Рецензии
| Будем ждать реакцию Председателя жюри. Только он может внести
изменения и поправить. | | Оля, какая анонимность, когда в конце произведения есть всё - имя, фамилия,
предыдущее произведение, последующее... нажать на которое и сразу выплывает
автор в другом рассказе, даже если бы имени не было в конкурсном? И главное - а
зачем? Добавить интриги? Смешно как-то от таких шагов по привлечению внимания к
себе любыми способами. | | Как, иной раз, в нашем мире так всё перекликается. Вы столько уделяете
времени животным, что захотелось поделиться. Наверное, Вам будет
любопытно, как мы думаем об одном и том же.
МАЙКА
Она не принадлежала мне. Мы были просто знакомы, как
соседи по дачному участку. Я бы не сказал, что мы с ней уж очень
дружили, но когда по выходным встречались взглядами, она склоняла
голову чуть в сторону, смотрела мне прямо в глаза и улыбалась. Потом
степенно подходила и протягивала для приветствия, нет, не руку… - лапу,
которую пожать было для меня , порой, большей честью, чем руку её
хозяина. Это Майка. Поджарая, рыже-кирпичного цвета, абсолютно
беспородная собака средних размеров. Добрейшее существо из всех моих
собачих знакомых. Собака не может улыбаться, скажете вы? Ну, да, не
может. А вот, Майка может, причём так искренно, что сразу начинаешь
улыбаться в ответ. Вот такая собачья индивидуальность!
Её знали и любили все дачники в округе, и близкие соседи и
дальние, потому что Майка была из собак, заслуживших доверие жить без
привязи. Она охотно этим пользовалась и частенько отлучалась, чтобы
поиграть с приехавшими на выходной детьми или подкормиться у
сердобольного старика где-нибудь на окраине. Но, вот, ночью она
прекрасно понимала, где её место и в чём состоит прямая обязанность.
Службу по охране хозяйских владений в ночное время несла предельно
чётко и добросовестно. Если кто-то останавливался возле калитки – гав!
Если прикасался к калитке – гав! Гав! Не хуже, чем фотоэлементы в метро.
Однажды Майка забежала днём на мой участок, (у нас с
соседом нет забора на меже), и я предложил ей кусочек сосиски, которая
была мгновенно проглочена.
– Да, ты есть хочешь?
Я вынес миску с едой. Весь процесс собачьей трапезы со
своего участка наблюдал её хозяин. Он подошёл, хмуро поздоровался.
Красные и опухшие глаза выдавали причину его тяжёлого самочувствия
после вчерашних излияний. Он наклонился к своей собаке:
- И что это ты тут меня позоришь? Кто твой хозяин?
Он, вдруг, обхватил огромной пятернёй пасть собаки и крепко
сжал. Та испуганно смотрела на него, пытаясь сообразить – в чём же она
успела провиниться, но не сделала ни малейшей попытки высвободиться.
Тогда сосед ещё крепче сжал пасть и, торжествуя, произнёс, выдыхая в
нос собаки тяжёлым перегаром:
- Я твой хозяин! Я!
На глазах собаки появились слёзы, но она по-прежнему
покорно терпела страшную боль. Я не выдержал экзекуции и с силой
дёрнул соседа за рукав. Тогда он, покрывшись испариной от полученного
удовольствия и распиравшей гордости, выплюнул:
- Вот как надо собак воспитывать! А, ну, марш домой!
Собака, покорно склонив голову, пошла за ним вслед.
Майка по-прежнему заходила иногда ко мне в гости, но
только когда на даче не маячил животом её хозяин. Видимо, жестокий
урок о том, что нельзя есть из моих рук, она помнила хорошо, и только в
отсутствии хозяина это правило переставало действовать. Однажды, не
увидев её в выходной, я спросил у соседа, где же Майка.
- Вон лежит, сдыхает. Где-то в деревне рассекли лопатой
чуть не пополам. Слишком доверчивая, дура.
Он равнодушно хмыкнул и пошёл в дом. Я приблизился к
собаке. Бедная Майка: всё бедро, начиная со спины было рассечено,
словно саблей. Раненое животное, как доползло до дома, свалилось, так
больше и не поднималось. Даже тарелка воды была не тронута. Я без
особой надежды растолок пачку стрептоцида и, словно мелом, посыпал
зияющую рану.
Знаете поговорку – зарастёт, как на собаке? Майка
подтвердила её в полной мере и через две недели, вопреки мрачному
прогнозу хозяина, была как новенькая. Даже ещё веселее и добродушнее.
Прошло лето, работы сильно убавилось и я стал
наведываться на дачу гораздо реже. Иной раз только за тем, чтобы
захватить сумку с некими результатами непосильного труда на летних
грядках. Однажды поздним вечером я добирался попуткой и потом два
километра шёл в сторону своей дачи пешком. Смеркалось по осеннему
быстро. Было безлюдно и холодно. Подняв воротник, я брёл в
задумчивости и не сразу заметил двигающиеся навстречу мне бесшумные
тени. «Неужели волки?» - мелькнуло в голове. Холодный пот неприятно
освежил мне лопатки. Я остановился - бежать бесполезно. Тени подошли
ближе и я увидел – нет, не волки. Но облегчение не наступило. Это были
бродячие полудикие псы. Ещё свежи были в памяти недавние события,
описанные в местной газете, как стая бездомных псов чуть не насмерть
истерзала девушку.
Обороняться было нечем. Я замер в ужасе. Но, стая шагах в
десяти тоже, вдруг, остановилась и злобно стала смотреть куда-то рядом
со мной. Я скосил глаза в ту же сторону. Рядом со мной, ощетинившись,
стояла Майка, приняв самую боевую стойку, какая только возможна у
собаки далеко не бойцовской породы. Её непоколебимая решимость встать
на мою защиту была настолько велика и очевидна, что это хорошо
прочувствовали псы из стаи и, немного подумав, свернули в сторону и
через мгновение исчезли…
Мне захотелось расцеловать Майку, как дорогого и близкого
человека.
Следующая встреча с ней произошла уже глубокой зимой. В
страшный мороз, коченея от нестерпимого холода, я пробирался через
метровые нехоженые сугробы к своей даче от железнодорожной линии. Я
не собирался там задерживаться ни на минуту. Только набрать картошки и
сразу обратно. Я уже взвалил рюкзак на спину, открыл дверь на выход и
тут мой взгляд упёрся в заиндевевшие собачьи глаза. Это была Майка и не
Майка: на меня смотрели глаза животного с такой вселенской болью и
немыслимым страданием, каких я не видел ещё никогда. Где же твоя
знаменитая на всю округу улыбка, бедная Майка? Исхудавшая до
невозможности, с кусками льда на свалявшейся грязной шерсти, которая
из рыжей превратилась в чёрную, она едва держалась на ногах.
Мой отъезд был отложен. Какое счастье, что я просто не
успел (уж, очень торопился), съесть свой скромный бутерброд,
положенный утром в карман. Вы не можете представить, как эта собака
хотела есть! Будь я девчонкой – разрыдался бы в мгновение ока. Я
растопил печь, сварил картошки в мундирах – больше ничего не было, и
кормил её, кормил… А Майка глотала, будто всхлипывала, подхватывая на
лету даже варёные очистки и никак не могла остановиться. Потом мы
долго сидели у приоткрытой плиты и, молча смотрели на огонь. Ну,
совсем, как люди, которым есть о чём подумать и помолчать. Прошёл
короткий день и, как это бывает зимой, послеобеденное время мягко стало
переходить в лёгкие сумерки. Пора.
Майка провожала меня до безлюдной станции Кветка, которая
сейчас в ледяную стужу, снег и колючий ветер, ну никак не
соответствовала своему названию. А вот и дизель рассекает морозный
воздух, останавливается. Открывается дверь и я почти вползаю с тяжёлым
рюкзаком в спасительное тепло. Оглядываюсь – на меня смотрят те же
человеческие глаза в собачьем обличье. Сколько в них чувства! Майка
дрогнула навстречу теплу, на мгновение подчиняясь инстинкту
выживания, но тут же замерла. Она прекрасна понимала, что её судьба –
не тёплый вагон, а возвращение в ледяную пустыню заброшенных на зиму
дачных домиков. Мы прощались взглядами, как прощаются люди, зная,
что больше вряд ли увидятся. До последнего мгновения, пока не
захлопнулись двери дизеля, она смотрела мне в глаза, не отрываясь ни на
секунду. Печально и обречённо. Из мокрого носа в морозном воздухе
таяло собачье дыхание. Мне даже показалось, что Майка вздохнула, ну
совсем, как человек, понимающий всю неизбежность бытия.
Так и случилось. Я больше никогда не увидел эту забавную
собаку, умеющую улыбаться. Весной, когда люд вновь потянулся на дачи,
соскучившись за зиму по своим грядкам, я спросил с тайной надеждой на
лучшее (нет-нет, не у хозяина, я с ним просто перестал здороваться), у
женщин – а Майка то где? Те рассказали мне, что Майку совсем недавно,
когда уже начало теплеть, закололи вилами в деревне, когда она подошла
к кормушке с похлёбкой для свиней, которых разводил местный «свиной
олигарх» деревенского масштаба. Вот и всё…
Эх, люди, люди,… плошка похлёбки оказалась дороже такого
удивительного существа, как Майка. Эх, ты, ХОЗЯИН, просидевший лютый
мороз дома на тёплом диване с бутылочкой пива у телевизора и ни разу не
вспомнивший о своей собаке, брошенной на произвол в такую зиму…
Преданная псина оказалась предана.
Эх, я, наконец,… почему не схватил её в охапку на зимней
станции и не взял с собою?
Эх, люди… Умение ходить на двух ногах, вместо четырёх ещё
не подтверждает истины достойно носить это звание. Увы… | | Марина, извините за вторжение. Только что отсудил ваш рассказ Финала ВКР.
Захотелось ещё что-нибудь глянуть. Спасибо - не разочарован. | | Надя, замечательный этюд из коротких мгновений нашей жизни. И как
здорово, что положительное всё равно берёт верх, пусть и всего лишь в
воспоминаниях. Память помогает нам жить и сейчас, пока мы храним в ней
всё наше лучшее из прошлого. | | Людмила, я вот зашёл к Вам, чтобы немного познакомиться с
творчеством. Стихи замечательные, но не о них хочется сейчас сказать.
Вот ЭТО меня просто потрясло! Дело в том, что я сам потерял от этой
страшной беды свою супругу, я делал всё, что мог: возил по
профессуре, по разным учреждением повыше классификацией, просил
помощи материальной на заводе, давал взятки врачам - всё впустую,
жена умерла, оставив мне на прощание память о прекраснейших 25
годах совместной жизни. Но, невольно во мне навсегда поселилось
чувство, а вдруг - я не всё сделал, что мог?
Поклон Вам до земли за то, что Вы смогли найти время на чужие
судьбы и истории. Это невероятно сложно в наше суматошное время.
Мне совсем не важно сейчас обсуждать какое-то качество рассказа.
Мне важна СУТЬ. А здесь - только одно могу сказать - БРАВО за
неравнодушие. Счастья всем вашим близким. Они могут гордиться Вами. |
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
