"И в самых пустых головах любовь нередко преострые выдумки рождает."

Козьма Прутков

Наташа была маленького роста, худенькая, неприметная. Она всегда старалась бороться с этой неприметностью, не хотела с ней мириться.

Девушка всегда мечтала быть высокой, идти и смотреть на всех сверху вниз, даже на мужчин… вышагивать длинными ногами расстояния. Но ноги у Наташи были короткими и кривыми, и рост 150 см. Большая проблема маленького человека или комплекс… Даже мужчины у Наташи были прежде маленькими и проходили мимо её жизни, едва туда заглянув.

Тем не менее, замуж Наташа вышла. Муж, Артем Филин был фотографом… Они встретились, когда она пришла сделать фото на паспорт. Он говорил, а она слушалась – «сядьте, голову чуть поверните…». Она сидела напротив него, и он её увидел, всё сразу охватил своим взглядом, своим пониманием… и рваную чёлку рыжеватого цвета, и ярко-красные губы, а главное – маленький рост, идеально подходящий к его. Так они познакомились, нашли друг друга… два одиночества.

Наташа думала, что любовь – это привязанность и ждала её со временем, а Артём считал, что любви нет, а есть понимание и уважение – составные существования двух людей. Если что-то из двух этих составных отсутствует – значит, существование невозможно. У Артёма с Наташей существование было, но какое-то отдельное друг от друга, не рождалось «мы». Наташа его ждала, а Артём отвергал. Он считал свою личность самодостаточной, не нуждающейся в приставках и говорил – «Я», « Моё». Наташа стала «Его», как фотокамера – маленькая, удобная… Она ничего не требовала, слушала и старалась понять и впитать в себя всё, что он говорил, чем жил, что любил. Полюбить это так же как он. Она отдавалась вся, а Артём только брал. Она перетекала в него… и становилась совсем неприметной. Боялась потерять и заглядывала в глаза в надежде на любовь - «Любви нет» - монотонно отвечал он, жестоко убивая её надежду, постепенно раз за разом. Наташа опускала голову и втягивала шею – становилась ещё меньше, смотрела на себя в зеркало и не видела там женщину.

Когда-то, в начале их знакомства Артём её фотографировал. Это получалось у него настолько мастерски, что заурядная внешность Наташи больше не казалась таковой, напротив – каждая черточка лица представлялась индивидуальной и неповторимой. Девушка даже казалась себе актрисой… Вот она вполоборота задумчиво смотрит в сторону, на другой фотографии она уже с цветком загадочная и таинственная – тогда так легко было надеяться на хорошее, на любовь со стороны этого творческого молодого человека. И она вместе с надеждой, обманчивой и сладкой – нырнула в этот брак. А теперь тонет в нем.

Он больше её не фотографировал… уже давно.

Теперь она сидела дома, варила щи, убирала, смотрела телевизор… Её мир сузился до помещения квартиры. Каждый день был похож на предыдущий. И время, казалось, идёт по кругу, а сама Наташа стоит на месте. А можно было сдвинуться с места - пойти работать, но она чувствовала, что Артём будет против, ощущала его будущее недовольство, молчаливое и обвиняющее.

Тогда она будет ходить под ним, как под давящим грузом, с чувством вины.

Артём имел свою фотостудию, денег им хватало, а потому необходимости в работе он не видел. Мужу нравилось, что Наташа всегда дома, как телевизор, диван, стол и компьютер. Недвижимость. И если ему это было по душе, значит верно, значит, так и должно быть в семье. Наташа в это верила свято и «хранила» домашний очаг, жертвуя собой, может быть, до конца не осознавая.

В постепенность и размеренность их жизни незримо, медленно, но верно вкрадывалась серость… Незаметно для себя Артём стал воспринимать всё, что так усердно и любовно творила для него Наташа, как должное, обязательное… Так, наверное, живут с матерью: спокойно, надежно, на всём готовом, но чего-то не хватает. Женщины? Наташа перестала быть для Артема желанной по одной простой причине. Она была всегда одинаковой, домашней и всецело его – во всём с ним согласная, думающая его мыслями, жившая его желаниями, не проявляющая никакого сопротивления ни в чём, а потому … не искрилось, не светилось, не зажигалось. Шла она за ним где-то сзади, всё сильнее сжимаясь в комок, дабы не мешать, лишь предугадывала его желания и его недовольства… Артём уже стал ловить себя на мысли, что он почти один.

Наташа не могла не замечать этих перемен, хотя ей бы и хотелось на всё закрыть глаза, она спрашивала себя: «Что не так?» - и не могла понять.

Ведь она всё делала, как хотел он, для него.

Родных у Наташи не было, не было, по сути и друзей. Разве что – Лидка, одноклассница. Но Лидка – это Лидка… А муж – это муж. Он есть и его нет.

Ускользающий и далёкий, не любящий Наташку. Несмотря на свои попытки убедить себя в своём счастье, у неё это получалось всё хуже. А Артём уже давно перестал ей внушать, что она счастлива… и Наташка с небывалой ясностью осознала, что любви не будет.

Заглянула в себя и увидела боль в самом центре души и пустоту. И даже боль уйдёт и останется пустота, ничего. Потому что вся Наташа в своём Артёме и больше у неё ничего нет. Она сама сделала его своей Погодой, сотворила Богом своего мира, вершителем её судьбы.

От звука открывшейся двери Наташа вздрогнула, вышла из своей задумчивости. При виде мужа, вошедшего в дом её охватило волнение. Она стала ловить его движения, взгляд, слова, интонации, мимику… - всё, что могло воскресить надежду, облегчить боль. Вот он улыбнулся, взглянул (как-будто сквозь), не видя. Привычно прошел на кухню и сел на табурет возле стола. Наташа-хозяйка, его домашняя Наташа, вопреки привычной суете с посудой, сидела, глядя на него…

- В чём дело? – прямо спросил Артем.

Наташа вздрогнула, проговорила торопливо - «Сейчас-сейчас», не отвечая на вопрос, но отвечая его потребности… поесть. Ловко положила макароны с отбивной и, заправив их домашним соусом, подала на стол.

- Приятного аппетита – проговорила тихо, едва слышно… Артём ел неторопливо, тщательно пережевывая пищу. Он никогда не хвалил и не критиковал то, что она готовит. Просто ел. Ей нравилось, как он это делал. И казалось, что именно эта тщательность в еде и есть благодарность.

Артём всегда казался Наташе красивым. Невысокий, коренастый, черноволосый с крупными чертами лица. Именно таким, по её мнению, должен был быть идеальный мужчина. Ничего тонкого, будто высечен из камня… для неё, Наташи. А вот не любит…

- Нам нужен ребёнок – неожиданно для самой себя сказала Наташа.

Эти слова были порывом. Как и прежде, она боялась его неодобрения, но в тот момент не рассуждала, не думала – просто произнесла на одном дыхании.

Они никогда прежде не говорили об этом, не планировали, и потому такое заявление со стороны Наташи было неожиданным для мужа.

Он задумчиво взглянул на неё и спросил: - Ты хочешь ребенка?

Наташа утвердительно кивнула, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, и ком подкатывает к горлу. Она ничего не могла произнести. Ждала слов мужа жадно, вглядываясь в его лицо…

Артем, казалось, был изумлен. Готового ответа не находилось. В нем боролись эгоизм и инстинкт продолжения рода… Наташа жила для него и Артема это устраивало. Ребенок отвлечет жену от мужа, а может быть и полностью заберет её внимание. Эта мысль кольнула его неожиданно остро, так что он и сам только теперь осознал степень своего собственнического отношения к жене, своего эгоизма и привязанности к ней. Почему он так давно не смотрел на неё как теперь: пристально, нежно. Какое у неё всё-таки бледное, но родное лицо.

- Ребёнок… Почему бы и нет? – наконец, повеселел Артем – Мы же семья!

- Семья – улыбнулась Наташа и заплакала.

Она плакала на его плече, долго, отчаянно и вся боль, что копилась и нарастала в ней - сейчас выливалась в этих слезах и высыхая на щеках, уходила прочь.