Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор:	Алик Затируха
Тема:	Драма на острове Кахиканака	Ответить

   Посвящаю Илье Михайловичу Майзельсу

    *
    1 часть

    …Поздний вечер. Илья Михайлович Майзельс, известный рязанский предприниматель, литератор, меценат, коллекционер, защитник природы, основатель и бессменный руководитель известного литературного портала «Что Хочет Автор», сидит в своём любимом кресле у камина, и в который уже раз перечитывает «Швейка».
    «Вот где настоящее мастерство! – снова и снова восхищается Илья Михайлович. – У автора не то, что творческого напряга с потом не чувствуется, но даже видимого старания не заметно, а герой получился – на века!»
    Лежащий у ног хозяина «немец» Рекс насторожился и потянулся к двери.
    Раздался звонок.
    Время позднее, гостей Илья Михайлович не ждал. В заветной шкатулке у него лежал Магнум 44, самый крутой револьвер в мире. Но звонок был каким-то робким, каким-то трусоватым, и он не стал доставать оружие. И всё-таки перед тем, как пойти к двери, Илья Михайлович оценил взглядом – долго ли от неё придётся бежать за каминной кочергой, если что.
    – Кто там?
    – Откройте, пожалуйста, господин Майзельс?
    – Кто вы!
    – Из Авдотьинки я. Петром зовут. Пётр Авдотьин. Картину вам хочу предложить.
    Интонации позднего гостя из деревни Авдотьинки не настораживали. Илья Михайлович открыл дверь.
    Вошёл простоватого вида мужичок в сапогах и с завёрнутой в плотную бумагу картиной подмышкой.
    – Я, господин Майзельс, слышал, что вы картины собираете. Вот и хочу предложить вам эту. У вас она лучше сохранится.
    – А у вас она где хранилась?
    – А у меня она хранилась на чердаке.
    – А на чердаке как оказалась?
    – А на чердаке она оказалась вот как. Как-то раз выхожу из дома, и как раз в это время рядом резко останавливается машина. Очень хорошая машина, механизатор я, разбираюсь немного в машинах, очень дорогая. Из неё тут же выбегает мужик. Не русский мужик. Выбегает вот с этой картиной в руках. Подбегает ко мне и просит, можно даже сказать, умоляет: «Спрячь на время, дорогой! Щедро отблагодарю! А если через две недели ни я, ни от меня, Хасана, никто за ней не придёт, можешь делать с этой картиной всё, что хочешь…» Говорит с акцентом, сильно волнуется и всё время на дорогу оглядывается, будто кто-то гонится за ним. Отдал мне картину и тут же умчался. А когда я находил ей местечко на чердаке, видел, как мимо дома промчались три машины. И тоже не какие-нибудь «копейки».
    – Догадываюсь, Пётр: две недели прошли, а ни Хасан, ни посланцы от него за картиной так и не пришли.
    – Пять недель прошло, господин Майзельс. Пять! Боялся не додержать.
    – Сами-то хоть взглянули на картину?
    – Да боже упаси! Дышать на неё до сих пор боюсь. С этим народом шутки плохи.
    Как ни терпелось Илье Михайловичу взглянуть на картину, а надо было соблюсти законы гостеприимства. Он пригласил гостя посидеть у камина.
    … Кроме всего прочего, поговорили о житье-бытье в деревне и городе. Дружно ругали власть всех уровней и там, и там за её неповоротливость и глупости.
   … Вот это напиток! – восхищённо причмокивал Пётр, выпивая очередную рюмку бренди, который Илья Михайлович, пользуясь богатыми дарами своего великолепного сада, с любовью готовил сам. – Господин Майзельс, мне и никаких денег не надо за эту картину, а вот если бы вы хоть одну бутылочку этого чуда мне подарили…
    Илья Михайлович тут же принёс в красивой сумке гостю в подарок три бутылки своего бренди.
   … Расходились друзьями.
    И вот Илья Михайлович развернул лежащую на столе картину, присмотрелся к ней и так громко вскрикнул: «Не может быть!», что Рекс стал испуганно бегать вокруг него и с тревогой заглядывать ему в глаза.
    Илья Михайлович сходил за большой лупой, ещё раз внимательно всмотрелся в картину и ещё раз воскликнул: «Не может быть!»
    Перед ним лежали «Маки» Винсента ван Гога! Картина, украденная из Музея Мохамеда-Махмуда Халиля в Каире в 2010 году. Картина, ориентировочная цена которой – 50 000 000 долларов.
    Дрожащей рукой были сделаны звонки в ФСБ и посольство Египта…

    *
    2 часть


    ... «Ладно, хоть не ночью забирают…» – Илья Михайлович старался найти хоть что-то утешительное в происходящем событии.
    Никаких намёков – куда везут. Куда – стало понятно, когда доехали до легендарной площади и подъехали к легендарному зданию.
    …– Полковник Семенцов, – представился хозяин кабинета.
    Полковник вежлив, ничего пугающего в поведении, мимике, интонациях.
    ... – Вот и возник, Илья Михайлович, вопрос: отдавать ли «Маки» Египту или оставить в России? Ваша позиция в этом вопросе нам хорошо знакома – надо отдавать. Но есть мнение не только нашей музейной верхушки, но даже куда более высокое мнение, – полковник Семенцов со значением указал пальцем вверх. – Мнение – а чего ради отдавать? Но вот как мотивировать такой отказ? Предлагается такой вариант. Недавно на одном из пляжей Шарм-эль-Шейха была съедена акулой гражданка России Клевретта Кукуева. МИД предложил строго упрекнуть власти Египта в безобразном отношении к безопасности своих пляжей, и на этом основании, в качестве своеобразной компенсации за гибель очередного нашего соотечественника, не отдавать «Маки» Египту. Но! Но власти Египта утверждают, что гражданка Кукуева погибла не по вине акулы. Она сама долго провоцировала акулу на нападение. А акула та, Илья Михайлович, – очень необычная штучка. Любимица и баловень туристов, особенно русских. Почти ручная. У неё даже имя есть – Маруся. И каждый из пляжников норовит угостить её чем-нибудь вкусненьким – бараньей требухой, курочкой, а то и шашлычком побаловать. А гражданка Кукуева вздумала в тот день угостить Марусю собственноручно испечёнными пирожками с повидлом. Свидетели происшествия хорошо видели, как она буквально силком заталкивала эти пирожки в пасть акулы и зло кричала: «Жри давай, скотина! Не вороти морду! Знаешь, сколько времени я потратила на эти пирожки!» Те же свидетели видели, как гражданке Кукуевой удалось кое-как затолкать в пасть акулы пару пирожков, а потом… А вот потом случилось то, что случилось… Ждём с вами, Илья Михайлович, звонка оттуда, – хозяин кабинета опять поднял указательный палец вверх.
    Пока ждали звонка, Илья Михайлович и полковник Семенцов поговорили о погоде, о спорте, о дорогах и, люди одного поколения, посетовали на то, что им, увы, уже не стать свидетелями того, как на Марсе будут яблони цвести…
    И вот – ожидаемый звонок.
    Взяв в руки трубку, полковник встал, подтянулся:
    – Да, полковник Семенцов слушает… Да, он тоже здесь…
    Беседа полковника с кем-то «оттуда» длилась минуты две.
    – Ваша взяла, – если и не с каким-то очень уж радостным воодушевлением, но с явно ощутим сочувствием сказал он, и даже хлопнул Илью Михайловича по плечу. – Признано, что акула не превысила мер необходимой самообороны. Картина будет возвращена Египту. Более того, картину, через посольство, будете возвращать вы…
    Преисполненный ликования оттого, что из легендарного здания на легендарной площади он вышел не только вольным человеком, но даже своеобразно награждённым, Илья Михайлович тут же зашёл в ближайший бар и, после пары рюмочек, для завязки дружеской беседы, обратился к рядом стоящему с ним у стойки парню:
    – А, по-моему, вы, батенька, напрасно сомневаетесь в том, что даже наше поколение ещё увидит, как на Марсе будут яблони цвести.
    Парень долго и недоумённо смотрел на соседа по стойке, а потом строго потребовал у бармена:
    –Мне больше не наливай! Что-то я сегодня рано окосел, совсем уже не соображаю.
    Дома Илья Михайлович сразу взялся за изучение истории Египта, нравов и обычаев его народонаселения. С некоторым удивлением узнал, что Клеопатра не только своим поведением не служила примером, но и к хвалённой её внешности у современников были большие претензии. Как-то раз одна из дам высшего света Египта, при всём честном народе, бросила ей в лицо то, что в переводе на русский означает хорошо знакомое нам: «Сучка крашена!»
    *
    3 часть

    ... Илья Михайлович догадывался, что дипломатический этикет обяжет посольство Египта придать его визиту с возвращением картины какую-то торжественность. Но чтобы вот так!
    Господина Майзельса встретили в посольстве как национального героя страны пирамид. Так и представляли его высоким гостям посольства.
    А потом – речи, речи, речи. Хорошо запомнилось Илье Михайловичу только одно: правительство Египта подарит господину Майзельсу яхту, в которую самыми ускоренными темпами переделают уже отслуживший свой срок, но ещё очень крепенький миноносец военно-морского флота Египта. А в первом рейсе этой яхты её кают-компанию будут украшать «Маки».
    Ответная речь Ильи Михайловича прошла с таким успехом, которого он не ожидал, хотя прекрасно понимал, что уж какие-то аплодисменты он точно заслужил, с вдохновением работая над этой речью.
    Потом была художественная часть программы. Какие голоса у работников посольства! Какой, оказывается, умелый запевала и дирижёр посол! Как деликатно Илье Михайловичу было предложено вставить в программу что-то своё. Вместе, дружно спели «Подмосковные вечера», «Калинку», а вот «Ой, мороз-мороз…» – это уже не так уверенно, и не до конца…
    Завершала художественную часть программы всемирно известная исполнительница «танца живота» – Амина. Так исполняла, что порой Илья Михайлович едва мог удержаться, чтобы не ответить на её жаркие взгляды, а то и не пуститься в какой-нибудь припляс вокруг неё…
    … Как и договаривались, Илья Михайлович отчитывался о своём визите в посольство Египта полковнику Семенцову.
    … – Поздравляю, Илья Михайлович! Как назовёте яхту?
    – Посоветуюсь с авторским активом ЧХА. Предложу свой вариант – «Рязань».
    – Понимаю-понимаю. Откуда пойдёте в первый рейс?
    – Пожалуй, из Новороссийска.
    – Цель вашего первого путешествия?
    – Полинезия…– несколько смущённый таким замахом, ответил Илья Михайлович.
    Тут полковник Семенцов прервал разговор, встал со стула и стал молча ходить по своему кабинету, время от времени внимательно поглядывая на собеседника.
    А сев снова на стул, спросил:
    – Илья Михайлович, Амина долго сидела у вас на коленях?
    Вопрос так смутил Илью Михайловича, что ответить он смог не сразу.
    – Засекать это время я, конечно, не засекал, но…
    – А сама с них слезла?
    И снова – немалое смущение:
    – Пожалуй… пожалуй, можно сказать, что не совсем сама. В конце концов пришлось даже легонько сталкивать её...
    Полковник Семенцов ещё какое-то время походил по кабинету, а сев на стул, сказал каким-то торжественным тоном:
    – У нас, Илья Михайлович, есть очень и очень веские основания предполагать, что Амина – член одной из самых крупных международных банд по краже и распродаже картин самых выдающихся мастеров кисти.
    Илье Михайловичу тут же тоже захотелось какое-то время походить по кабинету, успокоиться.
    – Она просила вас взять её пассажиркой на «Рязань»?
    Полковник понимает, почему Илья Михайлович мнётся с ответом.
    – Обещали?
    – Да так…как-то неопределённо…
    – У вас есть с Аминой какая-то связь?
    – Обменялись телефонами.
    – А вот теперь, Илья Михайлович, следует поступить очень определённо: вы позвоните Амине и твёрдо пообещаете взять её на борт «Рязани» в первый же её рейс!..
    Илья Михайлович быстро понял задумку наших органов: в море или в каком-то из портов Амина обязательно поспособствует кому-то из сообщников хитростью или силой добыть из кают-компании «Рязани» «Маки». Органы, следя за её связью в море и контактами на берегу, рассчитывают выйти на всю банду.
    …– Время от времени вас под водой будет сопровождать наша подлодка «Сыктывкар». Увы, это сопровождение не может быть постоянным, всё-таки главная задача «Сыктывкара» – авианосцы противника.
    – Товарищ полковник, но ведь в таком случае все мы, на борту «Рязани», будем совершенно беззащитны в море перед бандитами. Чем защищаться, если они нападут там на нас? Я понимаю, что в Новороссийске мы не сможем пронести никакого оружия на борт «Рязани». А что если поступить вот так: где-то в море «Сыктывкар» всплывает и передаёт нам хотя бы пару пистолетов…
    – Категорическое «Нет!», Илья Михайлович. Никакого огнестрела на борту «Рязани»! Для возможной обороны на борту будут несколько десятков вил. Объяснение для всякого рода досмотров такое – это подарки для аборигенов Полинезии в случае ваших возможных встреч с ними…
    *
    4 часть

   … В Новороссийске, перед отплытием, провели обряд крещения «Рязани». Валентина Семёновна Трошина, назначенная крёстной мамой, заслуженный ветеран ЧХА и, как и его руководитель – жительница этого славного города, несгибаемый патриот СССР, – Валентина Семёновна заранее и категорически заявила, что будет разбивать о борт яхты только самое-самое настоящее «Советское шампанское», а не какую-нибудь современную подозрительную гадость, разлитую в каком-нибудь подозрительном подвале Новороссийска. Поэтому ещё в Москве нашли такое «Советское шампанское», с таким авторитетным сопроводительным документом, к которому даже Валентина Семёновна не смогла придраться. Вот теперь бывший египетский миноносец окончательно стал «Рязанью» – яхтой под российским флагом.
    А вот каприз ещё одного из пассажиров удовлетворять не стали. Яков Христофорович Карякин, ветеран, не менее, чем Валентина Семёновна, увешанный наградами ЧХА, был очень настойчив:
    – Илья Михайлович, я убедительно прошу приобрести для меня отдельный спасательный плот. Хотя бы небольшой. Во-первых, я не переношу тесноту. Просто физически не переношу! Я даже в полемиках на сайте её не переношу, сразу начинаю нервничать. А, во-вторых, если что случится, то на общем плоту обязательно возникнут свары, а то и рукоприкладство. А силы уже не те.
    Илья Михайлович, хорошо зная характер давнего труженика и вояки портала, дружески похлопал его по плечу:
    – Яков Христофорович, если свары и драки на общем плоту не начнёшь ты, то по-другому они там никак не начнутся. Не лукавь, ты и сам это прекрасно знаешь. Поэтому, если что случится, тебе придётся на общем плоту всё время крепко сжимать зубы. Вывод: нам всем надо будет так бережно относиться к «Рязани» и друг к другу во время всего путешествия, чтобы ничего не случилось…
    На проводах пионеры Новороссийска вручили Валентине Семёновне картонную коробку с галстуками. Она обещала лично повязать их каждому малолетнему аборигену Полинезии, которому повезёт заполучить такой подарок.
    … Илья Михайлович не заказывал ничего подобного, но, как только «Рязань» отошла от причала, в порту разом загудели десятки судов. Образовался даже эскорт из небольших катеров и моторных лодок. Все пассажиры «Рязани» благодарно махали во все стороны российскими флажками. Кое-кто из дам утирал платочками слёзы…
    «Рязань» набирала ход. Галина Талер побежала на нос яхты, увлекая всех за собой. Когда почти все пассажиры собрались там, Галина, энергично дирижируя руками, звонко запела: «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, весёлый ветер, весёлый ветер…» Первой с готовностью подхватила Валентина Семёновна, а потом и другие. Вот и тут не зазорно было всплакнуть, глядя в глаза друг друга и вспоминая легендарный фильм молодости с его легендарной песней.
    … Чайки; дельфины, напрашивающиеся на знакомство; первое настоящее волнение моря; морская болезнь...
    Чуть только все попривыкли к обстоятельствам путешествия, Илья Михайлович попросил Галину Талер зайти к себе в каюту.
    – Галя, одно дело – виртуальное общение, и совсем другое – реальное. Неминуем процесс притирки пассажиров «Рязани» друг к другу. Мне, как хозяину яхты, будет неудобно делать замечания своим гостям. Уверен, что вы, с вашим авторитетом и тактом, как никто другой поспособствуете этому тонкому процессу. Ну, а если кто-то будет очень уж заметно противопоставлять себя коллективу – сообщите, пожалуйста, об этом мне.
    – Никаких кляуз, Илья Михайлович! – улыбнувшись, решительно сказала Галина. – Как только кто-то возомнит о себе – собственноручно за борт выброшу…
    Рождённая миноносцем «Рязань» быстро домчала своих пассажиров до Босфора. А сразу за ним начались занятия с вилами по отражению возможного нападения бандитов.
    Командиром «отраженцев» правого борта был назначен Николай Дальний, а левого – Юл Хантымансийский.
    …Илья Михайлович рассказал в кают-компании о «Маках», о тяжёлой судьбинушке Винсента ван Гога. Увы, в продолжении разговора об искусстве не нашлось ни одного искреннего почитателя горемыки, а кое-кто и шептался между собой: «И за что только пятьдесят миллионов долларов предлагают за это…»
    … В этот раз, рассевшись вечерком в шезлонгах на палубе, пассажиры «Рязани» стали вдруг вспоминать свои школьные клички.
    – Гуня.
    – Чулок.
    – Хвостик.
    – Ябеда. Такую кличку мне Банан прилепил, хотя я никогда в жизни не ябедничала. Списывать ему не давала…Правду сказать, это я к нему на веки вечные Банана прилепила… Правду сказать, ещё до того, как он меня Ябедой обозвал…
    Не разоблачёнными оставались два ветерана ЧХА.
    Смущаясь, Валентина Семёновна всё-таки назвала свою:
    – Клякса.
    Все набросились на Якова Христофоровича с требованием не отрываться от коллектива.
    – Я был председателем совета дружины школы. Не может же председатель совета дружины ходить с кличкой. А когда мне пытались её прилепить, я доходил с жалобой до райкома комсомола. А что было делать? Как, например, Банан может пионерские парады и другие торжественные мероприятия проводить? Хотел бы я на вас посмотреть в моей шкуре…
    … К исполняемым Аминой «танцам живота» даже мужчины относились без особого восторга. Не наше оно, это искусство, не наше. А Валентина Семёновна и вовсе демонстративно покинула кают-компанию сразу после начала первого представления.
    … «Рязань» неспешно обходила острова Средиземноморья.
    – Нет, товарищи! – как-то раз тяжело вздохнул Юл Хантымансийский, в очередной раз разглядывая пейзажи на берегу. – Что бы мы там ни сочиняли и ни пели про красоты России-матушки, а давайте честно признаемся, что против красот Адриатики она серовата и скучновата…
    Не прибавилось после этого у Юла товарищей на борту «Рязани», и ещё больше защитников левого борта только и выжидали подходящего момента, чтобы переметнуться на правый к Николаю Дальнему.
    Как-то раз Галина Талер с интересом спросила:
    – Амина, с кем это у вас такие продолжительные телефонные разговоры?
    – Ой, дорогая Галина! Если бы вы знали, как волнуется за меня моя милая мамочка!..
    …– Яков Христофорович! Да прекратите же вы ко всем придираться. Вот и кок опять на вас жалуется. Вы всё время упрекаете его в том, что он неправильно готовит макароны по-флотски. Да чёрт бы с ними, с этими макаронами, но вчера вы без всякого приглашения зашли в рубку к рулевому, а через минуту стали настойчиво рекомендовать ему взять два румба вправо. Вам, якобы, показалось, что прямо по курсу – рифы. Галина Талер с вами – как мать родная. А вот я могу высадить вас на берег в ближайшем порту…
    … Американский авианосец. Ну, тут, будь ты хоть каким патриотом, а восхищения в своих глазах при взгляде на этого колосса, скрыть никак не сможешь.
    Уже на следующий день Валентина Семёновна прочитала в кают-компании лекцию: «Американский флот – как дубина империализма». Амина, хотя и не понимала почти ничего, была самой внимательной и благодарной слушательницей. Её захватила страсть, с которой Валентина Семёновна размахивала дубиной империализма.
    ...– Галя, ну как там ведут себя наши отцы-командиры на своих бортах во время занятий с вилами? «Отраженцы» не стонут от их палочной дисциплины?
    – Илья Михайлович, всё больше убеждаюсь во мнении, что Николай Дальний – вот идеальный командир для любого человеческого сообщества и при любых обстоятельствах. Твёрд, когда надо, и добряк, когда необходимо это качество характера. Его команда «отраженцев» во время занятий с вилами, как говорится, смотрит ему в рот и вышколена будь здоров! Но вот тут недавно одна из его дам уронила за борт свои вилы и уже готова была зареветь, ожидая упрёка, как Николай тут же стал рассказывать всем такие забористые анекдоты и с таким мастерством в этом тонком искусстве, что скоро уже и оплошавшая дама заливалась смехом. А вот Юл Хантымансийский – тут другое, Илья Михайлович. Тут, если и не палочная дисциплина... Говоря без обиняков, я очень рада, что попала на борт к Николаю.
    – Галя, а что можете сказать про Амину?
    – Что тут сказать…На занятиях с вилами она – первая. Расположить к себе может. Для некоторых наших дам стала подругой. Но… Вы, Илья Михайлович, уж простите меня, пожалуйста, за ссылку на пресловутую женскую интуицию, но никак не могу избавиться от чувства, что она – неискренний человек. Она играет…
    ... Вот это яхта! Вот это архитектура! Какие огромные размеры у этого судостроительного чуда!
    На той яхте, заметив, что кто-то их догоняет, прибавили ходу.
    Нет, «Рязань», бывший миноносец, для которого и тридцать узлов – не предел, не только не отстаёт, но, по-прежнему, догоняет соперницу.
    Когда поравнялись, Илья Михайлович распорядился сбавить ход и из вежливости идти вровень с соперницей.
    Присмотрелись. Ба! Так ведь это «Eclipse» («Затмение»), супер-яхта бывшего губернатора Чукотки. Самая большая в мире. Длина – 162 метра.
    Все пассажиры «Рязани» высыпали на борт и стали приветственно кричать и размахивать российскими флагами.
    На капитанский мостик «Затмения» позвали её хозяина, которого на «Рязани» сразу все узнали.
    Не дольше минуты он холодно рассматривал «Рязань», её пассажиров, и удалился. Никаких приветствий от «Затмения».
    Сидящая в шезлонге на его борту загорелая девица в купальнике из шнурков, демонстративно зевнув и закинув ногу на ногу, показала пассажирам «Рязани» средний палец.
    Эх, что тут началось на ней! Возмущение выражалось всеми известными человечеству способами. Для откровенной матерщины мужчины всё-таки отходили чуть в сторонку от дам.
    Но вопиющее, ничем не обоснованное оскорбление требовало более жёсткого ответа.
    – Илья Михайлович, а давайте-ка дадим своеобразную пощёчину этому лакированному хлыщу, – предложил Николай Дальний. – Навал называется.
    Чуть подумав, Илья Михайлович распорядился:
    – До конца этот манёвр доводить не будем, но пугнуть пугнём.
    Уже после начала манёвра по сближению с «Затмения» запросили условия сатисфакции.
    – Галя, вы у нас самый креативный человек, подскажите, – попросил Илья Михайлович.
    Галина Талер быстро нашла ответ – и уже через какие-то минуты провинившаяся девица была переправлена с супер-яхты бывшего губернатора Чукотки на «Рязань» в тяжёлом штормовом матросском облачении и с самой большой из имевшихся на борту «Затмения» шваброй.
    «Рязань» шла впритирку с «Затмением», навал можно было совершить в любой момент, поэтому работа была совершенна качественно и быстро. Потом работницу угостили макаронами по-флотски, компотом и переправили обратно на «Затмение».
    Полученной сатисфакцией на борту «Рязани» все были удовлетворены, и Илья Михайлович распорядился дать своей яхте полный ход.
    И всё-таки, даже когда «Затмение» было уже далеко позади, Валентина Семёновна и Яков Христофорович плечом к плечу всё ещё стояли на корме «Рязани» и показывали свои средние пальцы яхте бывшего губернатора до тех пор, пока она и вовсе не скрылась за горизонтом…

    5 часть

    … В этот раз на посиделках на палубе «Рязани» разговор пошёл об НЛО. И сразу образовалось два лагеря. Во главе одного из них тон задавал Юл Хантымансийский, во главе другого также негласно, но единодушно лидером была признана Галина Талер.
    … – Если бы НЛО действительно прилетали к нам, то в наше время, с нашим ПВО хотя бы один из них уже красовался в музее космонавтики, – не сомневался Юл.
    Галина возмущалась:
    – Юл! Ну почему НЛО обязательно надо сбивать?
    – Потому что ничего хорошего от них, – Юл пренебрежительно ткнул вверх только большим пальцем, – ждать нам не приходится. Мы для них – как дикари Америки для конкистадоров. Тоже станут грабить нас и угнетать.
    – Ты уж извини меня, Юл, но ты действительно дикарь. Неужели вот те, кто сможет добраться к нам оттуда, – Галина вытянула к небу всю руку и почти с благоговением повторила: – Оттуда! И неужели вот эти славные ребята почему-то станут грабить и угнетать нас? Нет, нет, и ещё хоть сколько раз нет! Поводырями они будут для нас, слепцов пока, во вселенной…
    Страстный монолог Галины прервал кто-то из лагеря Юла:
    – Что-то всё не видно этих поводырей.
    – Не они виноваты в том, что у нас до сих пор нет с ними контакта, это мы до него не доросли, берегут они нас от всяких шоков и глупостей по отношению к ним, – была убеждена Галина Талер.
    – Лучше будет, если и не дорастём никогда, – проворчал Юл Хантымансийский.
    Когда судовой гудок позвал пассажиров к обеду, Галина Талер последнее слово оставила за собой:
    – Друзья, смотрите чаще в небо! А вдруг повезёт и они даже подлетят к вам. Даже тогда не бойтесь, ничего плохого они вам не сделают. Вот увидите. Даже тебе, Юл, – улыбнулась Галина.
    После этой дискуссии в этот же день Илья Михайлович, лёжа в шезлонге на палубе под ночным небом, никак не мог наглядеться на него: «Вот говорят, что бесконечно можно смотреть на то, как горит огонь, и как течёт вода. Но ведь есть в таких смотринах что-то туповатое, что-то усыпляющее. Не рождают они по-настоящему глубоких мыслей. А вот глядя в таинственно мерцающую бесконечность…»
    Уже на следующее утро, во время завтрака, Ильёй Михайловичем был объявлен однодневный поэтический блиц-конкурс с простой по названию, но очень богатой на возможные художественные решения темой – «Небо».
    А уже вечером следующего дня были подведены итоги. Сергей Башилов представил на конкурс не одно, как все другие участники, стихотворение, а три. И, по общему признанию, все три были лучше всех других конкурсных работ. Сергею и достался приз – бутылка бренди от Ильи Михайловича. Несколько ящиков со своим волшебным напитком он загрузил на «Рязань». Недовольное ворчание Юла Хантымансийского слышали только сидящие по обе стороны от него Валентина Семёновна и Яков Христофорович.
   …
   … Тревога! – закричал Николай Дальний.
    Народ взроптал – очередные занятия с вилами прошли совсем недавно.
    Но тут тревога была продублирована басовитой сиреной «Рязани». Её хозяин уже стоял на капитанском мостике.
    Хорошие бинокли были не только у Ильи Михайловича, но и у командиров «отраженцев» на обоих бортах. Все трое хорошо видели, что к «Рязани» направляется небольшой быстроходный катер. Он идёт курсом на её левый борт.
    Разбирая на всякий случай свои штатные вилы, «отраженцы», прикреплённые к правому борту, тоже стали собираться у левого.
    Катер быстро приближался. Флага или отличительных знаков каких-то специальных служб на нём не было.
    Юл Хантымансийский быстро смирился с тем, что руководство и на левом борту взял на себя Николай Дальний.
    – Валентина Семёновна, Яков Христофорович, отойдите, пожалуйста, во внутренние помещения судна, – настаивал Николай.
    Яков Христофорович сразу туда и направился. А вот Валентина Семёновна, обиженно сказав: «Вот ещё!» – пошла за своими вилами. Заметив это, за своим оборонительным оружием пошёл и Яков Христофорович.
    Катер быстро приближался. Илья Михайлович на капитанском мостике вновь и вновь прикидывал варианты возможного развития события, и как правильно надо будет поступить в каждом из этих вариантов.
    Николай Дальний скомандовал:
    – Всем занять свои позиции у борта и встать в положение, предшествующее команде «Коли!»
    Ряды защитников «Рязани» стали вдвое плотнее, чем во время тренировок по её разным бортам.
    Заметив, как густо ощетинился вилами борт яхты, катер замедлил ход и остановился в двух кабельтовых от неё. На палубу стали выходить люди с автоматами на груди.
    С мостика Илья Михайлович заметил, как Амина юркнула в кают-компанию. «Готовит «Маки» к похищению», – понял он.
    С катера в мегафон приказали: «Сдавайтесь!»
    Илья Михайлович спустился в свою каюту.
    Один из бандитов дал вверх автоматную очередь. Илья Михайлович вытащил всё из той же заветной шкатулки свой Магнум 44. Полковник Семенцов всё-таки позволил пронести револьвер на борт яхты, но его сопроводительные инструкции звучали так, что Илья Михайлович мог использовать своё оружие только в том случае, если бы на «Рязань» насел весь 6-й американский флот. Он вышел из каюты и направился к левому борту.
    Катер дал «самый малый» и направился к «Рязани».
    Николай Дальний запел:
    – Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…
    Галина Талер и Валентина Семёновна подхватили первыми.
    Илья Михайлович сжал покрепче рукоять револьвера.
    … Подлодка так резко вынырнула из воды, что поднятой ею волной катер, чуть не перевернуло.
    – Ура-а-а! – закричал Илья Михайлович. Он первым понял, что происходит. А когда из рубки подлодки показался российский флаг, тут уж такое громовое общее «Ура!» загремело над Средиземным морем.
    Совершив резкий поворот и скользнув при этом своим бортом по борту «Рязани», катер помчался в обратном направлении.
    … На борт «Сыктывкара» Илью Михайловича переправляли вместе с ящиком его бренди.
    Командир подлодки, от имени всего её экипажа, поблагодарив его за царский подарок, сказал:
    – Дорогой Илья Михайлович, к великому сожалению, мы не имеем права топить эту сволоту. Да и всё время держать «Рязань» в поле зрения… сами понимаете. Видели авианосец? Наш клиент…
    Вечером в кают-компании широко и весело отмечали победу.
    Амина подошла к Валентине Семёновне и обняла её:
    – Какая же вы, наша дорогая Валентина Семёновна, героиня! Да за вами любой - и в огонь и в воду...
    Эх, сколько же песен знали эти поколения! И каких песен! А когда Галина Талер и Николай Дальний дуэтом исполнили в Средиземном море «Русское поле»!
    Валентина Семёновна устремилась к ним почти бегом, чтобы расцеловать. Чуть подумав, то же самое проделал и Яков Христофорович…
    Концерт в кают-компании транслировался по всем помещениям "Рязани". Её рулевой так заслушался, что на какое-то время забыл о штурвале, и "Рязань" так рыскнула в сторону, что чуть не врезалась в гордость французского круизного флота - "Wonder of the Seas".
    Утром следующего дня, когда пассажиры "Рязани" ещё спали, Мария Захарова так истолковала этот инцидент прогрессивной мировой общественности, что французская сторона была готова не только извиниться перед пассажирами "Рязани", но даже выплатить им солидную денежную компенсацию за перенесённые моральные страдания.

    6 часть

    …Ура, вот уже и Гибралтар пройден. Вот он – его величество настоящий океан!
    … -- Киты! Киты!..
    Все пассажиры «Рязани» устремились к борту, с которого были видны эти неспешные исполины.
    – А ведь было время, когда их убивали. Даже китобойная флотилия «Слава» у нас была.
    – И даже повышенные соцобязательства по таким убийствам, наверняка, были.
    – И даже повышенные, наверняка, перевыполнялись.
    – Как жесток человек! – сетовала Валентина Семёновна.

    …Этого не могло случиться, потому что не могло случиться никогда?
   Дискообразный гигант, с разноцветной световой каруселью по своему ободу, вынырнул из воды с невообразимой для такой махины резкостью и сразу рванул вверх и в сторону с такой же невообразимой скоростью.
    Пассажиры на борту «Рязани» замерли. И ещё не успели выйти из этого состояния, как этот аппарат вернулся и завис над яхтой.
    Лёгкое жужжание и всё.
    Галина Талер, а за ней и её сторонники, сначала несмело, а потом всё уверенней и веселей стали приветственно махать чуду.
    Никаких "показалось"– светящийся гигантский диск совершенно определённо "махнул крылом".
    А потом он просто исчез – стал невидимым, прекратилось и жужжание.
    Через какое-то время взволнованная Галина Талер обратилась к Юлу Хантымансийскому:
    – Ну, что скажешь, Юл?
    – Что тут сказать…Технический прогресс не стоит на месте. Стелс и всё прочее. Не американское, так китайское это детище. А то и наше. Хотя, нет, наше – это едва ли.
    – Юл, я – технарь. И, поверь мне, технарь весьма квалифицированный и эрудированный. Я знаю о всех железяках, сотворённых человеческими руками для движения во всех земных средах, Таких железяк, что мы только что видели, человеческие руки ещё не сотворили…
    Но, как ни убедительна была Галина Талер и в этот раз, в её лагерь, виновато посматривая на Юла, переметнулся только один человек.
    … ...
    Да, Полинезия должна выглядеть именно так – природной сказкой.
   …– Смотрите-смотрите! –указывает кто-то на берег небольшого острова, мимо которого проходит «Рязань».
    Илья Михайлович распоряжается сбавить ход и подойти поближе к берегу.
    Становится всё понятней: на берегу горит костёр, а вокруг него мечется человек, стараясь привлечь к себе внимание.

    … Небольшой песчаный пляж, окружённый девственным лесом.
    … Илья Михайлович и некоторые старожилы ЧХА всё меньше сомневаются в том, что узнают этого обросшего человека в звериных шкурах.
    – Да это же Сидоров, – наконец уверенно выговаривает кто-то.
    – Да, коллеги, – виновато признаёт робинзон. – Это я.
    Оказывается, изгнанный в своё время с портала за недостойное поведение Сидоров, нигде больше не находя себе места, устроился матросом на какое-то судно, а когда оно проходило недалеко от этого острова, сиганул с борта.
    …Сидоров долго рыдает на груди руководителя ЧХА.
    – Простите, Илья Михайлович, простите, пожалуйста! Гордыня меня тогда заела, всё норовил поперёк вас всех пойти. А теперь вот, видите, совсем озверел. Вы уж проявите, ради бога, милосердие, заберите меня отсюда!
   – Ну, будет-будет вам, Сидоров, убиваться, – не отстранял его от себя Илья Михайлович. – Разумеется, возьмём вас с собой, а потом, возможно, и в рядах действительных членов МСП восстановим.
    Пассажиры «Рязани» по очереди подходили к бывшему коллеге по ЧХА, похлопывали его по груди, по плечам и заверяли в отсутствии в их характерах злопамятства.
    Даже Яков Христофорович пообещал не помнить зла:
    – Эх, сколько же ты мне крови попортил в своё время, Сидоров! Ну, да ладно – кто старое помянет…
    Сидоров стал издавать ликующие крики и совершать высокие прыжки, но, взглянув, по привычке, на море, остановился, изменился в лице и горестно вымолвил: «Опять!»
    Пассажиры «Рязани» с тревогой оглянулись на море. К берегу приближались пироги с полуобнажёнными туземцами.
    Оказывается, время от времени к Сидорову наведывалось людоедское племя с соседнего острова.
    – Меня-то они не тронут, я от них козами откупаюсь. Но вот как поступят с вами?
    Пироги людоедов быстро приближались.
    Бежать к лесу и спрятаться там? Поздно бежать, да и найдут.
   … Пинками, толчками, тычками людоеды выстроили всех пассажиров «Рязани» в шеренгу и стали внимательно присматриваться к каждому.
    Амину вывели на середину пляжа и стали собираться вокруг неё.
    Юл Хантымансийский, прячась за шеренгой товарищей, пополз к лесу. Доползти не удалось. Туземцы догнали его, избили, скрутили веревками и бросили на прежнее место.
    Их предводитель, с поднятыми руками обратившись к небу, что-то резко прокричал.
    Сидоров схватился за голову.
    Амина дико закричала.
    Николай Дальний, сжав кулаки, метнулся к месту предстоящей трагедии.
    Галина Талер – за ним.
    – Стойте! – остановил их Илья Михайлович и потянулся за Магнумом 44 у себя подмышкой…