего Автора в способности «зажечь» своим текстом разных Режиссеров и других Мастеров Театра - вот где истоки поиска формы и содержания! Каждый из них видит сквозь призму своего мироощущения и поэтому на сцене всегда будет поиск, всегда произведение Автора будет жить, и жить разными жизнями!

Автор. Хватит ли моей жизни, чтобы увидеть эти разные воплощения?

Театр. Ваша жизнь и смерть? Эти главные для вас страсти, что они для Театра? Сказать, что Мы выше этих понятий - значит, сказать правду и солгать одновременно! В Театр вросли тысячи людских судеб - тысячи трагикомедий земных метаний. Вся ваша, людская жизнь - театр! Но вы не верите! Не хотите поверить, что все ваши страсти нарисованы или проецируются - кому на облака, а кому и на болото. И важно не нарисованное, а ваше поведение, ваш выбор, ваше движение к Чистому.

Автор. Чистота в Театре… Наслышан, наслышан! Интриги, насилие, зависть, предательство и прочая ...

Театр. Грязь в Театре? В Театре нет грязи! Это ваша людская грязь! И это не правда, что в грязи могут вырасти прекрасные цветы. Чем удобряете - тем цветы и пахнут! Ох, сколько около меня ползают этих пресмыкающихся. Простых, и со званиями. Деятели театра? Да, но своего «театра»! Создали его сами и под себя и живут в этом «театре», играя в первую очередь для себя и себя. Но, заставляя других смотреть этот «театр». Истинно говорю: раз есть Антилюди – значит, будут создавать и Антитеатр!

Справа от лестницы возникает в мертвом, синем свете человек на пьедестале, одетый в тогу, на голове золотой венок, в руках держит лиру.

Человек говорит: - Я, Нерон – Творец своего Антитеатра! И я - Бог в этом Антитеатре! А в Антитеатре содержание – ничто. Людишки-актеришки – ничто. Форма зрелища – это всё! Насилуй, убивай, жги! Гори Рим… Гори вся Земля, если это зрелище возбуждает меня!

На сцену выбежали люди в масках, выражающих два настроения (или безумную радость, или безумную печать), с факелами. Люди бегали вокруг Нерона. А он дергал струны лиры и смеялся. Звуки лиры и смех были омерзительны и страшны! Постепенно синий свет погас, и страшное видение исчезло.

Автор. Господи! Спаси и сохрани Землю!

Театр. «На Бога надейся…» Но Он действует через Людей. И, в конце концов, всё определяют поступки человеческие. Живи, Участвуй, Чувствуй, Слушай и Смотри. А затем - пиши! Это Ваш фронт борьбы со Злом!

Автор. Есть теория, что Добро и Зло разделяет неуловимая грань – подобная лезвию бритвы. И ты балансируешь между этими понятиями.

Театр. Можно ли жить на лезвии? Попытка балансирования на острой грани раздваивает душу, уничтожает личность. Нет! Эти понятия разделены чем-то незаметным и так легко преодолимым. Посему, не успокаивайте свою совесть, оправдывая свои поступки. Нет, Вы или в добре, или во зле. И этот выбор происходит каждую секунду!

Автор. А я знаю, что люди меняются в лучшую сторону. Они и мыслить стали быстрее. То, что раньше бы назвали скороговоркой – теперь ритм спектакля. Меняется Автор и Зритель – меняется и Театр. Не жалеете ли Вы, что изменились?

Театр. А Вы жалеете, что становитесь взрослым? Это движение… это жизнь… А выбор другой – это остановка… Это смерть!

Автор. Я верю, что люди не пойдут по пути одних удовольствий! Я верю, что они осознанно примут Замысел Творца Всего за основу жизни. И Театр Будущего поможет людям. То, что люди видели, чувствовали за десять лет жизни, будет доступно за вечер. Выбор, решения, поступки, нравственный опыт будут не упрощены, а многократно ускорены и расширены. Благодаря такому Театру, с живым участием самих людей, они будут становиться Людьми быстрее. И за жизнь успеют понять: и для чего они появились на свет, и как им пройти свой жизненный Путь. И, главное, очень многие пройдут Путь, который предначертал их Творец!

Театр. Ваши раздумья о значении Театра интересны и важны. Действительно, зачем нужен Театр? А зачем нужен воздух? Если можете жить без воздуха - живите! Можете жить без Театра – живите!

Вот и пришло время Вашего Выбора. В силу ответственности этого решения Мы обязаны спросить:

- Можете ли Вы жить без Театра?

Автор. Нет!!!

Театр. Что ж, Юный Безумец! Настоящий Театр начинается с вешалки-виселицы. Вывесьте на виселице все пороки, всё злое в Вас. Затем освободите Душу от защитных одежд и оставьте их на вешалке.

Автор снимает плащ и оставляет его на вешалке.

Театр. А теперь входите. Театр давно ждет именно Вас!

Театр берет под руку Автора, они поднимаются по лестнице и скрываются в облаках…

 

…И в эту секунду я очнулся. Явь ли это была, путешествие в где-то рядом расположенное НадПространство… сон ли это был… Кто мне объяснит? Да и к чему эти объяснения? Не в них суть!

Даже то, что случилось на следующий день – тоже не суть.

А что случилось, спросите?

Вот что…

Из дальних странствий вернулся Руководитель Театра! Вернулся и всё взял в свои руки. И руками этими и план постановок расписал, и приказы подписал…

Приказы об увольнении! Ирьин и Чугунов, как-то слишком, по мнению Руководителя, стали свободны, как-то вышли из рамок его стилистики. Вот и вышли они из его Театра, а с ними и моя Пьеса…

Печально, но эти сверхталантливые, интеллигентные и своеобразные Люди не смогли объединиться и жить, дополняя друг друга, в одном Театре. Все там утонуло в интригах, пустых обидах и склоках. Увы, но до Совместного Театра не дошли! Театр с вешалки начинается, а тут трагикомедию, фарс «поставили» в «Театре до вешалки»…

А моя Пьеса погибала! Погибала в полном безмолвии. Ни я, ни Она ничего не говорили. Всё, что мы могли сказать друг другу, всё было сказано ранее…

Конечно, осталась наша Любовь. О, я любил свою Пьесу как… Как дочку единственную… А Она меня – как отца родного любила и уважала, но… Пьесе хотелось вдохновлять Мастеров Театра, пробуждать чувства Зрителя и звать его за собой к Лучшему… Моей молодой Пьесе хотелось жить дальше: радоваться и огорчаться, безумно впадать в страсть и думать над смыслом… Да, такой разной, такой многообразной Жизни. Пьесе хотелось жить, а не греть по-стариковски листочки около батареи… С пусть даже любимым, любящим и добрым, но постоянно занятым чем-то Новым и, увы, уже до боли знакомым отцом-Автором.

И как я, Её родитель, переживал! Лучше бы беды свалились на меня, чем вот так смотреть на страдания никому не нужной дочки-Пьесы. И ты, ну, ничегошеньки, не можешь тут поделать. Совсем-совсем уже ничем не можешь ей помочь! Не можешь интриговать? Не можешь льстить и врать? Так значит, ничего ты не можешь в этом «Театре до вешалки»!

Брошенная! И даже нет, не надругались… Хуже бывает, когда и не ругали… А просто выбросили… И теперь Её уже никто не возьмет… Не знаю, кто это придумал, но все обязательно спрашивают: «А вы раньше никому ЭТО не показывали? Нам ТО, от чего отказались, не нужно!» И даже не смотрят… Даже не желают мельком взглянуть… А вдруг - это Красота? А вдруг – это само Совершенство? А вдруг – это то, что они и ждали всю свою жизнь? А вдруг – это то, что Бог послал? Послал, чтобы обязательно это увидели и узнали все люди?

Нет, никому уже потрепанная, раздерганная и рассмотренная во всех видах… Да, уже не Пьеса, а «работа автора Х.» - не нужна. Аминь!

 

Лет с тех пор минуло… Сколько пролито того, чего меньше всего всем жалко – слез авторских…

И на конкурсах заплевывали – не из «их» группировки был…

И с приёмом в Союз тянули…

А о публикации книг не стоило и мечтать, так как живешь далеко от издательских порогов, да и темы… «Темы, старик, у тебя не актуальные! То - плохо, это - не совсем хорошо… А актуально сейчас: «Хо-ро-шо!»…

Всё, друзья мои, как сейчас говорят…э… а – «достало»! Точнее, досталА эта вся мертвечина до глубины Души и Сердца!

Надоело то, что встречают тебя по национальной, политической, географической и т.д. и т.п. «одежде»! А по литературному и театральному «уму» проводят тебя только в последний путь. Да и то, второпях, не от души соврут… Врать – это уже всеобщая литературно-театральная привычка! И врут уже совсем без повода, просто иначе и существовать не могут!

Сыт я всей этой Недолитературой и этим «Театром до вешалки».

Сыт я, сыт по горло! И на этом обжорном пиру, где делят еще не родившиеся, но уже трупы «литературы» и «театра» я присутствовать не буду.

Простите меня мои детки: рассказы, повести, стихи и пьесы… Простите родные, что обрек вас родитель на жизнь без… Без Читателя? Нет, не так! Редкий у вас будет Читатель… Редкий, но «меткий»! Тот, кто попадает в саму суть, кто созвучен глубинно. А других нам и не надо!

Только так и можно написать что-то своё, но предназначенное для живых и вечных Литературы и Театра.

И эти Театр и Литература объединяют. Если не объединяют, расставляют по «полочкам», по «нишам», по национальности, по месту рождения… то это не Они, а всё, что угодно… Все то, что Искусством не является, а вносится искусственно!

Дорогой мой Читатель! Именно и поименно дорогой и «меткий» Читатель, счастливой нам всем жизни в искусстве! О, пусть не очень счастливой, но именно НАШЕЙ Жизни!

Ваш Автор.